Павел Иванович Новгородцев 7 страница

П. И. Новгородцев

Глава І

он видит ошибку Томазия в ограничении принципа естественного права одной земной жизнью; а с другой стороньї, упрекает его за отсутствие разьяснений от-носительно тех положительньїх действий, к которьім люди должньї бьіть принуждаемьі.¹ С точки зрения Лейбница, кроме строгого права, предписьівающего воздержание от зла (петіпет Іаейеге), следует разли-чать єще справедливості., или правду распределяю-щую. Сюда он и относит те положительньїе действия (зиит сі^ие ігіЬие), определения которьіх он не на-ходит у Томазия. Круг атих действий у него самого обозначался, однако столь неопределенно, что сюда легко можно бьіло подвести как юридические дей­ствия, так и нравственньїе.² И когда он определял за­дачу государственньїх законов как обеспечение сча-стья подданньїх, то отсюда, при отсутствии должньїх разграничений, бьіл только один шаг к формулам при-нудительной нравственности, которьіе после него бьіли установленьї Вольфом.

Если бьі мьі захотели продолжить анализ идей Лейб­ница, то мьі должньї бьіли бьі сказать, что его отли-чие от Томазия имело свои глубокие мотиви. Теоре-тичєски его взглядьі вьітекали из свойственного ему представлення о всепроникающей гармонии и нераз-рьівной связи всего существующего. Практически его точка зрения бьіла прямьім отзвуком средневековьіх традиций. Вот почему он не только сближает, но и сме-

¹ Ср. подробное изложение у НіпгІсЬз. СезсЬ. (іег Кеспіз-
иші ЗіааЬкргіпсіріеп. В<і. III. 8. 300-301.

² См.: Бе зио сосіісе іигіз £епіїит Шріотаіісо топііит.
Р. 295-296.

шивает области права и морали. Мьі уже видели, что правду он определяет как любовь мудрого. Нельзя не сказать, что ставить подобньїй принцип во главе юри-дических предписаний — значит с самого начала вно­сить известную путаницу понятий. Й действительно, Лейбниц вьіводит из зтого принципа такие юридиче­ские обязанности, которьіе не имеют с правом ничего общего, как, например, обязанность приносить пользу всем и жить, сообразуясь с требованиями вьісшего миропорядка и божественного закона. Слияние пра­ва с областью нравственно-религиозной здесь оче­видно. Согласно с зтим нравственньїм духом своей философии права Лейбниц мечтает о том, чтобьі весь христианской мир составил как бьі одну общину под управлением Бога. Все государства он хотел бьі слить в одну организацию, которую, скорее всего, следует на­звать церковью, судя по тому, как он ее себе представ-ляет. Зтот взгляд Лейбница, очевидно, целиком заим-ствован из средних веков. Зто обнаруживается, меж-ду прочим, и в том, что ближайшее применение своєму идеалу он хочет найти в Германской империи, кото-рая и в его время продолжала еще сохранять преда-ния универсальной монархии. Лейбниц совершенно усваивает точку зрения средневєкового католицизма, когда он говорит, что христианские князья подчиня-ют церкви не только свою совесть, но и свои престо-льі. В полном согласии с зтими началами он утверж-дает, что все христианство составляет как бьі одно го-сударство, во главе которого стоят два верховньїх вождя — первосвященник и император; что вьісшая власть над всеми принадлежит церкви и ее єпископам; что император является защитником церкви или ее

П. И. Новгородцєв

Глава І

светскои рукою, как прирожденньїи вождь христиан против неверньїх.¹

Читая все зти утверждения, можно подумать, что мьі имеем пред собою не протестантского философа конца XVII и начала XVIII века, а кого-либо из преж-них католических писателей. Понятно, почему Лейб-ниц не мог ни оценить Томазия, ни согласиться с ним. У Томазия бьіло живое чутье современности, и в сво-их построениях он являлся человеком нового време-ни, между тем как мечтьі Лейбница принадлежали средневековой старине. Мьі ясно видим зто на их раз-личном отношении к вопросу о существе права и его связи с нравственностью.

Преемник Лейбница Вольф нисколько не исправил его односторонностей; напротив, он лишил их того поатического колорита, которьій бьіл не чужд теокра-тическим мечтаниям Лейбница. От индивидуалисти-ческих начал, которьіе бьіли развитьі Томазием, он бьіл еще далее, чем Лейбниц, и различие права от нрав-ственности бьіло для него неизвестной проблемой. Лейбниц все-таки говорил, полемизируя с Гоббсом, что люди разве тогда отрекутся от собственной воли и перестанут по собственному усмотрению заботиться о своем благе, когда они убедятся в вьісшей мудрости и силе своих правителей.² Вольф как раз в зтом от-

¹ См. трактат Лейбница, написаний им под псевдони-
мом Саезагіпі Ріігзіепегіі. Тгасіаіиз де іііге зиргетаЬіз
ас 1е£аііопит ргіпсірит Оегтапіае. См. предисловие
(ай Іесіогет) и С. XXXII по изданию Оиіепз. Р. 329. (Т. IV).

² См. трактат Лейбница, написаний им под псевдони-
мом Саеєагіпі Ейгвіепегіі. Тгасіаіиз (іе іиге зиргетаЬіз
ас 1е£аііопит ргіпсірит Сегтапіае. С. XI. Р. 316.

ношений забьівал мудрьіе ограничения своего учите­ля. Вот почему в истории политической мьісли он ос-тался памятен преимущественно как теоретик поли-цейского государства, подчинявший всю жизнь граж-дан правительственному контролю. Основой для его теории послужило свойственное ему смешение нрав-ственньїх целей человеческой жизни с политически-ми задачами государственной деятельности. Челове-ческое совершенство является, по мнению Вольфа, целью личной морали; оно же представляет и руково-дящий принцип политики. Государство должно стре-миться к тому, чтобьі сделать подданньїх добродетель-ньіми и зтим путем обеспечить их счастье. Исходя от-сюда, Вольф не оставляет ни одной области частньїх отношении неприкосновенной; повсюду вводится го-сударственньій надзор и правительственная опека. Брачньїе и семейньїе отношения, распоряжение част­ими имуществом, нравственное воспитание и ум-ственное развитие — все зто подчиняется контролю власти и ее верховному руководству. Смешение пра­ва и нравственности идет здесь рука об руку с подав-лением личного начала.

А между тем Вольф брался говорить о прирожден-ньіх правах и естественной свободе. Результати, к ко-торьім он приходит, прямо противоречили атим нача­лам. Прибавим здесь, что зти начала так же отдаляли его от немецкой действительности, как те результати с ней сближали. В то время как он писал, идеал поли-цейского государства бьіл не только теоретическим пожеланием, но и жизненной практикой. Просвещен-ньій абсолютизм осуществлял зтот идеал в действи­тельности и проводил в жизнь ту политику, которую

11. И. Новгородцев

ГлаваІ

впоследствии упрекали за ее стремление слишком много управлять, т. є. всюду вмешиваться, не давая ни малейшего простора частной и общественной ини-циативе. Так осуществлялась идея нравственного вос-питания граждан. Мьісль о том, что государство име-ет воспитательное значеяие для личности, єсть очень старая мьісль. Платон и Аристотель, каждьій по-своє­му, вьіразили ее в своих сочинениях как обьічное пред-ставление греческого мира. В немецкой философии мьі находим ее у Гегеля и у многих других стороиников органического воззрения на общество. Но тогда как прежде и позднее говорили об органическом значений государственногосоюза, Вольф додумался только до по-литического значення государства.

Говоря/) Вольфе, мьі коснулись и еще одного важ­ного прбтиворечия, которое часто встречается в не* мецкой философии права зтого периода, — я имею в виду иротиворечие между учением о прирожденньїх правах человека и их действительном осуществлении. На заглавном листе первой части сочинения Вольфа о «Естественном праве* значится: «Рагн ргіта, іп диа оЬН^аЦопез еі ^ига соппаіа ех ірза потіпіе езвепііа а^ие паіига а ргіогі детопвігаіиг». Заглавие смелое и радикальное; в нем одяом целая революция поня­тий и основ. Зто язик той зпохи, которая отрекалась от старьіх «приобретенньїх» прав, чтобьі обновить жизнь провозглашением прав прирожденньїх. Отим язьїком говорили теоретики английской и француз-ской революции, и среди них странно встретить Хри-стиана Вольфа. Но ещє более странно видеть, как зто учение о прирождениьіх правах сочетается у него с проповедьх зластной опеки над личностью. При

рожденньїе права, общее равенство, безусловная сво­бода играют тут, очевидно, роль теоретических отвле-ченностей, математических формул, для которьіх все равно, находят ли они где-либо применение или нет. Зти противоречия связьіваются с более общей анти-тезой положительного и естественного права, и нам следует теперь, заключая настоящую главу, остано-виться на зтом важном пункте, чтобьі определить от-ношение к нему рассматриваемьіх писателей.

Противоиоставление естественного и положитель­ного права, как известно, имело огромное значение для философии зтой зпохи: оно являлось той основой, на которой созидались системьі философии права. В определениях естественного права обьїкновенно на­ходили для себя место идеальньїе стремления и про-грессивньїе начала, которьіе не получили доступа в по-ложительное право и существующий строй. Иногда заявлений о естественной справедливости свидетель-ствуют о готовящихся конфликтах государственной жизни, о тех потрясениях, через которьге она должна пройти, прежде чем проникнуться новьіми началами. Соответственно степени обострения зтих практиче-ских конфликтов возрастают пафос и красноречие тео­ретических иостроений, переходящих порою в проиа -ганду революционньїх идей. У немецких философов мьі зтого не находим: смельїе заявления, грозньїе ан-титезьі остаются всецело на вьісотах абстрактной мьіс-ли, не спускаясь за черту действительности. Истори-ческий момент бьіл таков, что всякое радикальное требование могло явиться здесь только мечтой или абстракциєй. Теоретически зтот абстрактний харак­тер естественного права вьіражался в том, что из ного

114_____________________________ П. И. Новгородцев

не виводили всех логических последствий или же зна-чительно их ослабляли нримесью иоложительньїх начал и примирительньїх тенденций. При зтом дале­ко не всегда оказьівалось ясньїм отношение естествен-ного права к положительному; большей частью мьі встречаем здесь полную путаницу понятий.

Бить может, всего определеннее, по крайней мере относительно положи те льного права, вьісказивался Пуфендорф. Он более других находился под влияни-ем Гоббса, и понятно, если зта именно сторона била виражена им с особой ясностью. Понятие субьектив-ного права и личньїх требований не иолучило у него должного развития, но зато тем определеннее висту-пают начала порядка и закона. У Пуфендорфа, как и у Гоббса, подчеркнутое значение зтих начал сочета-ется с представлением об згоистической природе чело-века: чем менее находят в человеке доброжелательньїх и общежительних задатков, тем более ищут опор для общества в твердих устоях власти и закона. Позтому-то Пуфендорф сохраняет для положительного пра­ва всю его силу и, сравнивая его с естественним, ни-сколько не делает из зтого сравнения резкого про-тивопоставления.

Положительное право — зто те законьї, которьіе устанавливаются властью для нужд данного общества. Имея в виду специальние условия известного союза, зти закони могут изменяться с течением времени. Всякий человеческий закон єсть положительний и по-зтому изменчивьій. В отличие от зтого естественний закон отличается своим постоянством, ибо он пред-ставляет собою совокупность начал, неотделимих от человеческой природи. Зти начала до такой степени связаньї с разумньїм и общежительньш существом

Глава І_________________________________ 115

человека, что без них невозможно никакое «мирное и частное общение».¹ Говоря ииаче, зто те заложея-ньіе в человеке нравственние задатки, которьіе Пуфен­дорф должен допустить как основу всякого общежи-тия, хотя он и вьіводит положительньїй порядок из воли законодателя. Согласно старой традиции, Пуфен­дорф признает в естественном законе границу для дей-ствия власти: подданние обязаньї ей повиноваться до тех пор, пока она не впадет в явное противоречие с божественним законом.² Однако зта традиционная оговорка не имеет существенного значення для его по-строений, в которих гораздо более подчеркивается твердость государственного порядка и необходимость подчинения закону и власти.³

Зто основное требование Пуфендорфа ми можем обнаружить и еще в одном важном пункте — в учений о происхождении естественного закона. Те, которие хотели противопоставить естественное право положи­тельному порядку и предписаниям власти, старались обикновенно возвисить авторитет естественного за­кона и для зтого указивали на его вечную и неизмен-ную природу. Так, Гроций, а впоследствии Лейбниц

Ч>е»Г. N. еі. О. Ь. І. С. VI. § 18.

² БеоШс. Ьот. еЬ сіу. Ь. II. С. XII. § VIII. Ср.: Ве^. N. еі
О. Ь. VII. С. VIII. § 1 еаи.

³ См.: Бе ^. N. еі 6. Ь. VII, С. VIII; сіє оІЇ. Ьога. еі. сіу. Ь II.
С. XVIII. Достаточно привести следующее место из іюслед-
него сочинения (С. І. § III): «КесЬогіЬиз сіуііаііз сіуіє «іеЬеІ;
геуегепііат, ГігіеШаЬет еЬ оЬнєчиіит. Сиі сопіипсіит езЬ,
ні, і<іет ргаеаепЬі к(,аЬи асі^^ие8са^•, песіие асі ген поуашіаз
апітит асііісіаі!1о^ие аііегі сиіуія асіііаегеаі та^із
ешісіеіігуе асІтігеіиг еї уепегеіиг; ^1І^ие Ьепе еі Копогі^ісе
де ііасіет еі еогит асЬіопіЬиз аепиаЬ аЦие

116 П. И. Новгородцев

говорили, что естественное право вечно, как истиньї математики; даже воля Бога не может его изменить. Зто соответствовало стремлению закрепить значение естественного права как нормьі безусловной и непо-колебимой. Пуфендорф, разбирая зто воззрения, вьі-сказьівается нротив него. Считая всякий закон истече-нием вьісшей воли, он и естественньїй закон вьіводит из воли Божества. Конечно, уже одна общеобязатель-ность зтого закона заставляет предполагать у него бо-лее прочную основу: ни соображения пользьі, ни со-глашение людей не представляют из себя такой осно-вьі. Остается заключять о его установлений волею Божества.^! Но только в зтом смьісле и можно говорить о вечности естественного права: она не простирается далее Божественного установлення, которое, в за-висимости от воли БожиеЙ, могло бьі бьіть и иньїм. Допускать еще какукгто особую и самостоятельную вечность естественного закона невозможно.²

Зтот взгляд, если он и допускал в известном смьіс-ле постоянство естественного права, во всяком случае свидетельствовал о том, что писатель не бьіл склонен подчеркивать его значение. Над естественньїм зако­ном, как и над положительньїм, он ставил одинаково Божественную волю. Таким образом, оба ати закона рассматривались как две параллельньїх ступени зако-нодательства, из которьіх первая отличается лишь сравнительной неизменностью и в своем существе не имеет ничего безусловного.

Именно такое умаление естественного права, в его внутреннем значений, находит у Пуфендорфа Лейб-

. І^.еЬС. Ь. II. С. III. §20. ІЬіс1. Ь.І.С.ІІ.§6.

Глава І 117

ниц. По его мнению, виводить естественное право из воли, хотя бьі и вьісшей, — значит провозглашать принцип: 8І&Ї рго гаііопе уоіипіаз; а зто — принцип тиранический, с'еві; ргоргетепі 1а сіеуізе (Тип Іугап. Зто значит отрицать вьісшие и неизменньїе основьі ес­тественного права и приписьівать Божеству способ-ность действовать вопреки справедливости. В действи-тельности такие основи следует искать не в воле, а в разуме Бога: правда єсть существенньїй атрибут Божественного разума. Вот в каком смьісле Лейб-ниц говорит о вечности естественного права, которое господствует среди людей с безусловной необходи-мостью и простирает свою силу даже за предельї зем-ной жизни. Начала естественной справедливости, вьітекая из неизменной природьі вещей и из истин Божественного разума, так же неизменньї, как пра­вила пропорций и уравнений, как принципи арифме­тики и геометрии.¹

Возвьішая авторитет естественного права, зто уче-ние сообщает ему вместе с тем силу непререкаемого мирового закона. Но с точки зрения позднейшей фи-лософии против Лейбница можно бьіло бьі возразить, что он недостаточно подчеркивает нормативний ха­рактер естественной справедливости. В каком смьіс­ле понимает он вечное значение нравственньїх прин-ципов? Есть ли зто общераспространенньїй факт или общеобязательная норма? Как говорил впоследствии Кант, принципи нравственности могут и нарушаться;

¹ См. особенно «Мопііа ^иае(1ат агї 8. РиґепсіогШ Ргіпсіріа», БиЬепз. Т. IV. Р. III. Р. 279-280; Моііаі. КеспізрНііозорішспез айв ЬеіЬпігепз ип&егігискЬеп 8сЬгії-іеп. Ілір2І8, 1885. 8. 56.

118_____________________________ Я. И. Новгородцєв

ато только императивьі, обращенньїе к нашея свободе, а не закони, безусловно господствующие в природе. У Лейбница ато не вьіясняется с должной определен-ностью, и от атого можно подумать, что он считает своє естественное право безусловно осуществляющимся законом жизни. Однако в его философии єсть алемен-тьі и для нормативного понимания естественного за-кона. Прежде всего он относит сюда только вьісшие принципьі права: зто лишь основания правовой сис­теми, а не вся зта система во всей полноте ее жизнен-ньіх определений. С другой сторони, из основ Лейб-ницевой философии вьітекало и представление о по-степенном уяснении людьми истин Божественной справедливости; будучи неизмененньїми по своей при­роде, зти истиньї не сразу понимаются всеми в своей подлинной сущности. Отсюда бьіл прямой шаг к ис-торическому созерцанию, и нет ничего удивительно-го, если Лейбниц наряду с неизменньїм естественньїм правом допускал изменчивое положительное, кото-рое вьіражается в обьічаях и законах людей.¹ Соглас-

¹ См.: Оиіепз. Т. IV. Р. III. Р. 297 фе зие сосіісе.игіз £епііит сііріо та.ісо топііит): «Ргаеіег аеіегпа паіигае гаііопаіін діга ех сііуіпо їопїе ЇЇиепііа _из еііат уоіиігЬагіит ЬаЬеіиг, гесеріит тогіЬиз, уєі а зирегіоге сопзіі.иіит. Еі Іп КериЬІіса ^шс^ет іиз сІуііє аЬ ео уіт ассерії, диі зиттат роіезіаіет ЬаЬеі: ехіга КериЬНсат уєі іпіег еоз, ^иі зиттае роіевСаіін рагіісірез зипі... Іосиз езі іигі Сепііит уоіипіагіо, іасііо рориіогит сопзепзи гесеріо. Nе^ие уєго песеззе езі, иі зіі отпіит ^епїіит, уєі отпіит іетрогит; ^иит іп тиШз агЬіігег аііисі Іпсііз, аііпсі ЕигораеІЕ ріасеге, еі ари<1 поз ірзоз зесиіогит йесигзи тиіагі, яиосі уєі ііос ірзит ориз іпсіісаге роіезі».

Глава І_________________________________ 119

но терминологии своего времени, он назьівает ато пра­во характерним именем.ив уоіипіагішп, а также І. ровШуит и _. іе^Штит. По его воззрению, между естественньїм и положительньїм правом должна суще-ствовать живая связь, и он определял даже однаждьі задачу положительной юриспруденции как сопостав-ление действительньїх законов с идеальньїми.¹

Как мьі видели, у Лейбница и Пуфендорфа речь идет преимущественно об основаниях естественного права, о его значений как обьективного закона жиз­ни. Другая сторона, субьективная, оставалась в тени. Но и для немецкой философии права должен бьіл воз-никнуть вопрос об отношении естественного закона к субьективньїм притязаниям, к требованиям лично-сти. В качестве идеала, создаваемого ввиду несовер-шенств существующего порядна, естественное право могло служить для самих различньїх стремлений; но в Новое время, начиная с Гроция, в пределах естест-венно-правовой школьї с особенной силой развивается индивидуалистическая тенденция, которая не могла остаться без влияния и на немецких писателеЙ. И дей-ствительно, мьі видим, как Томазий под влиянием Локка, а Вольф под влиянием Томазия усваивают себе зту тенденцию и в своих позднейших сочинениях оди-наково делают попьітку развить ту сторону естествен­ного права, которая оставлялась йми ранее без долж-ного виймання. Зто очень ясно формулируется у Воль-

¹ См. об зтом подробнее, равно как и вообще об отноше­нии Лейбница к идее естественного права: Нагітапп О. ЬеіЬпіг аіз ^и^із^ ипгі КеспізрМіозорЬ. ТііЬіп£еп, 1892; осо-бенно 8. 66-68, 75-76, 88-89, 96-97.

120 ______________________ П. Я. Новгородцев

фа: зі оШсіа Ьотіпіз іЧіегІпі гіетоіізігаїа, попсіит раіепї еіиз ^ига.¹ И он ставит своей целью кроме обя-занностей вияснить еще права —* прирожденньїе чело-веческие права, вьітекающие а ргіогі из сущности и природьі человека. К нему мьі теперь и обратимся, так как попьітка Томазия представляет в атом отношении значительно меньший интерес. Она более любопьітна по стремлению разграничить право и нравственность, и с зтой стороньї мьі уже рассмотрели ее вьіше.

Исходньїм пунктом для Вольфа и при вьіведении суб'ьективньїх прав является понятие обязанности. Зто бьіла отличительная черта немецких философов рассматриваемой зпохи, и даже в своих индивидуа-листических построениях они отправлялись от поня­тий обязанности и закона. Однако зти начала нисколь-ко не помешали Вольфу установить самьій широкий обт,ем прирожденньїх прав. Нет права без соответству-ющей ему обязаиности; но зато должньї существовать прирожденньїе права, потому что существуют при­рожденньїе обязанности. Они равньї для всех людей, прибавляет Вольф, так как они вьітекают из челове-ческой природи, которая у всех одна и та же. От при-родьі все люди равньї: что позволено одному, то по-зволено и другому, к чему обязан один, к тому обязан и другой. Точно так же все люди свободньї по природе, как они по природе равньї: ни один человек не может иметь власти над действиями другого. Наконец, в силу тех же начал следует признать, что все люди имеют от природьі равное право на вещи и что первоначаль-ньім отношением к имуществу является общение,

я паіигае. Рагз І. § 58.

Глава І_________________________________ 121_

соттипіо ргітаеуа. ' Полное равенство, безусловная свобода, имущественное общение — ведь зто лозунги всех революционньїх учений; индивидуалистические начала вьісказьіваются здесь со всей силой их ради­кального вираження. Но мьі уже знаєм, что у Вольфа вьіводятся отсюда самьіе мирньїе последствия.

Для тех, кто говорил о прирожденньїх правах, воз-можно бьіло затем два заключения: или требовать их безусловного осуществления в гражданском бьіту, или же допустить необходимость их ограничения, в видах практических условий общежития. Зто последнее до-пущение давало возможность примирять радикализм естественного права с любьім положительньїм поряд­ком, и на зту именно точку зрения становится Вольф. Так, он утверждает, что имущественное общение осу-ществимо лишь при совершенстве всех людей, а так как зтого нет, то приходится предпочесть частную собственность и свободное распоряжение ею.^г Точно так же должньї бьіть ограниченьї и прирожденньїе людям равенство и свобода. Каждьш человек может ограничить свою свободу и даже продать себя в раб­ство.³ Отсюда проистекает власть одних лиц над дру­гими в хозяйственньїх отношениях. Такая же власть и соответствующее ей подчинение устанавливаются в государственном союзе, где народ, в силу присущей ему естественной свободи, может избрать любую форму правлення, хотя бьі даже иатримониальную

¹ См. сокращенное изложение взглядов Вольфа, вьішед-шее в 1750 году под заглавием: ІпзШиііопез іигіз паї. еі еепііит. Рагз І. С. III и С. V.

Чпзі. Л. N. еі. С. § 194-195.

³ ІЬІсі. § 948 (сіє зегуііиіе

122_____________________________ П. И. Новгородцев

или феодальную.¹ Вольф вьісказьівает между прочим положение, что законьї гражданские не должньї про-тиворечить естественньїм;² но что же, спрашивается, остается от строгих начал естественного права, если философская дедукция в конце концов узаконяет и феодальний строй. Впоследствии часто упрекали естественно-правовую школу, что она устанавливала идеал єдиного права для всех времен и народов. С гораз-до большим основанием можно бьіло бьі упрекать — по крайней мере, ее немецких представителей — в том, что они слишком легко отступали от собствен-ннх начал, чтобьі признать правомерньїм любой ис-торический порядок. Подобное признание входило обьїкновенно неотьемлемьш звеном в цепь их дедук-ций и казалось им тем менее логическим отступлени-ем, что они видели в атом одно из следствий естествен-ной свободьі: народ может установить у себя любую форму в силу принадлежащего ему права распоря-жаться своей судьбой.

Зтот вьівод, как ни слабо доказьівает он то, что хо-чет доказать, является, однако, результатом одного очень серьезного теоретического затруднения, с кото-рьім приходилось считаться не только немецким пи-сатслям. То направление естественно-правовой шко-льі, которое становилось на индивидуалистическую почву, имело своим вьісшим критерием личную сво­боду. Отсюда виводились начала права и государ-ства. Но где искать границьд и цели зтой свободьі — ато для многих оставалось совершенно неопределенньїм.

¹ Іп.41. Л. N. еі. С. § 972 нчи. и § 986-987.

² ШШ. § 1069.

Глава І______________________________________ 123

Свобода может проявляться одинаково в самоограни-чении, как и в самоутверждении. Как мьі видели, Вольф вьгводил из свободьі рабство и имел к атому известное основание, так как отправлялся от начала безусловного самоопределения. Но таким образом под-рьівалась самая основа естествеиного права как прин­ципе, стоящего над произволом лиц и служащего твер-дой опорой для суждений о должном. Если из сво­боди можно виводить все что угодно, и даже самое рабство, тогда все нравственньїе различия теряются и узаконивается беспринципность фактических отноше-ний. Поатому-то истинньїе представители естествен­ного права всегда стремились найти начала, которьіе могли бьі определить правильное употребление свобо-дьі, согласно с ее собственньїм существом, и внести в понятие естественного права известньїй обт>ектив-ннй алемент. На помощь индивидуалистическому на­правленню здесь должна бьіла прийти обьективная школа, которая развивала идею неизменньїх принци-пов естественного права, предопределенньїх закона­ми разума. Пример атого воззрения мьі видели у Лейб-ница. Впоследствии Кант делает попьггку связать субт>ективную тенденцию с об-ьективной и таким об­разом разрешить одну из труднейших проблем фило-софии права. Что касается Вольфа, то у него индиви-дуалистическое начало является как будто бьі только для того, чтобьі тем прочнее бьіть отвергнутьш. Все за­труднения разрешаются идиллией полицейского го-пударства. Так исполняется пожелание, вьісказанное им в предисловии относительно прекраснейшего со-гласия положительного права с еетественньїм: «Іліег

124 _______ П, И. Новгородцев

.Іигізргшіепілат паїигаіет еЬ сіуііет риіспеггітиз пазсііиг сопсепііів, На иї отпіит ипа зіі сопеогсНа, ипа сопзопапйа».¹

Позднее очень много нападали на зто направление, но далеко не всегда ясно представляли его недостат­ки. Для того чтобьі их понять, надо обратиться к Воль-фу и в особенности к его ученикам.² В каждой школе являются обьїкновенно свои зпигоньї и вульгаризато­ри, которьіе снимают с первоначальньїх положений своего родоначальника печать свежести и оригиналь-ной новизньг и, повторяя их беспрестанно в качестве готовьіх ответов на все сомнения, придают им харак­тер докучливих шаблонов и банальних формул, ко-

^! ІП8І. <І. N. еЕ. О. ГгаоҐаЬіо.

■ ² Теперь мьі имеем превосходное изложение взглядов Вольфианской школьї в книге Ландсберга, появившейся в 1898 году и составляющей продолжение известного тру­да Штиндинга (.ОеесЬісЬіе <3ег (ЗеиізсЬеп КесЬізтеіззеп-зсЬаГи. См. особенно характеристику Даниеля Неттель-бладта, которьій является во второй половине XVIII века са-мьім видньїм учеником Вольфа (8. 288 її., в особенности 291 и 293). Само заглавие одного из главньїх сочинений Неттельбладта показьіваст, во что превратилооь у него ес-тественное право. Зто заглавие таково: *8уніета еіетеп-іаге ипіуегзае ^ігізргікіегНіае паіигаііз изиі зузЬетаі-із Іигі8рги«іепиае ровШуае ассотоааіит». Естественное пра­во, присіюсобленное к положительномуі В каком виде со-вершалось приспособление, зто достаточно явствует из при-мера, ириводимого Ландсбергом: в отделе церковного пра­на Неттельбладт вьгводил из одного и того же естественно-і'о права как католическое, так и протестантское церков-ное устройство.