Мировая война Z 9 страница

- Но это­го не слу­чи­лось.

- Нет. Я проб­рал­ся в ка­би­нет ге­не­ра­ла Лан­га. Я и мои лю­ди пос­лед­ни­ми пе­реш­ли ка­нал. Он ждал это­го. Как только пос­ту­пил док­лад, он сел за стол, под­пи­сал па­ру при­ка­зов, за­пе­ча­тал в кон­верт письмо для семьи и пус­тил се­бе пу­лю в го­ло­ву.

Козел. Те­перь я не­на­ви­жу его да­же больше, чем по до­ро­ге из Гам­бур­га.

- Почему?

- Потому что те­перь я по­ни­маю, от­че­го он пос­ту­пил так, как пос­ту­пил. Те­перь мне из­вест­ны де­та­ли пла­на Проч­но­ва.[29]

- Неужели, по­няв это, вы ему не по­со­чувст­во­ва­ли?

- Шутите? Имен­но по­это­му я его и не­на­ви­жу! Ланг знал, что это только пер­вый шаг и нам по­на­до­бят­ся та­кие лю­ди, как он, что­бы вы­иг­рать вой­ну. Чер­тов трус. Пом­ни­те, что я ска­зал о дол­ге пе­ред со­вестью? Нельзя ни­ко­го об­ви­нить, ни ав­то­ра пла­на, ни ко­ман­ди­ра, только се­бя. Вам при­хо­дит­ся де­лать вы­бор и пе­ре­жи­вать его пос­ледст­вия каж­дый му­чи­тельный день. Ланг знал об этом. Вот по­че­му он бро­сил нас, как мы тех граж­данс­ких. Ге­не­рал ви­дел до­ро­гу впе­ре­ди, кру­тую не­на­деж­ную гор­ную троп­ку. Нам всем приш­лось по ней вска­раб­каться, та­ща на пле­чах груз то­го, что мы со­вер­ши­ли. Он не смог. Он не вы­нес тя­жес­ти.

Санаторий для ветеранов имени Евченко, Одесса, Украина

В ком­на­те нет окон. Туск­лые лам­пы днев­но­го све­та вых­ва­ты­ва­ют из тьмы бе­тон­ные сте­ны и гряз­ные кой­ки. Па­ци­ен­ты стра­да­ют в ос­нов­ном за­бо­ле­ва­ни­ями ды­ха­тельных пу­тей, мно­гим ста­но­вит­ся ху­же из-за от­сутст­вия нор­мальных ле­карств. Вра­чей здесь нет, мед­сест­ры и са­ни­та­ры, ко­то­рых то­же на всех не хва­та­ет, ма­ло чем мо­гут об­лег­чить сос­то­яние больных. Од­на­ко в ком­на­те теп­ло и су­хо, а для та­кой стра­ны в су­ро­вую зи­му это не­поз­во­ли­тельная рос­кошь. Бог­дан-Та­рас Конд­ра­тюк си­дит на кой­ке в глу­би­не ком­на­ты. Как ге­роя вой­ны, его от­го­ро­ди­ли от дру­гих, по­ве­сив прос­ты­ню на ма­нер шир­мы. Он каш­ля­ет в пла­ток, преж­де чем за­го­во­рить.

- Хаос. Я не знаю, как еще это опи­сать. Пол­ная по­те­ря ор­га­ни­за­ции, по­ряд­ка, конт­ро­ля. Мы только что выб­ра­лись из че­ты­рех жес­то­ких схва­ток: в Луц­ке, Ров­но, Но­вог­ра­де и Жи­то­ми­ре. Гре­ба­ный Жи­то­мир. Мои лю­ди обес­си­ле­ли, вы по­ни­ма­ете. Что они ви­де­ли, что им при­хо­ди­лось де­лать… и без кон­ца от­хо­дим, прик­ры­ва­ем, бе­жим. Каж­дый день со­об­ще­ния о сда­че еще од­но­го го­ро­да, зак­ры­тии еще од­ной до­ро­ги, по­те­ре еще од­ной во­инс­кой час­ти.

Предполагалось, что в Ки­еве, в ты­лу, спо­кой­но. Пред­по­ла­га­лось, что там центр бе­зо­пас­ной зо­ны, хо­ро­шо за­щи­щен­ной, пол­ностью обес­пе­чен­ной, ти­хой. И что про­ис­хо­дит ког­да мы возв­ра­ща­ем­ся? Я при­ка­зы­ваю от­дох­нуть и вос­ста­но­вить си­лы? По­чи­нить транс­порт, при­нять по­пол­не­ние, вы­ле­чить ра­не­ных? Ко­неч­но же, нет. По­че­му все долж­но ид­ти по пла­ну? Та­ко­го ни­ког­да не слу­ча­лось.

Зону бе­зо­пас­нос­ти сно­ва пе­ре­мес­ти­ли, на сей раз в Крым-Пра­ви­тельство уже пе­ре­еха­ло… сбе­жа­ло… в Се­вас­то­поль. Граж­данс­кий по­ря­док рух­нул. Ки­ев пол­ностью эва­ку­иро­ва­ли. Этим за­ни­ма­лись во­ен­ные, или то, что от них ос­та­лось.

Нашей час­ти при­ка­за­ли обес­пе­чи­вать эва­ку­ацию у мос­та Па­то­на. Это быт пер­вый элект­рос­вар­ной мост в ми­ре, мно­го иност­ран­цев при­ез­жа­ло срав­нить его с Эй­фе­ле­вой баш­ней. Го­род пла­ни­ро­вал масш­таб­ную рес­тав­ра­цию, что­бы вос­ста­но­вить бы­лую сла­ву мос­та. Но, как и мно­гое в на­шей стра­не, эта меч­та так и не сбы­лась. Да­же до кри­зи­са на мос­ту слу­ча­лись кош­мар­ные проб­ки. Те­перь его за­по­ло­ни­ли эва­ку­иру­емые. Мост со­би­ра­лись зак­рыть для транс­пор­та, но где обе­щан­ные бар­ри­ка­ды, бе­тон и сталь, ко­то­рые прег­ра­дят до­ро­гу лю­бо­му мерт­вя­ку? Ма­ши­ны бы­ли пов­сю­ду, ма­ленькие «ла­ги» и ста­рые «жи­гу­ли», па­ра «мер­се­де­сов», а пос­ре­ди­не ма­мон­то­по­доб­ный гру­зо­вик ГАЗ, пе­ре­вер­ну­тый на­бок! Мы пы­та­лись уб­рать его, за­це­пить тро­сом и вы­тя­нуть с по­мощью од­но­го из тан­ков. Ни фи­га. Что мы мог­ли сде­лать?

Мы бы­ли бро­не­тан­ко­вой частью. Да, тан­ки, не во­ен­ная по­ли­ция. Мы так и не уви­де­ли ни од­но­го во­ен­но­го по­ли­цейс­ко­го. Нас за­ве­ря­ли, что они бу­дут, но ни я, ни мои бой­цы их не ви­де­ли и не слы­ша­ли, как и дру­гие «отря­ды» у всех ос­тальных мос­тов. Их и от­ря­да­ми-то наз­вать смеш­но. Прос­то куч­ка лю­дей в фор­ме, клер­ки и по­ва­ра, лю­бой, ко­го мож­но бы­ло приз­вать в ар­мию, вне­зап­но ока­зал­ся от­ветст­вен­ным за ре­гу­ли­ро­ва­ние дви­же­ния. Ник­то из нас не был к это­му ютов, не обу­чен, не эки­пи­ро­ван… Где обе­щан­ное сна­ря­же­ние для сдер­жи­ва­ния тол­пы, где щи­ты, бро­не­жи­ле­ты, где во­дя­ные пуш­ки? Нам при­ка­за­ли «обра­бо­тать» всех эва­ку­иру­емых. По­ни­ма­ете «обра­бо­тать», прос­ле­дить, что­бы не бы­ло за­ра­жен­ных. Но где же дол­бан­ные со­ба­ки-ню­ха­чи? Как оп­ре­де­лить за­ра­жен­ных без со­бак? Что де­лать, ви­зу­ально ос­мат­ри­вать каж­до­го бе­жен­ца? Да! Имен­но это нам и при­ка­за­ли. (Ка­ча­ет го­ло­вой). Не­уже­ли они вправ­ду ду­ма­ли, что пе­ре­пу­ган­ные, от­ча­яв­ши­еся бед­ня­ги, у ко­то­рых смерть за спи­ной, а бе­зо­пас­ность - мни­мая бе­зо­пас­ность - все­го в па­ре мет­ров, вста­нут в оче­редь и да­дут про­ве­рить каж­дый сан­ти­метр сво­его те­ла? Не­уже­ли они ду­ма­ли, что муж­чи­ны бу­дут сто­ять и смот­реть, как мы разг­ля­ды­ва­ем их жен, ма­те­рей, ма­леньких до­чек? Вы предс­тав­ля­ете? А мы по­пы­та­лись. Ка­кой у нас был вы­бор? Их на­до бы­ло от­де­лить, ина­че ник­то из нас не вы­жи­вет. Ка­кой смысл эва­ку­иро­вать лю­дей, ес­ли они при­не­сут с со­бой ин­фек­цию?

(Снова ка­ча­ет го­ло­вой, горько сме­ет­ся). Это бы­ла ка­таст­ро­фа. Не­ко­то­рые прос­то от­ка­зы­ва­лись, дру­гие пы­та­лись убе­жать или да­же пры­га­ли в ре­ку. За­вя­за­лись дра­ки. Мно­гих из мо­их лю­дей сильно по­ку­са­ли, тро­их за­ре­за­ли, в од­но­го выст­ре­лил из ржа­во­го «То­ка­ре­ва» на­пу­ган­ный де­душ­ка. Бед­ня­га умер, не до­ле­тев до во­ды.

Меня там не бы­ло, вы по­ни­ма­ете. Я си­дел на ра­ции и пы­тал­ся выз­вать подк­реп­ле­ние! По­мощь идет, твер­ди­ли мне, не бро­сай­те, не от­ча­ивай­тесь, по­мощь идет.

За Днеп­ром го­рел Ки­ев. В цент­ре го­ро­да к не­бу под­ни­ма­лись чер­ные стол­бы ды­ма. Ве­тер дул в на­шу сто­ро­ну, при­но­ся жут­кую вонь го­ря­ще­го де­ре­ва, ре­зи­ны и пло­ти. Мы не зна­ли, да­ле­ко ли от нас мерт­вя­ки - мо­жет, в ки­ло­мет­ре, а мо­жет, и меньше. На хол­ме пла­мя по­жи­ра­ло мо­нас­тырь. Жут­кая тра­ге­дия. Та­кие вы­со­кие сте­ны, стра­те­ги­чес­кое рас­по­ло­же­ние… мы мог­ли бы обос­но­ваться там. Лю­бой пер­во­курс­ник во­ен­ной ака­де­мии прев­ра­тил бы мо­нас­тырь в неп­рис­туп­ную кре­пость - за­пол­нить под­ва­лы про­до­вольстви­ем, за­пе­ча­тать во­ро­та и выс­та­вить снай­пе­ров на баш­нях. Они мог­ли бы прик­ры­вать мост це­лых… да це­лую веч­ность!

Мне по­ка­за­лось, что с дру­го­го бе­ре­га до­но­сит­ся ка­кой-то звук… Вы по­ни­ма­ете, ког­да они со­би­ра­ют­ся вмес­те, ког­да они очень близ­ко… да­же нес­мот­ря на кри­ки, прок­ля­тия, ав­то­мо­бильные сиг­на­лы, выст­ре­лы, этот звук ни с чем не спу­та­ешь.

(Пытается из­дать по­хо­жий стон, но за­хо­дит­ся в прис­ту­пе каш­ля. Он под­но­сит к ли­цу пла­ток. На тка­ни ос­та­ет­ся кровь).

- Этот звук отв­лек ме­ня от ра­ции. Я пос­мот­рел на го­род. Что-то за­це­пи­ло взгляд, что-то над кры­ша­ми, быст­ро приб­ли­жа­юще­еся.

Реактивный са­мо­лет про­чер­тил по­ло­су пря­мо над на­ми на уров­не вер­ху­шек де­ревьев. Их бы­ло че­ты­ре шту­ки, «гра­чи», Су-25, сов­сем ря­дом и дос­та­точ­но низ­ко, что­бы рас­смот­реть. Что за черт, по­ду­мал я, они со­би­ра­ют­ся прик­ры­вать от­ход по мос­ту? Заб­ро­са­ют бом­ба­ми до­ро­гу за на­ми? В Ров­но это сра­бо­та­ло, пусть и на па­ру ми­нут. «Гра­чи» сде­ла­ли круг, по­том опус­ти­лись ни­же и по­ле­те­ли пря­мо к нам! Дьявол по­ду­мал я, они со­би­ра­ют­ся бом­бить мост! Плю­ну­ли на эва­ку­ацию и ре­ши­ли всех по­уби­вать!

«Прочь с моста! - зак­ри­чал я. - Всем прочь!».

Толпу ох­ва­ти­ла па­ни­ка. Она про­ка­ти­лась как вол­на, уда­ри­ла элект­ри­чес­ким раз­ря­дом. Лю­ди зак­ри­ча­ли, ри­ну­лись впе­ред, на­зад, да­вя друг дру­га. Они де­сят­ка­ми пры­га­ли в во­ду, не сни­мая тя­же­лой одеж­ды и бо­ти­нок, ко­то­рые ме­ша­ли плыть.

Я от­тас­ки­вал лю­дей, при­ка­зы­вая им бе­жать. Ви­дел, как выш­ли бом­бы, а по­том раск­ры­лись па­ра­шю­ты, и я все по­нял.

«Задраить люки! - крик­нул я. - Зад­ра­ить лю­ки!»

Прыгнул в бли­жай­ший танк, зах­лоп­нул люк и при­ка­зал эки­па­жу зад­ра­ить его. Это был T-72. Мы не зна­ли, ра­бо­та­ет ли сис­те­ма за­щи­ты от ОМП, не про­ве­ря­ли ее мно­го лет. Мог­ли только на­де­яться и мо­литься в сво­ем стальном гро­бу. Пу­ле­мет­чик всхли­пы­вал, во­ди­тель зас­тыл, ко­ман­дир, млад­ший сер­жант двад­ца­ти лет от­ро­ду, свер­нул­ся на по­лу, сжи­мая ма­ленький крес­тик, ко­то­рый ви­сел у не­го на шее. Я по­ло­жил ему ру­ку на го­ло­ву и ска­зал, что все бу­дет хо­ро­шо, не от­ры­вая глаз от пе­рис­ко­па.

Понимаете, КУХ - это не сов­сем газ. Он как дождь: кро­шеч­ные мас­ля­нис­тые ка­пельки, ко­то­рые осе­да­ют на всем под­ряд. Он про­ни­ка­ет сквозь по­ры ко­жи, сли­зис­тую глаз, лег­кие. Я ви­дел, как у эва­ку­иру­емых зад­ро­жа­ли но­ги, опус­ти­лись ру­ки. Лю­ди тер­ли гла­за, пы­та­лись за­го­во­рить, дви­нуться с мес­та, вздох­нуть. Я был рад, что не чувст­вую за­па­ха, ко­то­рый шел от их ниж­не­го белья пос­ле вне­зап­но­го опо­рож­не­ния мо­че­во­го пу­зы­ря и ки­шеч­ни­ка.

Зачем это? Я не по­ни­мал. Раз­ве ко­ман­до­ва­ние не зна­ет, что хи­ми­чес­кое ору­жие на жи­вых мерт­ве­цов не дейст­ву­ет? Раз­ве они ни­че­му не на­учи­лись в Жи­то­ми­ре?

Первой в ку­че из тру­пов ше­вельну­лась жен­щи­на, все­го за се­кун­ду до ос­тальных, дро­жа­щая ру­ка на­щу­пы­ва­ла что-то на спи­не муж­чи­ны, ко­то­рый иро­де как прик­ры­вал ее со­бой. Он сва­лил­ся, ког­да она под­ня­лась на не­вер­ных но­гах. Ее ли­цо бы­ло в пят­нах и па­ути­не по­чер­нев­ших вен. Ду­маю, жен­щи­на за­ме­ти­ла на­ши тан­ки. У нее от­ва­ли­лась че­люсть, под­ня­лись ру­ки. Я ви­дел, как ожи­ва­ли ос­тальные, каж­дый со­ро­ко­вой или пя­ти­де­ся­тый, все, кто пы­тал­ся скрыть, что его уку­си­ли.

И тут я по­нял. Да, Жи­то­мир их кое-че­му на­учил, они наш­ли луч­шее при­ме­не­ние за­па­сам, ос­тав­шим­ся пос­ле хо­лод­ной вой­ны. Как эф­фек­тив­но от­де­лить за­ра­жен­ных? Как не дать эва­ку­иру­емым расп­рост­ра­нить ин­фек­цию в тыл? Вот один из спо­со­бов.

Мертвяки ожи­ва­ли, вста­ва­ли на но­ги, мед­лен­но шар­ка­ли по мос­ту в на­шу сто­ро­ну. Я ок­лик­нул пу­ле­мет­чи­ка. Он что-то про­мям­лил в от­вет. Я ткнул его в спи­ну, рявк­нул: «Це­литься!» Это за­ня­ло па­ру се­кунд, но он все же пой­мал в при­цел пер­вую жен­щи­ну и на­жал на спуск. Я затк­нул уши, спа­рен­ный пу­ле­мет вып­лю­нул сгус­ток пла­ме­ни. Дру­гие тан­ки пос­ле­до­ва­ли на­ше­му при­ме­ру.

Через двад­цать ми­нут все за­кон­чи­лось. Я знал, что дол­жен был дож­даться при­ка­за, ви­дел, как про­ле­те­ли еще че­ты­ре «гра­ча», пять нап­ра­ви­лись к дру­гим мос­там, один - в центр го­ро­да. Я при­ка­зал сво­им лю­дям отс­ту­пать, дви­гаться в нап­рав­ле­нии на юго-за­пад и не ос­та­нав­ли­ваться. Вок­руг нас бы­ла уй­ма тру­пов тех, кто пе­ре­шел мост до взры­вов. Они ло­па­лись, ког­да мы по ним про­ез­жа­ли.

Вы бы­ва­ли в му­зее Ве­ли­кой Оте­чест­вен­ной вой­ны? Это од­но из са­мых пот­ря­са­ющих зда­ний в Ки­еве. Двор за­пол­нен тех­ни­кой: тан­ки, пуш­ки всех мас­тей и раз­ме­ров, от вре­мен ре­во­лю­ции до на­ших дней. Два тан­ка сто­яли друг нап­ро­тив дру­га у вхо­да в му­зей. Их ук­ра­ша­ли раз­ноц­вет­ные ри­сун­ки, де­тям поз­во­ля­ли по ним ла­зить. Там же сто­ял же­лез­ный крест в метр вы­со­той, сде­лан­ный из со­тен нас­то­ящих Же­лез­ных Крес­тов, сня­тых с мерт­вых гит­ле­ров­цев. А еще на сте­не ви­се­ла кар­ти­на от по­ла до по­тол­ка с изоб­ра­же­ни­ем ве­ли­кой бит­вы. На­ши сол­да­ты ка­за­лись мо­но­лит­ной сте­ной, ки­пя­щей вол­ной си­лы и сме­лос­ти, ко­то­рая об­ру­ши­ва­лась на нем­цев выш­вы­ри­вая их прочь с на­шей зем­ли. Столько сим­во­лов на­шей на­ци­ональной обо­ро­ны, но нич­то так не впе­чат­ля­ло, как ста­туя Ро­ди­ны-Ма­те­ри. Са­мая большая в го­ро­де, тво­ре­ние из нер­жа­ве­ющей ста­ли бо­лее шес­ти­де­ся­ти мет­ров в вы­со­ту Она бы­ла пос­лед­ним, что я ви­дел в Ки­еве, ее щит и меч, вы­со­ко под­ня­тые в веч­ном три­ум­фе, ее хо­лод­ные, яр­кие гла­за, гля­дя­щие вниз - на нас, бе­гу­щих прочь.

Заповедник Песчаные озера, провинция Манитоба, Канада

Джессика Хенд­рикс об­во­дит ру­кой прос­тор су­барк­ти­чес­кой пус­ты­ни. При­род­ную кра­со­ту за­ме­нил ха­ос: бро­шен­ные ма­ши­ны, вся­чес­кий хлам, тру­пы лю­дей, на­по­ло­ви­ну вмо­ро­жен­ные в се­рый снег и лед. Джес­си­ка ро­дом из го­ро­да Уоке­шо, штат Вис­кон­син, но сей­час она при­ня­ла ка­надс­кое граж­данст­во и участ­ву­ет в ре­ги­ональном про­ек­те вос­ста­нов­ле­ния при­ро­ды. Вмес­те с сот­ня­ми дру­гих доб­ро­вольцев Джес­си­ка при­ез­жа­ет сю­да каж­дое ле­то с мо­мен­та офи­ци­ально­го за­вер­ше­ния вой­ны. Хо­тя ру­ко­во­ди­те­ли про­ек­та ут­верж­да­ют, что до­би­лись зна­чи­тельных ус­пе­хов, кон­ца ра­бо­те не ви­дит ник­то.

- Я их не ви­ню - пра­ви­тельство, лю­дей, ко­то­рые долж­ны бы­ли нас за­щи­щать. Объектив­но, я да­же их по­ни­маю. Не­воз­мож­но бы­ло заб­рать всех на за­пад, за Ска­лис­тые го­ры.

Как бы нас про­кор­ми­ли, про­ве­ри­ли на ин­фек­цию и как ос­та­но­ви­ли бы ле­ги­оны мерт­вя­ков, ко­то­рые на­вер­ня­ка бы пос­ле­до­ва­ли за на­ми? Я по­ни­маю, за­чем они хо­те­ли отп­ра­вить как мож­но больше бе­жен­цев на се­вер. Что еще мож­но бы­ло сде­лать? Ос­та­но­вить нас у гор пу­ля­ми, пот­ра­вить га­зом, как Ук­ра­ин­цы? На се­ве­ре же имел­ся шанс. Ког­да тем­пе­ра­ту­ра па­да­ет, мерт­ве­цы за­мер­за­ют. Не­ко­то­рые из нас мог­ли вы­жить. Так де­ла­ли по все­му ми­ру: лю­ди бе­жа­ли на се­вер, на­де­ясь про­тя­нуть до зи­мы. Нет, я не ви­ню пра­ви­тельство, что они пог­на­ли лю­дей в дру­гую сто­ро­ну, это я мо­гу прос­тить.

Но то, как бе­зот­ветст­вен­но к нам от­но­си­лись, от­сутст­вие важ­ной ин­фор­ма­ции, ко­то­рая мог­ла спас­ти жизнь стольким лю­дям… это­го я за­быть не су­мею.

Был ав­густ. Прош­ло две не­де­ли пос­ле Йон­кер­са и все­го три дня пос­ле то­го, как пра­ви­тельство на­ча­ло отс­ту­пать на за­пад. У нас в ок­рест­нос­тях бы­ло нем­но­го вспы­шек бо­лез­ни Я ви­де­ла только один раз, как шес­те­ро тва­рей по­жи­ра­ли без­дом­но­го. По­ли­цейс­кие быст­ро прист­ре­ли­ли их. Это слу­чи­лось в трех квар­та­лах от на­ше­го до­ма, и тог­да мой отец ре­шил уез­жать.

Мы си­де­ли в гос­ти­ной, отец учил­ся за­ря­жать ружье, а ма­ма за­ко­ла­чи­ва­ла ок­на. По всем ка­на­лам по­ка­зы­ва­ли только зом­би, ли­бо в пря­мом эфи­ре, ли­бо в за­пи­си из Йон­кер­са. Ог­ля­ды­ва­ясь на­зад, я до сих пор не мо­гу по­ве­рить, что СМИ про­яви­ли та­кой неп­ро­фес­си­она­лизм. Столько предв­зя­тос­ти, так ма­ло го­лых фак­тов. Все эти удо­бо­ва­ри­мые ко­рот­кие от­рыв­ки из уст ар­мии «экспер­тов», про­ти­во­ре­ча­щих друг дру­гу, пы­та­ющих­ся ка­заться бо­лее «шо­ки­ру­ющи­ми» или «осве­дом­лен­ны­ми», чем пре­ды­ду­щий ора­тор. Мы так за­пу­та­лись… ник­то не знал, что де­лать. Единст­вен­ное, в чем «экспер­ты» сог­ла­ша­лись друг с дру­гом: все обыч­ные го­ро­жа­не долж­ны «ухо­дить на се­вер». Пос­кольку мерт­вя­ки не вы­но­сят хо­ло­да, ос­та­лось на­де­яться только на сильные мо­ро­зы. Вот и все, что мы слы­ша­ли. Больше ни­ка­ких инст­рук­ций, ку­да на се­вер, что брать с со­бой, как вы­жи­вать, лишь од­на ду­рац­кая фра­за, ко­то­рую пов­то­рял каж­дый, ко­то­рая все полз­ла и полз­ла вни­зу эк­ра­на. «Ухо­ди­те на се­вер. Ухо­ди­те на се­вер. Ухо­ди­те на се­вер».

«Вот оно, - ска­зал отец. - Мы уби­ра­ем­ся от­сю­да на се­вер».

Он пы­тал­ся го­во­рить уве­рен­но, щел­кая зат­во­ром ружья. Отец в жиз­ни не брал в ру­ки ору­жия и был джентльме­ном в бук­вальном смыс­ле сло­ва - крот­кий че­ло­век. Не­вы­со­кий, лы­сый, с круг­лым ли­цом, ко­то­рое крас­не­ло, ког­да он сме­ял­ся. Ко­роль дур­ных шу­ток и сальных ост­рот. У не­го всег­да бы­ло что-то в за­па­се - комп­ли­мент или улыб­ка, или не­большая до­бав­ка к мо­им кар­ман­ным деньгам, о ко­то­рой не долж­на уз­нать ма­ма. В на­шей семье он счи­тал­ся хо­ро­шим пар­нем, и все глав­ные ре­ше­ния ос­тав­лял ма­ме.

Теперь ма­ма пы­та­лась спо­рить, вра­зум­лять его. Мы жи­ли за гра­ни­цей веч­ных сне­гов, у нас бы­ло все что нуж­но. За­чем бро­саться навст­ре­чу не­из­вест­нос­ти, ес­ли есть воз­мож­ность за­пас­тись про­до­вольстви­ем и, за­щи­щая дом, прос­то дож­даться пер­вых мо­ро­зов? Па­па и слы­шать ни­че­го не хо­тел. Мы мог­ли не до­жить до хо­ло­дов, мы мог­ли не до­жить до сле­ду­ющей не­де­ли! Отец под­дал­ся Ве­ли­кой Па­ни­ке. Он ска­зал, что это бу­дет как дол­гий ту­рис­ти­чес­кий по­ход. Мы ста­нем пи­таться бу­терб­ро­да­ми из ло­ся­ти­ны и де­сер­та­ми из ди­ких ягод. Па­па обе­щал на­учить ме­ня ло­вить ры­бу и спро­сил, как я на­зо­ву сво­его руч­но­го кро­ли­ка, ко­то­ро­го обя­за­тельно пой­маю. Он всю жизнь про­жил в Уоке­шо и ни­ког­да не хо­дил в по­хо­ды.

(Показывает мне на вмо­ро­жен­ную в лед кол­лек­цию трес­нув­ших DVD).

- Вот это лю­ди та­щи­ли с со­бой. Фе­ны, иг­ро­вые прис­тав­ки, но­ут­бу­ки. Вряд ли они бы­ли нас­только глу­пы, что­бы ду­мать, буд­то смо­гут их ис­пользо­вать. Хо­тя не­ко­то­рые, воз­мож­но, и ду­ма­ли. Большинст­во прос­то бо­ялось по­те­рять свои сок­ро­ви­ща, вер­нуться че­рез пол­го­да в ог­раб­лен­ный Дом. Мы и вправ­ду ду­ма­ли, что со­би­ра­ем­ся пра­вильно. Теп­лая одеж­да, ку­хон­ные при­над­леж­нос­ти, ле­карст­ва из ап­теч­ки и столько кон­сер­вов, сколько мож­но унес­ти. Ду­ма­ли, что хва­тит на па­ру лет, а при­кон­чи­ли по­ло­ви­ну по пу­ти в го­ры.

Меня это не вол­но­ва­ло. Это бы­ло как прик­лю­че­ние, до­ро­га на се­вер.

Все эти ис­то­рии о зап­ру­жен­ных до­ро­гах и на­си­лии… они на про нас. Мы еха­ли с пер­вой вол­ной. Нас опе­ре­ди­ли только ка­над­цы, и мно­гие из них уже дав­но уш­ли да­ле­ко впе­ред. На до­ро­гах все рав­но бы­ло нес­мет­ное ко­ли­чест­во ма­шин, больше, чем я ког­да ли­бо ви­де­ла, но они еха­ли до­вольно быст­ро. Дви­же­ние тор­мо­зи­лось только в при­до­рож­ных го­род­ках и пар­ках.

- В пар­ках?

- Да, и в мес­тах для кем­пин­га, в лю­бом мес­те, где лю­дям ка­за­лось, что они уеха­ли дос­та­точ­но да­ле­ко. Па­па смот­рел на них свы­со­ка, на­зы­вал не­дально­вид­ны­ми и не­ра­зум­ны­ми Он го­во­рил, что мы еще слиш­ком близ­ко к гус­то­на­се­лен­ным ра­йо­нам и бу­дет луч­ше уй­ти как мож­но дальше на се­вер Ма­ма обыч­но воз­ра­жа­ла, что лю­ди не ви­но­ва­ты, прос­то у большинст­ва за­кон­чил­ся бен­зин. «А чья это ви­на?» - па­ри­ро­вал отец. На кры­ше на­ше­го ми­ни­вэ­на сто­яло мно­го ка­нистр с бен­зи­ном. Па­па на­чал за­па­саться с пер­вых дней Па­ни­ки. Мы про­ез­жа­ли уй­му за­то­ров воз­ле при­до­рож­ных бен­зо­ко­ло­нок, на большинст­ве из ко­то­рых уже ви­се­ли ги­гантс­кие бук­вы: «Бен­зи­на нет». Отец про­ез­жал ми­мо них очень быст­ро. Он про­ез­жал очень быст­ро ми­мо мно­го че­го - сто­яв­ших ма­шин, ко­то­рые на­до под­толк­нуть, лю­дей, ко­то­рых нуж­но под­вез­ти. Пос­лед­них бы­ло по­ряд­ком, иног­да они шли по обо­чи­не, слов­но бе­жен­цы. Вре­мя от вре­ме­ни ка­кая-ни­будь ма­ши­на ос­та­нав­ли­ва­лась по­доб­рать па­роч­ку, и тут всем сра­зу же хо­те­лось в нее за­лезть. «Гляньте, как по­па­ли!» Это па­па.

Мы все-та­ки по­доб­ра­ли од­ну жен­щи­ну, ко­то­рая шла од­на, та­ща за со­бой сум­ку на ко­ле­си­ках. Она выг­ля­де­ла бе­зо­бид­но, та­кая оди­но­кая под про­лив­ным дож­дем. На­вер­ное, по­это­му ма­ма зас­та­ви­ла па­пу по­доб­рать ее. Жен­щи­ну зва­ли Пэт­ти, она шла из Вин­ни­пе­га. Пэт­ти не рас­ска­зы­ва­ла нам о се­бе, а мы не ста­ли спра­ши­вать. Она рас­сы­па­лась в бла­го­дар­нос­тях и по­пы­та­лась от­дать мо­им ро­ди­те­лям все свои деньги. Ма­ма ей не поз­во­ли­ла и обе­ща­ла от­вез­ти так да­ле­ко как только удаст­ся. Жен­щи­на зап­ла­ка­ла, бор­мо­ча сло­ва бла­го­дар­нос­ти. Я гор­ди­лась ро­ди­те­ля­ми - они пос­ту­пи­ли пра­вильно. По­том Пэт­ти чих­ну­ла и вы­та­щи­ла пла­ток из кар­ма­на, что­бы выс­мор­каться. Она дер­жа­ла ле­вую ру­ку в кар­ман с тех пор, как мы ее по­доб­ра­ли. И тут мы уви­де­ли, что ру­ка пе­ре­вя­за­на, а на бин­те чер­ное пят­но, по­хо­жее на кровь. Пэт­ти за­ме­ти­ла на­ши взгля­ды и вдруг за­нерв­ни­ча­ла. По­том ска­за­ла, что­бы мы не бес­по­ко­ились, что она прос­то слу­чай­но по­ре­за­лась. Отец пос­мот­рел на ма­му, и они при­тих­ли. Ро­ди­те­ли не гля­де­ли на ме­ня и ни­че­го не го­во­ри­ли. В ту ночь я прос­ну­лась, ус­лы­шав, как хлоп­ну­ла двер­ца со сто­ро­ны пе­ред­не­го си­денья. Ни­че­го не­обыч­но­го. Мы всег­да ос­та­нав­ли­ва­лись, что­бы схо­дить в ту­алет. Ме­ня бу­ди­ли на слу­чай, ес­ли мне то­же на­до, но на этот раз я ни­че­го не зна­ла, по­ка ми­ни­вэн не тро­нул­ся вновь. И тут я за­ме­ти­ла, что Пэт­ти не бы­ло. Я спро­си­ла ро­ди­те­лей, что слу­чи­лось, и они ска­за­ли: Пэт­ти, дес­кать, поп­ро­си­ла ее вы­са­дить. Я пос­мот­ре­ла в зад­нее стек­ло и ед­ва раз­ли­чи­ла кро­шеч­ную фи­гур­ку, ко­то­рая с каж­дой се­кун­дой ста­но­ви­лась все меньше. Мне по­ка­за­лось, что она бе­жит за на­ми, но я слиш­ком ус­та­ла и за­пу­та­лась, что­бы го­во­рить уве­рен­но. На­вер­ное, я прос­то не хо­те­ла ни­че­го знать. Я на очень мно­гое зак­ры­ва­ла гла­за во вре­мя той по­езд­ки.

- Например?

- Например, на дру­гих «пу­те­шест­вен­ни­ков». Тех, ко­то­рые не бе­гай и. Их бы­ло нем­но­го, раз­го­вор ведь идет о пер­вой вол­не. Мы встре­ти­ли мак­си­мум пол­дю­жи­ны мерт­вя­ков, бре­ду­щих пос­ре­ди­не до­ро­ги и под­ни­ма­ющих ру­ки, ког­да мы приб­ли­жа­лись. Па­па их объезжал, ма­ма ве­ле­ла мне приг­нуть го­ло­ву. Я ни­ког­да не ви­де­ла их слиш­ком близ­ко, по­то­му что при­жи­ма­лась ли­цом к си­денью и заж­му­ри­ва­ла гла­за. Я не хо­те­ла их ви­деть. Я прос­то ду­ма­ла о бу­терб­ро­дах с ло­ся­ти­ной и ди­ких яго­дах. Мы слов­но нап­рав­ля­лись в Зем­лю Обе­то­ван­ную. Я зна­ла: как только мы ока­жем­ся на се­ве­ре, все бу­дет хо­ро­шо.

Какое-то вре­мя так оно и бы­ло. Мы наш­ли клас­сный кем­пинг на бе­ре­гу озе­ра, на­ро­ду нем­но­го, как раз дос­та­точ­но, что­бы чувст­во­вать се­бя «в бе­зо­пас­нос­ти», зна­ете, ес­ли вдруг явят­ся мерт­вя­ки. Все бы­ли ми­лы друг с дру­гом, та­кая все­об­щая ат­мос­фе­ра об­лег­че­ния. Вна­ча­ле все по­хо­ди­ло на ве­че­рин­ку. Кос­тер каж­дый ве­чер, лю­ди го­то­ви­ли дичь и ры­бу, кто что подст­ре­лил или пой­мал… в ос­нов­ном пой­мал, ко­неч­но же. Иног­да ре­бя­та бро­са­ли в озе­ро ди­на­мит, гро­хо­тал взрыв, и вся ры­ба всплы­ва­ла квер­ху брю­хом. Я ни­ког­да не за­бу­ду эти зву­ки, взры­вы или жуж­жа­ние пи­лы, ког­да лю­ди ва­ли­ли де­ревья, или му­зы­ку из ав­то­мо­бильно­го ра­дио, кто то да­же при­вез с со­бой му­зы­кальные инст­ру­мен­ты. Мы пе­ли ночью у кост­ра, ог­ром­но­го, из сло­жен­ных друг на дру­га бре­вен.

Это ког­да у нас еще бы­ли де­ревья, до вто­рой и третьей вол­ны, по­том лю­ди жгли листья и пни, а дальше все что по­па­дет под ру­ку. За­пах плас­ти­ка и ре­зи­ны прос­то уби­вал он ощу­щал­ся во рту, осе­дал на во­ло­сах. К то­му вре­ме­ни вся ры­ба ис­чез­ла, ста­ло не на ко­го охо­титься. Ка­за­лось, всем бы­ло пле­вать. Все рас­счи­ты­ва­ли на зи­му, ко­то­рая за­мо­ро­зит мерт­вя­ков.

- Но как вы со­би­ра­лись пе­ре­жить зи­му?

- Хороший воп­рос. Не ду­маю, что большинст­во лю­дей заг­ля­ды­ва­ло так да­ле­ко впе­ред. На­вер­ное, счи­та­ли, что влас­ти при­дут нас спа­сать, или прос­то ду­ма­ли упа­ко­вать ве­щи и отп­ра­виться до­мой. Я уве­ре­на: мно­гие не ду­ма­ли ни о чем, кро­ме завт­раш­не­го дня, бла­го­дар­ные не­бе­сам хо­тя бы за то, что они на­ко­нец-то в бе­зо­пас­нос­ти, а все как-ни­будь об­ра­зу­ет­ся. «Мы вер­нем­ся до­мой, не ус­пе­ешь и гла­зом моргнуть, - го­во­ри­ли некоторые. - К Рож­дест­ву все за­кон­чит­ся».

(Она по­ка­зы­ва­ет мне на дру­гой пред­мет, вмо­ро­жен­ный в лед. Спальный ме­шок с изоб­ра­же­ни­ем Губ­ки Боб Квад­рат­ные Шта­ны [30]. Ме­шок ма­ленький, в ко­рич­не­вых пят­нах).

- Для че­го это пред­наз­на­ча­лось, как вы ду­ма­ете? Для теп­лой спальни дру­зей? Лад­но, пусть нор­мальный ме­шок дос­тать не смог­ли - ма­га­зи­ны для ту­рис­тов вы­ку­па­ли или гро­ми­ли пер­вы­ми - но вы не по­ве­ри­те, как не­ра­зум­но ве­ли се­бя не­ко­то­рые. Мно­гие бы­ли из Сол­неч­но­го по­яса, кое-кто да­же из юж­ной Мек­си­ки. Лю­ди за­ле­за­ли в спальные меш­ки, не сни­мая бо­ти­нок, ко­то­рые на­ру­ша­ют кро­во­об­ра­ще­ние. Вы­пи­ва­ли, что­бы сог­реться, не по­ни­мая, что на са­мом де­ле по­ни­жа­ют тем­пе­ра­ту­ру сво­его те­ла, вы­де­ляя слиш­ком мно­го теп­ла. Но­си­ли тя­же­лые пальто по­верх фут­бол­ки, за­ни­ма­лись фи­зи­чес­ким тру­дом, по­те­ли и сни­ма­ли пальто. Хлоп­ко­вая ткань впи­ты­ва­ла пот. Под­ни­мал­ся ве­тер… в пер­вый сен­тябрь за­бо­ле­ли мно­гие. Прос­ту­да и грипп. Они за­ра­зи­ли ос­тальных.

В на­ча­ле все бы­ли ми­лы друг с дру­гом. Ра­бо­та­ли вмес­те. Об­ме­ни­ва­лись, да­же по­ку­па­ли что-то у дру­гих се­мей. Деньги еще кое-что зна­чи­ли. Все ду­ма­ли, что бан­ки ско­ро вновь отк­ро­ют­ся. Ког­да бы ма­ма с па­пой ни пош­ли ис­кать еду, ме­ня всег­да ос­тав­ля­ли у со­се­дей. У ме­ня бы­ло та­кое ма­ленькое ра­дио, ко­то­рое на­до за­во­дить, кру­тя руч­ку, и мы слу­ша­ли но­вос­ти каж­дый ве­чер. Там только и рас­ска­зы­ва­ли, что об отс­туп­ле­нии войск, о том, как во­ен­ные бро­са­ют лю­дей на ми­лость судьбы. Мы слу­ша­ли с до­рож­ной кар­той США в ру­ках, от­ме­ча­ли го­ро­да, из ко­то­рых при­хо­ди­ли но­вос­ти. Я си­де­ла у па­пы на ко­ле­нях. «Видишь, - го­во­рил он. - Они не уеха­ли вов­ре­мя. Они не та­кие ум­ные, как мы».

Отец пы­тал­ся улы­баться. Ка­кое-то вре­мя я ду­ма­ла, что он прав.

Но че­рез ме­сяц, ког­да еда на­ча­ла за­кан­чи­ваться, а дни ста­но­ви­лись все хо­лод­нее и тем­нее, лю­ди из­ме­ни­лись. Не ста­ло больше кост­ров, сов­мест­ных ужи­нов и пе­ния. В ла­ге­ре ца­рил ха­ос, ник­то не уби­рал за со­бой му­сор. Па­ру раз я сту­па­ла в дерьмо. Его да­же не пот­ру­ди­лись за­ко­пать.

Меня уже не ос­тав­ля­ли у со­се­дей, ро­ди­те­ли ни­ко­му не до­ве­ря­ли. Ста­ло опас­но, вспы­хи­ва­ли дра­ки. Я ви­де­ла, как Две жен­щи­ны бо­ро­лись за шу­бу, ко­то­рая пор­ва­лась пря­мо пос­ре­ди­не. Ви­де­ла, как один па­рень пой­мал дру­го­го на кра­же и бил его по го­ло­ве мон­ти­ров­кой. Обыч­но по­та­сов­ки и кри­ки слу­ча­лись ночью. То тут, то там зву­чал выст­рел и за ним плач. Од­наж­ды мы ус­лы­ша­ли, как кто-то ша­рит у на­шей имп­ро­ви­зи­ро­ван­ной па­лат­ки, ко­то­рую мы на­тя­ну­ли вок­руг ми­ни­вэ­на. Ма­ма ве­ле­ла мне приг­нуть го­ло­ву и зак­рыть уши. Па­па вы­шел на­ру­жу. Я слы­ша­ла кри­ки сквозь при­жа­тые ла­до­ни. Выст­ре­ли­ло па­пи­но ружье. Кто-то зак­ри­чал. Па­па вер­нул­ся с блед­ным ли­цом. Я так и не спро­си­ла его, что слу­чи­лось.

Люди со­би­ра­лись вмес­те только в мо­мен­ты по­яв­ле­ния март­вя­ков из чис­ла тех, что пос­ле­до­ва­ли за третьей вол­ной, в оди­но­чест­ве или ма­леньки­ми груп­пка­ми. Это про­ис­хо­ди­ло каж­дые па­ру дней. Кто-ни­будь бил тре­во­гу, и все объеди­ня­лись, что­бы унич­то­жить зом­би. А по­том, как только все за­кан­чи­ва­лось, мы сно­ва опол­ча­лись друг про­тив дру­га.

Когда за­мерз­ло озе­ро, а мерт­вя­ки пе­рес­та­ли по­яв­ляться, мно­гие ре­ши­ли, что мож­но ид­ти до­мой.

- Идти? Не ехать?

- Бензина не бы­ло. Его ис­пользо­ва­ли как топ­ли­во для при­го­тов­ле­ния пи­ши или прос­то для ав­то­мо­бильных обог­ре­ва­те­лей. Каж­дый день со­би­ра­лись груп­пы по­лу­го­лод­ных обор­ван­ных бед­няг, наг­ру­жен­ных бес­по­лез­ным хла­мом, ко­то­рый они с со­бой при­та­щи­ли, у всех на ли­цах на­пи­са­на от­ча­ян­ная на­деж­да. «Ку­да это они собрались? - го­во­рил отец. - Не­уже­ли не по­ни­ма­ют, что на юге еще не­дос­та­точ­но хо­лод­но? Не­уже­ли не зна­ют, что их там ждет?»

Он был убеж­ден, что ес­ли мы про­дер­жим­ся еще чуть-чуть, то все на­ла­дит­ся. Шел ок­тябрь, и я еще бы­ла по­хо­жа на че­ло­ве­ка.

(Мы на­ты­ка­ем­ся на ку­чу кос­тей. Их очень мно­го. Они ле­жат в яме, на­по­ло­ви­ну пок­ры­тые льдом).

- Я бы­ла до­вольно круп­ным ре­бен­ком. Ни­ког­да не за­ни­ма­лась спор­том, пи­та­лась фаст­фу­дом и про­чей раз­ной ерун­дой. Ког­да мы при­еха­ли в ав­гус­те, я лишь нем­но­го по­ху­де­ла, а к но­яб­рю прев­ра­ти­лась в ске­лет. Ма­ма с па­пой выг­ля­де­ли не луч­ше. У па­пы ис­чез жи­во­тик, у ма­мы про­ва­ли­лись ще­ки. Они мно­го ру­га­лись, ру­га­лись по лю­бо­му по­во­ду. Это пу­га­ло ме­ня больше все­го. До­ма ро­ди­те­ли ни­ког­да не по­вы­ша­ли го­лос. Они бы­ли учи­те­ля­ми в шко­ле, «прог­рес­сив­ны­ми людьми» Вре­мя от вре­ме­ни слу­ча­лись нап­ря­жен­ные, неп­ри­ят­но ти­хие ужи­ны, но и только. Те­перь же ро­ди­те­ли пос­то­ян­но цеп­ля­лись друг к дру­гу. Од­наж­ды, бли­же ко Дню бла­го­да­ре­ния… я не мог­ла вы­лез­ти из спально­го меш­ка. Же­лу­док вздул­ся, во рту и на но­су по­яви­лись бо­ляч­ки. Из фур­го­на со­се­дей до­но­сил­ся этот за­пах. Они что-то го­то­ви­ли. мя­со, пах­ло очень вкус­но. Ма­ма с па­пой спо­ри­ли на ули­це. Ма­ма го­во­ри­ла, что «это» единст­вен­ный вы­ход. Я не зна­ла о чем она. Ма­ма ска­за­ла, «это» не так уж и «пло­хо», по­то­му что «это» сде­ла­ли со­се­ди, а не мы. Па­па воз­ра­зил, что мы не опус­тим­ся до та­ко­го, а ма­ме долж­но быть стыд­но. Ма­ма наб­ро­си­лась на от­ца, виз­жа, что имен­но из-за не­го мы здесь ока­за­лись, из-за не­го я уми­раю. Ма­ма крик­ну­ла, что нас­то­ящий муж­чи­на знал бы, что де­лать. Она обоз­ва­ла па­пу чер­вем… ес­ли он хо­чет, что­бы мы по­гиб­ли, пусть бе­жит и жи­вет как «пе­дик», ко­то­рым он всег­да и был. Па­па крик­нул ей: «Затк­ни пасть!». Он ни­ког­да не ру­гал­ся. По­том сна­ру­жи до­нес­ся ка­кой-то звук, по­хо­жий на хруст. Ма­ма вер­ну­лась в па­лат­ку, зак­ры­вая ле­вый глаз снеж­ком. За ней по­явил­ся па­па. Он ни­че­го не ска­зал. Я еще ни­ког­да не ви­де­ла у не­го та­ко­го вы­ра­же­ния ли­ца, отец буд­то стал дру­гим че­ло­ве­ком. Он схва­тил ра­дио, то, что у нас дав­но пы­та­лись ку­пить… или вык­расть, и ушел к фур­го­ну. Па­па вер­нул­ся че­рез де­сять ми­нут, без ра­дио, за­то с большим кот­лом ды­мя­щей­ся го­ря­чей пох­леб­ки. Она бы­ла та­кая вкус­ная! Ма­ма ве­ле­ла мне есть по­мед­лен­нее. Она кор­ми­ла ме­ня с ма­ленькой ло­жеч­ки. У нее на ли­це бы­ло на­пи­са­но об­лег­че­ние. По­том она нем­но­го поп­ла­ка­ла. У от­ца бы­ло все-то же вы­ра­же­ние ли­ца. Вы­ра­же­ние, ко­то­рое по­яви­лось у ме­ня че­рез нес­колько ме­ся­цев, ког­да ма­ма с па­пой за­бо­ле­ли и мне приш­лось их кор­мить.