Цель Цель

Если подобные опыты делают с курами, сейчас же обнаруживается, что обходной путь не есть нечто само собой разумеющееся, но маленькая операция (Leistung); в ситуациях, требующих гораздо менее значительных обходных путей, чем до сих пор упоминавшиеся, куры уже совсем беспомощны, постоянно налетают, если видят цель перед собой сквозь решетку, на препятствие, беспокойно бегая туда-сюда, и дело не улучшается даже тогда, когда препятствие (являющееся знакомой им решеткой) и главная часть обходного пути (вокруг створки двери их дома и через соответствующее ей отверстие) им хорошо известны. Различные куры ведут себя не совсем одинаково, и если уменьшить обходной путь; в то время как они все теснятся к препятствию, можно очень хорошо наблюдать, как сначала одна, потом еще одна и т. д. перестает набегать на препятствие и внезапно быстро пробегает кривую обходного пути; некоторые особенно малоодаренные экземпляры обычно продолжают еще долгое время набегать на решетку даже и при легчайших задачах. Различие, равным образом, проявляется очень отчетливо, когда наблюдают, в какой мере при более значительных обходных путях случай благоприятствует возникновению решения у отдельных животных. Бегая туда и сюда перед целью, порою они попадают на мгновение в такие положения, исходя из которых можно облегчить обходной путь; но одно и то же облегчение, приносимое случаем, действует весьма различно на различныхживотных: одно животное внезапно бросается по замкнутой кривой наружу, другое беспощадно

маячит снова в «ложном» направлении. Все куры, которых я наблкрдал, были в состоянии дать только очень «плоские» обходные пути (чертеж 4 а и противоположность 4 б); по-видимому, возможный обходной путь не мог начаться с направления, которое сначала вело бы прочь от цели (ср. в противоположность этому поведение ребенка и собаки).

Отсюда следует, что для процессов, лежащих в основе маленьких операций, вариация геометрических условий имеет очень большое значение. Влияние это резко и многообразно будет бросаться в глаза также у антропоидов и при гораздо более трудных задачах.

Так как случай может привести животных в более благоприятное положение, порою будет происходить так, что ряд чистых случайностей приведет их от исходного пункта к самой цели или, по крайней мере, доведет до положения, от которого к цели ведет прямой путь. Но это верно по отношению ко всем испытаниям интеллекта, по крайней мере, в принципе; ибо чем сложнее требуемая операция, тем невероятнее, что ее целиком имитирует случайность, и поэтому вообще необходимо к вопросу, находит ли животное в опыте каждый раз «обходной путь» (в широком смысле слова) присоединить ограничивающее условие, которое исключало бы случайный результат. Если теперь, взяв в качестве примера описанные нами опыты с обходным путем в узком смысле, мы получим в успешных случаях всегда приблизительно один и тот же путь, независимо от того, решается ли задача благодаря ряду случайностей, или это будет настоящее решение задачи, то возникает возражение, что между обеими этими возможностями нельзя провести различия. Для всего последующего, и для психологии высших животных вообще чрезвычайно важно, чтобы кажущееся весьма основательным, но в действительности ошибочное соображение не создало путаницы. Для наблюдения, которое здесь является единственно решающим, существует, как правило, совершенно грубое различие форм между подлинной операцией и случайной имитацией, и никто, проделав некоторое количество подобных опытов на животных (или детях), не может не заметить этого различия: подлинная операция протекает как единственный процесс, совершенно замкнутый в себе как в пространственном, так и во временном отношении, — в нашем примере как непрерывный бег без малейшей остановки до самой цели; случайный результат возни

кает из агломерата единичных движений, которые появляются, прекращаются, снова возникают, остаются при этом по направлению и скорости совершенно независимыми друг от друга и только в целом, сложенные геометрически, начинаются у исходного пункта и кончаются у цели. Опыт с курами показывает нам этот контраст в особенно яркой форме, когда одно и то же животное, сначала под влиянием стремления к цели, мечется неуверенно вокруг (маятникообразными движениями, которые несколько упорядочены на черт. 4а), когда затем один из этих отрезков пути приводит к благоприятному месту, теперь внезапно одним замкнутым движением животное обегает кривую: первая часть возможного обходного пути проходит в беспорядочном бегании туда и сюда, вся остальная пробегается «правильно»; одно поведение непосредственно сменяется другим, но столь резко, что ни один человек не может не признать наглядной разницы в характере движения.

Если опыт производился нечасто, к этому прибавляется то, что момент возникновения подлинного решения обычно резко отмечается в поведении животного или ребенка каким-то толчком: собака как бы впадает в оцепенение, затем внезапно поворачивается на 180 градусов и т. д., ребенок оглядывается, -внезапно лицо его проясняется и т. д. В таких случаях характерная непрерывность процесса подлинного решения еще более бросается в глаза благодаря перерыву, перемене направления перед началом.

Я решительно предостерегаю от ложного истолкования сказанного в том смысле, что речь идет здесь о каком-то сверхъестественном способе познания: каждый может производить такие наблюдения, если этот род наблюдения будет, подобно всякому другому, введен в употребление. Нечто подобное часто встречают и помимо психологии животных. Нить плохо установленного электрического измерительно прибора, находясь под влиянием блуждающих токов земли и других быстро меняющихся случайных воздействий, движется по шкале беспорядочно то: туда, то сюда; но непрерывное движение, приводящее в определенное положение, всякий физик сейчас же сумеет отличить от прежнего и понять его смысл. При наблюдении Броуновского молекулярного движения сейчас же бросается в глаза ошибка опыта, вносящая нормальное, упорядоченное движение определенной формы и т. д. Относительно этого важного не только в

методическом отношении пункта позднее будет говориться подробнее.

Опыты с обходным путем вышеприведенного рода не следует свешивать с двумя другими видами опытов: 1. «Лягушки, лишенные большого и промежуточного мозга, все еще обходят препятствия». Животные автоматически сворачивают с пути, который привел бы их к столкновению с препятствием. Следует _ли11з этого, что те же лягушки могли бы автоматически проделать обходной путь вокруг препятствия, идя к какой-нибудь цели? Оче видно, нет. То, что в наших опытах является наиболее существенным, совершенно не находит себе места в опытах с лягушками. 2. Американские зоопсихологи очень часто заставляют ркивотных (или людей) отыскивать выход из лабиринтов, которые совершенно нельзя обозреть, находясь внутри них. В сил^ этого, первое нахождение выхода необходимо зависит от случая, и касающиеся этого исследователи заняты в первую оче|?едь выяснением того, как при этих обстоятельствах испыту-емь*й использует предшествовавший опыт при последующих экспериментах. При испытаниях интеллекта, подобных нашим опь*там с обходным путем, все. основано на том, что ситуация даемся испытуемому открытой.

Для шимпанзе я усложнил опыт с обходным путем следую-щигм образом: цель подвешивается в корзине на крыше, с земли ее нзевозможно достать; в корзине имеется несколько тяжелых каменей, так что маятникообразное раскачивание веревки и корзин ы сохраняется после сильного толчка довольно долго; плоскость качания направлена таким образом, что корзина при максимальном отклонении в одну сторону близко подходит к строению; обходной путь может быть, следовательно, легко замечен (и использован) лишь в отдельные моменты (19.1. 1914). После того, как маятник начал качаться, к нему подводят Хику, Гр£»ндэ, Терцеру.'

'В первые дни эти животные был и слишком боязливы для того, чтобы вести опысты с каждым из них отдельно. Это обстоятельство внесло громадные затруднения, ноэкспериментироватьсовсем изолированно, например, соднойХикой, было невсэзможно даже через полгода; для компании я вводил, чаще всего, Терцеру или Коь*сула, ибо пользоваться ими самими по себе было оченьтрудно из-за их лени и роб*эсти, но по этой причине порою для некоторых задач пропадал испытуемый.

Грандэ прыгает с пола за корзиной, но не достает ее; Хика;' спокойно осмотревшись вокруг, бежит сразу к строению, взбирается наверх, ждете вытянутыми руками корзину и ловит ее. Опыт длился около минуты.¹

Повторение опыта с другими животными (Раной, Коко) тоже протекали так быстро и просто, что решение и этой задачи можно считать вполне доступным всем шимпанзе. 'Грандэ, видевшая решение Хики, опередила ее при тотчас же последовавшем повторении опыта; после разъяснений, которые будут сделаны в дальнейшем, не останется никакого сомнения, что хороший пример не был для нее, безусловно, необходим, и что она, всегда более медлительная, некоторое время спустя сама увидела бы обходный путь.

Султан, не присутствовавший при этих опытах, был привлечен (20. I) к испытанию с тем же самым маятником, причем последний, прежде чем он его увидел, был приведен в круговое движение, которое влекло корзину с большой и приблизительно постоянной скоростью мимо близко стоявшей балки; опыт этот вследствие формы качания и равномерной скорости, конечно, несколько более труден. Одно мгновение Султан смотрит вверх и следит глазами за корзиной; как только он видит, что она проходит мимо балки, он сейчас же оказывается наверху и ждет цели.

В таких опытах не имеет никакого значения: остается ли подходящий пункт, к которому приближается в своем движении маятник, тем же самым или меняется от опыта к опыту; совершенно безразлично также, будет ли то стена дома, дерево, сооружение или что-либо другое. Если вводят изменения подобного рода, то одно и то же животное не направляется к тому месту, где оно перед этим достигло успеха, но взбирается как раз

¹ В этой работе я совсем недаюилидаюлишьтам, где это имеет значение для существа дела,только приблизительныеуказания о времени. Какправило, длительность опыта зависит от столь многих случайных и меняющихся обстоятельств (например, от бесплодных попыток решения недостатка интереса, грусти по поводу одиночества или неудачи и т. д.), что измерения времени создали бы только видимость количественной методики. Как протекаетопыт во времени, всегда можно видеть из описания в той мере, в какой это необходимо для наших целей. Будет л и интервал, втечение которого животное ведет себя безразлично или горюет, какэто часто происходило, длится три минуты, т. е. может быть в десять раз больше, чем, собственно, процесс решения, или подчас может быть в тысячу раз дольше него, — ведь это совершенно безразлично. В большинстве случаев решение как таковое составляетлюбую часть измеренного «времени опыта».

на такое место, которое является верным для данной ситуации. При таких простых опытах я никогда не видел ни одного отклонения от этого правила, что часто встречается при выполнении задач, которые требуют от шимпанзе очень многого; тогда появляются ошибки, имеющие характер глупого повторения.

Нахождение обходного пути представляет значительно большие трудности, когда часть ситуации, по возможности большая, не видима из исходного пункта, но только известна «из опыта».

Одно из помещений для животных имеет очень высоко расположенное, закрывающееся деревянными ставнями окно, которое выходит на площадку для игр. Из помещения животные проходят на площадку для игр через дверь, ведущую в коридор, затем идут немного по коридору и через дверь, ведущую из коридора, — на площадку для игр.

Рис.5

Все упомянутые части хорошо известны шимпанзе, но в то время, как кто-либо из них находится в этом помещении, он видит его только изнутри (6. III). Я беру Султана из другого помещения, где он играл вместе с остальными, иду с ним через коридор в ту комнату, закрываю за ним дверь, иду с ним к окну, немного приоткрываю деревянную ставню, бросаю наружу банан так, что Султан видит его исчезновение через окно, но вследствие того, что окно расположено высоко, не видит его на земле, и снова быстро закрываю ставню (Султан мог видеть вовне небольшой кусок проволочной крыши). Когда я поворачиваюсь, Султан уже в пути, толчками отворяет дверь, исчезает в коридоре, его слышно У второй двери и сейчас же после этого — перед окном; я нахожу его на дворе под окном, причем он усердно занят поисками: банан

случайно упал в темную щель между двумя ящиками. То, что местонахождение цели и большая часть возможного обходного пути невидимы, не представляет существенного препятствия для решения; если только соответствующие части пространства вообще известны, кривая обходного пути с легкостью проходит по ним.

При совершенно сходном опыте с уже упомянутой собакой оказалось, что она может выполнить то же самое. Через дверь Д входят с ровной и свободной площадки, окружающей дом, в комнату с окном О, выходящим на площадку П; собаку, которая знает и площадку перед домом по прежним посещениям — собака не жи вет в этом доме, — вводят в комнату через дверь Д и кормом привлекают к открытому окну; отсюда она может видеть только отдаленные верхушки деревьев, но не площадку. Корм выбрасывается наружу, и сейчас же после этого закрывают окно. Собака бросается один раз к оконной раме, потом одно мгновение стоит, повернув голову к окну, недолго смотрит на наблюдателя; внезапно она взмахивает несколько раз хвостом, одним прыжком поворачивается на 180 градусов и мчится без остановок через дверь наружу и далее вокруг дома до места под окном, где она сейчас же находит корм.¹

Thorndike поставил большое количество опытов над кошками и собаками, чтобы посмотреть, что соответствует действительности из тех чудесных историй, которые рассказываются об этих друзьях дома. Результат оказался очень неблагоприятным для животных, и Thorndike пришел к заключению, что они не только очень далеки оттого, чтобы «думать»,

'Несколько иные опыты с обходным путем ставили Thorndike, (срав. ниже-цитированную работу) и Hobhouse (Mind in Evolution London 1901). Отмечу еще, что собака была приведена к двери не со стороны окна; следовательно, на обратном пути обонятельный след мог вести ее не далее, как до двери; но наблюдение показывает, что запах вообще не мог играть никакой роли.

но не могут даже ассоциировать представлений с восприятиями, как это делает человек, и в существенном не выходят за пределы возникающих в опыте связей простых «импульсов» с восприятиями. Это исследование сделано в отрицательном направлении — то, что для своего времени было наиболее необходимо, однако, пошло так, как это все чаще оказывается (также в Америке) в этом направлении слишком далеко. Испытания стояли не выше анекдотов о животных и были столь трудны, что результат, конечно, должен был получиться жалкий; под впечатлением несостоятельности животных дать что-либо в этих испытаниях, Thordike выдвинул общие отрицательные положения по поводу их способности к выполнению операций, которые не вытекают из специальных и слишком трудных опытов. Собака по сравнению с обезьяной, например, кажется очень глупой, но все же ближайшее исследование таких простых случаев, как только что описанные, было бы очень кстати.

Ради принципа построения эксперимента, я должен сделать еще одно замечание по поводу опытов Thorndike'a. Подобно нашим опытам, они были задуманы как испытание интеллекта (вопрос: разум или нет?); значит, чтобы достигнуть своей цели, они должны ставится в ситуациях, в которых животные, по возможности, обозримы, ибо если существенные части ситуации наделе не могут быть наглядно обозримы испытуемым, как он может разумно справиться с задачей? С некоторым удивлением поэтому видишь, как кошек и собак по многу раз сажают в клетки, внутрь которых входит только конец какого-либо механизма, и сквозь решетку которых можно увидеть изнутри еще и отрезки бечевы или другие части механизма, в то время как вся ситуация в целом, где животное должно найти себе дорогу изнутри, недоступна для ясного обозрения. Задача: животное должно само освободить себя тем, что потянет или надавит доступную часть механизма, ибо благодаря этому, откроется дверь в клетку. Thorndike сообщает далее об опытах, в которых животные лишь тогда освобождались из клетки, когда они сами себя чесали или когда они сами себя лизали. Он противопоставляет эти эксперименты другим (где надлежало приводить в действие механизм), так как здесь не существует никакой связи, никакого соответствия между действием и его результатом, что имеется в тех; в действительности, однако, некоторые из тех экспериментальных установок, к сожалению, приближаются к условиям этих опытов без

связи. Ситуации с механизмом всегда содержат составные части, которые допускают — хотя бы в некоторой степени—разумное к себе отношение, и поэтому является необходимым установить, ведут ли себя животные в этом случае (при ситуациях, допускающих, насколько возможно, разумное отношение к некоторым своим частям) как-либо иначе, чем в другом (в заведомо совершенно бессмысленных установках опыта); ибо здесь дело идет, очевидно, о некоторого рода experimentum cruris. Как и следовало ожидать, результат оказался таков, что правильное поведение в обоих случаях образуется путем более или менее длительного «обучения», так как «осмысленные» опыты слишком трудны, и к тому же отдельные части их обстановки не были наглядно представлены. Но когда животные овладевали задачей, разница уже обнаруживалась: «Во всех этих случаях» — в тех, которые имели совершенно бессмысленный характер, — «проявляется достойная внимания тенденция... редуцировать акт, пока он не сделается всего только следом лизания и чесания», и важнее всего далее: «В тех случаях, когда кошку не выпускают после этой слабой реакции, она не повторяет сейчас же движения, как она сделала бы, ели бы, например, она надавливала на задвижку, причем дверь не открылась бы от этого». В качестве объяснения Thorndike говорит только то, что не может найти причины обоих явлений. Так как дело идет здесь об одном из наиболее интересных результатов, пусть даже таком, которого, согласно его теории, нельзя было ожидать, нужно пожалеть о столь быстром отказе от толкования.

2. УПОТРЕБЛЕНИЕ ОРУДИЙ

Ситуация подвергается дальнейшему усложнению: нет больше пространства для возможных обходных путей, непроходима теперь не только прямая линия, соединяющая с целью, но и все остальные геометрически мыслимые кривые; равным образом, некое приспособление формы собственного тела к пространственным формам окружающей обстановки не приводит животное в соприкосновение с целью. Если такое соприкосновение все же должно быть каким-либо образом установлено, то это может произойти посредством включения промежуточного материального члена. Так осторожно, мы увидим потом почему, следует выразиться сообразно положению вещей; только тогда это непрямое (indirekte) поведение с помощью третьего тела принимает определенные формы, можно сказать, в обычном смысле: обладание объектом, являющимся целью, достигнуто посредством орудия; существует один род преодоления расстояния до цели при помощи третьего тела, к которому это положение применимо.¹

Если поле уже содержит в себе третьи тела, пригодные для преодоления критического расстояния между животными и целью, то возникает вопрос, в какой мере шимпанзе способен, находясь под влиянием стремления к цели, использовать возможности подобного рода.

'Хорошо делают, когда на всем протяжении исследования проблемы заменяют время от времени такие избитые слова, как «употребление орудий», «подражание» и т. п. другими, которые, возможно, точнее соответствуют поведению животного. Такие затасканные слова имеют ту вредную сторону, что за кажущейся знакомостью прячут важнейшие вопросы; кхорошо поставленным вопросам приходят, вероятно, скорее, когда при выборе выражений насколько возможно заставляют себя следовать за поведением животного; порою это весьма затруднительно просто потому, что не всегда имеешь под рукой вполне подходящие слова.

I

Задача наиболее легка, когда расстояние, фактически, в основном уже преодолено, третье тело уже «вставлено»; если между ним и целью есть связь, то можно или использовать эту связь, или, сочтя третье тело стольже безразличным, как и всякое другое (конечно, помимо цели), остаться беспомощным в данном положении.

Уже во введении было указано, что Султан овладел одним из таких положений, хотя скрепление было непростой формы и приобретало значение лишь в том случае, если он совершал сначала обходной путь, влезая на дерево. Если же опыт ставят просто так, например, к цели прикреплена нить или тому подобное, которую животное может достать, тогда шимпанзе быстро и всегда хорошо решают эту задачу.

С Нуэвой опыт был произведен на шестой день ее пребывания на станции (14. III): на расстоянии немного более 1 м от решетки клетки лежала цель, мягкая соломинка была прикреплена к ней, своим свободным концом пробегая по совершенно пустому пространству до самой решетки; едва Нуэва увидела цель, как схватила соломинку и притянула ею цель.

Коко через пять дней после прибытия на станцию (13. VII) был привязан за ошейник к дереву, что позволяло ему господствовать лишь над ограниченным кругом; по ту сторону периферии круга положена цель, нитка же, привязанная к ней, входит в пределы круга; Коко не видел приготовлений. Когда его внимание обратили на цель, он только раз взглянул на нее и снова отвернулся; ему еще раз указали на корм, он схватил нить и потянул к себе, но после короткой попытки снова отбросил ее: это оказалось не той целью, которая была ему нужна.

Еще раньше (14. II) тот опыт дал положительные результаты у Консула и Чего, несмотря на то, что длина веревки была 3 м. Все остальные животные имели случай по одному разу трудиться над привязанной бечевой в более сложных опытах, и ни один не замедлил ее использовать. Всегда наблюдалось притягивание к себе «при взгляде на цель», и это в буквальном смысле: взгляд на цель, и животное начинает тянуть, смотря все время на цель, а не на веревку. Следовательно, не может быть и речи о том, что веревка притягивалась вначале по какой-либо иной причине.

Вариация: цель лежит в корзине, бечевка привязана к ручке и протянута в решетчатое окно помещения, в котором находится шимпанзе: корзина неизменно поднимается на бечевке вверх.

Собака легко могла бы помочь себе в подобном опыте передними ногами или зубами; однако животное, о котором шла речь выше, не в состоянии было выполнить этой простой операции и вообще не обращало никакого внимания на нить, конец которой лежал под самым носом, в то время как поведение свидетельствовало о живейшем интересе к цели. Собаки, также как, например, лошади, — если только им не помогут особенно счастливые случайности в их движениях или какое-либо обучение,—вероятно, могут умереть от голода, находясь в одном из таких положений, где для человека и шимпанзе едва ли может возникнуть какая-нибудь проблема.

Операция шимпанзе заслуживает все же ближайшего рассмотрения. Для этого ситуация немного запутывается (11. VI. 1914): цель, к которой привязана нить, лежит по ту сторону решетки на полу; кроме «правильной» нити бегут, перекрещиваясь с нею и между собою в различных направлениях, еще три нити, начинаясь около места, где лежит цель, и доходя до самой решетки.

При сколько-нибудь внимательном взгляде взрослый человек сейчас же увидит правильную нить. К решетке приведен Султан, мимоходом он бросает взгляд наружу и дергает быстро Друг за другом две ложные и потом правильную нить (последовательность указана на рисунке цифрами).

Поле становится значительно яснее, когда от цели бегут только две нити — правильная и ложная, по возможности, ни разу не перекрещиваясь. Результат в четырех таких случаях от b до е (14. VII) легко понять из рисунков. При этом расстояние животное — цель составляет около 1 м, ложные нити приближаются к цели на 5 см. Из опытов нельзя усмотреть, может ли Султан, будучи в достаточно спокойном состоянии, прийти от рассмотрения поля к ясному заключению, которая из нитей правильная, потому что фактически он не дает себе времени для такого усилия, но просто тянет как попало и, во всяком случае, только два раза схватывает сразу правильную нить. Ошибки, которые он делает, едва ли случайны; в пяти опытах он тянет четыре раза за ту нить, которая пробегает от решетки до цели кратчайшей дорогой.

Может быть, здесь имеется еще одна тенденция — оказывать предпочтение вправо лежащим нитям; это следовало бы объяснить чисто моторно: Султан садится у решетки всегда прямо против цели и пользуется при всяком поводе, который требует только minimum'a ловкости, правой рукой.

Наконец, если только одна нить пробегает близко от цели, оставаясь неприкрепленной к ней, то все зависит от более точного определения «близости». Султан в одном из таких опытов (цель отстоит от решетки на 3 м, конец бечевы удален от цели примерно на 15 см), взглянув по направлению к цели, сначала не потянул бечевку, но несколько секунд спустя все же дернул ее, будучи всецело занят лишь ею одной, не обращая ни малейшего внимания на цель, и начал играть с наполовину втянутой бечевочкой, все время нисколько не заботясь о лежащей снаружи цели; проба показала, что у него был самый хороший аппетит. Напротив, при удалении цели на 1 м и при расстоянии между концом бечевки и целью всего лишь около 2 см он тянул, явно смотря на цель, хотя делал это несколько нерешительно. При увеличении числа таких наблюдений шимпанзе, естественно, становятся недоверчивыми. В целом я мог установить следующее: при очень малом расстоянии между концом бечевы и целью (многое зависит от ясности фона) шимпанзе после беглого взгляда в большинстве случаев будет тянуть бечевку; он будет делать это всегда, когда бечевка и цель оптически соприкасаются друг с другом; является ли «способ скрепления» в нашем практическом смысле привязывания в таких опытах для шимпанзе чем-то большим, нежели оптичес-

ким контактом высшей или низшей степени, кажется сомнительным. При очень большом расстоянии между нитью и целью шимпанзе обычно не будет тянуть, он должен быть заинтересован бечевой как таковой, или нуждаться в ней, чтобы как-нибудь иначе использовать ее в качестве орудия; при средних расстояниях в несколько сантиметров, когда бечева еще достигает некоего рода «окружения» цели, внутри которого она тотчас же (также и людям) представляется «бегущей в область цели», все будет зависеть от внимания животного и его голода. При очень сильном голоде шимпанзе все же будет тянуть бечеву, и именно «при взгляде на цель», даже если он видит и должен видеть, что никакого контакта нет. Он поступает при этом совершенно также, как тонущий человек, который, по обычному выражению, в опасности всегда хватается за соломинку. Движения животного в подобных случаях, которые будут нам еще часто встречаться, вялы и представляют картину полной растерянности.¹

II

Цель ничем не соединяется с помещением, где находится животное; в качестве единственного вспомогательного средства ситуация содержит палку, с помощью которой цель может быть придвинута.

Из семи шимпанзе, которые принадлежали станции с самого начала, я нашел у Султана уже достаточный опыт в подобном применении палок, такое же действие наблюдалось также у Раны; как возникло оно у некоторых других животных впервые, будет сообщено в следующей части этих исследований. К тому роду опытов, который здесь первоначально рассматривается, относятся три случая — с Чего, Нуэвой и Коко.

Большая самка, о предыдущей жизни которой в Камеруне, разумеется, ничего неизвестно, содержалась ко времени опыта (26.11.1914) почти всегда изолированно от других (втечение 1 1/ 2 лет), ктому же втаких помещениях, которые редко давали повод иметь дело с подвижными предметами помимо соломы и одеяла; напротив, смотреть на занятия маленьких животных она могла, когда ей было угодно. Чего выпускается из своей комнаты в обнесенное решеткой помещение, которое служит ей местом

¹ Опыты с веревками ставил Hobhouse на нескольких видах животных, да и помимо него они проделывались довольно часто.

пребывания в течение дня; снаружи, дальше, чем может достать ее очень длинная рука, лежит цель; внутри, поблизости от решетки и несколько в стороне, находятся несколько палок. Она безуспешно пробует сначала достать фрукты руками, потом ложится на спину, немного спустя делает новую попытку, снова оставляет ее и т. д. в течение более чем получаса; наконец, она остается продолжительное время лежать, не заботясь больше о цели; палки, которые, находясь непосредственно рядом с нею, могли бы привлечь к себе ее внимание, как будто для нее не существуют. Но теперь младшие животные, бегавшие неподалеку снаружи, начинают интересоваться целью и осторожно подходят ближе и ближе; одним прыжком Чего выскакивает, схватывает одну из палок и подталкивает ею довольно ловко бананы к себе, пока они не приблизятся на расстояние длины руки. При этом она сейчас же ставит палку правильно позади цели; она пользуется сначала левой рукой, потом правой и часто меняет их; палку она держит не всегда так, как это сделал бы человек, но часто так, как она любит держать свой корм, именно — зажав ее между третьим и четвертым пальцами, в то время как большой придерживает ее сбоку.

Опыт с Нуэвой был поставлен через три дня по ее прибытии. (11. III. 1914). Она не бывала еще в обществе других животных, но сидела изолировано своей клетке. Ей дают в клетку палочку. Она скребет ей некоторое время по полу, сгребает таким образом в одну кучу кожуру бананов и потом роняет палку без внимания приблизительно в 3/4 м от решетки. 10 минут спустя снаружи на пол, дальше чем может достать рука, кладут фрукты; животное безуспешно старается схватить их и сейчас же начинает горевать с характерной для шимпанзе манерой. Она выпячивает на несколько сантиметров обе губы, особенно нижнюю, издает, глядя на наблюдателя умоляющими глазами и протягивая к нему руку, плачущие звуки¹ и наконец, отчаявшись, бросается на спину — очень выразительное поведение, которое можно наблюдать вообще в случаях большого горя. Так проходит, в просьбах и жалобах, несколько времени, пока примерно через 7 минут после появления цели животное не замолкает при взгляде по направлению к палке, которая здесь, как чаще всего и в дальнейшем, находится в левой руке, тотчас же ставится на землю позади цели. При

'Шимпанзе, как известно, не плачет слезами.

повторении опыта через час проходит гораздо меньше времени до того, как животное схватывает палку; равным образом, теперьона употребляет ее уже с большей ловкостью; ловкость достигает своего тахшшп'ауже после немногих повторений.

Коко на второй день после своего прибытия (10. VII. 1914) привязан, как обычно, цепью за ошейник к дереву, имея возможность свободно двигаться возле него в пределах круга. Сначала он совсем не обращает внимания на легкую палочку, вдвинутую незаметно в круг, немного позднее он грызет ее одно мгновение; час спустя вне круга, вне пределов досягаемости кладется цель. После нескольких напрасных попыток схватить ее все же рукой, Коко берет внезапно палку, которая лежит приблизительно на расстоянии 1 м позади него, смотрит на цель и роняет палку; вытянувшись по направлению к цели, он протягивает ногу, которая, благодаря ошейнику, достает дальше, чем рука, но оставляет также и это; внезапно он опять берет палку и на этот раз, правда, очень неловко, притягивает цель. При повторении опыта неловкость животного бросается в глаза еще резче; нередко он толкает цель (банан) с неправильной стороны так, что она была один раз отброшена далеко прочь; в этом случае, и вообще чаще, Коко берет палку ногой и продолжает таким образом работать дальше; когда он не смог достать банан этим путем, он внезапно приносит зеленый стебель, с которым играл перед опытом, но и этим орудием ничего не достигает, потому что стебель еще короче, чем палка. Коко ведет палку с самого начала правой рукой, и только в те моменты, когда его правая рука явно утомлена, на помощь приходит левая рука, но тогда палка движется совсем неуверено даже если рука не утомлена, и скоро он снова передает палку в правую руку.

Говоря очень обще, можно считать, что шимпанзе, который однажды в подобной ситуации начал применять палку, не останется беспомощным, если налицо не окажется палки или если находящаяся налицо палка скроется от внимания.

Нуэва (13. III.) два дня спустя была лишена перед опытом палки, с которой она в этот промежуток охотно играла. Когда снаружи кладут цель, она пробует тряпками, лежавшими в клетке, соломинками и, наконец, жестяной чашкой для воды, которая стоит перед решеткой, подтащить или пригнать к себе Цель ударами (тряпкой), что ей иногда удается.

На другой день после первого опыта с Чего палки лежат в 1

1/2 метра от решетки в глубине клетки. Когда животное впущено в помещение, оно протягивает сначала, опять безуспешно, сквозь решетку руку; однако как только маленькие животные начинают приближаться к цели, Чего схватывает быстро несколько соломинок и безуспешно удит ими. Лишь спустя много времени, когда маленькие подходят угрожающе близко, совершенно внезапно палки вовлекаются в ситуацию, и с помощью одной из них придвигается цель.

Для следующего опыта (в тот же день несколькими часами позднее) палки кладутся еще дальше от решетки (следовательно, и от лежащей снаружи цели), около противоположной стены клетки (расстояние от решетки 4 м). Они не используются. После напрасных попыток достать цель рукой Чего вскакивает, быстро идет в помещение, где она спит и которое соединяется с опытной клеткой маленькой открытой дверью, и сейчас же возвращается со своим одеялом; она проталкивает материю сквозь решетку, бьет ею по фруктам и гонит их к себе. Когда при этом один банан попадает на угол одеяла, все поведение немедленно меняется, и она с большой осторожностью притягивает к себе одеяло с лежащим на нем плодом. Но применять одеяло довольно трудно; новая цель совсем не поддается этому способу. Чего беспомощно оглядывается, часто смотрит по направлению палок, но не выказывает к ним ни малейшего интереса; но вот всовывают другую палку сквозь прутья решетки наискось от от цели, Чего сейчас же употребляет ее.

Коко, который кроме палки хотел уже применить стебель травы, через три дня (13. VII) в такой же ситуации сначала не обратил внимания на палку, лежавшую несколько в стороне от цели, у самого края упомянутого круга; лишь некоторое время спустя он достает ногою палку, и потом с ее помощью—по-прежнему неуклюже — цель. При повторении опыта он приносит свое одеяло, протягивает его до самой цели, но после небольшого промедления бросает его и снова берется за палку. Днем позже, когда поблизости нет никакой палки, повторяется совершенно точно весь процесс с одеялом, затем он пытается придвинуть цель камнем. Еще несколькими днями позже он использует большой кусок твердого картона, ветку шиповника, поля старой соломенной шляпы, кусок проволоки. Все, что подвижно и имеет хоть в какой-нибудь степени вид вытянутого в длину предмета, становится в ситуации «палкой» в чисто функциональном смысле

«орудия для захватывания». Можно сказать даже, что подвижная часть поля выказывает тенденцию направляться в руках Коко к критическому месту.

Попутное самонаблюдение: еще до того, как животному приходит в голову применить палку или что-либо сходное, зритель, конечно, наперед ждет этого; когда смотрят на обезьян, которые усердно, но без успеха стараются преодолеть расстояние до цели, то в результате напряжения происходит смещение зрительного поля; продолговатые и подвижные предметы воспринимаются теперь не какбезразличные и строго неподвижные на своем месте, но как бы снабженные «вектором», как бы находящиеся под давлением в направлении к критическому месту.

Как и следовало ожидать, изменения цели или ее положения, как правило, остаются без влияния, после того как употребление палок однажды произошло. В один жаркий день Коко пытался притянуть ведро, полное воды, которое стояло вблизи его круга, с помощью палок, которые он держал в каждой руке, — конечно, без успеха. Когда цель прикрепили на гладкой стене дома выше, чем достает рука, он берет зеленый стебель, потом камень, палку, соломинку, свою посуду для питья и, наконец, украденный башмак и протягивает их вверх; если же под рукой совсем нет ничего другого, тогда он делает петлю из веревки, которой он привязан, и пытается ею сбить цель.

Когда животные, нашедшие практический способ поведения в определенной ситуации, применяют тот же способ в сходном положении, тогда высказывается (и часто с полным правом) предположение, что в неясном восприятии животного новая ситуация совсем не отличается от старой, и, следовательно, одинаковое поведение в обоих случаях понятно само собою. Было бы совершенно ошибочно привлекать подобное объяснение для тех случаев, когда шимпанзе заменяет палку другим предметом: оптика шимпанзе, как это легко установить в опытах, да и помимо них, слишком высоко развита, чтобы он мог чисто оптически «смешать» ранее примеренную палку с пучком соломы, полями шляпы, камнем, башмаком и т. д. Но если сказать, что палка приобрела в зрительном поле определенное функциональное

3 Зак. № 175

значение для известных ситуаций, и это само собою переносится на все другие предметы, которые в некоторых наиболее общих свойствах формы и консистенции имеют объективное сходство с палкой, хотя бы в остальном имели какой угодно вид, — то это совершенно точно выражает единственное воззрение, которое согласуется с наблюдаемым поведением животных. Поля шляпы и башмак для шимпанзе, конечно, не всегда являются оптическими палками (и едва ли поэтому они смешиваются в опыте), но лишь в определенных ситуациях они выступают как «палки» в функциональном смысле, после того как до известной степени родственная по форме и консистенции вещь, например, прут, однажды выполняла функцию палки. Описание поведения Коко показывает, что у этого малыша едва ли имеется какое-нибудь ограничение в смысле характера вещи, и всякий «подвижный предмет» быстро становится в подходящей ситуации «палкой». Другой момент кажется гораздо более существенным, чем внешнее различие между палкой, полями шляпы и башмаком; в опытах с Чего и Коко (Нуэва по внешним причинам не испыты-валась в этом направлении) это положение предметов, рассматриваемых как орудия, по отношению к животному и цели. У обоих животных палки, которые они перед этим часто употребляли, теряли свой функциональный или инструментальный характер единственно потому, что они удалялись от критического места. Точнее: если позаботиться о том, чтобы при взгляде на критическую область и при блуждании взором внутри этой зоны невозможно было увидеть палку и, наоборот, при взгляде в направлении палки вся область цели исчезала бы из поля зрения, то этим, как правило, применению орудия ставится препятствие, или оно, по меньшей мере, резко замедляется, несмотря на то, что до этого было уже неоднократно использовано. Всеми средствами я обращал внимание Чего належавшие на заднем плане клетки прутья, и она смотрела прямо на них; но она при этом не могла видеть области цели позади себя, и палки оставляются в покое. Даже когда мы однажды утром довели дело до того, что она схватила одну из палок и использовала ее, после обеда, когда палки лежали на том же месте, она уже не могла выйти из положения еще раз, хотя, бродя по клетке, прямо наступила на палки и несколько раз смотрела точно в их направлении. В то же самое время прутья и различные замещающие предметы, которые она видит неподалеку от области цели, используются ею без

малейшего промедления, и животное съедает то, что ему удается добыть, с величайшим аппетитом.¹

Мы часто проделывали тот же опыт с Коко и всегда с одинаковым результатом: он безуспешно тянется, чтобы достать цель, за его спиной тихо кладется палка; животное, если оно повернется, может смотреть прямо на палку, может прыгать через нее — оно не видит в ней орудия; если незаметно приближают палку, то, наконец, когда уже незначительное отклонение взора или поворот головы приводят в область цели к палке, глаза животного внезапно останавливаются на ней, и она пускается в

ход.²

Здесь нельзя объяснить всего одним только расстоянием между палкой и целью; если Коко сидит в середине своего круга—цель положена вне его, а прут лежит близ середины круга между животным и целью, — то животное берет его с собой к цели, и это совершенно понятно: ведь в этом случае палка едва ли может укрыться от взора, когда он обращен к цели, и весьма вероятно, что они будут «увидены вместе», как это, по-видимому, требуется в данном случае.

Конечно, дело идет здесь не об абсолютном законе: порою бывает, что при взгляде, который животное бросает назад, оно замечает и схватывает подходящий предмет, который лежит очень далеко позади него.

Этого следует ждать заранее при наличии большого количества содействующих условий; но, как правило, — и правило, резко бросающееся в глаза, — я наблюдал описанное выше поведение.

Если, соответственно этому, «становление оружием» прута является в известном смысле функцией геометрической констел-

'Одсяло лежит в помещении для сна на таком же расстоянии, как палка, позади животного, однако оно приносится; но здесь следует заметить, что дверь совсем рядом с решеткой на переднем плане сбоку, так что Чего при относительно небольшом отклонении взора, которое оставляет еще решетку (область цели) в зрительном поле, уже видит сквозь дверь одеяло; напротив, если она повернется лицом к палкам, область цели исчезает совершенно. Помимо этого, одеяло, благодаря тому, что оно является предметом ежедневного обихода животного, стоит, таксказать, вне конкуренции сдругими вещами.

² Животное не должно видеть палки во время придвигания,т.е. в движении; этим было бы введено совсем новое условие. Я удалял Коко и закрывал ему глаза, когда производились изменения; в первом случае его снова сажали перед целью так, как он сидел до этого. С таким молодым животным можно обращаться очень просто; Коко, помимо всего, уже привык к подобному обхождению.

3* 67

ляции, то это верно все только для начала; позднее, после того, как животное много раз побывает в такой ситуации, воспрепятствовать решению путем оптического отделения цели от прута уже не так легко. Но что описанная зависимость вначале существует, это «чувствуешь», уже когда делаешь приготовления к опыту: если возникает вопрос, куда следует положить палку, то оказывается, не будучи в состоянии дать этому объяснения в совершенной уверенности, что решение появится особенно легко, когда палка лежит совсем близко у цели и с нею легко может быть «схвачена вместе». Несмотря на то, что такое поведение сделалось для нас обычным, мы еще не можем точно указать, какие условия оказывают при этом свое влияние.

III

Если цель прикреплена высоко, на таком месте, к которому не ведет ни один обходной путь, то расстояние может быть преодолено при помощи возвышения пола, выдвигания ящика или другой подставки, на которую животное затем взбирается. Палки следует заранее удалить, если их применение уже известно; возможность обойтись старыми способами решения по большей части препятствует возникновению новых (24. I. 1914). Шесть молодых животных, коренные обитатели станции, запираются в помещении с гладкими стенами, потолок которого (примерно 2 м высотою) они не могут достать; деревянный ящик (50 х 40 х 30 см) стоит почти на середине помещения плашмя, причем открытая сторона его направлена кверху; цель прибита к крышке в углу (в 2 1/2 м от ящика, если мерить по полу). Все животные безуспешно стараются достать цель прыжком с пола; Султан, однако, скоро оставляет это, беспокойно обходит помещение, внезапно останавливается перед ящиком, хватает его, перевертывает его с ребра на ребро прямо к цели, взбирается на него, когда он находится еще примерно на расстоянии 1/2 м (горизонтально) и сейчас же, прыгнув изо всехсил, срывает цель. С момента прикрепления цели прошло около 5 минут; процесс от остановки перед ящиком до первого откусывания плода длится только несколько секунд; он, в отличие от предыдущего блуждания, представляет собою единый, гладко протекающий процесс. До этого мгновения никто из животных не обращает внимания на ящик, все они слишком заняты целью; никто из них не принял

_ни малейшего участия в перемещении ящика, кроме Султана, который выполнил это один и очень быстро. Наблюдатель при этом опыте смотрел снаружи через решетку.¹

В операции, выполненной животным, имеются черты, свидетельствующие о неловкости. Ящик можно было бы придвинуть совсем под цель; при последнем опрокидывании перед прыжком открытая сторона ящика обращена вверх, Султан не исправляет этого, но становится на ребро ящика и прыгает, разумеется, менее ловко; он не поставил ящик «стоймя» (длинной стороной вертикально), чем, во всяком случае, можно было бы избежать бесполезного напряжения. Без сомнения, все в целом протекало слишком быстро для таких тонкостей.

На следующий день опыт повторяется, но ящик поставлен так далеко от цели, насколько позволяет помещение (5 м). Султан, несмотря на это, схватывает его, как только ситуация оказывается перед его глазами, тащит его под самую цель и прыгает. На этот раз ящик обращен кверху закрытой стороной.

Как возникло пользование ящиками у остальных животных этой группы и у Чего, будет сообщено в другом месте; Нуэва погибла раньше, чем над нею можно было произвести опыт. Коко был подвергнут испытанию и вел себя при этом весьма интересно: на третий день своей жизни на станции (11. VII) он получил для игры маленький деревянный ящик (размером 40 х 30 х 30 см); он толкает его недолго туда и сюда, одно мгновение сидит на нем; когда его оставляют одного, он страшно сердится и при этом с силой толкает ящик в сторону. Через час животное приводят на другую площадку и ставят в следующую ситуацию: веревка, которой он привязан, прикрепляется к стене дома; сбоку примерно на высоте 1 м на стене висит цель; в 3-4 м от цели и в 2 м от стены и перпендикулярно к ней в отсутствие животного поставлен ящик; длина веревки позволяет животному беспрепятственно двигаться по всему пространству вокруг цели и ящика. Наблюдатель на этот раз отходит очень далеко назад (по направлению к ящику и дальше, на 6 м от него) и приближается за все время

'За исключением некоторых случаев, которые будутточно описаны, наблюдатель является для животных тем, кто постоянно запрещает наиболее удобные методы (обходные пути в обычном смысле слова). Его присутствие поэтому Допустимо: как правило, шимпанзе не обращает на него никакого внимания. Само ооою разумеется, что он ведет себя совершенно нейтрально в тех случаях, когда о помощи с его стороны не упоминается.

только один раз, чтобы сделать цель более заманчивой. В течение всего опыта Коко не обращает на него никакого внимания. Сначала он несколько раз прыгает вверх, стоя под целью, потом пробует достать цель петлей из своей веревки, которую берет в руку; это ему не удается, и он после ряда усилий, при которых ящик совершенно не затрагивается, отворачивается от стены. Некоторое время кажется, что он совсем оставил задачу, но, наконец, он все же снова подходит сюда. Немного спустя — он только что опять отошел от стены — он наталкивается на ящик, смотрит по направлению к цели и слегкатолкаетящик, не сдвигая его при этом с места; его движения сделались гораздо медленнее, чем до того; он оставляет ящик стоять, делает несколько шагов от него, но сейчас же возвращается и толкает его еще раз, опять после взгляда на цель, но опять совсем слабо и не так, как если бы он действительно хотел переместить ящик; вновь отходит, тотчас же возвращается и в третий раз толкает его таким же образом и потом вновь медленно обходит кругом; ящик сдвинут теперь на какие-нибудь 10 см, но все же в направлении к цели. Ее делают заманчивее, присоединяя кусок апельсина—нет ничего лучше, — и несколько мгновений спустя Коко опять стоит возле ящика, внезапно схватывает его, притаскивает его в один прием и по прямой линии почти под самую цель (по крайней мере, на 3 м), сейчас же влезает на него и срывает цель со стены. С начала опыта прошло всего четверть часа. Само собой понятно, что также и вто мгновение, когда наблюдатель приукрашивал цель, ящик и животное предоставлены сами себе. Увеличение или улучшение цели во время опыта есть средство, которое применяют всегда с неизменным успехом, когда животное явно очень близко к решению, но существует опасность, что при продолжении опыта утомление может все разрушить. Нельзя, впрочем, думать, что животное перед добавлением апельсина было лишь слишком лениво, чтобы выполнить решение; скорее, Коко уже перед этим проявляет живой интерес к цели, но, напротив, совершенно никакого интереса к ящику, и когда потом он несколько раз толкает его, вид его выражает не лень, а неуверенность; есть только одно (вульгарное) выражение, которое действительно хорошо подходит к его поведению в этом периоде: в голове у него брезжит.

Впрочем, из последующего со всей определенностью обнаруживается, что животное не из простой лености медлит вначале

с применением того способа, который сам по себе является для него обычным.

Опыт повторяется всего лишь несколькими минутами позднее; новая цель при этом прикрепляется на той же стене дома, по другую сторону оттого места, где у каменной стены кончается веревка Коко, и более чем в 3 м от места старой цели; ящик продолжаетстоятьнатомжеместе,т. е. как раз под старым местом цели, куда Коко приволок его в первом опыте. Коко бесполезно прыгает, находясь под новой целью, точно также, как раньше под первой, но, по-видимому, интерес его уже не так велик; ящик оставляется вначале без внимания. Немного спустя, совершенно внезапно, Коко направляется к нему, схватывает его, тащит большую часть пути к новой цели, но на расстоянии 1/4 м от нее, взглянув в ее направлении, задерживается и как бы беспомощно стоит несколько секунд. С этого момента начинается настоящая история страданий Коко и ящика. Коко снова начинает двигаться, но только с тем, чтобы выказать свой величайший гнев: с яростными жестами он толкает ящик и туда, и сюда; при этом он не приближает его к цели. После бесплодного ожидания опыт прекращается, чтобы ящик при перебрасывании туда и сюда не попал нечаянно под цель и не возникло случайное решение.

День спустя в сходной ситуации ящик остается почти без внимания, хотя Коко много трудится над достижением цели и пробует самые разные средства, среди них уже упомянутый башмак в качестве палки. Случайно он берется за ящик; однако неясно, имеет ли это какое-нибудь отношение к цели. Двумя днями позднее обстановка была изменена, цель привешена к другой стене, а ящик поставлен в 4-х м от нее. Животное использует все возможное, что могло бы заменить палку, но ничего не достигает. Однажды после такой бесполезной попытки Коко поворачивается, взор его падает на ящик, он пристально смотрит на него, так что зрителю кажется, что он сейчас же принесет его, но животное снова отворачивается и делает новую попытку решения, которая будет описана позднее. Когда Коко и при этом терпит неудачу, он, выбившись из сил, садится на ящик и немного спустя начинает играючи прыгать на нем. То, что решение совсем утеряно, сказывается еще яснее при следующем опыте, опять двумя днями позднее (16. VII): приблизительно в 5 м от цели стоят два ящика; Коко время от времени подозрительно смотрит на них, но не приносит их, а принимается за другие

методы. Наконец, в то время как глаза животного держатся закрытыми, мы ставим один из ящиков так близко к стене, что — и это сейчас же подтвердилось наделе, — стоя наящике можно прикоснуться рукой к стене под самой целью; нужно, следовательно, только немного подтолкнуть яшик, и цель достигнута. Стоя на нем, Коко вытягивается, как только он может, но не предпринимает этого маленького передвижения. На следующее утро ему позволяется некоторое время поиграть с ящиком; он опрокидывает ящик, прыгает на нем, сидит в открытом с одной стороны ящике. Пять дней спустя (21. VII) при последующем опыте животное употребляет для замещения палки все, что только можно сдвинуть с места, в промежутках часто и совершенно явно фиксирует ящик; наконец, Коко направляется к нему и начинает очень грубо колотить его; вне себя от гнева, он кидает его туда и сюда и при этом обрабатывает его еще и ногами; такие вспышки, выражающие дурное расположение духа, более редкие в предыдущие дни опытов, концентрируются теперь целиком и исключительно наящике: снова и снова взор Коко задерживается на нем; когда он отворачивается от цели, он пристально смотрит на ящик и тотчас же после этого яростно набрасывается на него.

После паузы в 9 дней опыт был предпринят опять (30. VII); в промежутке Коко не мог видеть ящика. Цель, как и раньше, висит на стене, ящик удален на 2 м и стоит наискось от нее. Животное некоторое время безуспешно тянется к цели, но не достигает ее; оно поворачивается, глаза его падают на ящик, фиксируют его один момент; Коко подходит к ящику, схватывает его, одну секунду кажется, что он сейчас же опять примется колотить его; вместо этого он поспешно волочит его под цель. Опыт происходит не в том месте, где произошла первая удача; между тем и новым решением прошло 19 дней, впервой половине которых о решении можно сказать не больше того, что явилось бы по смыслу эквивалентом следующего положения: «В этом как-то замешан ящик».

После этого решение не было полностью утеряно; правда, в двух повторениях опыта, сейчас же вслед за описанным процессом оно наступило оба раза после бесполезных вытягиваний и прыжков под целью; однако, потом ящик все же был скоро принесен. Второй раз Коко второпях поставил его недостаточно близко и ничего не достиг, когда взобрался на него; тотчас же он сошел вниз и придвинул его. Влияние расстояния между целью

и ящиком не проявилось, ящик перемещался при 6 м так, как при 2 м. Несколько дальнейших повторений на следующий день побудили Коко обращаться к ящику и схватывать его, лишь только кто-нибудь появлялся с кормом; нередко при этом он быстро поднимал еще палку и забирал ее с собою; потом при влезании на ящик он или бросал ее, или, стоя наверху, сдирал цель с гвоздя. Такое соединение методов, порою в форме хороших и единственно ведущих к цели решений, встречается часто и у других шимпанзе.

Мне казалось полезным привести очень подробное описание этого опыта потому, что поведение животного, может быть, вследствие его молодости, обнаруживает столь замечательные черты и теоретически значительнее интереснее, чем гладко протекающие процессы: об объяснении операции можно думать вообще лишь после того, как будет хорошо изучена каждая из них в отдельности. Да и для понимания психологии шимпанзе как такового столь же важно знать, как он приходит к решению, как и то, что он вообще «использует ящик как орудие».

Вариации опыта: на другой день после того, как Султан применил ящик во второй раз, цель прикрепляется к гораздо более высокой крыше другого помещения; два ящика стоят на полу на расстоянии 5 м в сторону от цели близко друг от друга. Султан, который на этот раз совсем один, сначала не обращает внимания на ящики, а пробует сперва коротким, потом длинным шестом сбить цель; так как тяжелые палки неуверено качаются в его руке, он скоро становится нетерпеливым, сердится, стучит ногами по стене и кидает палки прочь. Затем, усталый, садится на стол, который стоит вблизи ящиков, и отдохнув, начинает спокойно осматриваться, медленно почесывая себе голову; взор его падает на ящики и один момент покоится на них, вот он уже слезает со стола, хватает ближайший ящик, волочит его под цель, но влезает на него лишь после того, как берет с собой свою палку, и теперь без усилия сбивает цель. Ящик поставлен не вертикально; вследствие этого для Султана, который плохо прыгает, палка совершенно необходима.

Еще одним днем позднее палки удалены, цель и ящики находятся на старом месте; легкий стол, который не был замечен ^в прошлом опыте, тоже стоит на том же месте, приблизительно

в 3 м от цели. Производится много бесплодных усилий; Султан тянет один ящик под цель, но после взгляда, которым он явно измеряет¹ расстояние, не влезает на ящик — все равно он не достал бы цели, — но неуверено двигает его под целью туда и сюда; при этом ящик одним углом попадает на толстое бревно, лежащее несколько в стороне; сейчас же Султан бросает вверх испытующий взгляд; расстояние все же слишком велико, и он со злобой колотит ящик. Вскоре после этого он направляет свое внимание на другой ящик, приносит его, но вместо того, чтобы просто поставить его наверх, как следовало ожидать, двигает страшно путанным и изумительным для зрителя образом вокруг первого, поднимает его в воздух косо над первым и т. п. Из этой путаницы возникает вскоре неизбежный припадок ярости: он схватывает ящик, который никак не водворяется на место, и принимается бегать, все время волоча его за собой по всему помещению, причем ящик с силой ударяется обо все. После того, как Султан перестал свирепствовать, он, осмотрев ситуацию, производит существенное облегчение для решения тем, что сильным и верным движением поднимает и ставит вертикально первый ящик, все еще стоящий под целью; к сожалению, следующий взгляд показывает ему, что даже и так он все же не может достать цели, и он не влезает наверх. Вместо этого он обращается теперь к бревну, на которое перед тем попал ящик, и приподнимает его с крайним напряжением за конец, который подходит близко к цели; однако, у него не хватает сил поднять бревно настолько, чтобы оно коснулось цели. Потерпев неудачу второй раз на этом пути, он снова осматривается вокруг себя и, наконец, обращает внимание на стол² он берет его за одну ножку, но опрокидывает на полдороге из-за слишком поспешной работы. Если бы он благополучно дошел со столом, он достал бы цель. Так как стол похож на ящик только тем, что сделан из неокрашенного дерева, дело идет или о совсем новом решении, или о случае

'Это совсем не «антропоморфизм»: каждый день можно увидеть, что шимпанзе, который на большой высоте приготовляется к прыжку на значительное расстояние, перед этим совершенно также, как и здесь, несколько раз проводит взором от одного конца до другого; как животное, живущее на дереве, которое прыгает порою очень далеко, он должен уметь так оценивать расстояние; было бы, следовательно, неуместной боязнью, если бы мы не воспользовались этим способом выражения.

² Это не тот стол, на котором он накануне отдыхал и который слишком крепко и грузно стоит в углу, чтобы мог сделаться орудием.

замещения ящика, к которому столь же непосредственно относится замечание о замещении палки; совершенно невозможно, чтобы Султан просто оптически «смешивал» ящик и стол.

Непосредственно за только что описанным был произведен следующий опыт: стол удален, и надругом месте этого помещения, но опять приблизительно в 3 м от цели, положена маленькая лестница (1,30 м длиною, 5 перекладин)¹; Султан берет ее через несколько секунд, тащит ее под цель и прилагает большие усилия, чтобы установить ее; вследствие одного весьма удивительного происшествия, о котором речь будет идти позднее, проходит много времени, прежде чем ему удается, стоя налестнице, сорвать цель.

После того, как и другие животные усвоили применение ящика, их поведение в таких случаях совсем не отличалось от поведения Султана; поэтому можно при рассмотрении всего того, что развилось впоследствии из этой первоначальной операции, привлекать также наблюдения над ними: если первое применение этого способа в значительной степени определялось внешними влияниями, то в дальнейшем животные изменяли его уже совершенно самостоятельно и точно.также, как Султан.

Мы видим, как все они постепенно заменяют ящик, лестницу, стол самыми разнообразными предметами: камни, решетчатые рамы от окон клеток, жестяные барабаны, деревянные чурбаны, мотки проволоки притаскивались и с успехом применялись в качестве скамеек и лестниц — одно постоянно переходит в другое в практике шимпанзе. Но самой замечательной вариацией остается все же та, которую ввел Султан непосредственно после первого опыта с лестницей, когда ему решительно не удавалась установка этого орудия под новой целью. Чтобы еще раз побудить к работе весьма изнуренную обезьяну, наблюдатель выходит вперед и, указывая на цель, приближается к ней приблизительно на расстояние длины руки, как вдруг Султан вскакивает, схватывает его за руку и изо всех сил старается притянуть его к цели. Так как возникает впечатление, что Султан хочет, чтобы ему дали цель, его отталкивают; однако он с величайшим упорством снова и снова схватывает за руку или за ногу и тянет так, что, наконец, его резко отстраняют. Следствием этого являются вспышки ярости со спазмами голосовой щели и эрекцией. Когда вскоре

'Цель — под крышей, неподалеку от одной из стен.

после этого под целью наискось проходит сторож, Султан быстро идет к нему, хватает его за руку, энергично тянет его по направлению к цели, мимо которой тот уже прошел, и в то же время делает несомненные попытки взобраться ему на спину. Сторож избавляется от него и отходит назад, насколько позволяет помещение, но Султан следует за ним, и так как сторож, согласно полученному приказанию, только делает вид, что сопротивляется, Султан притягивает его к самой цели; взобраться к нему на плечи и сорвать цель после этого—дело одного мгновения. С этих пор животное совсем помешалось на этом удобном решении, и, пока его не отучили от него (в интересах опыта), происходило немало бурных сцен, при которых Султан порою, казалось, совершенно задыхался.

Дальнейшая модификация, когда одно животное пользуется другим как скамейкой, была однажды введена маленьким Консулом спонтанно — его с трудом можно было побудить принять участие в опыте — в то время как он (также как и другие) еще ни разу не видел, как Султан употреблял нас в качестве лестниц. Во всяком случае, обстоятельства были очень благоприятны: Консул имел обыкновение ходить позади другого животного, положив обе руки на плечи идущего впереди и шагая при этом в ногу с ним; животное обычно не препятствовало этому, напротив, часто бывало так, что кто-нибудь клал руки Консула на собственные плечи, чтобы тот сопровождал его так¹.

Во время одного опыта с целью, находившейся под крышей, он гуляет по помещению, где производится опыт, на этот раз опершись на плечи Грандэ; ему это удается, но в это время Грандэ, которая явно не понимает, что он намеревается делать, уже прошла мимо цели. Та же история повторяется при новом приближении гуляющей пары к цели; под влиянием этого Султан сейчас же пытается притянуть к цели на