Часть 3. Флуктуация систем истины и знания. Туман невыплаканных слез нередко застилает гениальный взор Вергилия, величественного в своей печали по поводу сомнитель­ной участи рода человеческого» |3

Туман невыплаканных слез нередко застилает гениальный взор Вергилия, величественного в своей печали по поводу сомнитель­ной участи рода человеческого» ^|3, Такое же предчувствие замет­но и у Лукреция ¹⁴. Среди масс стала распространяться идея кон­ца света.

После I в. упадок римской чувственной культуры, с ее эконо­мическим комфортом, общественной безопасностью, культом наслаждений и т. п., после нескольких мимолетных остановок продолжился и привел к так называемому «падению Римской империи».

Духовными последствиями столь безнадежной ситуации по­чти всегда являются чрезвычайный рост, с одной стороны, апо­калиптического фидеизма и мистицизма, а с другой — цинич­но-нигилистического скептицизма и сенсуализма под лозунгом «Carpe diem»¹⁵. Это как раз то, что отражено в наших таблицах.

Поскольку активно-чувственная адаптация путем изменения и улучшения внешнего мира все больше и больше обнаруживает свою несостоятельность, некоторые мыслители начали все боль­ше обращать как свое нравственное сознание, так и свой поиск истины и знания к идеациональному миру. Поворот, однако, был совершен с отчаяния. Следовательно, он принял форму не безмятежного и спокойного идеационального рационализма, а \ форму фидеизма и мистицизма — отчаявшегося и воинствен- * ного.

В таких условиях катастрофическое и апокалиптическое со­знание было естественным. Неизбежной была и прочная вера в приближающийся конец света. Мы имеем более чем достаточ­но свидетельств о широком распространении таких верований среди христиан, иудеев, гностиков, римских стоиков, неоплато­ников, неопифагорейцев.

Эта вера сохранялась и в течение последующих столетий: ведь бедствия продолжались.

«Они считали, что конец света совсем близок, и эти верова­ния распространялись по мере приближения к V в. н. э., когда империю охватили бедствия, сопровождавшиеся вторжением варваров и ее разрушением» ¹⁶.

«Падение нравов в начале христианской эры часто бывало преувеличено, но оно действительно наблюдалось. Многочис­ленные нездоровые симптомы свидетельствуют о полной мораль­ной анархии. По мере приближения конца империи сила воли у людей, по-видимому, совсем ослабела и характеры размягчились.

14. Качественная сторона флуктуации систем истины и знания 329

Все реже встречались крепкие, здоровые натуры, все больше рас­пространялись вырождение и испорченность, сопровождавши­еся разгулом страстей. Та же внутренняя слабость, которая вела к преступлению, поощряла людей искать спасения в аскетизме и приводила их к священнослужителям восточных религий, на ко­торых смотрели как на врачевателей душ»^|У.

Было бы чудом, если бы в такой атмосфере не развились ми­стицизм и фидеизм.

А с другой стороны, такая катастрофическая ситуация бла­гоприятствовала развитию и нигилизма и циничного скептициз­ма, а также пассивного и столь же циничного эпикурейства.

Позднее для большинства людей ситуация превратилась в без­надежное «Carpe diem», а горькое и циничное разочарование достигло крайней степени. Эта философия оказывала в период упадка Рима воздействие не только на людей необразованных, но и на интеллектуалов, таких как Лукиан (120-200 н. э.), кото­рый писал: «Алтари Зевса так же холодны, как Хризипп. Рели­гия — абсурд, философия — пуста. Поэтому давайте наслаждать­ся мгновением и забудем об энтузиазме»¹⁸. Какое-то короткое время общество могло верить в такого рода «Carpe diem», но бес­конечно это не могло продолжаться. Если посмотреть на табл. 1 и 2 и диаграмму 1, то обнаружится, что после III в. н. э. эпикурей­ский скептицизм и нигилизм исчезли.