Заключение. Не многие русские писатели или крупные общественные деятели дожили до таких лет, как Александр Исаевич Солженицын

Не многие русские писатели или крупные общественные деятели дожили до таких лет, как Александр Исаевич Солженицын. И уж тем более единицы прожили со своей страной, со своим народом такой длинный жестокий век, оказавшись перемолотыми в жерновах кровавых войн, репрессий, изгнания.

Масштаб личности этого русского писателя - Нобелевского лауреата - поистине поражает. Его единоборство с репрессивной машиной Советов, железная воля, целеустремленность, пророческий дар создали ему репутацию гения при жизни. Говорят, нет пророков в своем отечестве. В России Солженицын стал пророком, или, как сказал о нем Андрей Сахаров, «гигантом борьбы за человеческое достоинство в современном трагическом мире». Споры о творчестве Александра Солженицына продолжаются по сей день. Для русских диссидентов «Архипелаг ГУЛаг» - величайшая книга столетия. Владимир Максимов писал, что «подлинно гениальные «Матренин двор» и «Архипелаг ГУЛаг» мирно соседствуют у Солженицына с весьма скромными по своим литературным достоинствам «Августом Четырнадцатого» и основательными, но без подлинного блеска и размаха «Раковым корпусом» и «Лениным в Цюрихе»...» Юрий Нагибин отмечал, что «гениальность «Одного дня Ивана Денисовича», «Матренина двора», «Ракового корпуса», «Архипелага ГУЛага» - подвиг гражданский, но не литературный...» Более взвешен Валентин Распутин: «всякая большая величина всегда вызывает к себе сложное отношение. А Александр Исаевич - величина очень большая. Тут для меня сомнений не было - от появления «Одного дня Ивана Денисовича» и до последнего дня».

История отечественной культуры предостерегает нас от поспешных выводов. Не пристрастные оценки современников, а будущие поколения читателей и писателей осмыслят истинный удельный вес Александра Солженицына в русской литературе бунташного и атомного столетия. И, верится, этот вес будет очень большим!

Что такое Солженицын для России?
Нам кажется, что, во-первых, это явление человека счастливого. Александр Исаевич всегда жил в согласии со своей совестью. И это для меня всегда было главным и удивительным в нем. По его книгам можно было бы предположить, что их автор - человек измученный, разочарованный, больной. На самом деле Солженицын - счастливый человек! Во всех своих несчастиях он сумел укрепиться, устоять, найти себя, отыскать смысл в своей судьбе. Поражает его уверенность в своей правоте, бесконечное трудолюбие, преодоление самых немыслимых препятствий, быстрота, с которой он принимал решения и действовал, всегда опережая своих противников. Свои действия Александр Исаевич обдумывал на много шагов вперед: пока разворачивалась репрессивная машина, он успевал переехать, перевезти, напечатать, передать, получить... Он очень быстрый, деятельный, ответственный человек. И это поражает на фоне нашей расхлябанности, растерянности.
Опыт ХХ века показал, что обнадеживающее планетарное единство человечества не достигнуто ни на общегуманистических, ни на научных путях. Опасное единство по-прежнему тревожит мыслителей уже нового века. Анализ истории Солженицыным с последовательно христианских позиций столь убедительно вскрывает причины краха ложных единств, что не оставляет сомнений в выборе пути к единству Истинному.

В своей Нобелевской лекции Солженицын сказал: «Так я понял и ощутил на себе: мировая литература – уже не отвлеченная огибающая, уже не обобщение, созданное литературоведами, но некое общее тело и общий дух, живое сердечное единство, в котором отражается растущее духовное единство человечества… На эту кафедру, с которой прочитывается Нобелевская лекция, кафедру, предоставляемую далеко не всякому писателю и только раз в жизни, я поднялся не по трѐм-четырѐм примощѐнным ступенькам, но по сотням или даже тысячам их – неуступным, обрывистым, обмерзлым, из тьмы и холода, где было мне суждено уцелеть…

Нобелевская лекция писателя – кредо всей творческой жизни. О чѐм поведал миру в своей лекции Солженицын? Прежде всего, о моральном долге писателя. О праве выбора и ответственности за этот выбор. Солженицын выбрал раз и навсегда – не участвовать во лжи, не поддерживать ложных действий, сформулировал простой алгоритм поведения для писателя и для каждого человека – жить не по лжи. И какие бы испытания ни посылались судьбой: война ли, каторга, изгнание – крепость духа никогда не покидала его. Быть может потому, что в Солженицыне уживались художник и христианин. Умирая от рака, он начал писать, и болезнь отступила; тогда открылось ему истинное предназначение творчества – служение Богу.

В книге «Бодался телѐнок с дубом» Солженицын писал: «То и веселит меня и утверждает, что не я все задумываю и провожу, что я – только меч, хорошо отточенный на нечистую силу, заговоренный рубить еѐ и разгонять. О, дай мне, Господи, не преломиться при ударах! Не выпасть из руки Твоей!» Духовный опыт мученической жизни лишь укрепил в нем веру: «не в силе Бог, а в правде». Православный писатель не может лжесвидетельствовать, творчество – крест: «…Однажды взявшись за слово, – уже потом никогда не уклониться …» До последней минуты жизни Солженицын оставался причастным к судьбе отечества, понес свой крест до конца: «…писатель – не посторонний судья своим соотечественникам и современникам, он – совиновник во всѐм зле, совершенном у него на родине или его народом».