Воля к абсолютному манипулированию

Натолкнувшись на одиночество-тоску, воля к власти как воля к манипулированию может свернуться и привести человека в обыденно-пассивные состояния. Однако она может устремиться дальше и стать волей к абсолютному манипулированию.

Воля к абсолютному манипулированию — это воля к власти над миром, которая направлена к превращению всех окружающих людей в объекты волевого воздействия. Воля к абсолютному манипулированию несет в себе нечто маниакальное и становится мощнейшим стремлением человека, стремлением, заглушающим все его остальные стремления. Она всегда идет рука об руку с ужасом, но часто опирается на некую идею, которая тоже подвергается манипулированию.

Рождаясь из одиночества-тоски, а не из одиночества-скуки, воля к абсолютному манипулированию не может вернуться в обыденность. И она не отпускает личность до конца. Движимый этой волей, человек вынужден либо погибнуть, либо перейти в состояния, запредельные этой воле.

Воля к абсолютному манипулированию характерна для Калигулы и Нерона, Сталина и Гитлера, Мао Цзэдуна и Саддама Хусейна — всех тех, кто стал основателем тоталитарных государств. Политически структурируясь, она становится волей к подчинению — созданию строгой иерархии чинов, служащих единоличному властелину. Возглавляя и подчиняя себе волю к самосохранению и волю к продолжению рода, воля к абсолютному манипулированию оплодотворяет цивилизацию — ту форму общественного устройства, в котором рациональная манипуляция заменяет душевные и духовные отношения. Тайна цивилизации заключается в том, что она загипнотизирована волей к абсолютному манипулированию — в рамках цивилизационно-технических отношений возникает желание манипулировать природой, религией, массовым сознанием... Именно поэтому цивилизация готова все разделить, расчленить, объективировать и объявить бездушным — для удобства манипуляции. Гибельность исключительно такого подхода к человеку и миру на рубеже XX-XXI веков становится очевидной.

Воля к абсолютному манипулированию характерна почти исключительно для мужчин. Ибо в этой воле утверждается исключительность мужского начала над родовой душевностью женского.

§ 33