Принцип толкования

Первым делом, постановление Суда по которому основывалось на этом принципе, было дело «Голдер (Golder) против Соединенного Королевства». В этом деле заявитель жаловался на то, что его лишили возможности консультироваться со своим адвокатом, для того чтобы подать против сотрудника тюрьмы гражданский иск о клевете. Вопрос по делу заключался в том, можно ли пункт 1 статьи 6 Конвенции, непосредственно предоставляющий каждому определенные процессуальные гарантии «в случае спора о его гражданских правах и обязанностях», толковать как гарантирующий в то же время право человека на доступ к суду, несмотря на то, что подобное право не упомянуто непосредственно в тексте упомянутой статьи. Суд, основываясь на понятии верховенства права, сослался и на Преамбулу к Конвенции, и на статью 3 Статута Совета Европы и пришел к выводу, что статья 6 Конвенции по умолчанию включает в себя право человека на доступ к суду. Наиболее важными являются следующие фрагменты текста постановления:

«Одной из причин, по которой государства, подписавшие Конвенцию, решили «сделать первые шаги на пути обеспечения коллективного осуществления некоторых из прав, изложенных во Всеобщей декларации прав человека», была их глубокая вера в верховенство права. Кажется естественным и полностью соответствующим принципу добросовестности <…> помнить об этом широко известном положении при толковании терминов пункта 1 статьи 6 <…> в соответствии с контекстом, в котором они используются, и в свете объекта и цели Конвенции <…> А в гражданско-правовых вопросах трудно представить себе верховенство права там, где нет возможности доступа к судам <…> По мнению Суда, было бы немыслимо, чтобы пункт 1 статьи 6 Конвенции <…> содержал подробное описание процессуальных гарантий, предоставляемых сторонам по находящемуся в производстве суда гражданскому делу, и не защищал бы в первую очередь то, что лишь одно фактически дает возможность пользоваться такими гарантиями, — доступ к суду. Такие характеристики судебного разбирательства, как справедливость, публичность и оперативность, теряют всякую ценность, если нет самого судебного разбирательства <…> Принимая во внимание все вышеизложенные соображения, вместе взятые, можно сделать вывод, что право на доступ к суду представляет собой неотъемлемую составляющую права, закрепленного в статье 6 Конвенции <…> Это не расширительное толкование, налагающее новые обязательства на Договаривающиеся Государства: этот вывод основан на самой формулировке первого предложения статьи 6 Конвенции, <…> понимаемого с учетом контекста, в котором она действует, а также объекта и цели Конвенции, устанавливающей договорным путем правовые нормы, <…> и общих принципов права».

Таким образом, трактовка понятия верховенства права в постановлении по делу «Голдер против Соединенного Королевства» привела к тому, что соответствующее право человека приобрело самый широкий смысл, надежно защитив человека от всесилия государства. Европейский Суд справедливо заметил:

«<…> Если пункт 1 статьи 6 понимался бы как касающийся исключительно ведения производства по делу, уже возбужденного в суде, то Договаривающееся Государство могло бы, не нарушая при этом букву данного положения Конвенции, упразднить свои суды или изъять из их подсудности рассмотрение некоторых категорий гражданских дел, поручив их органам, находящимся в зависимости от правительства. Подобные допущения, неотделимые от опасности произвола власти, имели бы серьезные последствия, не совместимые с указанными выше принципами; Суд не может не обратить на это внимание».

После принятия этого постановления Суд продолжал считать верховенство права принципом, «присущим каждой статье Конвенции»

В своей прецедентной практике Европейский Суд продолжал утверждать, что «верховенство права подразумевает судебный контроль над вмешательством органов исполнительной власти в осуществление права личности на свободу», и что любое другое вмешательство в осуществление прав человека должно подлежать эффективному контролю. Обычно такой контроль должен осуществляться судебной властью, по крайней мере, в последней инстанции, поскольку именно судебный контроль предполагает наилучшие гарантии независимости, беспристрастности и соблюдения надлежащей процедуры

Суд также подчеркивал особую роль судебной власти в применении принципа верховенства права. Согласно постановлению Суда по делу «Прагер (Prager) против Австрии»21, «судебная власть <…> — как гарант правосудия и основополагающая ценность в правовом государстве — должна пользоваться общественным доверием, если ей надлежит добиваться успехов в осуществлении своих обязанностей».

Другой важный вывод Суда заключался в том, что термины «закон» и «законный» в Конвенции «не просто отсылают к национальному праву, но также относятся к качеству закона, требуя, чтобы оно было совместимо с принципом верховенства права». Как объяснил Суд в своем постановлении по делу «Олссон (Olsson) против Швеции»23, национальное право должно предусматривать некую меру защиты от произвольного вмешательства органов государственной власти в осуществление прав, гарантируемых, среди прочего, статьей 8 Конвенции.

Демократия и правовая защищенность личности

Принцип верховенства права в наше время предполагает демократический политический режим. Фактически концепция верховенства права, согласно прецедентной практике Суда, связана с концепцией демократического общества («верховенство права — один из основополагающих принципов демократического общества».

Принцип верховенства права в широком понимании включает в себя также правовую защищенность граждан и их уверенность в праве. Европейский Суд заявил:

«Право на справедливое разбирательство дела судом в том виде, в каком оно гарантировано пунктом 1 статьи 6 Конвенции, должно толковаться в свете Преамбулы к Конвенции, которая, помимо прочего, провозглашает верховенство права частью общего наследия Договаривающихся Государств. Одним из основных аспектов верховенства права является принцип правовой определенности, требующий, среди прочего, чтобы после окончательного разрешения судами какого-либо вопроса их выводы не ставились бы под сомнение».

Гарантию nullum crimen nulla poena sine lege («нет преступления, нет наказания без предусматривающего их закона»), закрепленную в статье 7 Конвенции, Суд прямо объявил неотъемлемым элементом верховенства права, и она «должна толковаться и применяться таким образом, — как это следует из объекта и цели этой гарантии — чтобы предоставлять эффективную защиту от произвольного уголовного преследования, вынесения обвинительного приговора и наказания».

Заключение.

Фактически, несмотря на некоторые противоречия, общее впечатление от прецедентной практики Европейского Суда по правам человека подтверждает вывод о том, что концепция верховенства права постепенно расширилась и вобрала в себя различные требования правосудия и справедливости. В своем особом мнении по делу «Боргерс (Borgers) против Бельгии»64 судья Мартенс верно отметил, что Федеральный конституционный суд Германии регулярно ссылается на «требование поддерживать такую систему отправления правосудия, которая способна к эффективному функционированию», и что это требование вытекает из принципа верховенства права и из того представления о правосудии, которое в нем заложено.

Особый интерес представляет документ копенгагенского совещания Конференции по человеческому измерению Конференции по безопасности и сотрудничеству в Европе, принятый в июле 1990 года. Участвовавшие в нем государства (34 западные страны) провозгласили, в частности, что «верховенство права означает не просто формальную законность, которая обеспечивает регулярность и последовательность в достижении и поддержании демократического порядка, но и справедливость, основанную на признании и полном принятии высшей ценности человеческой личности, и гарантируемую институтами, которые создают основу для ее наиболее полного выражения», что «демократия является неотъемлемым элементом верховенства права» и что «международно-правовые инструменты в области прав человека» <…> являются «важным вкладом в верховенство права на национальном уровне».