Реформа русского стихосложения. В.К. Тредиаковский и М.В. Ломоносов

Василий Кириллович Тредиаковский (Тредьяковский) (1703 – 1769) родился в Астрахани. Фамилию свою получил в связи с тем, что имел своими предками трех диаконов. Образование получил в Славяно-греко-латинской академии. В 1726 г. бежал за границу, в Голландию, позднее перебрался во Францию. В Сорбонне изучал богословие, математику и философию. В 1730 г. он вернулся в Россию, став одним из самых образованных людей своего времени и первым русским академиком. В том же году за счет своего покровителя, князя А. Б. Куракина, издал первое печатное произведение – «Езда в остров любви», перевод старинной книги французского автора. Были там и стихи самого Тредиаковского. Издание сразу сделало его знаменитым поэтом. В 1733 г. В. К. Тредиаковскому поручено было в Академии наук «вычищать язык русской пишучи как стихами, так и не стихами; давать лекции, ежели от него потребовано будет; окончить грамматику, которую он начал, и трудиться совокупно с прочими... переводить с французского на русский язык все, что ему дается». По-разному относились к нему современники: одних он удивлял своей образованностью, знанием латинского, французского, итальянского языков, красноречием, других поражал лакейством придворного поэта, способного на грубую лесть и самоунижение.

Тредиаковский был участником процесса реформирования русского литературного языка и стихосложения на русском языке. Он один из основателей силлабо-тонического стихосложения в России, того типа стихов, к которому мы привыкли. Ведь русская поэзия XVI – начала XVII вв. строилась на силлабической основе, то есть ударения в стихе не были упорядочены, фиксированным было только количество слогов. Такой тип стиха пришел в Россию из Польши.

В 1735 г. Тредиаковский издал «Новый и краткий способ к сложению стихов Российских». Стихотворные строки Тредиаковский предложил строить на основе хорея: «Тот стих… совершенен и лучше, который состоит только из хореев … а тот весьма худ, который весь иамбы составляют». Фактически, Тредиаковский предложил обновить традиционные размеры силлабического стихосложения путем введения постоянных ударений и цезуры.

Результат применения Третьяковским новых правил воплощен в его стихах.

Начну на флейте стихи печальны,

Зря на Россию чрез страны дальны:

Ибо все днесь мне ее доброты

Мыслить умом есть много охоты.

Россия мати! свет мой безмерный!

Позволь то, чадо прошу твой верный,

Ах, как сидишь ты на троне красно!

Небо Российску ты Солнце ясно!

(«Стихи похвальные России»).

Его подход критиковал Михаил Васильевич Ломоносов (1711 – 1765). В «Письме о правилах российского стихотворства» (1739) он указал, что кроме хорея, в русской поэзии можно использовать ямб, а также трехдольные размеры – дактиль, амфибрахий, анапест. Также Ломоносов оспорил утверждение Тредиаковского, согласно которому в стихе могут использоваться только женские рифмы, введя в русский стих мужские и дактилические рифмы.

Ломоносов считал, что ямбические размеры подходят для написания героических произведений, в частности, оды, а хорей «с природы нежность и приятность имеющий, должен составлять собой только элегический род стихотворения». Этого же мнения придерживался и Сумароков. Тредиаковский же считал, что размер сам по себе никаких эмоциональных оттенков не несет.

Ямб (назв. происходит от древнегреческого музыкального инструмента) – в античной метрике, простая стопа, двусложная, трехморная, короткий + долгий слог; в силлабо-тоническом стихосложении (напр. русском) – безударный + ударный слог; или стих, состоящий из ямбических метров.

Примеры ямбов в русской поэзии:

1) Четырехстопный акаталектический: Мой дя́дя са́мых че́стных пра́вил… (А. С. Пушкин)

2) Пятистопный каталектический:

Ты погрусти́, когда́ умрет поэ́т,

Поку́да зво́н ближа́йшей и́з церкве́й

Не возвести́т, что э́тот ни́зкий све́т

Я променя́л на ни́зший ми́р черве́й.

(Шекспир; перев. С. Я. Маршак).

Хорей – двухсложный стихотворный размер, стопа которого содержит долгий и следующий за ним краткий (в квантитативном стихосложении) или ударный и следующий за ним безударный (в силлабо-тоническом, в том числе классическом русском, стихосложении) слоги.

Нау́ки ю́ношей пита́ют,

Отра́ду ста́рым подаю́т,

В счастли́вой жи́зни украша́ют,

В несча́стный слу́чай берегу́т;

(М.В. Ломоносов. Ода на день восшествия на престол Елизаветы Петровны).

Да́ктиль (от греч. палец) – трехдольный размер античной метрики из одного долгого и двух следующих за ним кратких слогов; в силлабо-тоническом стихосложении ей соответствует стопа из одного ударного слога и двух безударных за ним.

Ту́чки небе́сные, ве́чные стра́нники

(М. Ю. Лермонтов)

Амфибра́хий (с обеих сторон краткий) – стихотворный размер, образуемый трехсложными стопами с сильным местом (ударением) на втором слоге.

Не ве́тер бушу́ет над бо́ром

(Н. А. Некрасов)

Доро́же отчи́зны — не зна́л ничего́

Бое́ц, не люби́вший поко́я.

(Н. А. Некрасов)

Ана́пест (пер. отраженный назад) – метр, обратный дактилю.

О, весна́ без конца́ и без кра́ю —

Без конца́ и без кра́ю мечта́!

Узнаю́ тебя, жи́знь! Принима́ю!

И приве́тствую зво́ном щита́!

(А. Блок)

Мужская рифма – разновидность рифмы, при которой ударение падает на последний слог рифмующихся слов.

Хлеб на полях не созрел, а пропал,

Сделался голод, народ умирал…

(В.А. Жуковский)

Женская рифма – разновидность рифмы, при которой ударение падает на предпоследний слог рифмующихся слов.

Дактилическая рифма – разновидность рифмы, при которой ударение падает на третий от конца слог рифмующихся слов.

Тучки небесные, вечные странники!

Степью лазурною, цепью жемчужною

Мчитесь вы, будто как я же, изгнанники

С милого севера в сторону южную.

(М.Ю. Лермонтов)

61. Русская литература XVIII в.: классицизм

После недолгого времени существования светской литературы, относящейся к царствованию Петра I и его наследников, достаточно условно именуемой барочной, настала эпоха литератуы классицизма.

Об условности использования термина барокко к источникам начала XVIII в. говорит наличие образцов дидактической литературы, например, «Приклады, како пишутся комплименты», где были собраны образцы писем: официальных, интимных, поздравительных, «сожалетельных» и иного содержания, что более характерно для классического литературного стиля. А также известное количество анонимных повестей как, например, «Гистория о российском матросе Василии Кориотском и о прекрасной королевне Ираклии Флоренской Земли», демонстрируящая близость к фольклору.

Русский классицизм имеет в своей основе те же мировоззренческие и эстетические установки, что и западноевропейский, но у него были и свои национальные особенности. Он по своим художественным особенностям ближе к фольклорной основе, деятели русского классицизма выступали с более острой критикой недостатков современного общества. Русский классицизм придавал особое значение «высоким» жанрам: эпической поэме, трагедии, торжественной оде. Создателем жанра оды в русской литературе стал М.В. Ломоносов, трагедии – А.П. Сумароков. В одах соединялись лирика и публицистика, позволявшая не только восхвалять царей, но и как бы «учить» их. Русские трагедии, как правило, писались не на античном материале – их героями были деятели отечественной истории. Русские авторы далеко не всегда следовали канонам классицизма: они смешивали «высокие» и «низкие» жанры, не видели большой беды в обращении к разговорному языку, раскрывали важные истины на примере собственной национальной истории. Например, М.В. Ломоносов воспевал в своих одах победы русских войск, Петра I, а А.П. Сумароков в трагедиях приковывал внимание к образам благородных князей и храбрых дворян. Создаются нравоучительные романы; Д.И. Фонвизин пишет пьесу «Недоросль», Г.Р. Державин в поэтических произведениях прославляет великие поступков и порицает дурные, Я.Б. Княжнин – трагедию «Вадим Новгородский» (произведение, обогнавшее свое время за счет сложности и неоднозначности образов основных героев – Рюрика и его противника Вадима Храброго).

Гаврила Романович Державин (1743 – 1816) – поэт стиля классицизма и государственный деятель; автор торжественных од, проникнутых идеей сильной государственности, включающих сатиру на вельмож, пейзажные и бытовые зарисовки, религиозно-философские размышления («Фелица»; «Вельможа»; «Бог»; «Водопад»); а также лирических стихов. Державин продолжал поиски идеальной формы для стихосложения на русском языке, как он сам писал: «Не хотел парить, но не мог постоянно выдерживать изящным подбором слов, свойственных одному Ломоносову, великолепия и пышности речи. Поэтому с 1779 г. избрал я совершенно особый путь».

«Фелица», опубликованная в 1783 г., получила восторженный прием у читателей, это произведение было ново и по форме, и по содержанию. В ней читатель встретил живую поэзию, пронизанную жизненными реалиями, которые без труда угадывались. Героиня, дочь киргизского хана Фелица, помогает царевичу найти розу без шипов. Смысл аллегории в том, что роза без шипов – это добродетель. Читателю нравились прозрачные намеки поэта на придворных: «Скачу к портному по кафтан», – характерное времяпрепровождение Г.А. Потемкина; «Езжу на охоту, И забавляюсь лаем псов», – характеристика П. И. Панина; «Я тешусь по ночам рогами», – музыку охотничьих рожков ввел в моду обер-егермейстер С.К. Нарышкин. Друзья Державина отговаривали его печатать столь дерзкую оду, но Екатерине II она понравилась. Она с умыслом дарила «Фелицу» своим приближенным, подчеркивая те места, которые относились к грешкам получателя.

Многие его оды имеют философский характер, в них обсуждается место и предназначение человека на земле, проблемы жизни и смерти:

Я связь миров повсюду сущих,

Я крайня степень вещества;

Я средоточие живущих,

Черта начальна божества;

Я телом в прахе истлеваю,

Умом громам повелеваю,

Я царь – я раб – я червь – я бог!

Но, будучи я столь чудесен,

Отколе происшел? – безвестен:

А сам собой я быть не мог.

Ода «Бог», (1784)

Перед своей смертью Державин начал писать оду РУИНА ЧТИ в стиле акростих, от которой до нас дошло только начало:

Река времен в своем стремленьи

Уносит все дела людей

И топит в пропасти забвенья

Народы, царства и царей.

А если что и остается

Чрез звуки лиры и трубы,

То вечности жерлом пожрется

И общей не уйдет судьбы!

Василий Васильевич Капнист (1758 – 1823) также как и Державин сочетал поэхию и государственную службу, что было характерно для всех литераторов до Пушкина и для многих в послепушкинский период. Его пьеса «Ябеда» близка по жанру пьесам «Горе от ума» и «Ревизор».

Она была направлена против взяток и беспорядков, процветавших в судах, и очень резко на них нападала на тип судьи, про которого говорится,

Что и ошибкой он дел прямо не вершил,

Что с кривды пошлиной карманы начинил,

Что он законами лишь беззаконье удит.

Много едкой сатиры было в отношении судейских порядков, при которых любое дело, «как солнце будь, то будет, аки мрак»: пьяные судьи, которые в комедии распевают песню:

Бери, большой тут нет науки,

Бери, что только можно взять,

На что ж привешены нам руки,

Как не на то, чтоб брать, брать, брать.

Выдержав всего спектаклей, пьеса была запрещена, но тут же была разобрана на поговорки.

Александр Петрович Сумароков (1717 – 1777), русский писатель, один из видных представителей классицизма. В трагедиях «Хорев» (1747), «Синав и Трувор» (1750) ставил проблемы гражданского долга. «Хорев» был впервые разыгран еще в кадетском корпусе, в котором учился будущий писатель. Ее герои – киевский князь Кий, его брат и наследник престола Хорев, Оснельда, дочь бывшего киевского князя Завлоха, боярин Сталверх – люди благородные, исполненные чувства долга. Отрицательные персонажи – весь «подлый народ». Хорев и Оснельда любят друг друга, но их брак невозможен из-за вражды Кия и Завлоха. В конце трагедии влюбленные гибнут. Обращение к отечественной истории было, конечно, достаточно формальным: первые русские трагедии подражали французским образцам.

Денис Иванович Фонвизин (1745 – 1792), автор комедии «Недоросль» (пост. в 1782), которая стала этапным произведением русской литературы. Фонвизин, видя корень всех бед России в крепостном праве, высмеивал систему дворянского воспитания и образования. Комедия отразила момент перелома в положении русского дворянства: оно освобождалось от рабской привязанности к государству, но еще с трудом привыкало к мысли о гражданской ответственности.