Глава 6. Да, многое Ульяне припомнилось из прошлой жизни

Да, многое Ульяне припомнилось из прошлой жизни. Но её дети пока жили в тёплой хате и подрастали. И сама Ульяна жила с Фёдором вроде спокойно, скрывала своё нутро. Варила, ходила в ларьки, ложилась вечером под бок «поганому», как законная жена, как верная и нужная половина его жизни…

А как-то Фёдор в воскресенье решил сходить на базар, а потом ещё навестить её мать. Зашли сначала на рынок, купили в ларьке четверть красного, креплёного вина. Подавая, продавец нахваливал: «Довольные будете, с ног сшибает… Ой, и доброе вино!»

Тащить с собой здоровую бутыль не хотелось. Увидели соседку, которая жила за Нюркиной хатой, и попросили её отнести ту покупку до хаты, отдать детям, чтоб припрятали дома в коридоре: «Пусть поставят в тёмное место, чтоб не нагревалось. Да прикажи детям, чтоб не разбили бутыль…»

Соседка взяла вино, хотя в душе была недовольна: «Ничего себе! Эта хохлушка рехнулась: тащить такую бутыль с базара! Свои сумки вон набила как? Стерва длинноногая… Тупая дура…»

Однако вслух возражений не высказала, вроде охотно взяла ту бутыль. Тут подошла Нюрка, которая тоже оказалась на рынке. И быстро предложила: «Ничего, Фёдор, не беспокойся. Донесём бутыль…» На Ульяну, конечно, почти не смотрела: «Понаехали поганые хохлы наших мужиков отбивать. Жаль, что я не Катерина, а то выдергала бы этой длинноногой весь её причесон… Ишь, как вырядилась?..»

Женщины подошли к калитке Ульяны. Фёдор уже купил корову и сделал не только вместо перелаза калитку, но и для коровы ворота. Дальняя соседка подозвала двух маленьких девочек, подавая через калитку четверть:

− Мать с батьком передали вам.

И не успела она ещё договорить, как вмешалась Нюрка:

− Ага, купили вам квасу и сказали, чтоб вы его весь до вечера выпили…

Сказала, усмехнулась и, не оглядываясь, пошла к своему дому. И удивительно, что вторая женщина, вроде порядочная на вид, опрятнее и приличнее одетая, промолчала. Чуть-чуть задержалась у калитки и тоже ушла.

Правда, она не дружила с женой Фёдора, сухо иногда здоровалась и проходила мимо, не то недолюбливая, не то завидуя Ульяне.

Но дети наивные и доверчивые. Хотят часто показать своё послушание старшим…

Наташа осторожно взяла «квас» и понесла его в коридор. Там же поставила две кружки, раскупорила с трудом бутыль и налила. «Квас» показался вкусным. Жизнь – не яблоко сладкое съесть или выпить дня за три четверть кваса. Яблоко бывает червивое, а «квас» градусов под двадцать. Но дети – есть дети. Что сказали родители – то и делай. В доску разбейся, ноги протяни, а выпей.

Сначала выпили по железной кружке, закружилась голова, пошли во двор на солнышко. Вернулись в коридор – и ещё по кружке. Улеглись на постели: старые пиджаки всегда разложены в углу коридора. Хата закрыта на замок. Наташа встала, вышла во двор и её вырвало. Ганька уснула. Но «квас» как-то надо допить: так приказали маты и батько. Около дома показался Витька. Наташа пригласила и его. Проснулась Ганька. Стали пить втроём. Пацан сразу заохал: «Ой, квас како-то поганый, хоть и сладкий… Не хочу больше пить…» Но Наташа приказала: «Пей, бисова твоя душа. Маты сказала выпить весь…» Ну, коль маты приказала – надо выпить. Налили ему ещё: стошнило, вырвал. Ага, не всегда то хорошее, что сладкое. Погонишься за ним, а оно тебе раз – и по морде.

Или затошнит, что вырвешь. Ганьку тошнило, болела голова, но не рвало. А послушница – Наташа приказывала ей ещё пить. Ганька плакала, но «квас» кое-как пила. Витька еле пролез в калитку, задевая широкими штанинами за все углы, побрёл, шатаясь и падая, как горький пьяница, домой. Добрёл до своей калитки, кое-как дополз до двери коридора и свалился. В таком состоянии его и нашла Нюрка, ахнула: «Значит мой дурак нахлебался «квасу». Вот горе-то. Утянула его в хату, уложила спать, как горького алкаша.