Часть 1. ВРЕМЯ ЛУНЫ

И еще она странная тем, что вообще-то нужно бы писать от первого лица, потому что называть себя в третьем лице – странно, да? Но мне такое привычно, потому что пока писались другие книги – про мое следующее воплощение, приходилось называть себя в третьем лице.

И еще потому, что пишу скорее не я сама, а волшебные пальцы моего нынешнего тела бегают по клавиатуре, «добывая текст», который я даже не успеваю читать, пока они бегают. А читаю уже потом, когда данный отрывок готов. И вот там, откуда добывают информацию пальцы, видеть меня в третьем лице как раз уместно.

Ну, и еще потому, что тем, кто будет это читать, проще воспринимать текст от третьего лица – так всегда приятнее воспринимать.

Поэтому не стану отступать от сложившейся традиции, и буду писать от третьего лица.

ВРЕМЯ ЦВЕТОВ…

Время Цветов... а, может быть, даже Время Цветофф – так еще больше нравится…

Она давно знала, что для нее Финал Эпохи будет называться именно так… Казалось, еще даже до рождения в человеческом теле знала, а потом забыла. И стала воспринимать Мир сознанием человека, в котором Селена (или Стрела) как Существо сначала присутствовала как две капли на стакан… Поэтому фраза «Время ЦветоФФ» открылась только после того, как она вспомнила суть себя, а смысл ее открылся еще позже – когда пришла в это телт и его сознание полностью… И тогда поняла, что имеются в виду скорее не цветы, а цвета – истинные цвета… восприятие Мира без зеркал…

Часть 1. ВРЕМЯ ЛУНЫ

Вскоре после того, как Селена раскромсала Плетью Сущность Грин, события начали развиваться с такой скоростью, что ей порой даже спать было некогда.

А еще чаще спать просто не хотелось. Потому что не всегда она могла донести насквозь то, что смотрела или делала во сне, где могла осознавать и помнить Себя намного больше, чем сквозь сознание эльфина. А без этого от осознания толку мало, как говорил Пёса… да и сама она отлично это знала.

А еще не хотелось тратить время на сон, когда так необходимо и очень интересно разговаривать с Марией и Джованни (проснувшимся внутри Сабаки) о давних временах, которые они назвали Временами Семерых.

Воспоминания иногда обрушивались лавиной, так, что даже сознанию эльфина тяжело было справиться с таким напором…

Но зато – так интересно… столько ощущений! Столько разного, волшебного и концентрированного не было даже, когда Грин начинал ее «учить» и Селена могла испытывать к нему одно из самых желанных ощущений – любовь…

Теперь Грин – это прошлое. А тот, с кем любовь – вечная, только в будущем…

* * *

За день до того, как им с Сабакой ехать к бабе и деду, появился Стас. Он написал на «этом дурацком сайте»… где Селена несколько месяцев назад познакомилась с Марией, а сама Мария – с Пёсой.

Вообще-то Стрела не собиралась заводить себе парня. И, когда позвала Стаса в гости, сделала это совершенно с другой целью: ответить на его вопросы, которые касаются запредельного, познакомить с Марией и Пёсой. И еще, ей казалось, что он для чего-то нужен… только не могла понять, для чего.

Личное знакомство было интересным и содержащим Смех… Стас спросил адрес, она назвала номер улицу и номер дома, он написал, что несколько «ахуел», потому что это соседний двор. А она вот совсем и не удивилась. Подумала – видимо, это еще раз доказывает, что не просто так этот Стас «нашелся»… тем более, интересуется запредельным… и не только интересуется, как многие, а даже, если можно так выразиться, «живет так, словно знает это».

После этого он спросил номер квартиры, а она ответила так, как они (четверо Своих: Кот, Сабака, Коша и Пёса) условились отвечать всем, кто приходил в гости: «второй подъезд, уебищная синяя дверь, при себе иметь пироженко картошку и грейпфрут»… Потому что это было маленькое веселое задание-проверка. (А пироженко и грейпфрут предназначались Коту в подарок)…

Собственно, проверять особо было нечего – эту безобразную некрасивейшую железную дверь с отогнутым углом не найти куда легче, чем найти. Наверное, проверка заключалась в реакции «новенького». Чем меньше он спорит и требует точный адрес – тем, значит, больше толку с него в том, что он хочет от этого «поломничества» за Синюю Дверь… А «поломничество» было у всех с одной целью – найти ответы на свои вопросы о запредельном у Существ, живущих там.

Стас почти не спорил, счел, что это веселая игра – найти такую дверь. Он приехал на велосипеде и пока с помощью цепи и замка «ставил его на противоугон», Кот, которая как раз в этот момент спустилась в свою машину (Коросту-Девятку), взять кое-что, увидела его и узнала… Окликнула его… Он подошел…

Они поздоровались, поразглядывали немного друг друга, оценивая, адекватно ли передают внешний вид фотки, выставленные на сайте… а то ведь зачастую фотки отфотошоплены так, чтоб скрыть разные недостатки внешности… а встречаешься потом с такими «персонажами» и испытываешь разочарование…

Оба остались довольны увиденным. После этого Кот сказала:

- Ты иди, а я скоро тоже приду.

- А там кто-нибудь есть? Удобно ли будет, если я приду без тебя? У тебя вообще, кто дома?

- Ты иди, иди, тебе Сабака откроет.

- Какая собака? – не понял Стас.

- Ну, там Сабака дома, она знает, что ты придешь.

Стас открыл, было, рот, чтоб выяснить непонятный момент (как это собака может знать, что придет кто-то, а уж тем более, как она может открыть дверь), но Кот развернула его за плечи лицом к подъезду:

- Иди-иди, ты все поймешь…

И он пошел… А потом смеялся, рассказывая, что подумал, будто бы Сабака – это собака, а не человек… и что ему вообще было странно – прийти в гости, застать пригласившего на улице… еще и не знать номера квартиры…

- Но тебе же понравилось в итоге? – спросила Кот.

- В итоге – понравилось. Но, если бы я сразу знал, что не будет подвоха никакого, я бы так не реагировал.

- А какой подвох ты увидел? – с иронией в тоне поинтересовался Пёса.

- Ну, вот так, идти, в незнакомую квартиру, где какая-то собака откроет… ничего не понятно…

- И чего? Ты боялся, что тебя съедят, пока ты будешь идти по подъезду?

- Ну, а почему Кот на улице меня ждала? Вдруг это могло бы быть…, - Стас задумался в поисках подходящего слова…

И Пёса, воспользовавшись паузой, вставил:

- Ага! Засада!

Все смеялись, а Стас, ничуть не смутившись, согласился:

- Ну, да… вдруг, засада какая-то.

- Ну – точно, мы тут собрались и заманиваем людей, чтоб потом есть их, а кости использовать в магических целях, - пошутила Мария…

А Кот добавила, вспомнив, что Кошке недавно сказала ее сестра (со слов бывшего парня Марии, который, кстати, был «за Синей Дверью» и видел, что тут нормальная, даже весьма дорогая мебель и нормальные, адекватные «посетители»):

- А некоторые думают, что мы тут все наркоманы, сидим и валяемся на голом полу, в бардаке, в сраче, что даже кроватей и мебели нету, стены изрисованы… и постоянно устраиваем оргии.

- Из всего правда только, что стены изрисованы, - согласился Стас.

После часа или двух (а может, трех – тут время текло странно, то ускорялось, то замедлялось), Кошка и Стрела пошли побеседовать на Окно, обсудить Стаса.

- Он похож на Игоря, только намного лучше, - сказала Кошка.

- А чем похож? – поинтересовалась Кот.

- Ты разве не видишь?

Кот задумалась…

- Ты не думай, - посоветовала Кошка, - ты ощущениями посмотри.

И тогда Стреле стало ясно – да, Стас похож на Игоря… они по своей Сути подобные Существа… она еще немного поразмышляла, подбирая нужное слово, и сказала:

- Они оба такие Существа, словно информаторы. Вот, Игорь часто дает послушать какую-то песню, которая оказывается как раз нужной. Или фильм притаскивает, который вдруг раз – и словно Знак…

- Ну, вот и молодец, Кот, - Мария ласково обняла ее и погладила по волосам, - теперь я вижу, что ты начинаешь от Гриши освобождаться и поэтому проявляться все сильнее. А от этого и видишь лучше и понимаешь больше…

- Интересно, что же Стас приносить будет? Какую музыку, какие фильмы?

- Вот вместе и посмотрим, - улыбнулась Мария…

А Кот явно и отчетливо разглядела в ее улыбке, что Кошка уже знает, о чем будет та информация, которую станет поставлять Стас… Только решила не спрашивать – пусть это будет внезапно и неожиданно. Мария увидела это и еще раз похвалила:

- Ты мне сегодня прямо нравишься, Кот…, - прикурила, выпустила дым на улицу и добавила, - даже я бы сегодня могла назвать тебя Стрелой, потому что в тебе сейчас проявилось как раз качество Стрелы.

- То, что я решила, что лучше не знать заранее? Это, да? – осведомилась Кот.

- Ага, это. И не только…

- А что еще?

- Да, просто вообще всё… ты словно из черно-белой становишься цветной, - сказала Мария.

- Ну, я ведь не цветная, а Красная, - возразила Кот… Стрела…

- Нет, Кот… нельзя вот так – по цветам всех делить, как ты привыкла… Все – цветные, просто одни цвета тише, другие громче. Цвета – это ведь аспекты, а их множество. А называя только один цвет – самый громкий, ты забываешь о других оттенках.

* * *

Перед самым отъездом (уезжали ранним утром), Мария, Пёса и вот этот Стас вышли провожать Кота и Сабаку… Сначала обнялись вчетвером (без Стаса, который немного обиженно стоял в сторонке)… а потом (посоветовавшись на безмолвной речи), они пригласили его в круг – пятым. И, увидели, что он обрадовался как ребенок и словно наполнил энергию этого круга чем-то благодарно-радостно-бесшабашным, таким хорошим-хорошим, что после этого уже никто из четверых не сомневался в том, что этот «новенький» Стас тут нужен – это раз, нужен – надолго, это два, и нужен – как Свой, а не как гости – это три.

* * *

Вот и получилось так, что в итоге Стас больше года пробыл ее парнем. Во всяком случае, он хотел так думать. Поэтому, когда Стрелу спрашивали, что это за чувак фигурирует с ней на фотках (шел по улице или ехал на пассажирском сиденье в ее машине и тому подобное), она честно отвечала:

- Он думает, что он – мой парень.

А то, что ей казалось, что он для чего-то нужен… оказалось, что не зря казалось. Он принес с собой для нее весть от того, который поет песни О НЕЙ (и кого так не любил слушать Гриша)…

А после этого передал очень много писем и посланий от других Существ, которые в миру являются музыкантами, актерами или художниками – в общем теми, кто своим творчеством рассылает письма и сообщения Своим… а так же он принес много Знаков… В общем – вполне оправдал свою роль в ее жизни… Правда, ей и много дерьма испытать пришлось от него. Но она считала, что это во-первых, плата, а во-вторых – необходимые ощущения, которые она должна испытать: как испытания, уроки и тому подобные кармические необходимости, ну и конечно, все эти испытания и уроки точили ее, срезая лишнее, делая все более и более острой Стрелой…

Интересно было то, что Стас, как и четверо, тоже понимал песни. Мог отличить «личную» песню от универсальной… мог выделить в песнях моменты, которые являются «письмами», Знаками, инструкциями и так далее… Пожалуй именно это его умение и было решающим в вопросе – хочет ли Кот, чтоб Стас оставался за Синей Дверью… Спрашивая ее об этом, Мария, Пёса и Сабака второй, безмолвной линией задавали другой вопрос – согласна ли Кот терпеть, чтоб Стас был ее парнем. О том, что он намерен стать ее парнем не догадаться просто невозможно, если видишь, что чувак, словно фанат, целыми днями смотрит твои фотки и спрашивает о прошлом… а, слушая, прямо заглядывает в рот…

Это видели все. И иронизировали по этому поводу. Кот даже не знала, согласна ли она терпеть это… даже не смотря на то, что Стас интересная замена Игорю…

Но однажды (сидя на подоконнике Окна размышлений, любимого места Марии-Кошки и Стрелы-Кота), Мария сказала:

- На некоторое время тебе он будет полезен, а потом станет тормозить.

Коту, правда, казалось, что он даже еще не став ее парнем, уже начал ее тормозить… Или, скорее вот так: одновременно и тормозить и подталкивать (вот этими письмами и Знаками от других Существ, которые он умеет передавать).

На самом деле, она вообще не хотела, чтоб у нее был парень. Из-за Вени… как-то неприятно было теперь, когда она знает своего Того Самого, заниматься сексом с другим. Но Мария и тут нашла, что сказать:

- Веня не в воплощении, а ты некоторое можешь получить только через секс.

- А что, иначе никак? – все же попыталась отмазаться Стрела, - если не через секс? Если просто как друзья?

- Кот, - назидательно произнесла Мария, - некоторые моменты невозможно передать когда просто как друзья. К тому же, разве ты не видишь, что у него прямо слюни текут, когда он на тебя смотрит…

- Фууууу, - ее прямо блевать захотелось от такой откровенности, но, тем не менее, отрицать, что Мария права – невозможно.

- Фу, или не фу, а если ты сама не будешь к этому относиться как к «фу», то сможешь делать это не только потому что так надо и ощущать себя, словно тебя принуждают, а получить от этого и много хорошего. Ведь все равно, он к тебе хорошее имеет, почему бы не насладиться хотя бы теми ощущениями, которые возможны…

- Да, они мелкие, эти ощущения, Кошка…

- Ну, уж, какие есть. Там будут и вовсе не мелкие.

И тогда Кот словно официально зафиксировала свое согласие на Стаса… махнула рукой и молвила:

- А… хер с ним… пусть уж будет.

* * *

Через пару дней после того, как Кот и Сабака вернулись из Новокузнецка, Стрела испытала странное ощущение… Короткое и мощное, как удар молотом по башке – она умирает. Страшно не было… даже не было грустно… Было только странно – если она умирает, а Стас еще не потрахал ее (и не передал то, что должен быть передать через секс, как обещала Мария), то значит, это как-то неправильно.

Конечно, может быть, она не сегодня умрет, даже не завтра и Стас успеет-таки потрахать ее и передать нужное. Только все равно – не правильно ей умирать вот сейчас. Ведь она должна умереть из этого тела на Море – это ей стало смутно известно после Первого Прыжка, а потом все яснее и яснее осознавалось… Ну, а где еще, как ни на Море... и не перерезав вены…

А она не просто не на Море, а даже вообще – совершенно не ясно, как там окажется… тем более, вот так скоро. Ну, хотя бы потому, что Саша, с которым она работает, занимаясь продажей автомобилей и через которого эта возможность должна прийти (как заверила ее догадки Мария), что называется, «ни мычит, ни телется», чтоб сделать нужные документы на автомобиль, который он хочет перегнать в Анапу (чтоб она перегоняла его).

Она отвела Кошку на Окно и там спросила:

- Кошка, я умираю, да?

Кошка засмеялась:

- Ты – нет… но некоторые части тебя, как человека – да.

И тут до Кота (Стрелы) дошло… она аж подпрыгнула (рискуя сверзиться с четвертого этажа, ибо подоконник весьма узкий):

- Кошка! – воскликнула она.

Кошка, ласково улыбаясь, взглядом велела ей хотя бы чуточку успокоиться и спросила:

- Что, Кот, поняла, что ты действительно умрешь на Море?

На секунду Стрела вдруг прямо ощутила соленый запах Моря, его брызги на лице и теплый ветер… И ей вдруг показалось, что будет так: Саша поторопится, она поедет в Анапу, а пока у нее будет неделя выходных (ведь Саша не знает, что она покинет его в Анапе), то уедет в Адлер (про который она точно знала, что это и есть Город ее назначения) и там отдаст свою кровь Морю…

- Так быстро, Кошка?

Мария перестала улыбаться… в ее больших глазах даже появилась строгость:

- Кот, чего ты так торопишься. Все равно ведь ты не можешь миновать то, что должно с тобой произойти и сделать последнее раньше остального.

Кот удрученно вздохнула:

- Блять… так что же…, - и замолчала, пытаясь разобраться с кашей, возникшей в сознании.

Вот, если Мария сказала, что часть ее человеческого умирает, а тут же говорит такое, что становится ясно – мечтать о скорой встрече с Морем, глупо. Тогда что получается? Что это произойдет тут? А как же то, что она твердо уверена – смерть ее тела наступит именно на Море… она перережет вены, отдаст кровь морю и человеческое умрет…

Мария протянула ей подожженную сигарету и поинтересовалась:

- Какие сомнения тебя мучают, Кот?

И Стрела озвучила свои сомнения, опасаясь, что Кошка будет снова укоризненно улыбаться от ее глупости…

Но Кошка не стала ни «осмеивать» глупость Кота, ни мурыжить, как она имела обыкновение делать… она просто взяла и разрешила сразу все неясности (видимо, можно было так сделать):

- Для того чтоб отдать свою кровь Морю – время еще не подошло. Для этого тебе еще здесь, в миру, столько нужно подготовить! А смерть некоторого человеческого, это не означает смерть тела целиком.

И тогда до Кота дошло:

- Я знаю, Кошка! Знаю!

Мария улыбнулась:

- Ну и что же ты знаешь?

- Раз это должно умереть часть моего человеческого, то это должна уйти из этого тела Олька – как раз ведь она человеческая. Пусть это будет Смерть Ольки.

- Конечно, ты криво выразилась, но Суть примерно передала, - согласилась Кошка, - а, когда Олька уйдет, потом ты поймешь, что это за процесс Смерть Ольки.

* * *

Про сам процесс, который Кот (с согласия Марии) назвала Смертью Ольки в общем-то особо и вспомнить потом нечего было, кроме того, что Кот весь день плакала от чего-то мучительно безысходного, но наполовину чужого, а потом красиво оделась и умчалась гонять на своей полудохлой девятке. Тут можно добавить, что, гоняла, применяя волшебство – на пределе возможностей машины и даже за пределами ее возможностей. Когда двигатель закипал, она подливала в радиатор воды и дальше гоняла…

А, когда вернулась домой, то Олька уже ушла из этого тела навсегда… Но Селена потом всегда говорила – мы с Олькой дружественные Существа… и она не обманывала…

Но взгляд изменился…

Тут же Брагина принесла котенка…

* * *

Стас называл ее Котей, Котом, Котькой… Ей нравилось. Потому что ей вообще нравилось быть такой. Тем более, Селеной в миру все равно именоваться рано, а представляться именем Стрела – как-то… глупо, что-ли. Так что имя Кот – было лучшим на данный момент. К тому же, Мария и Пёса называли ее так. А их мнение для нее было весьма важным. И даже… наиболее весомым, чем чьи либо другие мнения.

С ним было интересно. С ним было хорошо и весело. Но порой, бывало, Стас раздражал ее очень сильно – стоило ему выпить всего лишь баночку пива, и он превращался в нудного и при этом напыщенного идиота. Они с Сабакой назвали его эту ипостась Юрием.

Юрий доканывал Котики проявлениями своей любви… постоянно хотел ее тискать… хватал за руки так, что она не могла ими жестикулировать – а это очень бесило…

Господи… да он даже спать ей не давал… постоянно лез то со своими поцелуями, то с объяснениями в любви, которых она наслушалась прямо до тошноты. Или того хуже – просил, чтоб она говорила ему, что любит его. Тогда она в очередной раз говорила:

- Я тебя люблю, как горячий шоколад, - что самая и есть правда… тем более, что у них еще даже секса не было. Ей не хотелось секса, и она объясняла ему, что это, возможно, временно и связано с тем, что у нее сейчас важный период осознаний и перестроек на тонких уровнях. Пока она говорила – он понимал… но проходило полчаса, и все начиналось сызнова: он начинал приставать к ней, она пыталась снова объяснить ему, что будет лучше, когда она сама захочет секса, чем согласится лишь потому, что он постоянно вынуждает согласиться…

(Когда Кот объясняла ему это, то ей вспоминалось… правда, очень размыто… что она знает фразу… точную фразу, которой можно объяснить лучше и точнее. Но вспомнить саму фразу почему-то не могла)

Стас – точнее, Юрий, начинал ныть и гундеть, что ему хотелось бы, чтобы она любила его так же сильно, как он ее. А не как горячий шоколад…

В общем… часто ей приходилось просить Сабаку или еще кого-то, кто был в это время в хате:

- Я иду спать. Охраняйте мой сон!

И охраняли. А когда Стас-Юрий делал попытки пристать к ней, били его по голове, от чего он временно засыпал и не причинял ей неудобств. Только засыпал он ненадолго – минут на пятнадцать. А потом все начиталось сызнова. Он ползком (чтоб охраняющие сон не заметили) пробирался в спальню, заползал на кровать, лез к ней под одеяло, тискал ей ноги, гладил своими потными руками по голове, слюнил ее пальцы… фу! Разумеется, Стрела от этого просыпалась в гневе и прямо почти в бешенстве… и опять кричала из спальни (уже не обращаясь к кому-то конкретно, а так – в целом… ко всем, кто есть в хате):

- Ебаный в рот!!! Охраняйте мой сон!

Тогда те, кто должен был это делать, приходили туда, уволакивали Юрия в зал и «охраняли» ее сон – то есть, не пускали в спальню этого идиота.

А еще ей не нравилось (примерно так же раздражало, как его фанатизм по ее «персоне»), что в Стасе нет страсти… словно он как рыба какая-то. Допустим, Гриша или Рома… да, даже Костя… могли так обнять, столько вложить в эти объятия (не важно чего, важно – что много), то Стас ничего не вкладывал, кроме того, что желает секса… и это было во-первых несколько отвратительно, а во-вторых – как-то, скудно, что-ли… Словно обязанность какая-то, а не огонь… не страсть. И вот он пытался лезть своими пальцами между ног, она отодвигала его руку – это еще в лучшем случае, в худшем – била по руке…п или назойливо гладил ее шею, спускаясь пальцами в вырез одежды, или, еще более мерзкое – принимался слюнявить ей ухо… Причем, он делал это, отлично видя, что она занята и не имеет ни малейшего желания переключаться на него. К тому же, у них еще ничего не было… Вообще ничего! Не то, что секса… они даже не целовались, а тут такое… фу… словно слизень какой-то…

Однажды она ему это сказала. Стас понял и – чудо! Тут же, словно соскреб с себя что-то некрасивое и липкое, которое мешало ему добавить «огонь»… точнее, не сдерживать его… потому что в каждом Существе он есть, этот огонь… это – желание любить, возникающие оттого, что каждый атом материи и каждая частица энергии несут в себе Любовь Творца Вселенной. И вот это желание любить – как раз и есть основа страсти. Другое дело, люди расценивают это как сексуальную страсть… но люди – идиоты, что с них возьмешь…

И вот после того, как Стас открыл в себе тот аспект, который спал под вот этим липким (конечно, в дальнейшем, оно нарастало вновь и вновь, но по крайней мере, оно больше не мешало проявляться страсти… истиной страсти, а не однобокой – сексуальной) она решила, что все же сможет (когда-нибудь… не сейчас… потом) иметь с ним секс, раз уж без него никак не получить что-то необходимое, о чем говорила Мария… Кстати, так и не сказала – что именно… как Кот ни выпрашивала, хоть намекнуть…

Это было Время Крыш… Кот открыла для себя крыши домов. Она залазила туда по пожарной лестнице (другие способы попадать туда ее не интересовали… и как следствие – не интересовали и другие крыши) и подолгу сидела, глядя на красное небо – размышляла… о своей роли… которую еще мало понимала… об этом ужастном неправильном мире… о тупости людей и скудности их восприятия…

Небо было красным из-за того, что на Нефтехиме постоянно горел факел… Но ей, (все еще глупому Коту, а не Стреле) казалось, что это предвестник Апокалипсиса, который весьма и весьма заслужили люди тем, как они живут в этом мире… тем, что каждый их шаг несет смерть другим формам жизни… А свои тела, которые они считают прекрасными – сделали хилыми, невыносливыми, подверженными всевозможным заболеваниям… и даже не видят этого, хотя оно – явное: у каждого целый список болезней и недугов… все хнычут от любой царапинки и стараются укрыться от любого сквознячка…

- Кошка, как они могут думать, что их тела совершенны, если они такие болезненные, еще повзрослеть не успели, как уже стареть начали?

- Ну, Кот, что ты хочешь… они просто не понимают. Их с детства научили так думать…

- Кошка… ну, как бы, тебя или меня тоже учили так думать, но мы ведь так не думаем… а я вообще никогда так не думала… ни на минутку. Мне всегда было странно – как можно вот так болеть, понимать, что ты уязвим настолько, что можешь подохнуть от любой царапинки, если грязь попадет, а при этом думать, что тело – совершенное? Да, какое оно, блять, совершенное, если никому не нравится свое тело – все хотят или похудеть, или мышцы нарастить…. Какое нахуй оно прекрасное?

Мария вздохнула и повторила:

- Что ты хочешь, Кот… они просто не способны соотнести одно с другим… Они не способны взглянуть правде в глаза, вот и все…

И вот, Кот брала с собой немного плану и лезла на крышу. Там нарезала себе башей, выкуривала их и размышляла… и плакала… и смеялась… и пыталась общаться через Эфир с Келеном, с Веней, с Марком… и с тем, кто всегда был с ней на уровнях настолько тонких и высоких, что казалось – он всегда-всегда был с ней, даже, когда она не ощущала его… и что даже еще до рождения ее как Существа, она уже была в нем, как… ну, что-ли, как желание, чтоб было такое вот Существо как она…

А еще у нее появилось развлечение, связанное с крышами – всем, кто приходил «на паломничество» за Синюю Дверь, она предлагала слазить с ней на крышу. Большинство просто отказывались сразу. Некоторые шли, но, как только оказывалось, что это вовсе не шутка и Кот действительно, полезла, причем, весьма ловко и быстро, и теперь, примерно, с высоты третьего этажа орет, чтоб бедняга лез, а не стоял, как олух, они говорили, что им не хочется. А объяснить, почему – не могли… а точнее, разумеется, не хотели признать, что им просто страшно.

Из двух или трех десятков, кому она это предложила, на крыше с ней оказались только трое – Сабака, Игорь и еще Василий (которым в этом поступке все равно двигал страх – оказаться в глазах Кота трусом)… потом этот Василий сидел и гундел, что нужно уже спуститься вниз, что высоко, что ветер, что нельзя тут курить план… в общем, все равно толку не получилось. И после этого Кот больше никому не предлагала подняться с ней на крышу – ей и одной было хорошо, а проводить эксперимент и выявлять смелых стало не интересно.

Кстати, Стас оказался «промежуточным вариантом» между Василием и всеми остальными – он полез, чтоб не показаться трусом, но пролез только половину и все же признался, что ему страшно… А Кот с крыши смеялась:

- Если ты боишься упасть, то ты уже и с этой высоты разобьешься, если упадешь. Так что, давай уже, лезь ко мне! Тут хотя бы интереснее, чем торчать на лестнице.

Но Стас не полез… он аккуратно и медленно спустился вниз, напуганный логичным выводом Кота о том, что, если он вдруг упадет отсюда, то действительно разобьется, хотя еще не добрался до крыши…

Потом он по разному и с разных сторон пытался оправдать свою трусость – дескать, ему просто именно сегодня туда не хотелось… или «нахуй вообще туда лезть, чо там хорошего?»… или «я бы полез дальше, да просто у меня сейчас туфли были, а нужно в кроссовках»…

Лучше бы он не делал этого… не оправдывался… потому что куда честнее просто признаться, что страшно, как другие. А так – Кот сделала выводы, которые ей совсем не понравились – он имеет свойство выгораживать себя и искажать Суть своих поступков… Причем, он умеет пользоваться методом искажения… неплохо освоил, как доказать то, чего нет… как убедить (сначала себя, потом другого) в том, чего не было или было, но не так… А, глядя глубже в Суть Стаса, Кот увидела, что это свойство, этот аспект – это не наслоение человеческой логики, не деятельность мозга (хотя такая программа – искажать и оправдываться ложным – есть в человечьих мозгах)… В Стасе этот аспект – глубже… на уровне Разума Духа. Поэтому он умеет это лучше, чем те, кто использует для оправданий и искажений только программы мозга.

В дальнейшем Кот убедилась в этом и на других примерах…

* * *

Потом секс со Стасом все же случился. Когда ей уже стало все равно, будет это или не будет. А точнее – проще стало позволить этому произойти, чем объяснять Стасу, почему она не хочет этого.

В принципе, это было неплохо… точнее, технически – вообще хорошо.

Кстати, тут еще можно добавить такое: пока Кот и Сабака были в Новокузнецке, Стас потрахал и Марию и ее подружку Катю… и уже за то время, пока пребывал за Синей Дверью – перетрахал бы всех девушек, если бы они позволили.

Поэтому Коту было не очень приятно сочетание блядства физического и его фанатизма по ней. Точнее даже вообще отвратительно…

Но она снова засунула свои личные ощущения «в задницу», потому что видела – Стас нужен и вообще является посланником от одного из Семерых… От того, кто, хоть ты убейся, а роднее всех остальных ей…

Она еще не понимала, почему Он не может напрямую выйти на связь с ней… но, должно быть, если б мог – то вышел бы.

И вот, Стас принес (и никто его даже не просил) все его альбомы… и теперь она слушает эти альбомы и эти песни… и честное слово – в шоке. Потому что там – столько много есть про нее, для нее или ее касается, что если бы это ей попалось раньше, то она просто бы не поверила.

Вот, о чем предупреждал когда-то Келен: всё происходит в точный срок, а не раньше. Потому что раньше срока оно вполне может оказаться отторгнутым и не понятым. Она просто не поверила бы, что вот это всё – для нее, если бы всего полгода назад столкнулась с этими песнями.

Так что, вероятно, Гришина «нелюбовь» к этому персонажу тут оказалась «на руку»… А точнее – просто одно связано с другим, но странными связями: Гриша ведь не давал слушать ей этого исполнителя совершенно не из тех соображений, что ей пока рано его слушать… а из своих… но оказалось, что одно с другим совпало… и в итоге дало верное развитие обстоятельств.

А теперь вообще получилось, что Он (ну, тот, чьи песни) словно разослал гонцов… с вестью о себе… Вот, один из гонцов – донес весть. И принят. Да, это мог бы быть Игорь… и он приносил его песни раньше… это мог быть еще кто-то из нескольких с «дурацкого сайта» (вдруг в последнее время прямо десятка два парней словно бы ни с того ни с сего решили знакомить ее с этими песнями)…

В общем – вот есть Стас… он оказался ближе всех. Ну, значит, и пусть будет Стас… если это подразумевает, что нужно с ним трахаться, пусть так… любить так, как Того Самого, она все равно его не сможет, о чем Стас в курсе… это честно. Если самого Стаса устраивает вот так – пусть будет так.

Во всяком случае, со Стасом весело и он понимает запредельное… а за это многое можно стерпеть…

* * *

День Сурка и избавление от этого дня. Для этого мы с Джованни не спали трое суток…

Продажа Коросты. Смех

Возгоревший от денежных масс

И оставленный кем-то цветок (он же кактус, который не смог отстучать телеграммы)…

Високосный июль…

Знаки… их было много. Всегда. И чем дальше – тем больше… а, может быть, они просто стали больше обращать на них внимание.

Знаки вели в Пути. Всегда. И, чем дальше – тем больше…

А, может быть, они просто стали больше доверять им, убедившись, что им следует доверять.

* * *

Дом Пустой – так она назвала недостроенное пятиэтажное здание на краю города, в котором теперь стало часто бывать.

Там было хорошо всегда, даже, когда холодно. Там она ощущала себя не той, кого хотят видеть в ней люди, а собой – такой, какая она есть вне этого тела, Селеной (или Стрелой, что, в общем-то, одно и то же). Но не только из-за того, что ей тут хорошо, она приезжала сюда так часто и так надолго. Ей пора было начинать свои Деяния. И как раз Дом Пустой – первый шаг в этом.

Она еще не знала, что именно нужно делать, лишь ощущала – нужно. И делала. Только даже сама не понимала, для чего делает такие странные вещи: приносит сюда разные предметы, оставляет их тут, потом забирает, переносит на другое место или домой… снова приносит сюда, оставляя уже насовсем… Или, допустим, танцует какие-то странные танцы, которые, в общем-то и не танцы даже, а какие-то кружения вокруг себя и движения руками… или рисунки – то углем, то мелом, то чем угодно, что оставляет след, или вообще – кровью…

Хотя, про кровь было понятно – у нее особенная кровь, которую она долго готовила и которая теперь является каким-то концентратом (чего именно концентратом, правда, она пока лишь с трудом понимала) и может работать сама по себе там, где Селена оставит ее – структурировать энергии этого места. Опять-таки, чем именно насыщать эти энергии, она лишь смутно догадывалась… Но зато твердо знала, что делает все правильно. Потому что чувствует, как Суть ее деяний совпадает с Путем, который она видела, совершая Прыжок.

А в одно из ее пребываний в Доме, она вдруг отчетливо поняла – не обязательно даже соотносить то, что она видела в Прыжке (и что мозг не запомнил, потому что не понял) с тем, что она делает сейчас. Если она ощущает Себя Собой, то этого и достаточно… ведь Твой Путь и Деяния – и есть Ты Сам… а, следовательно, они приведут тебя к Той Точке, где будет совершено Главное Деяние… (ну, и дадут возможность, получить Приз)…

Правда, чем больше она вкупалась в Деяния, тем меньше «думала» о Призе… разумеется, она продолжала хотеть его, только структура желания изменилась… Раньше она воспринимала его как «хочу для себя», а теперь Приз для нее стал чем-то непреложным, что само собой разумеется, что в общем-то, и так с тобой… Не «твое», а именно «с тобой», просто дальше, а не сейчас… И когда восприятие этого момента поменялось, то сразу же исчезла мучительная тоска оттого, что Приз «достанется» только лишь в следующей жизни.

Однажды она поняла, для чего все эти предметы – они являются источниками информации и энергий. И если сделать из них излучатель, то они будут рассылать эту информацию и эти энергии. А странные танцы, которые она совершала, как раз и превращают предметы в излучатели, способные охватить целый город. Как именно еле-еле пульсирующие источники с помощью танцев она может превратить в мощные излучатели, пока не стало ясно, но зато она поняла, что со временем и это откроется.

А находить нужные предметы – легко. К примеру, нужен предмет, излучающий боль – возьми нож, которым пользовались для причинения боли, нужен излучатель спокойствия, возьми подушку, на которой спал довольный, сытый и умиротворенный младенец и так далее… Конечно, не настолько примитивно, и пользоваться для поиска предметов нужно вовсе не логикой мозга, а тоже ощущать, что и какое несут предметы… Ведь во-первых важны определенные аспекты – только вот эти, которые подойдут и нужны в данном случае, чтоб никаких примесей посторонних не присутствовало. А во-вторых, ведь не факт, что, если снаружи это будет «подушкой младенца», то она обязательно будет нести спокойствие… ведь эта подушка сегодня могла набрать спокойствия и удовлетворения, а вчера, к примеру, родители этого младенца могли кидаться друг в друга, ругаясь последними словами и излучая агрессию, злобу и ненависть.

Нужные предметы следует ощущать… А еще перед этим следует знать, что должен нести этот предмет. И вот как именно она ощущает нужные предметы, Кот еще не знала. И тем более, для нее пока было загадкой, каким образом она определяет (или вообще, откуда берет) предмет с каким именно излучением ей нужен. Способность ощущать нужные предметы и давала ей «право» заявлять, что найти их легко.

К тому же, есть еще один момент, это правило вообще почти все знают: подобное притягивается к подобному. То есть, если ты знаешь, что ищешь, то ты излучаешь определенный импульс. Твой импульс примет тот, кого ты ищешь и притянет тебя… самое главное, не мешать себе и не дать мозгу начать рассуждать, что это все бред и неправда… потому что, если дать мозгу волю, он очень быстро разовьет сомнения и начнет кричать, что ты – просто дурак, впавший в детство и захотевший волшебства, которого не существует.

Словно человеческое сознание просто слушалось ее Ту, кто и есть Селена: слушалось не особо вникая, потому что постигнуть все равно не могло, ибо мозг не может постигнуть того, что выше и дальше его. Единственное, что ее человеческое сознание понимало и помнило, это договор себя с собой… точнее, Селены с мозгом тела, в котором она нынче живет:

- Послушай меня, уважаемый мозг, - обратилась она однажды к нему, - если ты хочешь еще пожить немного, занимайся тем, что тебе поручено – этим телом, его здоровьем и так далее, и не мешай мне. А я не буду мешать тебе. И каждый будет делать свое – то, что для него естественно.

- Но ты же делаешь плохо этому телу! – закричал мозг, - ты почти убиваешь его, ты…

- Заткнись и послушай! – оборвала Селена завывания мозга, - я делаю то, что должна делать. Это неизбежно будет отражаться на теле. И твоя задача – лечить все это. Тебе самому это полезно. Тем самым – ты сделаешь это тело сильнее, выносливее, здоровее, моложе, красивее и так далее. Может быть, ты не знаешь, но мне тоже пока это тело нужно. Так что, давай не будем мешать друг другу. А то, знаешь… мне ведь насрать, будет жить это тело или нет. Мне без тела лучше…

Мозг, хотя он и мозг человека, не совсем идиот, когда касается его жизни. Он понял, что спорить бесполезно и согласился. Но попросил:

- А можно мне интересоваться тем, что ты делаешь?

- Конечно. Когда ты отключишь программы, блокирующие восприятие действительности, я с удовольствием буду показывать тебе все, что делаю.

- Но ты почти все эти программы убила.

- Не все. Самые главные остались. Даже, пройдя Лабиринт, сознание полностью не уничтожает программы, проецирующие Иллюзии и программы, не позволяющие проникнуть туда, куда Боги не пускают людей.

- Отсюда возникает абсурд. Отсюда – противоречия.

- Верно. И они у тебя все еще есть. Как отключишь – сразу поймешь суть моих деяний и увидишь, как устроен Мир. Только, другое дело, сможешь ли понять. Ведь ты просто не рассчитан понимать то, чего не отражено в тебе и то, что шире тебя.

- Хоть как-то.

- Хорошо. Я – за симбиоз.

- Я – тоже, - согласилось человеческое сознание…

И стало так. Мозг не мешал. Хотя, порой задавал вопросы, на которые получал такие ответы, которые совершенно не мог понять. А порой сомневался в том, что есть запредельное. А иногда предлагал насладиться мирским и забыть то, непонятное. Ибо мирское – вот оно, его можно ощущать, раз уж Ей так нравятся ощущения, оно – осязаемое, а не иллюзорное.

Тогда Селена затыкала его:

- Сдохнешь, и сам будешь не больше, чем иллюзия. Физическое существование – как раз и дано для того, чтоб понять, что все мирское и физическое – привходящее, а вечное, это ты и есть – тот, кто ты изначально… Ты и твой Путь.

Итак, Дом Пустой…

Он странный, этот Дом. Снаружи видно, что в нем пять этажей. А изнутри – куда больше. Может быть и семь, и даже девять… да еще подвал – вообще интересное место: совершенно не понятно, что хотели архитекторы и проектировщики этого здания, когда придумали такой подвал. Словно там планировался банкетный зал на тысячу персон… или, возможно бальный зал… Потолки там были не просто выше, чем на этажах, а раза в три выше (а, иногда, и в четыре). Там было несколько очень больших помещений и довольно много не очень больших… и несколько маленьких, еще было несколько комнат с одним миниатюрным окошком где-то под потолком – если смотреть с улицы, эти окошки расположены прямо возле земли.

В подвал вели две лестницы: с одного крыла дома и с другого – большие, центральные лестницы, которые соединяли все этажи. А были еще входы – маленькие лесенки, ведущие из некоторых комнат. И возле каждого входа в подвал, разумеется, громоздились горы мусора, потому что этот Дом, как любые заброшенные строения, посещают и подростки, любящие приключения, и дети, играющие в войну, и алкаши, которым нужно выпить так, чтоб никто не мешал, и бомжи, которым нужно где-то укрыться от дождя и холода.

Кстати, как только Селена выбрала этот Дом для своих деяний, всех этих посетителей словно сдуло. Лишь изредка она встречала тут кого-то. И они были из другой категории – те, о которых говорят «странные люди», то есть те, кто интересуется запредельным.

Несколько раз она даже пообщалась немного с такими. Это было короткое общение, потому что, видимо, ее глаза… ее взгляд, когда она настоящая, когда она – Селена, даже их пугал. Она видела, что им делалось некомфортно в ее присутствии, и они предпочитали поскорее покинуть это место.

А после того, как люди покинули Дом, в него пришли блуждающие Духи… да, кто только сюда не пришел из бестелесных Существ…

И Дом ожил. Сам стал Существом. Когда она приходила, он узнавал ее и радовался. Радость его часто выражалась в звуках. Весьма пугающие звуки: то гул из подвала, то шуршание сухих крыльев по потолкам залов… А иногда весь Дом начинал вибрировать и словно перестраиваться. И тогда открывались помещения, которых до этого не было… появлялись новые этажи – можно было идти и идти по лестнице вверх, понимая, что пять этажей ты уже давно миновал, а ступени все ведут и ведут тебя вверх… Часто менялось расположение комнат. Допустим, одна и та же комната могла находиться сегодня на первом этаже левого крыла, а завтра – на третьем, в правом крыле.

Ей было радостно выполнять свое назначение, радостно видеть результаты, хотя на физическом слое они и видны, разве что в настроении и состоянии людей в городе. Но полную картину этих результатов она не могла увидеть, потому что для этого нужно было бы знать, кто, где, как и что ощущал и испытывал. А узнать это на физическом слое, а тем более, доказать – невозможно… Но ей и не нужны была особые доказательства. Достаточно было просто ощущений.

В общем, результаты она определяла так: первый, на кого влияют ее Деяния, это она сама, поэтому можно легко узнать, что именно вызывают те излучения, которые она активировала. И так же легко понять, как повлияют эти излучения на кого-то, если знаешь, какой он. Это как арифметика – ведь несложно сосчитать, что получится, если к одному числу прибавить другое.

Правда, конечно, она опять-таки, не имела в распоряжении информацию о том, какие все эти двести тысяч жителей города, поэтому, конечно, не могла узнать про каждого. Но она доверяла Себе Той, что за пределами тела, которая говорила – все путем, Дело сделано правильно. Ведь, наверняка, у нее есть способы охватить «сканированием» весь город… и, наверное, даже всю Планету, если это вдруг понадобится.

А потом однажды она обнаружила в Доме кое-что… или, может быть, это «кое-что» явило ей себя, когда пришло время… или может быть, даже те, кто наблюдал за ней и вел в ее Деяниях – позволили этому «кое-чему» открыться…

На физическом слое это была картина на стене… В Доме вообще все стены были изрисованы и исписаны разными посетителями (которые теперь тут почти не появлялись)… Но при это Кот могла с уверенностью сказать, что знает расположение всех надписей и рисунков… поэтому вот эта картина ее удивила… Раньше ее не было. Конечно, можно предположить, что ее кто-то нарисовал с момента ее последнего тут появления. Но, во-первых, она не выглядела свежей. А во-вторых, даже если бы и так, то нарисовали ее с определенной целью (причем, неведомой рисовавшему).

Это была большая фигура, чуть выше Кота: этакое «приведение» – голова, шея и дальше – балахон. Выше него почти под потолком, на латыни красовалась надпись GOST. Совершенно непонятно, как «художник» ухитрился так высоко ее сделать, потому что поблизости не было ничего, на что взобраться… а высота от пола до букв метров пять не меньше (этажи-то еще не готовы, выстроены лишь перекрытия)…

И этот рисунок отличался энергетикой от остальных. Он словно был просто дырой, а не рисунком. Да и выглядел с некоторого расстояния как дыра, а не как рисунок.

Еще пока Кот шла… еще не видя надписи, она поняла, что это такое – Портал… причем, портал, ведущий ни куда-то конкретно… а такой, словно лифт, на котором сюда может приехать тот, кого ты ждешь… твой Гость… да… пусть он называется Портал Гостя… потому что вот сейчас к ней через этот Портал Явится первый Гость – Сам Дом…

Поэтому стоит ли говорить, насколько велико было ее удивление, когда она подошла и увидела надпись GOST… Хотя, собственно, удивляться она уже привыкла… Было радостно от подтверждения… и оттого, что, пусть никому и не докажешь, что она сначала сама поняла, а потом уже надпись увидела, а не наоборот (а то ведь скептик мог бы сказать, что она увидела надпись, а потом придумала, что это какой-то там портал)… Но ведь себе не нужно доказывать… сама она знает, как произошло…

Портал Гостя.

* * *

* * *

Фрактал… Это слово она впервые услышала как раз в Доме. И стала использовать, называя им небольшие сувенирные песочные часы с тремя отсеками (а не с двумя, как обычно). Эти часы… Фрактал, она всегда носила с собой в Дом, напитывая его энергетикой этого места. Спала с ним, напитывая его своей энергетикой. Потом соединяла эти два потока… на самом деле, она, как и прежде (когда предметики носила с места на место), плохо понимала, для чего все это делает, что это даст… что вообще за Фрактал такой… она даже не знала, что означает это слово, пока Стас не посмотрел в Интернете его значение.

Оказалось, что Фрактал, это многократное повторение повторяющихся элементов одной группы… даже бесконечное повторение.

И тогда она поняла, что делает: Фрактал усиливает и многократно повторяет проявленные качества тех, кто находится в зоне, которую он может охватить.

Отец Крестовоздвиженский

Талисман – Стас.

Белые ресницы и рисунки на морде.

Поездки в Новосибирск. Весьма полезные с точки зрения осознаний себя, своего назначения и Деяний… и совершенно бесполезные в своей прямой цели – продать машины, которые ей было поручено продать…

* * *

- Ты любишь меня?

- Да. Как горячий шоколад.

И так было всегда.

Но было и другое – нежность к нему… а иногда даже хотелось показать Стасу запредельное… Хотелось, чтоб он увидел… ну, если уж не Стихии, то хотя бы настоящие, чистые ощущения. Только он боялся, и, когда такое все же получалось, ему делалось не по себе.

То ли боялся, что они вдруг расстанутся, и больше не с кем ему будет испытывать такое. То ли боялся потеряться в этих ощущениях. А, может быть, и то, и другое. А, может быть, еще третье – то, чего боялся Гриша: стать рабом этих ощущений.

Однажды, уже, когда Стас стал для нее эпизодом из прошлого, ее спросили, кто для нее был лучшим в сексе. Она ответила:

- Из человеков – Стас.

- Из человеков? – переспросил Большой… (как раз он и поинтересовался, кто был лучшим).

- Да. Из человеков Стас был самым лучшим в сексе.

- А не из человеков? – удивленно спросил Большой.

- А с нечеловеками важен не сам секс, а то, что возможно через секс, - ответила она, понимая, что до него вряд ли дойдет суть сказанного…

Тогда вмешался Джованни, которому было очень важно, чтоб Большой понял правильно:

- Потому что, когда с нечеловеками – там запредельные ощущения главные, а не физические.

- Да это так, - согласилась Селена, - так вот со Стасом были самые сильные и самые приятные физические ощущения.

- А эти… запредельные? – спросил Большой.

- А запредельные были невозможны с ним.

- А с кем были возможны?

- Ну, вот, с Гришей были возможны. А так же, с Гришей был возможен электрический секс… не часто и не очень сильно, но хотя бы что-то. Потому что он – не человек…

Тогда Большой спросил:

- А вообще, кто у тебя самый лучший был?

Селена посмотрела на него так, что, если бы он мог читать по глазам, то прочел бы, что недоел ей хуже банного листа, прилипшего на жопу… Но он не умел. Зато Джованни умел. И поэтому ответил:

- А тот, кто самый лучший – его нет в этой жизни.

Большой ехидно рассмеялся… потому что они много рассказывали ему. И, сопоставляя факты, он порой мог догадаться обо многом. И сейчас догадался…

- Я знаю, это Веня. Но, а что толку, если его все равно нет в этой жизни?

- А то, что мне в этой жизни и не нужно его. У меня в этой жизни просто нет времени на то, что я хочу от него, и он от меня хочет. Понимаешь, нет такой возможности? Когда ты видишь за пределами физического, то тебе видна жизнь Существа, а не только жизнь вот этого тела. А тело… всего лишь одежда на время… или временный домик для Существа. И, если я понимаю, что в этой жизни нет такой возможности побыть с ним, это не значит, что я отказываюсь от него. Все равно, всех, кто есть, мерю по нему… и, блять… никто не дотягивает… И даже более того – не хочу никого, потому что хочу его…

- Ну, я бы не смог так.

- Разумеется, не смог бы. И не можешь, поэтому. Ты зацеплен за это тело. И дальше него почти не видишь.

- Для меня важно, что происходит с этим телом. И я хочу сейчас жить так, как мне надо.

- Мне все равно, чего ты хочешь. Делай то, что считаешь нужным. И, разумеется, получишь по делам своим, - сказала на это Селена и ушла… оставив в недоумении Большого.

Так что, пока Стас был с ней, Селена понимала, что он – лишь эпизод… маленький эпизод всего-то одного воплощения. А Веня… это вечность… как и Диффузор… поэтому никогда не скрывала от Стаса, что любит Веню. И рассказывала, кто он для нее. В общем-то, это все знали.

Понятное дело, Стаса это обижало. Ну, хотя бы потому, что

- Что ты делаешь?

- То же самое, что обычно: курю и слушаю Веню.

* * *

Это было время предвкушения…

Только предвкушения чего именно, высказать словами было трудно. Там многое намешано было, в этом ощущении – и ожидание, и желание узнать больше о Своих, о Семерых, и любовь к ним ко всем (к каждому, конечно, разная), и

Однажды они с Джованни лежали на диване и, как обычно, курили и слушали Веню… и вспоминали…

- Расскажи мне про костры, - попросила Селена.

А про костры Джованни рассказывал уже ни один раз. Но она все просила и просила. Потому что хотелось подробностей. Про каждого – кто как и что делал на этих кострах…

Заиграла песня «Менестрель»…

…

Обсудили, что в этой песне все не просто по ощущениям совпадает, но даже по фактам… «но дагнан он был в погоне, на Площади утром казнь».

А потом заиграла «Я в коем веке помню вас»… и то же самое:

… у вас был черный водолаз и был каурый в поводу»…

- Как же это? Ведь это же будущее. Как он знать может?

- Ну, ты же знаешь, - мудро ответил Джованни.

- Ну, знаю. Дак я книгу про это пишу. А, если он тоже знает… ох… я и не знаю, как тут вопрос сформулировать…

А из динамиков звучали слова «я вас нашел – не нужно слов».

- Не нужно слов, - повторил за Веней Джованни, - ведь он нашел тебя, - и ласково погладил Селену по голове.

Он никогда еще так не гладил ее. И не говорил настолько ласковых слов. И никогда еще ей не было так приятно, что Джованни может успокоить ее, словно старший брат, которому можно положить башку на плечо и успокоиться… и даже поплакать от счастья…

И она плакала… а Джованни одной рукой гладил ее по волосам, а другой нежно перебирал ее пальцы и продолжал рассказывать (тихим успокаивающим голосом):

- Он так хотел тебя. Это было для него самое главное.

* * *

Дом Пустой… Дом Пустой…

Ее Дом… не в смысле жилья, а в смысле – ее Зона, ее объект…

И ей всегда туда хотелось. Потому что там – правильно. И она там – правильная, такая, как есть на самом деле.

А вот Стасу не нравилось, что она так много времени бывает в этот Доме. Однажды он даже чуть ли не истерику закатил по этому поводу. Она не очень хорошо поняла суть его претензий, потому что они были весьма расплывчаты. В общем, ей пришлось ответить на его претензии вопросом:

- Стас! Ты что, ревнуешь меня к Дому?!

Хотя она прекрасно понимала, что у него есть все основания для этого. Только ведь он не особо понимал эти основания. Откуда ему было знать, что в Доме она может общаться с теми, кто для нее значит куда больше него, даже не смотря на все те приятные ощущения, которые возможны с ним. А, если она говорила ему об этом, он все равно не верил. То есть, верил, но примерно так: она думает, что пообщалась там с кем-то, а на самом деле, это всего лишь ее воображение. А то, что она пятьсот раз говорила, что с воображением у нее вообще беда, он всегда как-то выпускал из внимания.

- У меня нет воображения, Стас. Я просто не умею фантазировать, - говорила она, - вот, допустим, захочется мне представить что-то, что может произойти… разговор какой-нибудь предстоящий. Я представляю несколько первых фраз, а потом часа три прокручиваю их же… а дальше просто не двигается. Не получается, только тошнить начинает.

- А я всегда планирую разговоры, - сообщал он, - нужно же знать, что ты скажешь.

- А что толку? Напланируешь, а собеседник повернет разговор в другую сторону. Так что лучше не планировать никакие разговоры, а говорить то, что скажется само в той ситуации. Так куда лучше.

- Но все равно, общую линию можно выстроить.

- Зачем? Спонтанность – лучшее оружие для победы в любом споре.

- Ну да… ты переспоришь кого угодно.

- Не в этом дело. Я никогда не имею цель переспорить. Моя цель – показать, как оно есть на самом деле. И я могу это доказать. Правда, толку от этого тоже не много. Они через три дня все равно забывают и думают по-старому.

* * *

Переезд….

Потом Новокузнецк…

Гуляли в Кемерово…

Суды… «туды – суды»…

Летний Новокузнецк…

На самом деле… между прочим… в свое время… было ништяк…

Четыре звезды на небе…

Прошла через глаза Цербера.

* * *

Долгая история с продажей хаты.

Мне никогда еще не было так плохо… мне никогда еще не было так хорошо…

Лежали на досках и слушали эту песню.

Никак не могли уехать. Три дня уезжали. Город словно запер все двери и не выпускал.

А потом – словно вытолкнул… когда сделали то, что нужно, когда получилось правильно… И это заключалось ни в чем-то мирском, а на тонких уровнях – нужно было получить правильное состояние.

Если бы тогда знать, что впереди еще столько … в том числе и возвращение сюда… и долгие зимы в городе забвения… и изгнание… и ложь… и предательство… и совершенно неожиданные повороты…

А разве что-то изменилось бы?

Судьба!

* * *

Новороссийск.

Кришнаиты.

Адлер…

Житие в палатке…

Потом Азат. Тут встреча с Диффузором… интересный концерт, разговор…

Странное состояние, когда время отсутствует. Потом ни она, ни Джованни не могли понять, сколько времени они стояли втроем обнявшись… полчаса… пять минут… или два часа.

Правда, некоторые обстоятельства отрицали, что это могло быть пять минут. Потому что Марк, его администратор и осветитель подходил раза три и торопил. На что Он отвечал:

- Ага, сейчас.

В общем, они несколько раз сфотались. Посмотрели фотки. Он сказал, что нужны еще фотки – в полный рост. Сделали такие фотки… и продолжали стоять…

И ей было удивительно… и очень-очень странно. В те минуты она была уверена, что знает его ни просто по песням, и не только астрально, как Диффузора, который поет вот этим ртом… Она была уверена, что отлично знает его вот в этом физическом теле. Другими словами, энергетика этого тела и этого сознания ей очень хорошо знакомы. А еще странно, что для нее было совершенно нормально залезть рукой ему под рубашку сзади, схватить за толстый слой жира и сказать, что ему нужно худеть.

А для него почему-то было совершенно нормальным ответить, что он обязательно будет худеть, раз уж ей хочется видеть его худым.

И еще совершенно нормально и естественно было то, что после того, как его устроили фотки, он обнял ее… так странно, очень нежно, сказал на ушко:

- Делай, что делаешь и ничего не бойся. Я всегда с тобой, - и поцеловал ее в висок. И прикосновение его губ к виску было настолько знакомо, что аж горло перехватило. Хотя вроде бы никто, даже Гриша не имели привычки делать так: потереться башкой о ее волосы и поцеловать в висок.

И непонятно, откуда взялось это ощущение узнавания, если ее память говорила, что они раньше не встречались…

Или встречались?

Может быть, такое ощущение оттого, что она всю жизнь смотрит сны о нем и общается через сны, и видит его в таком облике… ну, только молодым, а не таким, как сейчас…

Хотя… сейчас он выглядит очень неплохо. Во всяком случае, куда моложе и приятнее, чем, когда был с лысой башкой и дурацкой длинной бородкой, заплетенной в косичку… Он даже умудрился пошутить на этот счет, исполняя одну песню…

Там есть слова «из леса выходит старик… а глядишь – он совсем не старик, а напротив – совсем молодой, красавец»… И, когда он пел эти слова (они с Джованни уже стояли возле сцены), то прямо наклонился к ней и подмигнул, смотри, мол, видишь, какой я стал – снова молодой…

Он зарядил камешек – щит. И указал на еще один камень, который лежал как раз на том месте, где они стояли втроем.

А Джованни… абсолютно обалдевший от радости, сказал:

- Он – такой родной. Только ты не смейся, ладно… но мне кажется, что он мне как отец.

- А мне, как среднее между отцом и… и не отцом совершенно, - сказала она…

Снова житие в палатке. Было хорошо. Было много.

Большая птица подала знак. И она на том месте нашла камешек со звездой.

Подарок Алисы – имя Алиса для использования в миру. До нее даже не сразу дошло, что в следующей жизни она тоже будет пользоваться этим именем…

Правда, Алисой она стала представляться лишь в следующем году. А пока что, когда спрашивали, как ее зовут, она и не знала, что ответить. За нее отвечал Джованни. Он говорил «это Селена».

Много интересных камней – в том числе, камень-распятие. Он появился в результате выполнения квеста. Она подняла его со дна Моря.

Еще появился камень Стрелы и инструкция на нем. И еще один точно такой же, только с менее выраженным рисунком. На самом деле – чудо: два совершенно одинаковых камня…

Боль… вобравшая, наверное, все виды боли, которые может испытывать человечье тело… И Ворон – предложивший ей отдать ему хотя бы часть этой боли, потому что нечестно это – столько одной терпеть, для чего бы это ни было…

- Нет! – упорно отказывалась она, и сжимала зубы… и тут же, разжимала их, потому что, когда сожмешь – десны болят так, что кажется – сейчас они разорвутся…

Однажды было, что она вышла, а за ней вышла волна метра два высотой.

Красная поляна. Там был водопад Алисы с живой водой.

Еще Селена летала. И было озеро мертвой воды.

Ахун и Артурчик. Уезд – ветер прогнал. Отход на север…

Купание в холоднючем ручье – больше не страшен никакой холод.

Еще один раз Новороссийск. Там – бэтмены, прилетевшие на пожар.

Бусенипатия – стала Королевной-охотницей.

В гостях у Хозяйки Медной Горы. Получение обелиска – для этого лазили на гору. Участвовали несколько кленовых листочков интересного цвета.

Полчаса – и твоя полоса. После этого не встретилось ни одного гаишника, а посты, словно вымерли.

Северск – работа в такси…

Стас был избит камнем и послан на хуй. За то, что делает всякую хрень.

Такой ахуенный разрез по ребру ладони – когда потом связки долго срастались…Кровь… много-много крови.

Ремонт у бабы. Поездки туда-сюда.

Анька и Юлька… Анька – сразу родная… и она – единственная, кто называл ее самым правильным именем – Стрела.

Еще две встречи с Диффузором – в Томске, где он болел, и вообще ему было херово. Другая в Кузне – радостный и интересный. Ждал, но не дождался… а ждал весьма долго – целый час торчал на улице… А они с Джованни сидели в Птице, наблюдали за ним, курили и смеялись, что не пойдут к нему – такое вот веселье. Потому что в Томске он не захотел с ними разговаривать… точнее, Марк вышел, отозвал их в сторону и сказал, что он не может сейчас разговаривать, потому что – болен.

- Болен, блять, - вымолвила в ответ на это Селена, чуть отвернувшись в сторону.

Однако Марк все равно услышал. Его лицо сделалось недовольным, и он демонстративно развернулся и удалился за кулисы.

В Томске он прямо ждал их… Это было видно, потому как только вышел на сцену, сразу начал рассматривать толпу. А, как заметил тех, кого хотел – успокоился и перестал озираться. И почти весь концерт почти неотрывно смотрел туда, где они сидели.

А в Новокузнецке он заметил их не сразу. Не ожидал, видимо. И пел так… Джованни охарактеризовал такое исполнение «на отъебись»… Но на третьей песне его взгляд случайно скользнул в их сторону (а они специально взяли билеты не на первый ряд в середину, а на четвертый ряд сбоку)…. И сразу же его рот расплылся в улыбке, хотя песня была совершенно не такая, чтоб улыбаться.

И после этого он прямо со сцены поздоровался с ними:

- Привет, Духи!

И вообще, это был настолько странный концерт, что многие люди поняли, что вот эти двое странных персонажей знакомы с исполнителем… и даже более того – они втроем ведут какой-то странный диалог, понятный только им. Причем, исполнитель говорит какие-то непонятные фразы им прямо со сцены, смотрит на них постоянно: то подмигивает, то машет рукой, то пляшет им какие-то дурацкие танцы, а те просто смотрят на него и изображают какие-то знаки руками. А еще очень громко обсуждают, что у него обхезанная рубашка, мятая жилетка и нужны новые джинсы, потому что эти уже висят на жопе, поскольку он весьма похудел с того раза, как и обещал…

Странно исполненная песня «Великая железнодорожная симфония»…

Ох, нехило… пыхать…

Сам рассмеялся… прокашлялся – ну, чтоб показасть зрятелям, что этот ляп произошел из-за кашля…

Правда, дальше он спел прямо божественно.

Встреча впятером: Селена, Джованни, Анька, Мария, Илья…

Было хорошо. И в последний раз ощущалось, что они все – родные. И ей было ясно, что это – последний раз, что после этой встречи все изменится.

А еще сразу было ясно, что некоторые деятели, не желающие того, что может Селена, придумывают, чем остановить Концепцию 14. И уже придумали такой агрегат, который будет вызывать сомнения. Она назвала его Пушка Сомнений.

* * *

Несколько встреч с Гришей. Его предложения начать все заново…

Уезжали.

И Гриша обнял ее – и передал все, что испытывал к ней: и любовь, которая никуда не делась, и желание, чтоб она простила, и еще одно желание… благородное – отдать ей все, что только он мог дать ей для того, чтоб у нее все получилось…

И она не отвергла… приняла и раскаяние его, и заботу и любовь и пожелания удачи (и вовсе не только потому, что они действительно будут работать, а, скорее потому, что простила его и видела его искренность… он просто еще один раз отдал ей всего себя и сделал это с благостью, а не как в прошлый раз – ненавидя ее и себя)…

В дороге пришлось пройти проверку на наркотики, хотя до этого они всего за час весьма знатно удолбились. Так, что она еле ходила.

Чувак чота долго говорил… объяснял, что ему сложно сказать ей, что нужно делать….

- Чо, нужно нассать на тест, ч