2015-05-30
288
Ну, в общем, сегодня все было совершенно иначе – такое внимание и забота по отношению к Джованни, какой Селена вообще никогда в жизни ни от кого не видела, разве что в детстве от бабы… да и то – от бабы было не то внимание, которое нужно. А Джованни получил именно то, что было ему нужно. В общем-то, она рада, что вот так… даже не смотря на то, что ей испортили День Рождения неделю назад… Потому что ведь она любит Джованни и желает, чтоб этот День он провел так, чтоб была польза. А она… ну, в общем-то, она и так справится… обойдется как-нибудь… Тем более, даже при всех этих помехах, она получила-таки, в День Рождения все, что нужно было получить…
И вот, они сидят вчетвером… выпивают, закусывают… поздравляют… В общем-то, все хорошо… по-доброму так… словно они, четверо – такая семья…
И даже играют песни подходящие…
Агаты Кристи песня про дракона…
Только все равно, гнетет что-то. И не только гнетет… скучно… Скучно ей тут, как было бы скучно среди людей. Вот, если бы не было Большого, и Йирак не вспоминал бы свою мирскую жизнь – было бы отлично… А так…
А так – обычный, мирской День Рождения.
К тому же, Селена ощущает что-то непонятное… словно все ожидают чего-то… Что-то должно произойти…
И она уверена, что оно не понравится ей.
Джованни постоянно переглядывается с Йираком… но это еще куда ни шло – это даже интересно: потому что ясно – сейчас они что-то расскажут, или сделают. В общем, это означает какой-то сюрприз. А вот Большой этот постоянно то тискает Джованнины ноги, то теребит его руки… Прямо, как в свое время Стас (точнее, Юрий). И это весьма противно наблюдать – потому что одно дело, когда никто не видит, а совершенно другое – прилюдно, словно напоказ… словно им важно, чтоб все видели, как у них – как будто без этого им не хватает чего-то… остроты ощущений что-ли.
И Селене уже хочется, чтоб вот это все скорее было закончено, потому что печатать куда интереснее, чем сидеть с ними и разговаривать о разной ерунде… И, тем более, смотреть на эти тисканья.
Вот, только бы дождаться того, о чем переглядываются Йирак и Джованни.
И вот наконец-то… дождалась…
- Ты будешь говорить? – спросил Йирак, глядя на Джованни.
Тот помялся несколько секунд… сказал:
- Да… надо сказать…, - еще помялся, словно подбирая слова. И подобрал, наконец-то, - в общем, мы мутим с Большим.
ПОДОБРАЛ, НАЗЫВАЕТСЯ…
Идиот, хренов!
Селена не удивилась сказанному. Потому что знала это уже как минимум со своего Дня Рождения (который они ей полностью обосрали, к слову сказать). Но удивилась такой пошлой и глупой человечьей трактовке. Поэтому ответила:
- А… ну, мутите дальше. Что я могу сказать…, - и весьма презрительно усмехнулась.
А Большой сказал:
- Ты же знаешь, я люблю Малого.
- Знаю. Всегда знала. Еще 26 марта знала, что вот так будет. Только почему вы мне сразу не сказали?
И вот тут нахлынули ощущения, которые просто перекрыли и их слова оправдания и вообще все, что происходило в следующие полчаса – ощущения безнадежного отчаяния. Потому что в эти минуты она отчетливо ощутила, что Джованни больше не с ней и никогда с ней не будет… и еще дальше – как быть? Как смириться с тем, что он променял Вечное (свой Путь, который выбрал несколько веков назад) на эпизод всего лишь одного воплощения?
И, тем не менее – не заставишь же его выбрать другое, если он сам так захотел… не переставишь свой разум, как говориться…
В общем, это его выбор – какой бы он ни был…
- Я не знаю, что сказать. Может быть, так… делайте, что хотите. Мне все равно…
Только все, в том числе, она сама, знали, что не все равно. Не может быть «все равно». Хотя бы потому, что в произошедшем, а в особенности, в последствиях этого много аспектов.
И она поняла – вот и все: произошло то, что всегда смутно тревожило ее… Джованни не устоял перед искушением. И вовсе не в том дело, что он «мутит» с Большим… и не в том, что у них, может быть, любовь… А в том, что теперь для Джованни это важнее всего остального. Он слаб… он не сможет совмещать мирское с тем, что для него было всегда самым важным – Путь на Великий Концерт. Не сможет и все… И что бы он сейчас ни говорил в свое оправдание, это ничего не меняет.
И тут сказал свое слово Йирак:
- Я тоже считаю, что это неправильно.
- Почему? – в один голос вопросили Джованни и Большой.
Селена открыла, было, рот, чтоб еще раз сказать, почему это плохо, но Йирак опередил – высказал свое мнение:
- Потому что ты действительно, теряешь себя… Ты отвалился от Конструкции.
- Почему это он отвалился? – спросил Большой таким тоном, словно точно знал, что Йирак не прав.
- Потому что он не может одновременно и идти на Великий Концерт и быть с Большим.
Селена налила водки в маленькую бутылочку из-под «Пепси», разбавила водой на треть – такой коктейль…
Погладила Бусенипатию, погладила Зеновея… передала им мысленно, что уходит совсем... попросила у них прощения за это…
Но ведь они знают… по крайней мере, Буся знает уже почти год, что такое будет. А Зеновей… милый Большетигрик (который любит ее больше всех на свете)… ну, он простит, потому что Буся объяснит ему, что так нужно… и поможет ему справиться с горем… и поможет мальчишке-гундишке полностью вспомнить себя и сделать все для того, чтоб идти дальше вместе… (ведь поэтому он так сильно хотел быть с ней… поэтому так сильно просил, чтоб Селена приняла его… ведь он действительно искал именно ее – и нашел… кармический котик… Существо из самых адских низов, вырвавшееся только потому, что помнило, кого ему нужно найти… верность и любовь, достойная восхищения)… Буся поможет ему…
- Ты поможешь Зеновею? – все же осведомилась Селена, гладя Бусю.
Та передала, что да – поможет, на сколько это возможно при его уровне проявленности…
- Он вспомнит себя? – спросила Селена.
- Вспомнит. Но ему будет очень больно без тебя, - сообщила Бусенипатия.
- Но ведь я приду к нему оттуда. Мне ведь позволено несколько желаний, так? Одно из них – увидеть Зеновея большим.
- Ты увидишь его большим, - заверила Бусенипатия…
* * *
И вот слезы прощания с котиками вытерты… настрой подходящий… Пора!
Она повесила на шею плеер, взяла камницу…
И отправилась на Море. Если честно, она не хотела больше задерживаться в миру ни на день, потому что… ну, а зачем? Все, что ей нужно сделать, она может сделать и оттуда. Понятное дело, правильнее было бы отсюда, потому что раз она должна работать для материального мира, то и воздействовать нужно с физики…
Ну и, конечно… Зеновей… для него это будет самым великим горем… Но если он готов – значит, выдержит… а не готов… (о таком даже думать не хочется) … если не готов – значит, опять-таки, какой смысл тогда переживать...
Только понимать это – одно дело… а принять – совсем другое…
Но ведь она может истратить одно из тех заветных желаний на Зеновея… чтоб у него все получилось…
Она ведь может истратить одну из возможностей (чего?) именно на него?...
Но! Но! Они поставили ее в такие условия, в которых ей просто невыносимо больше находится тут, в этой хреновой физике.
- Твоя работа должна быть начата тут, - сказал Келен.
- Она начата! – возразила она, - разве нет?
- Период должен быть закончен там, где начат.
- Оттуда – тоже возможно его завершить, - стала спорить она.
- Возможно, но это хуже.
Она села на парапет набережной Мзымты, уткнула голову в ладони… завыла, размазывая слезы по щекам…
- Поплачь, если хочешь. Повой, если тебе так легче, но уходить пока рано.
- Бляяяяять!
Минут через десять… проплакавшись, она встала и пошла дальше. Начало светать. Она огляделась, где бы ей спуститься, чтоб перейти вброд Мзымту… Почему-то хотелось перейти ее вброд. Да и уходить ей хотелось на той стороне от реки, а не та этой, где стройки, грязь… монстр этот ужасный, Олимпстрой.
В одном месте, между кустами оказался проход. Хотя, там крутой склон, а под ним лужи грязи… а только потом уже берег… Но, ничего, она ведь не зря умеет прыгать – будет перепрыгивать эти лужи. И – перепрыгнет, хотя некоторые лужи – весьма большие, метра два-три в ширину. Ну и что! Один раз, два года назад, на Красной Поляне она прыгнула не меньше, чем на четыре метра… причем нужно было прыгнуть через «пропасть», заросшую колючей акацией, с одного поваленного ствола дерева на другой ствол… получилось же! Потому и получилось, что это не развлечение было, а для того, чтоб потом применить эту способность, когда потребуется. Вот сейчас – как раз есть такая необходимость…
Прыгая через канавы, она ощутила почти радость – как здорово получается! Она ни разу не оступилась, ни разу не вляпалась в грязь, ни разу…
А это что еще?
Горы камней, собранных с берега моря, перемешанных со строительным мусором, с осколками бетонных плит набережной, еще бог знает, с чем, и наваленных горами вдоль берегов Мзымты вызвали у нее новый приступ истерического плача. По другой причине, чем прежний.
- Они ведь живые! – закричала она, обращаясь не понятно, к кому. Вообще, не важно, к кому. К любому, кто услышит, - река ведь живая, а они… что с ней сделали?! Она ведь не такая была еще неделю назад! Она ведь… ей ведь плохо! Почему они ничего не видят? И после этого мне будут говорить о какой-то гуманности, которую нужно к ним проявлять?!
Ей не ответил никто. Даже Келен. Потому что бессмысленно отвечать – то, что она выкрикивала, просто неоспоримо.
Она взобралась на гору... чего? Камней? Мусора?
Пошла по ее вершине. Почти каждый шаг вызывал обвал… приходилось отпрыгивать… и снова отпрыгивать, потому что, если остановиться – поедешь вниз, прямо в канавы с грязью и отходами…
Дойдя… точнее, допрыгав до того места, где можно спуститься к реке, она подошла к воде, потрогала рукой. Не для того, чтоб проверить, не холодно ли будет переходить её вброд. А для того, чтоб ощутить, каково Мзымте.
А Мзымте – просто до предела плохо. Как если представить, что человек задыхается, заваленный грудой вонючего мусора, но не задохнется совсем, потому что чуть-чуть дышать все же может.
- Вот как ей! – крикнула она, - а человеки ничего этого не понимают! Им только и нужно: деньги да траханье! Тупые ублюдки. Как я их любить должна, скажите, пожалуйста? Какие, на хрен, семь шансов? Они все равно не поймут, хоть семьдесят семь давай! Если даже те, кто раньше маленько понимал – теперь отупел… Большой этот, блять. Если даже Джованни – такое благостное Существо отупело. Конечно, Джованни вот это, - она указала на реку, - это понимает. Он может ощутить, как больно реке, как Земле плохо. Но он ведь погряз в пороках. А что будет дальше?
- Дальше и посмотришь, - ответил Келен.
Она бессильно опустилась на колени и снова заплакала:
- Келен, братик! Ну, что же делать? Как объяснить Джованни, что нельзя делать то, что он делает? Как сделать, чтоб он понял, что где зацепишься – там и останешься?
- Никак! Такое только самому постичь можно. А так… сколько не тверди, запомнить, он запомнит, но к себе не применит.
Ее охватило такое отчаяние… такое, что просто совершенно не ясно, что теперь делать… и с Джованни… и вообще… и на кой они сдались, волны эти, если человекам хоть кол на голове теши, пропустят их… не заметят даже, что были какие-то волны. Ну и пусть будет одна Волна – в Тот День. И пусть останутся только те, кто поймет. Собственно, что может измениться за полтора года? Ну… даже, если прокатятся эти семь энергетических волн, может быть, они сделают зрячими еще какое-то небольшое количество людей… да и то… вряд ли среди них будут те, кто типичные люди. Скорее всего, таких вообще не будет. А только Гости, которые смогут вспомнить себя…
- Ну, даже это стоит того, чтоб дать им семь шансов.
- А Земле? Она, почему должна все это дальше терпеть? Почему эти все реки, горы, деревья убитые… звери, которые погибают… почему все это должно терпеть?
- Уже недолго осталось терпеть. Они все готовы.
- Но это же нечестно. Разве люди заслуживают того, чтоб ради них столько всех других живых страдало?
- Нет. Не заслуживают. Но… все другое живое – куда более благородное. И вообще… ты же знаешь, что происходит на тонких уровнях со всеми этими Существами, которых притесняют и убивают человеки.
- Я-то знаю, только разве это честно?
- Так устроено. Не там судить, честно ли это.
- Бляяяяяяять! – снова завыла она.
Если бы не начало стремительно светать, она долго бы не успокоилась. Потому что всему есть предел! Даже тому, что позволено человекам! Они превысили этот предел во много раз!
А она… она может сделать так, что такого больше не будет. Только, если она останется жить среди них дальше, начнет снова ненавидеть их, а это не нужно, это плохо… Потому что тогда уподобится им… и вообще… да, она понимает, что люди – такие порочные и эгоистичные изначально. Они просто созданы такими! И, в общем-то, не виноваты, что их такими сделали! Они – просто указание на промах Творца. Доказательство несовершенства его Творения. Но им сколько раз показывали благость! Им были даны заповеди! К ним столько раз приходили посланники Творца, чтоб научить, как жить правильно! А толку? Единственное, что до них дошло – что они изначально греховны. Только они поняли это как-то не в ту сторону. Они этим оправдывают свои грехи, а не убирают!
Так что, действительно, надо брать себя в руки и идти дальше – осуществлять то, что задумала. Потому что еще полчаса – и на берегу нарисуются люди и помешают ей. А ее состояние как раз такое, что ей не просто хочется уйти, а вообще… невыносимо хочется!
Она закатала штаны выше колен и пошла переходить Мзымту. И пока шла, ощущала ее страх… ее боль… ее желание вздохнуть… ее невозможность вздохнуть…
И плакала…
И еще думала о Джованни. О том, что если уйдет, ей легче будет достучаться до него.
Так что, ее решение – правильное!
Правильное-то – это одно дело. А другое – что уже совсем светло. И рыбаки повылазили со своими удочками…
Вот, хотя бы эти рыбаки! Ведь они ловят рыбу не потому, что им нечего больше есть. А потому что им просто нравится это делать! И насрать им, что рыба – живая и так же, как они, хочет наслаждаться жизнью.
Что толку объяснять им гармонию? Что толку показывать Любовь, если они убивают просто ради удовольствия? Если они разводят животных, чтоб убить, потому что им нравится жрать блюда из мяса...
Короче говоря… нужно выпить эту бурду, которую она приготовила себе – коктейль этот… покурить…
Две… даже три сиги скурить, потому что это последний раз. А ей нравится курить…
- Ты сама-то себе веришь, что это – последние твои сигареты? – осведомился Келен.
- Пошел ты! – злобно и в то же время – нежно, послала она его.
Докурила, разделась, сложила одежду в камницу, плеер закрыла в боковом кармашке… хотя, собственно, есть ли разница, где оставить одежду и плеер, если никто из этих… даже Ийрак, не знают, что она ушла совсем?
Вот, она почему-то уверена, что Ийрак… хотя и так быстро проявился и все понял… а до сих пор еще слишком человек – просто по привычке… и это вполне может сильно помешать ему проявиться полностью… Да и фиг с ним пока что. Когда она уйдет, с ним тоже будет очень просто общаться оттуда – он даже лучше Джованни все доносит до человечьего сознания. Он – поймет. С ним будет все хорошо. Он не пропадет в человечьем болоте.
Она взяла нож в зубы. Зашла в воду…
Если бы это нужно было сделать всего два года назад, она дальше, чем по колено просто не смогла зайти. Море было еще очень холодным – кололо тело иголочками… не мудрено – всего шесть градусов – она вчера вечером зачем-то посмотрела в Интернете эту информацию. А теперь было все равно, какой температуры вода. Море – это Море.
Жаль, что она пропустила, какая песня играла в плеере последняя. Пропустила, потому что не слушала его… размышляла потому что…
Но, все же, это ведь было важно – то, что играло последним, могло бы стать напутствием. А она прослушала…
- «Ты дарила мне розы», - подсказал Келен.
- Да? – она удивилась. Конечно, замечательная песня. Но совершенно не подходящая к моменту. Не несущая никаких инструкций по поводу предстоящего… не объясняющая ничего… вообще, какая-то странная…
- Как ты думаешь, почему?
- Я понимаю, к чему ты клонишь, Келен. Но… я – решила.
И это действительно так. А если кто-то хочет пожелать ей чего-то – может сделать это сейчас. И так будет вернее. И правильнее.
Так что, такая непонятная и неподходящая песня – даже правильно!
Ну, а, если так разобраться… вот, какую песню она хотела бы услышать последней перед тем, как уйти?
Да, кто ее знает? Без разницы! Потому что она столько раз слышала все песни… и все любит! Так что, не в них дело. И, действительно, те, кто хочет ей что-то пожелать, что-то посоветовать – сделают это не через волшебный плеер, а через Эфир. Ну… хотя бы, просто потому что нет ни одной песни, которая соответствовала бы моменту…
Разве что… песня «Селена»…но в этом случае, даже не нужно воспроизводить ее на плеере, пусть он хоть трижды волшебный… Куда проще и лучше – реализовать здесь и сейчас то, о чем эта песня…
И ей, Селене – Ребенку Стихий, не просто хорошо и приятно, ей – естественно быть в Море. Потому что Море – это… та субстанция, из которой она когда-то впервые сформировала себе физическое тело, чтоб стать воплощенной и увидеть чудесный мир, Атлантиду.
А нынешнее ее тело… в общем-то, ему тоже неплохо. Хотя бы оттого, что оно может не ощущать холода…
Или ощущать? Ну, разумеется, ощущать, поскольку оно все же, тело, физическое, и понимает, что ему холодно. Но человеческому сознанию приятно оттого, что силой воли она может заставить тело преодолевать холод и не подвергаться его влиянию.
В общем, она плывет и ей хорошо! И нож в зубах!
И сейчас она возьмет его в левую руку, разрежет правую и поплывет дальше, постепенно отдавая Кровь Морю… как и хотела. Даже ее человеческое сознание готово к этому, потому что даже оно живет не в мозгу, а дальше… а мозг… он – вообще молчит. Либо она просто не слышит его.
Она улыбнулась… приставила нож к руке – разрез будет вдоль руки, длинный, от локтя до кисти… а второй – поперек, чтоб достать толстые вены… она давно наметила, что сделает именно так…
- Сначала режь лапку, - настойчиво велел Келен.
- Почему?
- Так надо.
- Ладно. Хорошо. Только, если ты думаешь, что я увижу, как это происходит и испугаюсь, ты ошибаешься.
Келен засмеялся:
- Такого я точно не думаю.
- А чего тогда?
- Насладись моментом резания. Попробуй, посмотри, как Море будет принимать Кровь. Рассчитай, сколько времени тебе нужно, чтоб тело умерло, соотнеси это с тем, что нужно сделать До… а тогда уже можно будет резать так, как ты собираешься.
Ну, тут она не могла не согласиться. Горячку пороть – тоже не следует. Ведь ей же не просто убить свое тело нужно, а сделать так, чтоб энергия, высвободившаяся в результате его смерти, пошла туда, куда должна…
Она разрезала одну из полосочек «лапки». Глубоко, так, что кровь пульсирующим ручейком потекла сразу и густо…
- Нравится! – прошептала она, переворачиваясь на спину.
- Что тебе нравится? Что ты делаешь всякую хрень? – поинтересовался Келен.
- Почему, хрень?
- Потому что не нужно этого сейчас делать. Рано. Ты не сделаешь правильно.
- Я готова.
- Не спорю. Убить себя ты всегда готова. Но нужно сделать это правильно.
- Я сделаю правильно. Я ведь ощущаю точку нужных вибраций.
- Тоже не спорю. Но посмотри, сможешь ли ты попасть в нее в таком дурацком состоянии?
Ладно, она посмотрит. А пока что, углубит разрез… и вот еще одна вена видна – ее тоже следует разрезать…
Хорошо хрустнула. И струйка – хороша, не то, что было до этого. Вон как быстро вокруг нее водичка окрашивается в красный… Хотя, она знает, что кровь намного концентрированнее воды, особенно, ее кровь, поэтому ее надо совсем мало, чтоб окрасить большое количество воды. Так что, на этот момент, из нее вытекло не особо много – максимум, полстакана, а то и меньше…
А вообще… ей нравится, что медленно. И нравится холод… иголочки эти, которыми словно утыкали ее всю…
Она заплыла не очень далеко. Не потому, что холод вызывал судороги в ладошках и ступнях… а потому, что там, на берегу… эти чертовы рыбаки наблюдали за ней с опаской – видели, что она как сумасшедшая ринулась в Море. Для них это выглядело так, что они вполне могли подумать, что она собралась топиться. Вдруг этим… глупым человекам взбредет в их головы плыть за ней на их лодочке, которую они как раз успели снарядить…
Хотя… да и насрать! Пусть хоть десять лодок снарядят! И вообще… с чего это она вдруг решила, что они поплывут спасать ее? Они собираются рыбачить с этой лодки, а не спасать какую-то там…
- Селена!
Это – опять Келен, мать его. Ведь, стопудово, его работа – заставить ее думать, что рыбаки собрались отправиться на ее спасение!
В ответ ей пришла от него мыслеформа о том, что он ни ее заставил неверно думать о намерениях рыбаков, а рыбаков – захотеть ее спасать, а ей просто пришел «отчет о доставке до их мозгов». А Келен, мать его, умеет послать такой мысленный посыл – особенно, если это простые люди – что ему сопротивляться очень трудно… стоит повториться – особенно, если это простые люди: они вообще не поймут, что это было какое-то воздействие, расценят это, как собственный порыв.
- Селена! – еще более настойчиво позвал он.
- Чего тебе?
- Просвежилась?
- Нет! – крикнула она.
- Давай, к берегу!
- Хрен тебе!
- К берегу, я тебе сказал!
- Почему?
- Потому что ты своими ощущениями вызываешь нежелательные вибрации.
- Да что ты говоришь! А они? Эти…, - она несколько секунд подбирала, каким словом назвать эту парочку Джованни-Большой. И подобрала, - мои сожители! Желательные вибрации вызвали?
- Они – глупы. А ты не должна поддаваться на эти глупые выходки. Погаси в себе злость и выходи на берег.
- Келен, - заплакала она, - ну, мне же хорошо в Моречке!
- Посмотри, что ты делаешь на тонких уровнях! Ты же себя не контролируешь. Ты сейчас просто запустишь то, что будет работать против Концепции 14.
- Почему? Почему оно будет против? Ведь я же – хочу ее воплотить!
- Тебе переполняет личное. Это плохо, сестренка… милая. Плыви обратно.
И она подчинилась.
А, когда выходила, посмотрела на рыбаков так, что те сразу поняли – лучше не трогать ее. Пусть они и не видят дальше тела, а их подсознание сказало им – не нужно… опасно. И они даже побоялись просто смотреть в ее сторону, а не то, чтоб подойти, осведомиться, как у нее дела и не нужна ли помощь. Они всегда примерно так начинают свои попытки познакомиться: «может быть, вам чем-то помочь?». Дурацкие дураки! Чем они могут помочь? Ей никто не поможет. Разве что, Келен – советом. А вовсе не тем, что могут предложить эти человеки… Ведь у них только одно на уме – поболтать десять минут, потом пригласить «сходить куда-нибудь»… а конечная цель всегда одна – потрахаться.
Она вышла из Моря. Долго сидела – почти голая, обсыхала, плакала, курила и думала о том, как дальше жить среди этих недоумков… как спасти Джованни… как вообще суметь сделать правильно, если все вот так!
Ну, а потом, все же оделась и пошла туда… в то место, которое полагается называть домом… потому что там лежат ее вещи… там стоит ее комп, где есть папка, которая называется «Моя книга». И в этой папке хранится то, что она написала и еще может записать о будущем… то, что важно записать…
И, хотя бы ради этого стоило поддаться уговорам Келена – остаться в этом мире еще на некоторое время. Потому что… действительно, если бы она ушла сейчас – не дописала бы Книгу. А если не дописать, то потом, когда она уже будет Кели – может так же, как сейчас, поторопить время и все испортить своим желанием подохнуть.
* * *
Селена ничего не сказала о том, куда и зачем ходила. Даже Йираку не сказала. Потому что незачем это им знать. И еще потому, что надеялась все же найти способ… или лучше сказать, отыскать возможность, уйти как можно скорее. Просто невыносимо дальше тут быть. И даже то, что Эпос незакончен, не важно… Плевать на этот Эпос. Самое главное она все равно успела написать. А то, что еще не успела, но уже знает – можно успеть настучать за несколько дней.
Она просто обязана найти возможность сделать так, чтоб стало позволено уйти как можно быстрее. Не хочет она… не может находиться тут… где Джованни, которого она знала и любила… все эти века… вдруг скатился в мирское… променял всех Своих и свой Путь на Большого, кем бы он ни был… Кем бы ни был раньше этот дурацкий Большой, он все равно не собирается на Великий Концерт и никаким боком не относится ни к Концепции 14, ни, тем более, к Конструкции, уходящей на Великий Концерт…
Она взяла одну из своих волшебных книг, которые могли дать совет или ответ на какой-нибудь вопрос. Спросила, что от нее требуется, чтоб суметь помочь Джованни понять, как сняться с крючка мирских искушений.
Как обычно, открыла книгу, ткнула пальцем… прочитала и сразу же закрыла обратно… и решила не думать об этом… потому что там было что-то про мать и ребенка, которого ей обратно положат… В общем, хрень какая-то… И подумала, что, возможно, даже волшебные книги иногда выдают хрень, если задавать вопросы, на которые можно найти ответ самостоятельно…
- Да, ты на любой вопрос можешь самостоятельно найти ответ. Ты ведь и есть – Ответ, - сказал… Марк, вроде…
И Селена сразу же забыла ответ, прочтенный в книге. Потому что он ей не понравился. Она ответит сама…
Только сама она не знала… вообще, понятия не имела, как еще можно заставить Джованни увидеть суть искушений и помочь не поддаваться этому… Что бы она не говорила ему, как бы ни доказывала… Что бы ни говорил Йирак, как бы ни доказывал, а Джованни считал, что ничего страшного нет в том, что он «мутит с Большим»…
А однажды… на днях, Селена объясняла Джованни все то же самое – на счет искушений и испытаний…
Джованни слушал… слушал… а потом этак высокомерно заявил:
- Ты мне не учитель…
Она аж опешила… Даже не потому что он сказал такие слова. А оттого, как он их сказал – что вложил в них на уровне ощущений.
- Откуда в тебе столько гордыни? – растерянно прошептала она… и заплакала… потому что ее Существо знало ответ на этот вопрос… Даже не смотря на то, что сознание человека упорно отвергало этот ответ, потому что он не нравился.
А еще она плакала от предчувствия чего-то не просто плохого, а очень-очень плохого… Куда более плохого, чем то, что есть сейчас… И еще оттого, что в ней самой до сих пор еще полно человеческих косяков – хотя бы то, что она предпочитает не думать о том, что не нравится… предпочитает считать непонравившееся предчувствие ошибочным, даже точно зная, что нет никакой ошибки… Обычный человековский абсурд в восприятии действительности.
После такого заявления Джованни, Селена решила, что нужно как можно скорее разбираться со всеми делами, которые у нее есть на физическом уровне и покидать это тело. Потому что просто невыносимо
Истерика… Крик, который рвется… и вот-вот вырвется… потому что невыносимо это терпеть…
Для чего ей еще быть тут еще столько времени? Целых полтора года…
Тем более, ей прямо безумно хочется отдать Кровь с ощущениями, которые еще свежи – которые она получила от Земли в День Рождения (успела, таки, не смотря на то, что эти… ее сожители всячески портили ей этот День… прямо, словно специально мешали…).
- Келен! – крикнула она.
- Не нужно орать, я тут, - спокойно сказал он, - я сейчас почти всегда где-то рядом или вообще рядом.
- Да, я знаю. Скажи мне, - и замолчала.
- Что сказать?
- Скажи, как сделать, чтоб уйти сейчас?
- А что нужно, чтоб уйти? – вместо ответа, спросил он.
- Чтоб все дела, которые должны быть осуществлены тут, были доделаны.
- Ну… они у тебя доделаны? – чуть насмешливо спросил он.
- Почти.
- Ну, доделывай, да уходи, - ответил он.
Концерт от Селены.
* * *
Ящик от Марии.
Бродяги с собачками.
Священник.
Гамаши.
Все правильно – три ящика.
Один отдала, даже не распаковывая, потому что он, хоть и полезен, но другим был нужен больше – вот этим бродягам с собачками.
Большой попросил отвести его и Дениса с инструментами в Сочи. Она согласилась, даже не смотря на изгнание, суть которого не выходить из дома. Почему-то стало ясно, что ехать нужно – произойдет что-то важное.
Разумеется, важна обратная дорога, когда она уже поедет одна. Поэтому, пока ехали еще втроем, она просто терпела их присутствие…
И вот, они выгрузили свои инструменты, ушли, объяснили, как выехать на центральную улицу, от которой она уже знает дорогу…
И Селена поехала…
И сразу ощутила присутствие волшебства… некой тайны…
Пробка… машины движутся со скоростью два метра в полчаса… Только почему-то ее это не бесит.
