Наблюдение № 12

Ш. — 31 год. Обвиняется по ст. 105 ч. 1 УК РФ — убийство. АСПЭК Костромской областной психиатрической больниц от 20 мая 2000 г. Акт № 532.

Из материалов уголовного дела, со слов испытуемой известно: мать страдает эпилепсией (документально не подтверждено). Отец злоупотреблял алкоголем, отличался вспыльчивым, раздражительным, брутальным характером, жестоко избивал жену, выгонял из дома, физически наказывал детей. Однократно в связи со вспыльчивостью лечился в Костромской областной психиатрической больнице. Когда испытуемой было 7 лет, отец трагически погиб (попал под машину). Испытуемая в психофизическом развитии от сверстников не отставала. Формировалась тихой, послушной, доверчивой, ранимой. В школе училась удовлетворительно, нарушений поведения у нее никогда не было.

После 8-го класса выучилась на повара и вскоре вышла замуж. Первое время жизнь с мужем складывалась относительно благополучно, родила ребенка, муж проявлял заботу о семье. Затем стал злоупотреблять спиртными напитками. Тяжело переживала пьянство мужа, однако, повлиять не могла. Усиление интенсивности пьянства супруга сопровождались проявлениями раздражительности и злобы. Муж стал бить испытуемую, затем делал это систематически, стараясь не оставлять синяков. За медицинской помощью не обращалась и никуда не жаловалась. Скрывала побои. Приблизительно на 1-м году совместной жизни подала на развод и брак был расторгнут. Однако, ее бывший муж продолжал приходить к ней, врываясь в квартиру в пьяном виде, бил ее. Непродолжительное время встречалась с молодым человеком, подумывала о замужестве, но ничего не получилось. Работала в аптеке в должности уборщицы, а с октября 1999 г. в должности санитарки. Согласно характеристике, показала себя дисциплинированной, исполнительной, аккуратной работницей, добросовестно относилась к обязанностям. Замечаний не было. Всегда была скромной, трудолюбивой, застенчивой. К коллегам по работе относилась с уважением. Ее уважали. Согласно характеристике со стороны соседей: зарекомендовала себя положительно, проживала с несовершеннолетней дочерью, которая всегда была опрятной, вела тихий, скромный образ жизни, отличалась трудолюбием, застенчивостью, незлопамятностью, готовностью помочь в трудную минуту. Пользовалась уважением, как очень порядочный человек. В характеристике участкового инспектора указано, что по месту жительства она характеризуется отрицательно, к ней в квартиру приходили посторонние мужчины и женщины для распития спиртных напитков, в т. ч. и в ночное время. Сама же ТТТ. была склонна к употреблению спиртного. Письменных жалоб на нее не поступало. По показаниям бывшего мужа испытуемой: они расторгли брак, т. к. он стал злоупотреблять спиртными напитками, а жена после этого начала ему изменять, его жена по характеру добрая, отзывчивая, но в раздражении становилась агрессивной и могла даже ударить. Впрочем, она всегда была быстро отходчивой. По словам испытуемой, психическое состояние ее существенно стало меняться после развода с мужем. Она корила себя за неудачно сложившуюся жизнь, жалела дочь, которая осталась без отца. Особенно плохо она чувствовала себя последний год. Испытывала подавленность, плохое настроение. Были мысли, что раз семейная жизнь не сложилась, так уже и не сложится никогда.

Однажды хотела отравиться газом, включила конфорки, но в последний момент подумала о ребенке. Были мысли отравиться таблетками, но не решилась. Стала чаще употреблять спиртное, хотя прием алкоголя и тяготил ее, употребляла его для того, чтобы успокоиться, снять тягостные раздумья, улучшить сон. В опьянении оставалась спокойной. На утро беспокоили сильные головные боли. Из материалов уголовного дела известно, что 12 марта 2000 г. Ш. со своей подругой 3. решили пойти в гости к другой общей подруге. Однако той не оказалось дома, был только ее отец Л., который находился в опьянении и предложил им выпить.

Они согласились и выпили немного. Сидели на кухне. В это время Л. неожиданно начал скандалить, кричать, ругаться матом. Монтажкой ударил по лицу Ш. и ее подругу. По показаниям испытуемой, после удара ее затрясло, она испугалась, в ней «все перемешалось от боли, она перестала понимать, что происходит, голова закружилась». Выхватив монтажку, она стала бить ею и ногой Л., затем остановилась. Потрогала пульс и они ушли из дома. Свидетели по делу дали аналогичные показания

При амбулаторном обследовании в настоящее время установлено.

Физическое состояние: удовлетворительное. Нервная система: без знаков органического поражения.

Психическое состояние: настроение снижено. Во время обследования часто плачет, жалуется на головные боли, нарушение сна, физическую и психическую слабость. На вопросы отвечает после пауз, не может сразу сосредоточиться. Отмечаются снижение продуктивности психической деятельности, явления истощаемости психики. Отмечается отчетливая фиксация на ситуации правонарушения, неприятностях личной жизни. Рассказывает о себе малоинформативно, скупо. По ее словам, в тот день выпила немного, граммов 150—200 водки. Агрессивное поведение Л. явилось для нее полной неожиданностью. В момент удара испытала шок, в голове «все перемешалось», «чувства словно пропали». Была мысль, чтобы выхватить монтажку. Обида захлестнула. Окружающее в тот момент практически не воспринималось. Считает, что находилась в момент правонарушения в необычном состоянии. Такого с ней никогда не было, переживала «стресс».

При психологическом исследовании испытуемая выглядела подавленной, неуверенной, отмечалась позиция зависимости, склонности подчиняться, принять любую помощь и согласиться на любое предложение. Испытуемая много плакала в процессе исследования. Любое эмоционально значимое слово, особенно все, что связано с детьми, тут же вызывало у нее слезы. Она говорила, что в последнее время не может думать ни о ком, кроме дочери, хотя и понимала значимость обследования. Однако, с большим трудом включалась в выполнение заданий, нуждалась в постоянно стимуляции и контроле. Предоставленная сама себе долго молчала, не проявляла никакой инициативы, не пыталась что-либо предпринять. Несмотря на внешнюю стимуляцию, ответы ее, тем не менее, были малоинформативны, нередко противоречивы. Высказывая какое-то суждение, она часто ссылалась на мнение своей младшей сестры, либо других значимых для нее людей. Самосознание находилось на очень низком уровне. В проективных методиках были выявлены выраженная инфантильность испытуемой, склонность к зависимости позиций, низкий уровень самосознания и ситуативный характер самооценки. В личностном опроснике выявилась выраженная фиксация на ситуации с высоким уровнем тревожности, погруженности в собственные переживания при очень низком уровне активности, что характерно для реактивных состояний. Она плохо включалась в работу, ее решения носили конкретный характер, были импульсивны. Отмечалась выраженная тенденция к экономии усилий, иногда доходящая до непродуктивности. Все это отражало наличие состояния дезадаптации у незрелой личности. Как следовало из ее рассказа, она всегда хотела иметь благополучную семью, т. к. она рано осталась без отца. У нее до настоящего времени остались переживания о том, как отец бил мать. Она решила для себя, что у нее обязательно будет непьющий, любящий муж. Когда же муж стал выпивать, она испытывала очень сильное разочарование. Сосредоточилась на ребенке. Но, будучи по характеру человеком слабым, эмоционально зависимым, прощала мужа, продолжала поддерживать с ним отношения и после развода, хотя он не переставал ее бить. Винила себя. Последний год чувствовала себя совсем плохо. Болела мать, не сложились отношения с другим мужчиной, нарушился сон, не могла оставаться одна. Из-за этого у нее нередко кто-то ночевал. В день правонарушения, как обычно, пошли к подруге, у которой бывала довольно часто. Сидели, разговаривала. Неожиданная агрессия потерпевшего была для нее внезапной. Когда почувствовала удар и сильную боль, испытала шок. Постаралась в первую очередь защитить лицо. Думала о том, что завтра надо быть на работе. Когда второй удар прошел по рукам, закрывающим лицо, поняла, что он бьет в основном по голове, «а голова — слабое место, муж всегда бил по голове». Испугалась, что он может убить ее. Возникла обида, в голове все перемешалось. Была главная цель: выхватить монтажку. Окружающее в этот момент фактически не воспринимала. В глазах стоял туман, словно издалека слышала голос подруги, не чувствовала боли. Когда остановилась, то ощутила боль в голове, увидела, что глаза ее заливает кровь. Посмотрела на потерпевшего. Подумала, что и ему больно, стало вдруг жалко его, проверила пульс. В этот момент чувствовала слабость, головную боль, тошноту, а вскоре появился страх, что за это накажут, что дочь останется сиротой.

На основании изложенного комиссия приходит к заключению, что Ш. в момент совершения инкриминируемого ей деяния каким-либо хроническим психическим расстройством не страдала, как и не страдает им в настоящее время. В момент совершения правонарушения ТТТ. находилась в состоянии аффекта, возникшего на фоне невротического состояния. Возникновение аффекта видно из материалов дела, анализа ситуации в момент правонарушения: она ощущала реальную угрозу для своей жизни, это было спровоцировано предыдущими разговорами за столом. Удар потерпевшего был внезапным, что является одним из основных условий для возникновения аффекта. Вслед за нанесенным ей ударом, у ТТТ. произошел эмоциональный взрыв с появлением агрессии, направленной на обидчика, снижением самоконтроля, аффективным сужением сознания, дереализацией с последующей психофизической разрядкой. Дальнейшее поведение испытуемой было характерно для незрелых инфантильных личностей. Она вроде бы и жалела потерпевшего, но в то же время пыталась по-детски защитить себя. Делала вид, что не имеет отношения к происшедшему, пыталась скрыть следы преступления, выпила спиртного, чтобы забыться и снять аффективное напряжение. Состояние аффекта, в котором она находилась в момент совершения правонарушения, оказывало существенное влияние на произвольность ее психической деятельности. По своему психическому состоянию в момент совершения инкриминируемого ей деяния ТТТ. могла в целом осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими, но не в полной мере. В отношении инкриминируемого ей деяния ТТТ. следует считать ВМЕНЯЕМОЙ. По своему психическому состоянию в настоящее время ТТТ. может правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для дела и может давать о них правильные показания. В принудительных мерах медицинского характера не нуждается.

Ретроспективное дополнение к экспертному заключению.

В характере Ш. отчетливо выражены психастенические и тимопатические черты в форме реактивной лабильности. О наличии последней свидетельствует возникновение протрагированной субдепрессии после развода с мужем, инициатором которого являлась сама обследуемая («психастеник способен «собраться» и тогда он действует твердо» П. Б. Ганнушкин). Для Ш. всегда был характерен выраженный психический инфантилизм.

В течение длительных периодов жизни (в детстве и с начала замужества в связи с пьянством мужа), Ш. проживала в условиях нарастающей в своей интенсивности психотравмирующей ситуации.

После развода в возрасте 28 лет, у Ш. возникла протрагированная субдепрессия с психогенным содержанием и сверхценными самоупреками («корила себя за неудачную жизнь, за то, что дочь осталась без отца»), отмечались стойкие суицидальные мысли. Они сопровождались обдумыванием конкретных способов самоубийства. Эти симптомы, а также длительность сниженного настроения — более двух лет (вплоть до совершения правонарушения), позволяют считать, что у ТТТ. возникла психически провоцированная субдепрессия (Ланге) с психогенным содержанием. Развившийся одновременно алкоголизм был связан с попыткой самолечения и являлся симптоматическим.

Правонарушение было совершено на фоне продолжающейся субдепрессии. Ему сопутствовали легкое алкогольное опьянение и внезапная агрессия потерпевшего. В этот момент у Ш. возник эпизод ментизма депрессивного содержания: «бьет по голове, а голова слабое место», и вслед за этим ментизм, относящийся к прежней жизни: «муж всегда бил по голове», а также другие психопатологические расстройства — острая растерянность, деперсонализация, дереализация.

Через 2 с половиной месяца после правонарушения при психологическом обследовании у Ш. выявлены отчетливые депрессивные расстройства, которые могли отрицательно повлиять на правильность ее ответов в судебном заседании. Поэтому целесообразно было бы провести ТТТ. предварительное лечение антидепрессантами и транквилизаторами.

Диагноз: протрагированное субдепрессивное состояние с тенденцией к витализации (сверхценные идеи самообвинения). Это может свидетельствовать о последующем затяжном течении аффективных расстройств.

В момент правонарушения Ш. находилась в состоянии аффекта. Убийство было совершено по механизму реакции «короткого замыкания».

Предположительное объяснение механизма убийств.

В обоих приведенных наблюдениях правонарушения были совершены после того, как обследуемые уже длительное время проживали вне первоначальной психотравмирующеи ситуации, связанной с агрессивным поведением их мужей. Их агрессия была в последующем направлена на других лиц ближайшего окружения. В одном случае (Ж.), после длительного перерыва обследуемая снова попала в относительно продолжительную, но уже «смягченную» психотравмирующую ситуацию. В другом — (Ш.)> со времени прекращения физического истязания прошло не менее двух лет и новая агрессия извне появилась внезапно.

Обе совершили убийства либо на фоне выраженного эмоционального напряжения (Ж.), либо в состоянии аффекта (Ш.). В обоих случаях отмечались то более выраженные (Ж.), то относительно легкие дополнительные вредности (Ш.). Этим обе обследуемые стоят близко (Ж.) или рядом (ТТТ.) к обследуемым, убивавшим своих мужей в состоянии аффекта. Однако в случаях ТТТ. и Ш. первоначально истязавшие их лица отсутствовали.

В качестве предположения можно думать, что первоначальная и тяжелая психогения создали у Ж. и ТТТ. скрытый до времени психологический механизм. Им мог бы явиться комплекс, обладающий способностью длительно сохранять эмоционально окрашенные мысли, подавленные желания, вытесненные в подсознание. Комплекс всегда является скрытым источником энергии. «Комплексы долгое время могут пролежать скрытыми, как подземная мина, когда кто-нибудь случайно не подожжет фитиль, и они не дадут тогда сильного взрыва. Это может произойти в совершенно неожиданные моменты». (Э. Кречмер, 1927). Выходу комплексов из-под сознания, возможно, способствуют дополнительные внешние факторы, уничтожающие «затор аффектов» (Э. Кречмер, 1927). В этом случае создаются условия для психомоторного отреагирования.

У всех обследованных женщин «аффективной» группы убийства совершались всегда не только в связи с очередной агрессией мужей, но и при наличии дополнительных вредностей. Самое легкое из них — в состоянии незначительного опьянения. Однако гораздо чаще это были факторы, вызывающие острую, преходящую астению. Может быть, именно возникающие перед убийством экзогении и являются тем подожженным фитилем, который связан с миной, в данном случае — с комплексом?