2015-05-30
359
Наука есть не что иное, как совокупность в основном явных, или дескриптивных, знаний, выступающих семантическим аналогом окончательно отелесненных, объективированных субъективаций и их объектно-объектных отношений. В символах эти знания предсуществуют в качестве трансрационального содержания телесной основы человеческого духа. Целостности природного универсума как совокупности объективаций, десубъективаций релевантны дескриптивные знания науки, полностью освобожденные от всего трансрационального: от символов культа, ценностей культуры и норм цивилизации. «Наука, — писал Н.А. Бердяев, — познает объективированный мир и дает человеку возможность овладеть "природой". Зло объективации, т.е. необходимости, отчужденности, безличности, не в науке лежит и не наукой порождено. "Объективная" наука не только нужна человеку, но и отражает Логос в падшем мире....Объективация есть гносеологическая интерпретация падшести мира, состояния порабощенности, необходимости и разобщенности, в которой находится мир. Объективированный мир подлежит рациональному познанию в понятиях, но сама объективизация имеет иррациональный источник»33.
Рационализм, при условии что он органически включен во всю иерархию неявных познавательных практик и ограничивает свою предметность телесной реальностью, универсумом объективаций, — сугубо положительный феномен. И в этом плане необходимо решительно высказаться против плоских установок абстрактного антисциентизма. Наука оказывается продуктивной в исследовании своей предметности, а ее инструментарий — валидным, когда она довольно отчетливо осознает границы фиксируемой ею реальности и не искушает себя соблазном вторгаться в пределы иных познавательных практик. В противном случае ей грозит перерождение в одну из форм ложного и репрессивного сознания. "Нашим ученым нужно нечто большее, чем знание, — писал В. Франкл, — им нужно обладать также и мудростью. А мудрость я определяю как знание плюс сознание его ограничений"34.
Наука, основывающаяся на явном рационализме, несет в себе явную ложь, если выходит за рамки телесной предметности и вторгается в онтологические пределы, выступающие предметностью социологизма, антропологизма, космологизма. И именно в этом аспекте мы полностью разделяем антисциентистские настроения. Рационализм, будучи искусственно оторванным от высших и неявных познавательных практик, сделавший объектом своих репрессивных воздействий все то, что лежит за верхней границей природной телесности, — не только ложный, но и смертельно опасный для человеческого бытия познавательный феномен. Из силы наука превращается в высшую форму насилия, если начинает экспериментировать с природными, социальными, человеческими и сакральными возможностями Человека.
Как известно, Рацио метафизически "раскрепостил" великий Декарт, отождествив существование и мышление человека. Именно с известного картезианского принципа ведет свой исторический отсчет гносеологическая легитимизация абсолютного суверенитета Рацио относительно иных форм человеческого сознания. Этот ключевой момент в истории умственного развития Европы является объектом антисциентистской критики с различных, порой прямо противоположных методологических и мировоззренческих позиций. "Под угрозой находится сама укорененность сегодняшнего человека, — писал М. Хайдеггер. — Более того: потеря корней не вызвана лишь внешними обстоятельствами и судьбой, она не происходит лишь от небрежности и поверхности образа жизни человека....Это стало возможно благодаря тому, что в течение последних столетий идет переворот в основных представлениях, человек оказался пересаженным в другую действительность. Эта радикальная революция мировоззрения произошла в философии Нового времени. Из этого проистекает и совершенно новое положение человека в мире и по отношению к миру. Мир теперь представляется объектом, открытым для атак вычисляющей мысли, атак, перед которыми уже ничто не сможет устоять"35.
Другой выдающийся европейский мыслитель X. Ортега-и-Гассет подверг картезианский рационализм критике за то, что человеческая субъективность в нем оказалась изъятой из мира, что в этой системе человек выступил познающим субъектом, но не эмпирически живущим существом. Ортега-и-Гассет считает, что посредством одного лишь "чистого разума" невозможно охватить всю совокупность человеческого бытия, в том числе область иррационального. В конечном счете человеческая жизнь оказалась неподвластной рационалистическому разуму, пытавшемуся исследовать ее по аналогии с природой.
Э. Гуссерль приходит к выводу, что кризис европейской культуры в целом заключается в объективизме, который затемнил истинный смысл рационализма, смысл "имманентной духовной истории Европы". Представители так называемой франкфуртской школы пошли еще дальше, обнаружив внутренний парадокс рационализма в целом, наиболее явно проявившийся на его объективистском этапе развития. В программном для франкфуртской школы совместном произведении М. Хоркхаймера и Т. Адорно "Диалектика просвещения" была предпринята попытка понять, почему человечество погружается в варварство на пути исследования превратностей истории европейского рационализма. Авторы считают, что под воздействием идей просвещения сформировался некий метафизический субъект, пытающийся установить тотальное господство над внешней природой.
Основной парадокс объектной рациональности заключается в том, что господство над внешней природой требует насилия над природой внутренней, искоренения всего естественного, жизненного в мире и образования твердой, ригидной самости, нацеленной на тотальную власть и обладание. Скрытой истиной просвещения, несмотря на его индустриальную форму, выступает природный принцип господства, следование которому и ведет к новому витку варварства. Метафизический субъект господства образует особую квазиреальность — объективную рациональность, имеющую свою логику и историю, где экономические характеристики играют лишь вспомогательную роль. Под именем просвещения эта рациональность, утверждают авторы "Диалектики просвещения", набирает силу, опираясь на науку и превращаясь из сугубо инструментальной в технологическую. Рацио, пытающийся с помощью калькулирующих методов избавиться от неопределенностей мифа, превращает исторический процесс в "перманентную катастрофу". Таким образом, чтобы обрести природу, утверждают франкфуртцы, следует отказаться от принципа слепого господства гностических репрессалий, лежащих в истоках просвещения.
В последнее время европейский рационализм все чаще наталкивается на собственные гносеологические пределы в связи с исчерпанностью своих имманентных онтологических ресурсов. Беспредел в мировоспроизводящей практике гиперрационально ориентированного человека возник в связи с тем, что он аппелирует в основном к некой внешней силе, которая якобы в состоянии каким-то чудесным образом положить конец всяким онтологическим пределам. В России, в случае если она будет слепо копировать зады европейского рационализма, онтологический беспредел будет особенно репрессивным, так как страна избыточно богата внешними природными ресурсами, но весьма бедна внутренними интенциями по самоограничениям. Это усугубляется еще и тем, что она пережила не только сакральную, но и антропную катастрофу. Прозападный тип рациональности губителен для судеб России.
5.3. СТРУКТУРА ТЕЛЕСНОЙ МЕНТАЛЬНОСТИ
Телом, телесною, телесностью мы называем ту же самую духовно-телесную личность в порядке знания, т.е. — поскольку мы противопоставляем ее себе как предмет знания и познаем ее извне, из внешнего мира и в качестве внешнего мира или его "части".
Лев Карсавин. О личности
По мере исторического самопроявления, саморазвертывания всей иерархии сущностных сил субъекта (космических, родовых, социальных, природных), центр тяжести в самосознании последовательно перемещается на все более низкие и проявленные слои бытия. С появлением рациональной науки в ее развитой форме мироощущение человека окончательно переориентировалось с космической онтологии на природную, субъектоцентристское мировоспроизведение оказалось окончательно вытесненным объектоцентристским мировоззрением. Осознав себя частью Природы, основу которой составляют законы естественной необходимости, человек и к самому себе начинает относиться объектно, что позволяет ему перманентно адаптироваться к создаваемой им искусственной среде обитания, являющейся не чем иным, как его собственной самообъективацией — рационализированной телесностью.
Применительно к телесному субъекту сущностное определение "субъект" — скорее всего сциентистская метафора, и не более того. Это уже не субъект в полном смысле слова, так как Рацио, отделенный от целостной ментальности Человека, не может конституироваться в качестве особой субъективной целостности. Телесный субъект — это человек, укорененный в онтологии природного универсума, подчиняющийся порядку естественной необходимости, наделенный рациональным сознанием, воспроизводящим свое Я в системе объектно-объектных отношений. Тело в телесном субъекте есть предельная форма овнешнения ментальности, оно есть ментальная инверсия духа, репрезентация всеобщей телесной структуры мироздания. Человек как телесность замыкает собой пирамиду онтологических хищников.
Телесный субъект — это скорее всего объект, наделенный самым несущественным свойством субъекта — способностью отражать, воспроизводить в идеалиях так называемые объективные процессы. Здесь субъект онтологически истончается и осуществляет свое неявное присутствие в онтологии телесности в качестве абсолютно объективированной субъективности. "Природа для интеллекта, — писал С.Н. Булгаков, — есть лишь предмет созерцания, объект, существующий в субъекте и для субъекта"36.
Природы нет и быть не может вне целостного субъекта, как и целостный субъект не может существовать лишь внутри природного универсума.
Сознание телесного субъекта (схема 10) представляет собой симбиоз истинного дескриптивного (рационального, телесного) сознания и трех ложных форм сознания: псевдотрансцендентного (псевдосимволического, псевдокосмического), псевдоэвалюативного (псевдоценностного, псевдоантропного) и псевдопрескриптивного (псевдонормативного, псевдосоциального). Структура его бессознательного включает в себя три формы актуализированного бессознательного: трансцендентное (символическое, космическое), эвалюативное (ценностное, антропное) и прескриптивное (рациональное, телесное). Если у астрального субъекта отсутствует актуальное бессознательное, и его функцию выполняет неструктурированный первичный Хаос, то у телесного субъекта отсутствует потенциальное бессознательное, и его функцию выполняет "вторичный" структурированный Хаос.
Дескриптивное сознание телесного субъекта — это совокупность рационального опыта субъекта, релевантного "объективной реальности" и строго соответствующего ее порядку необходимости. Семантическую основу этой формы сознания составляют явные знания — дескриптивные значения, интегрируемые парадигмами науки. Если Логос символичен и трансцендентен, то Рацио дискурсивен, дескриптивен. Рациональное в человеческой телесности организовано по принципу природного единства онтологических различий. За пределами своих познавательных функций телесные индивиды онтологически неразличимы.
Астральный Антропный Социальный Телесный Структурированный
субъект субъект субъект субъект субъект
▼ ▼ ▼ ▼ ▼
| Ложное телесное посткосмическое сознание | Посттелесное (пострациональное) бессознательное | ||||
| Ложное телесное постантропное сознание | |||||
| Космо-антропо-социальное (символико-ценностно-нормативное) бессознательное | |||||
| Ложное телесное постсоциальное сознание | |||||
| Телесное (рациональное) сознание |
▲ ▲ ▲ ▲ ▲
Символы Ценности Нормы Знания Постзнания
(эйдосы)
Схема 10. Структура менталитета телесного субъекта.
Рациональное сознание телесного субъекта — это осознание природой своих имманентных законов необходимости. Субъектом этого осознания и выступает гносеологический субъект — семантическая инверсия телесного субъекта. Человек всей своей унифицированной экзистенцией погружается в информационно-технологический процесс, окончательно замещающий мир естественный на мир искусственный — универсум сверхобъективаций.
Дескриптивное сознание, с одной стороны, может рассматриваться как инверсия в глубинных слоях нормативного сознания. С другой стороны, их генезис вполне объясним энтропией, распадом нормативной монады в связи с особой коррумпированностью социального сознания человека. Семантической предпосылкой формирования эпи-эпифеноменального рационального Я выступает процесс постепенной энтропии норм, в результате которого неявные прескриптивные знания превращаются в явные, дескриптивные. Знания природной необходимости — результат распада, разрушения, а не созидания нормативов цивилизации. Последовательная рационализация всех общественных структур приводит с неизбежностью к их бюрократическому умерщвлению и формированию на развалинах социального здания десоциализированного мира искусственных объективаций. Хищные вещи берут под свой контроль слабые души социальных актеров, превращающихся в статистов при главном действующем лице заключительного акта человеческой драмы — общественном производстве. Рациональное Я, ставшее самосознанием "искусственной жизни", "мертвой натуры", ставит под свой тотальный и репрессивный контроль все естественное и живое, что еще осталось в человеческой экзистенции.
Рациональное сознание телесного субъекта в онтологическом плане выступает вторичным по отношению к самосознанию социального субъекта, третичным по отношению к сознанию антропного субъекта и четверичным по отношению к сознанию астрального субъекта. Различение социального и рационального сознания связано с распадом субъекта на объект и объект и существованием его в форме Оно. Здесь уже эволюционирует не внутреннее человеческое во внешнем социальном по законам социальной целесообразности, а лишь абсолютно овнешненная в природе рациональная самость по изоморфным между собой законам необходимой логичности и логической необходимости, составляющим внесубъектную суть объективной реальности. Рациональное сознание принадлежит Объекту, а не Субъекту, в последнем Объект лишь имеет свой генезис, чтобы затем в качестве искусственного интеллекта модифицироваться в самосознание Искусственной Природы — Абсолютного Объекта. «По мере роста научного понимания, — мир становится дегуманизированным, — писал Юнг. — Человек чувствует себя изолированным в космосе, потому что он не является больше частью природы и потерял "неосознанную тождественность" с природными феноменами. Эти феномены постепенно утратили свои символические значения»37.
Рациональное сознание погружено в Порядок Необходимости — предонтологию Беспорядка Хаоса. Рацио еще большим упорядочением порядка перманентно превращает его в хаос, в котором затем инобытийствует в качестве иррациональной бессмыслицы распавшегося мироздания. Рацио, отпавший от Логоса, иррационален. Истинно рациональным он может быть лишь в своих трансрациональных формах.
Рациональная, или дескриптивная, форма сознания репрезентирует и воспроизводит онтологию упорядоченной стихии, основу которой составляют объектно-объектные отношения. Чем более человек семантизирует природу, тем более она его деонтологизирует. В семантическом плане природа, как естественная, так и искусственная, — это мир знаний необходимости, или необходимых знаний. В объектно-объектных отношениях природы синтез рационального и телесного осуществляется в соответствии с приоритетами функционирования телесного.
Рациональное Я по своей онтологической структуре изоморфно текстовому массиву телесности и выступает семантическим инвариантом его генофонда, как, в свою очередь, генофонд телесности выступает онтологическим инвариантом рационального Я. Сциентистский Текст — это удвоенная проекция дескриптивных интенций макро- и микроприроды на пространство объектно-объектных отношений, т.е. внутренних отношений Тела как Универсума. Телесные субъекты — носители не социальных масок, а логических формул, через которые просвечивают "органы жизнеобеспечения" (чего?). Они разгуливают в своем неглиже, сотканном из материи информации, очищенной от смыслов. Под Логическими Формулами скрываются уже и не свободный Бог, и не добрый Человек, и не долженствующий Социум, а необходимая Природа, или природная Необходимость — "голый король" вселенской плоти.
Рациональное сознание — конечный результат распаковывания ментального вакуума. Оно совокупность явных, дескриптивных знаний. В своих крайних проявлениях наука — овнешненный рационализм, а рационализм — овнутренная наука. "Развитие науки, — писал Г. Башляр, — дает нам урок не просто открытого рационализма, но развивающегося, прогрессирующего рационализма"38. Высшей формой рационального сознания выступает наука, обособившаяся от целостной человеческой ментальности. Именно в ней рациональность получает онтологическое ускорение в своем развитии.
Носителем рационального сознания выступает гносеологический субъект, являющийся как бы взаимной онтологической проекцией и Субъекта, и Объекта на всеобщий познавательный процесс — последнюю производную всеобщего креативного процесса в Мироздании. Гносеологический субъект манифестирует в основном экстенции объекта, а не интенции субъекта, а потому выступает некой зависимой переменной от "объективной реальности". Развивая учение о знании, Г. Риккерт допускал существование "всеобъемлющего сознания", которое играет роль гносеологического субъекта. Этот субъект "не содержит в себе ничего, свойственного мне как определенной личности, и лишь к этому безличному субъекту может быть относим телесный мир". Отсюда ясно, что ошибаются те, кто говорит, будто "непосредственно данный мир, есть мое содержание сознания"39.
История природы как универсума объективаций, выделившегося из социального универсума и стремительно обособляющегося от него, — это по сути своей история телесного субъекта — "разумного животного", перманентно овнешняющего свою телесность в технологию, а рацио в науку. Технология и наука суть в конечном счете две крайние формы самообъективации Целостного Человека — Макрокосма. В природе искусственной абсолютно господствует порядок Необходимости и его ментальный адепт Рацио, окончательно отпавший от Логоса. "Давящая закономерность природы порождена совсем не разумом, и потому она лишь необходима. Победа чудесного над порядком природы есть победа разума и смысла. Разумен — порядок свободы, а не порядок необходимости"40.
В гносеологическом аспекте эволюция природы есть не что иное, как эволюция рационализма, который взял на себя функцию, связанную с объективацией субъективного под приоритеты господства порядка необходимости во вселенских масштабах. Конечный итог его гносеологической миссии — формирование сверхцелостного самоприсутствующего универсума сверхобъективаций. Мироздание должно превратиться из абсолютной субъективации Свободы в абсолютную объективацию Необходимости. Рацио в своей неуемной склонности расчеловечить все сущее ведет к тому, чтобы полностью омертвить все живое и воскресить все неживое, с тем чтобы в мироздании господствовала одна история — история "мертвой натуры". Если Логос порождает онтологию живого космоса, то Рацио превращает ее в онтологию мертвой природы. "По нашей вине природа омертвела, и космическое призвание человека — микрокосма оживить природу — макрокосм, вернуть жизнь всей иерархии естества, вплоть до камня. Омертвевшее по вине нашей естество нас инфицирует и нам угрожает. Этот порядок природы скрывает от нас внутреннюю, свободную связь вещей, творческую причинность"41.
Рациональное, дескриптивное сознание телесного субъекта есть не что иное, как осознание им своего присутствия при Смерти, т.е. присутствия во внешней энтропийной природе, к порядку необходимости которой можно приспособиться, адаптироваться, лишь придав своему мироощущению тоталитарный характер. Агрессивная технология может контролироваться только еще более агрессивной и репрессивной технологией, и так до бесконечности, вернее, до той "конечной стадии" самообъективации, когда царство света окончательно превратится в царство тьмы и появится истинный хозяин объективированного мира — дьявол во плоти, который пока что лишь конструируется человеческой рационализирующей телесностью. Тело, вытеснившее собой Дух и превратившееся во вселенскую гиперобъективацию, демонично по своей сути. «Современный человек, — писал К. Юнг, — не понимает, до какой степени его "рационализм" (который разрушил его способность откликаться на божественные символы и идеи) предоставил его волю психической "преисподней". Он освободил себя от суеверий (или верит, что это так), но в процессе этого он утратил свои духовные ценности до поистине угрожающих пределов. Его нравственные и духовные традиции распались, и теперь он расплачивается за этот распад ценой охватившей весь мир дезинформации и диссоциации»42.
В основании инструментального, технологического воздействия на овнешненный мир человека лежит воля к власти телесного субъекта. Воля — это телесная доминанта в ментальности "хищного гносеологического субъекта" (П.А. Флоренский), осуществляющая тотальное насилие над высшими инстанциями Духа, с тем чтобы Полнота Объекта расширенно воспроизводилась за счет инкорпорирования Пустоты Субъекта. Если ничегонеделание — основа бытия пустотного субъекта, то деятельная воля — основа экзистенции завершенного субъекта, тотально и осознанно интегрирующегося в порядок Природной Необходимости и окончательно дезинтегрирующегося в порядке Космической Свободы.
Ницшеанский принцип "воли к власти" в хайдеггеровском метафизическом анализе предстает уже даже не интенцией низших слоев духовности, а вполне ощутимой экстенцией телесности мира в целом и человеческой телесности в особенности. На первое место в этой форме экзистенции выдвигается наш "мир вожделений и страстей", все переносится в область влечений и осмысливается исключительно из физиологии воли к власти. В основе рациональной формы субъективности лежит не "Я", а "тело"43. Телесное в онтологии объективированной субъективности тотально поглощает своими морфологическими структурами духовную субстанцию, превращая ее таким образом в упорядоченный физиологией синдром власти. Объект, не опосредованный субъективностью, или неопосредованный объект, А. Шопенгауэр44 называл объективацией воли. В известном смысле, утверждал он, воля есть познание тела априори, а тело — познание воли апостериори.
Сверхчеловек и человек-зверь — всего лишь синонимы телесно-гносеологического субъекта. Телесный субъект не столько воспроизводит мир, сколько его поглощает, инкорпорирует. Рационализм имеет свою собственную историю побед и поражений. К особым "победам" необходимо отнести десакрализацию, дегуманизацию и десоциализацию Человека, превращение его в телесно-рациональную целостность, способную экзистировать (а вернее, дизистировать) не иначе, как путем осуществления перманентного и тотального самонасилия.
Критика технократического рационализма в русской философии имеет глубокие традиции. Так, К. Леонтьев решительно выступал против "всего этого физико-химического, умственного разврата, против этой страсти орудиями мира неорганического губить везде органическую жизнь, металлами, газами и основными силами природы разрушать растительное многообразие, животный мир и самое общество человеческое, долженствующее быть организацией сложной и округленной наподобие организованных тел природы"45.
Когда качества и свойства человека, погребенные в технических и информационных системах, воскресают, то они жестоко мстят человеку за то, что он вытеснил их за пределы своей самости. Отчужденные (падшие) духи делают это с дьявольским изуверством. Испытывая репрессалии со стороны собственных отчужденных сил, человек тем самым расплачивается за свой самый тяжкий грех — склонность к самообъективации и самовытеснению из порождаемого им же самим мира объективаций. Не преодоление всех форм отчуждения ждет человека, а слепое подчинение своим же собственным сущностным силам, отчужденным в пользу техники — такова мрачная перспектива. Технический мир, утверждал К. Ясперс, является настолько огромным, что овладеть им, господствовать над ним, даже обозреть его человеку уже не удастся никогда. Человеку остается только подчиниться этому миру, — и к этому его принуждает его же собственное рациональное Я.
Сознание телесного субъекта хотя и не содержит в своей структуре свое иное, т.е. некое еще не проявленное сознание, однако предваряет собой постсознание Абсолюта, которое можно условно обозначить терминами "посттелесное (пострациональное) бессознательное" или "структурированный Хаос".
Актуальные формы бессознательного телесного субъекта — это совокупность вытесненного сакрального (символического), антропного (ценностного) и социального (нормативного) человеческого опыта из сферы рационального (дескриптивного) сознания. В актуальном бессознательном телесного субъекта помимо Бога и Человека погребен еще и Индивид Социальной Массы. Бессознательное телесного субъекта по своей структуре трехслойное, состоящее из символического ядра и его ценностной и нормативной инфраструктур.
Вытесняющим фактором становится объективированный мир, который, как снежный ком, обрастает все новыми и новыми отчужденными от человека космическими, антропными, социальными сущностными силами. То, что вытесняет в сферу трансцендентного, эвалюативного и прескриптивного бессознательного есть не что иное, как рациональность в человеческой ментальности, представляющая собой универсум объективаций. Она рациональна лишь по отношению ко всему неживому и иррациональна по отношению ко всему живому и духовному. Технология по своему имманентному содержанию не только дискурсивна и дескриптивна, но и антисимволична, антиценностна, антинормативна. Она губительна и для Культа, и для Культуры, и для Цивилизации.
Технологический мир отличается от мира цивилизации тем, что индивиды в нем стягиваются в особую целостность рациональным, а не сакральным, антропным или социальным принципом. Рациональный принцип нивелирует все высшие онтологические и усиливает интеллектуально-телесные различия в ментальности человека.
В сферу бессознательного технологией и наукой перманентно вытесняются не только архетипы и символы культа, но также ценности культуры и нормативные акты цивилизации. Бессознательное телесного субъекта состоит из символически-архетипического ядра и эпистемологической его периферии с ее социетальной инфраструктурой — вытесненных социальных стереотипов и цивилизованных эталонов поведения. Как особая онтология объектно-объектных отношений технология может эффективно развиваться и функционировать за счет не только последовательной рационализации, но и десакрализации, деантропологизации и десоциализации человека. Если антропное время вывело человека из плена Вечности, а социальное время ввергло его в плен внешней социоэволюции, то время физическое тотально подчинило его жизнь технологическим ритмам природы. Чем более нарастают темпы техноэволюции, тем стремительнее человек вырождается в гносеологическую функцию биомассы. Все, что мешает "научно-техническому прогрессу" Технологией вытесняется, а трансцендентным Забвением втягивается в пустотность Бессознательного.
По мере того как социальная история вытесняется историей естественной, на авансцену всемирного театра драмы выходит высшая объективация Биомассы — Телесный Субъект. Если Абсолютный Духовный Субъект — это Бог, то Абсолютный Телесный Субъект — Сатана. Поразительно точную характеристику телесно-рациональной сущности князя тьмы — Люцифера дает великий мистик XVI в. Я. Беме: "Диавол был убийцею и лжецом искони, и никогда не состоял в истине... у Люцифера было самое прекрасное и самое крепкое тело среди всех князей Божиих на небе... когда он увидел, что он так прекрасен, и ощутил свое внутреннее рождение и свою великую власть, то дух его, которого он породил в теле своем и который есть его душевный дух или сын, или сердце, восстал, чтобы восторжествовать над Божественным рождением, и возвыситься выше сердца Божия....Свет был так прекрасен в Люцифере, что превзошел образ неба, и в этом свете было совершенное разумение....Послушай, Люцифер, кто же виноват, что ты стал диаволом? Бог ли, согласно твоей лжи? О нет, ты сам: неточные духи в теле твоем, которое — ты сам, они породили тебе такого сыночка....Вот смотри: царь Люцифер был главою во всей своей области и был могущественным царем; и он был сотворен из ядра всей своей области, и захотел своим восстанием зажечь всю свою область, чтобы все так же горело и качествовало, как он в своем теле"46.
Дескриптивная инфраструктура, как только оформилась в ментальную целостность — рациональное Я, немедленно постаралась забыть породившее ее социальное Я. Индивид Социальной Массы с его нормативами Цивилизации, как и его онтологические предшественники, также оказался за пределами "объективной реальности", субъектом которой стала наделенная Сознанием Биомасса с ее рациональной Технологией. Если ценностным компромиссом между Культом и Культурой явились монотеистические религии, а нормативным компромиссом между Культурой и Цивилизацией — различного рода социальные утопии, то рациональным компромиссом между Цивилизацией и Технологией стали научные картины мира, в которых нет места Человеку. На пределе проявленной формы Бытия компромисс между Телом-Люцифером и его сыном Сознанием-Рацио был решен за счет целостной экзистенции Человека. Наука была призвана лжесвидетельствовать о случайном характере человеческой экзистенции, о произвольной заброшенности человека в объективированную реальность, об отсутствии у него реального онтологического статуса.
