double arrow

Жаргонизмы

Жаргонизмы (слова и выражения, входящие в какой-либо социальный диалект, т.е. жаргон) тоже иногда используются в художественной литературе как средство создания комического и как средство отрицательной характеристики персонажа через его речь. Классический образец художественно-стилистического применения жаргонизмов дали И. Ильф и Е. Петров при создании сатирического речевого портрета Эллочки Щукиной романе «Двенадцать стульев». Вчитайтесь в эти строки и проникнитесь сарказмом авторов по отношению к подобным интеллектуально и нравственно убогим людям.

Словарь Вильяма Шекспира, по подсчету исследователей, составляет 12000 слов. Словарь негра из племени «Мумбо-Юмбо» составляет 300 слов.

Эллочка Щукина легко и свободно обходилась тридцатью.

Вот слова, фразы и междометия, придирчиво выбранные ею из всего великого, многословного и могучего русского языка:

1. Хамите.

2. Хо-хо! (Выражает, в зависимости от обстоятельств: иронию, удивление, восторг, ненависть, радость, презрение и удовлетворенность).

3. Знаменито.

4. Мрачный. (По отношению ко всему. Например: «мрачный Петя пришел», «мрачная погода», «мрачный случай», «мрачный кот» и т.д.)

5. Мрак.

6. Жуть. (Жуткий. Например, при встрече с доброй знакомой: «жуткая встреча».)

7. Парниша. (По отношению ко всем знакомым мужчинам, независимо от возраста и общественного положения.)

8. Не учите меня жить.

9. Как ребенка. («Я бью его, как ребенка», – при игре в карты. «Я его срезала, как ребенка», – как видно, в разговоре с ответственным квартиросъемщиком.)

10. Кр-р-расота!

11. Толстый и красивый. (Употребляется как характеристика одушевленных и неодушевленных предметов.)

12. Поедем на извозчике. (Говорится мужу).

13. Поедем в таксо. (Знакомым мужского пола.)

14. У вас вся спина белая. (Шутка.)

15. Подумаешь.

16. Уля. (Ласкательное окончание имен. Например: Мишуля, Зинуля.)

17. Ого! (Ирония, удивление, восторг, ненависть, радость, презрение и удовлетворенность.).

Оставшиеся в крайне незначительном количестве слова служили передаточным звеном между Эллочкой и приказчиками универсальных магазинов.

А что, например, можно сказать о человеке, который в официальной обстановке произносит фразу: «Сильва, темнило в сарае?», обращаясь к секретарю, сидящему у входа в кабинет директора учреждения. Нет сомнений, что это человек с низменной нравственностью, к тому же, видимо, имеющий отношение к преступному миру (т.к. употребляет элементы воровского арго).

Как мы знаем, жаргон (от франц. jargon) – это разновидность разговорной речи, используемая определенной группой носителей языка, объединенных общностью интересов, занятий, социальным статусом. Жаргон – лексическая категория, поскольку это только специфический словарь, ограниченное количество слов и выражений.

В современной лексикологии и работах по культуре речи имеют место две противоположные оценки жаргона. Согласно первой из них (Л.И. Скворцов и др.), в нем нередко уродливо искажаются привычные значения слов. Например, в школьном и студенческом жаргоне: пара (оценка «два»); удочка (удовлетворительно); хвост (невыполненная часть учебной работы) и т д. К тому же значения многих жаргонизмов часто расплывчаты, неточны. Так, глагол усечь может означать «понять, усвоить, сообразить, запомнить, заметить» и т.д.; кемарить – «отдыхать, дремать, спать, бездельничать» и т.д.; железный употребляется в значении «хороший, прекрасный, надежный, ценный, верный, красивый» и др. Такой широкий спектр возможных значений затрудняет общение, мешает слову выполнять свою основную – коммуникативную функцию, с которой справляются полноценные лексические эквиваленты этих жаргонизмов. Распространено мнение, что в экспрессивном отношении жаргонизмы также проигрывают литературным словам, поскольку все тончайшие оттенки сложной гаммы человеческих чувств в жаргоне подменяются условными определениями, которые оцениваются по примитивной шкале: «плюс-минус» (хорошо – плохо). Например, клёво, железно, неслабо, нехило, коронно, потрясно, офигенно, круто, ништяк, блеск, балдёж, класс, отпад, кайф – с положительной оценкой, а стрёмно, чешуя, туфта, лажа, мура, муть, облом – с отрицательной. Непримиримый противник жаргонизмов профессор Л.И. Скворцов так охарактеризовал их «рьяных поклонников»:

Жалок в своей беспомощности или смешон в нарочитой вульгарности тот, кто сыплет, как шелухой от семечек, пустыми внутри и лихими внешне словечками, вроде клёвый, колоссально, прошвырнуться, хилять, чувиха или гирла. () Жаргонные образы от постоянного употребления быстро тускнеют, стираются, превращаясь в свою противоположность – безликий и назойливый штамп, ходячую глупую «хохму». А если штампуется шутка, острота, то штампуется и связанная с ней выразительность. Эмоционально-экспрессивная сторона жаргонов и арго, несмотря на видимую развитость, качественно бедна, неглубока и чрезвычайно однообразна (76, с.47).

В современном русском языке жаргоном в строгом значении этого термина является прежде всего молодежный сленг, включающий школьную и студенческую разновидности. Поэтому есть и другая оценка жаргонизмов (В.В. Колесов и др.), согласно которой они считаются данью возрасту, т.е. атрибутами речи юношей и девушек, стремящихся с помощью «своих» слов и выражений обособиться от мира других людей с их казённым, штампованным языком. К.И. Чуковский так охарактеризовал причины возникновения и жизнеспособности молодежного жаргона:

Живым, талантливым, впечатлительным школьникам не может не внушать отвращения скудная проза учебников, которая даже о гениальных стилистах, величайших мастерах языка умудряется порой говорить замусоленными канцелярскими фразами.

Не здесь ли причина того, что в своем интимном кругу, с глазу на глаз, школьники говорят о прочитанных книгах на полублатном языке: уж очень опостылели им «типичные представители», «наличие реалистических черт», «показ отрицательного героя», «в силу слабости мировоззрения» и тому подобные шаблоны схоластической речи…

Дети как бы сказали себе:

– Уж лучше мура и потрясно, чем типичный представитель, показ и наличие (97, с.140).

Чуковский отнюдь не выступает как защитник или пропагандист жаргонизмов. Он справедливо осуждает тех, чья речь перенасыщена жаргоном, который «в своем словаре и в своих интонациях является печальным свидетельством умственной и нравственной тупости тех, кто пользуется им изо дня в день» (там же, с.151), но в то же время не считает жаргон «тяжким и неизлечимым недугом» и объективно признает его одним из источников пополнения и обогащения русского литературного языка. Оцените глубину и правоту мыслей великого писателя и исследователя языка:

Каковы бы ни были те или иные жаргоны, самое их существование доказывает, что язык жив и здоров. Только у мертвых языков не бывает жаргонов. К тому же нельзя не сознаться: иные из этих жаргонных словечек так выразительны, колоритны и метки, что я нисколько не удивился бы, если бы в конце концов им посчастливилось проникнуть в нашу литературную речь. Хотя в настоящее время все они в своей совокупности свидетельствуют об убожестве психической жизни того круга людей, который культивирует их, ничто не мешает двум-трем из них в ближайшем же будущем оторваться от этого круга и войти в более высокую лексику.

Вообще внедрение арготических выражений и слов в литературную речь – процесс закономерный и даже неизбежный.

Не забудьте, что, например, выражение бить по карману вошло в литературу из торгового диалекта; втереть очки – из шулерского; мертвая хватка – из охотничьего; валять дурака – из воровского; спеться – из певческого диалекта; этот номер не пройдет – из актерского. Двурушник – из жаргона нищих. Бракодел – из диалекта фабрик. Животрепещущий – из диалекта рыботорговцев (там же, с.150 – 151).

Наблюдения Чуковского подтверждены современными фактами языка и их исследователями: «Процесс внедрения жаргона в наш литературный язык уже не только стремительно «пошел», но и дошел до запредельной точки» (54, с.4).

В защиту права на существование молодёжного жаргона может быть прежде всего приведен аргумент, что этот сленг основан на игре со словом, на особом отношении к жизни, отвергающем всё, что до приторности правильно, скучно, стабильно. Он использует изобретательство, шутку, поддразнивание. В лексике молодёжного сленга соседствуют две крайние черты. С одной стороны – конкретность, чёткость определений: хвост – несданный экзамен или зачёт, тормоз – медленно, туго соображающий человек; ср.: удочка, шпора, бомба – однозначные слова из школьного и студенческого жаргона. С другой стороны – аморфность, размытость значений (что уже отмечалось Л.И. Скворцовым и др. как главный недостаток жаргонной лексики); нередко жаргонизмы невозможно точно перевести на литературный язык: клёвый – трудно определимая положительная характеристика лица или предмета (заимствовано из языка офеней – бродячих торговцев ХІХ века); крутой – положительная характеристика лица, чувак и чувиха – обозначения сверстников.

В последнее время в молодёжный жаргон активно вливается компьютерная лексика, в которой есть и переосмысленные русские слова (чайник, зависать, взломать и др.), и многочисленные англицизмы, в том числе с русской переогласовкой: юзер, хакер, сервак (сервер), прогма (программа), винт, винды, емеля или мыло (от англ. e-mail – «электронная почта») и др. (см. ниже кр. словарь сленга компьютерщиков).

Главная особенность молодёжного сленга – быстрая обновляемость. Например, представители старшего поколения во времена своей молодости называли деньги тугриками или рупиями, среднего поколения – монетами, мани; у современной молодёжи в ходу капуста, бабки, баксы, зелень.

Другая характерная черта молодёжного жаргона – ограниченность тематики. Можно выделить лишь около 10 семантических групп, внутри которых много синонимов. Это названия лиц (чувак, лох, лоб, шкаф, мелкие, кони), частей тела (фонари, рубильник, клешни, копыта), одежды и обуви (шузы, свингера, прикид), денег (баксы, кусок, лимон), положительные оценки (класс, улёт, отпад, круто, клёво), отрицательные оценки (лажа, фуфло, туфта, стрёмно, западло), названия некоторых дёйствий и состояний (вырубиться, оттянуться, приколоться, тащиться) и др.

Наверное, не стоит ханжески высокомерно презирать молодёжные жаргонизмы и призывать к непримиримой борьбе с ними во имя полного очищения родного языка, который при таком бездумном выхолащивании (а оно, к счастью, невозможно и имело бы тот же результат, что и печально известная антиалкогольная кампания) утратил бы неповторимую и яркую черту своей самобытности. Ведь для многих людей сленг становится любимой игрой, и та же многогранность смыслов позволяет создавать их сложное взаимодействие. Например, не поддаётся перечислению количество значений, которое может приобрести знаменитое дык из жаргона митьков.

В 1988 г. профессор В.В. Колесов писал в защиту молодежного жаргона:

Молодежная речь теперь иная, она обращена к будущему и, в общем, по характерному для нее стилистическому тону, оптимистична и энергична, и направленность ее – творческая. (…)

Словесный образ всегда неожидан, а в речи молодежи теперь он все чаще связан с интеллектуальной сферой деятельности (что выдает с головой студенческое его происхождение). Ясно как в танке – ‘ничего не ясно‘. Его идея клюнула – ‘появилась мысль’. Шлангом прикинулся – ‘разыграл простачка’. ‘Неожиданно для себя удачно сдал экзамен‘ – прогнулся. ‘Скучная и неинтересная лекция‘ – лажа, ‘общежитие‘ – резиденция. ‘Конспекты лекций‘ – ученые записки. А чем плохо: стоять буквой «зю» – ‘работать на картошке‘?

Молодежный жаргон имеет и функциональное оправдание – самое важное из доказательств его практической ценности. Им можно, например, отпугнуть – как комара запахом, им можно высмеять или оскорбить. И вот результат: он отвалился, отлип, отсох, отрубился – в последовательности появления этих глаголов в речи. Усиление грубости – усиление силы слова в отношениях с внешним миром.

Отрицательная характеристика неприятного человека создается на новых языковых основаниях. Кого называют ласково страшок? Кого упрекают в грубости подчеркнутым грыбы отсюда!? Как назовут делягу? Нужник – ‘нужный человек’. В смехе рождается истина, в сокровенности словесного образа отражается наше отношение к тому, что требует незамедлительной оценки (42, с.81 – 87).

Однако наблюдаемое в наши дни снижение интеллектуального ценза и заметно усилившееся влияние арготической лексики и фразеологии на языковые процессы приводят исследователей современного речевого пространства к неутешительному выводу: «Экспансия уголовно-арготической лексики приобрела такие размеры, что представляется допустимым заново оценить, насколько успешно сегодня выполняются арготизмами традиционно относимые к ним функции» (12, с.174). Сегодня жаргонизмы настолько часто и беспрепятственно проникают в нашу речь, что возникла прямая угроза жаргонизации языкового сознания, в котором на первый план всё чаще выходят жаргонные значения таких общеупотребительных слов как доставать, напрягать, грузить, тащиться, торчать, кинуть, подколоть, оторваться, продвинутый, крутой, отмороженный, голубой, зелёные, тормоз, чайник, вилы, косяк, лимон, бабки, совок, базар и т.д. Реальная опасность в том, что в последние десятилетия молодёжный жаргон активно пополняется словами и выражениями из профессиональных арго деклассированных элементов: воров, проституток, карточных шулеров, рэкетиров, наркоманов. Ведь с освоением языка преступного мира в значительной степени усваивается и его психология. Тревожась о чистоте родной речи, Л.И. Скворцов пишет об угрожающей ей арготизации:

Чем иным, как не падением уровня нравственности, можно объяснить широкое вхождение в бытовую и публичную речь слов и выражений из жаргона уголовных «малин», тюрем и лагерей? Шмон, общак, наехать, опустить, отмазать, закосить, наколоть, прокрутить динамо… Эти отдельные словечки, бездумно используемые нашими современниками для выразительности речи, несут в себе заряд психологии и мировоззрения уголовного мира – «паханов» (хозяев) и «шпаны» (их рабов, подчиненных), «штырей», «сявок», «шестерок», «шушеры» и т.п. Иллюзорная живость речи оборачивается бездуховно-рабским подчинением говорящих (и слушающих!) мировоззрению, миропониманию и психологии антиобщественного толка. И в этом смысле жаргон по-настоящему опасен. (76, с.10 – 11).

С распространением и частичной легализацией криминальных явлений при посредничестве СМИ вошли сначала в молодёжный сленг, а затем и в широкий обиход слова, их обозначающие. Вместо преступник теперь говорится вор в законе, авторитет, старомодную заповедь жить по закону заменило стремление жить по понятиям, небоеспособная охрана не выдержала конкуренции с надежной крышей. Постепенно вытесняются из жизни понятия и уходят из активного запаса слова совесть, справедливость, любовь. На смену им приходят бывшие жаргонизмы из криминальной среды, ставшие широко употребительными разговорными словами и выражениями: беспредел, разборка, мочить, кинуть, стучать, колоться, поставить на счётчик, качать права и пр. Жаргонные слова из криминальной среды становятся фактом языка, тем самым утверждая правомерность существования названных ими реалий.

Жаргонные обозначения жизни наркоманов (зависалово, колеса, марки, чеки, трава, дурь, торчать, колбасить, сесть на иглу, ловить кайф, ширяться и т.п.) прочно вошли в «поэтику» современной русской поп-музыки. Использование рок-звездами элементов субкультурного имиджа: бритые головы, разноцветно окрашенные волосы, панковые гребешки, татуировки, открыто демонстрируемая «звездами» делинквентность (непристойная брань и жесты, хулиганские выходки), рекламные восхваления, частые интервью, слухи о крупных гонорарах – все это завоевывает доверие подростка и вызывает желание подражать. Например, в одной из невысокохудожественных, но наиболее популярных молодежных песен, ставшей гимном столь же популярной телевизионной программы «Фабрика звезд», встречаем жаргонизмы, создающие вполне определенное представление о нравственно-культурном уровне и ценностных приоритетах как самих «продуктов» этой фабрики, так и их «потребителей»: «Но крутой-крутой продюсер на тебя, видать, запал», «Круто ты попал на ТиВи», «лучше песни петь на сцене, чем ишачить в гараже», «доктора, менты, доярки и майоры ФСБ» и т.д.

В завершение культурно-речевой оценки жаргонизмов необходимо отметить, что они, как и другие стилистически значимые разряды лексики, выполняют конкретные функции в художественной речи.

Задание. Попробуйте определить, с какими целями используются жаргонные слова и выражения в юмористическом рассказе, некогда опубликованном в журнале «Крокодил».

Марсианин

К нам в класс пришел новенький. Такого странного парня мы еще не видели. Волосы у него не то что до пояса – до плеч не доходили, а в руках он держал какой-то странный предмет. Потом я вспомнила, что предмет этот называется портфель. С новеньким совершенно невозможно разговаривать. Ты ему говоришь: “ Хиляй отсюда, хипак!” – а он глаза таращит. Скажешь: “ Вали на фиг!” – а он тетрадку подает. Спросишь: “ Ты что, не секешь?” – а он отвечает: “Меня зовут Вася”. А уж такие понятия, как “ рюхать ”, “ не в кайф ” и “ клёво ”, мы не пытались ему втолковывать.

Сначала ученики и даже учителя из других классов прибегали смотреть на такое чудо. Один раз сам директор пришел. Но после того как новенький сказал ему: “Здравствуйте, уважаемый Михаил Алексеевич”, – директор лишился чувств и больше не приходил.

Шло время. Постепенно все привыкли к новенькому, да и он приобрел более цивильный вид: отрастил волосы (длиннее, чем у девчонок), надел нормальные потрепанные джинсы и завел приличную сумку из мешковины. А однажды мы курили на подоконнике в туалете, и Юрка рассказывал какую-то детективную историю:

– Ну, эти чуваки золото сперли, а тот шкет приклеился. Этот – раз! – и на шухер. Балдёж! Никто не догадывается, что дальше было?

– Чего догадываться? Ему врезали – он и копыта отбросил.

Мы оглянулись. Это сказал новенький! Все бросились его поздравлять. Марсианинстановился человеком!

Тесно примыкают к жаргонизмам арготизмы(слова и выражения, используемые обособленными группами лиц с низким социальным статусом), профессионально-жаргонные слова и профессионализмы (слова, употребляемые представителями определенной профессии). Границы между соседними разрядами в этом перечислительном ряду недостаточно отчетливы. Самый общий критерий – градация сниженности, которая слабо выражена у собственно профессионализмов, становится вполне ощутимой у профессионально-жаргонных слов и в значительной степени возрастает у арготизмов и собственно жаргонизмов.


Понравилась статья? Добавь ее в закладку (CTRL+D) и не забудь поделиться с друзьями:  



Сейчас читают про: