Текст журналистского расследования

«Констатирующий» подход к построению текстов

«Драматургический» подход к построению текстов

Результат любой деятельности, в том числе и журналиста-расследователя, как принято говорить, «объективируется» в некоем продукте. Таким продуктом в результате журналистского расследования становится текст. Именно он должен донести до аудитории факты и выводы, которые были получены журналистом в ходе поиска. Поэтому вопрос о том, как изложить полученную информацию, будет вставать перед журналистом в каждом конкретном случае. Конечно же, чем опытнее журналист, тем меньше ему приходится над этим размышлять. Однако начинающему журналисту совсем не помешает получить определенные представления о том, каким образом может быть изложен результат расследования при подготовке к опубликованию.

Надо иметь в виду, что проблеме подготовки журналистских текстов посвящено достаточно много работ, анализирующих самые разные их аспекты. При желании каждый студент-журналист может найти в таких работах то, что его больше всего интересует. Поэтому в данном разделе мы остановимся на самом важном, на наш взгляд, моменте, предопределяющем доступность, понятность текста для аудитории. Этот момент – построение текста. Именно в его структуре, как это установлено современной психологией, содержится программа для организации восприятия^[104][39], а значит – понимания текста. Адекватное восприятие того, что хотел рассказать журналист-расследователь, состоится лишь тогда, когда эта структура, «программа», в свою очередь, окажется ясной для аудитории.

Каким образом возникает замысел, план построения текста? В том случае, когда журналист, уподобляя себя, скажем, следователю, ориентируется лишь на объективное описание хода расследования (его элементов), структура текста возникает непроизвольно, как результат такого описания. В данном случае журналист специально не раздумывает над тем, с чего начать материал и чем закончить, какой язык использовать, чтобы он был понятен конкретной аудитории. Автор как бы заведомо считает, что она примет все, что он напишет. Это не означает, что его ждет неуспех, поскольку, будучи все же не следователем, а журналистом, он использует формы, методы, язык познания, присущие повседневному, обыденному мышлению, понятному, как правило, каждому нормальному человеку. Привычный автору и читателю ход, методы обыденного познания порождают привычные структуры его продукта – текста.

В данном случае, тем не менее, может и не произойти эффективной коммуникации. Читателю может показаться скучной привычная структура текста, а значит, и неинтересной. Существует другой пример, когда автор, ориентируясь лишь на выяснение связей предмета отображения, может использовать непривычные для аудитории формы, методы, язык, в результате чего возникает сложная для восприятия конкретных читателей структура изложения, текст окажется непонятным, а значит, не будет ими принят.

Но журналист может ориентироваться не только на констатацию (фиксацию) хода познания (или его элементов), на познавательные потребности читателей, но и на требования к тексту как средству общения с автором (назовем их коммуникативными). В этом случае он не просто излагает процесс познания, осознанно строит текст, специально делает его структуру максимально способствующей адекватному восприятию, пониманию аудиторией. Поскольку структура журналистского произведения обладает многоуровневым характером, ориентация на построение текста, учитывающая требования общения, должна помогать достижению понимания читателем текста. Очевидно, на каждом уровне текст будет воспринят и понят только тогда, когда соответствует целой гамме требований, ожиданий, стереотипов восприятия, которые будут предъявлены ему аудиторией. И поэтому автор, стремящийся к тому, чтобы его текст был адекватно понят читателем, будет изучать, прогнозировать эти требования, ожидания, стереотипы восприятия, с тем чтобы создать текст, обладающий соответствующей структурой.

Хотя, естественно, в основной массе своей журналисты обходятся собственным эмпирическим опытом, интуицией. Однако это не исключает возможности использования ряда уже имеющихся научно обоснованных представлений об ожиданиях, требованиях, стереотипах конкретной аудитории, адресованных структуре журналистских текстов.

Формирование структур, удовлетворяющих те или иные требования, ожидания аудитории и создающих, таким образом, предпосылки для положительной оценки текста, осуществляется соответствующими методами, которые учитывают такие требования и ожидания. Рассмотрим их.

в начало главы << >> в начало

«Констатирующий» подход к построению текстов

Современная наука установила, что существуют различные типы читателей, телезрителей, радиослушателей. В качестве исходных называют две группы потребителей информации: 1) рационально (когнитивно) ориентированные; 2) эмоционально (аффективно) ориентированные. Из этого следует, что различны и ожидания, связанные с журналистским текстом. Можно предположить, что «рациональные» потребители информации ориентированы главным образом на публикации, констатирующие акты познания объектов реальности. Если автор сознательно учитывает ожидания «рациональных» реципиентов, их нацеленность на объективную информацию об отображаемом предмете и строит свой текст, ориентируясь на эти ожидания, можно считать, что он осуществляет, условно говоря, «констатирующий» подход в построении текстов.

Основой такого подхода будет служить описание, фиксация акта познания журналистом предмета реального мира. В том случае, когда описание используется для последовательного запечатления познавательного акта с целью создания текста, можно говорить о последовательно-описательном построении текста. Чтобы представить себе, какая структура публикации может возникнуть в результате фиксации познавательного акта, вспомним, что собой представляют процесс познания, познавательная деятельность (в том числе и расследовательская), каковы их состав и структура. Как полагают гносеологи, процесс познания есть результат взаимодействия следующих основных элементов:

1) 1) познавательной деятельности людей;

2) 2) средств познания;

3) 3) объектов и предметов познания;

4) 4) знаний.

Познавательная деятельность является элементом процесса познания и в то же время связывает все элементы воедино. Она направлена на реально существующие вещи, явления, свойства, связи, взаимодействия, поведение и действия самих людей. Эти объекты и их свойства становятся предметами познавательной деятельности.

Любое познание может быть рассмотрено в разных аспектах: со стороны целей, процесса, средств, методов, результатов. В ходе создания текста журналист может фиксировать как один, так и несколько аспектов познания предмета. Важнейшей, определяющей для него, естественно, является фиксация познания реальности в виде его результатов (это и есть ответы на часть отнесенных к универсальной формуле коммуникации вопросов: что? где? когда?). Выявляя реальные стороны предмета, познание создает информационный аналог действительности. И в этом случае фиксация, описание в тексте познаваемого, воссоздает структуру, диктуемую в той или иной мере структурой отображаемого предмета.

Отображаемые журналистом предметы имеют самый разный, подчас очень сложный характер. Предметом отображения в журналистике могут быть, как известно, события, явления; производственные процессы, творческая деятельность людей; личность человека. В том случае, когда описывается познание такого предмета, как отдельное событие (явление), структура текста формируется как ответ на вопросы: что? где? когда? как? Если описывается производственная деятельность людей, то в тексте отображается структура деятельности (цель – средство – условия, ход деятельности – результат). Причем описание осуществляется как ответ на вопросы: какова цель деятельности? каковы средства? каковы условия (что способствует или препятствует деятельности, то есть каковы проблемы?), каков результат? каковы оценки и самооценки деятельности и деятелей? каковы программы дальнейшей деятельности?

Если же автор рассказывает о человеке, то структура текста формируется как ответ на вопросы: что сделал человек? где? когда? зачем (цель)? что способствует его успехам? что мешает его деятельности? каковы его самооценки? оценки его другими? Причем структура текста может отображать ответ не обязательно на все перечисленные вопросы, а лишь на те, которые окажутся наиболее актуальными, интересными в той или иной области.

Результатом познания, конечно, может быть не только фиксация каких-то изученных граней отображения предмета, но и объяснение, оценка, предписание действия в связи с этим предметом. Естественно, при описании такого, например, результата познания, как объяснение, в структуре текста будет просвечивать структура объяснения. Если же фиксируются оценка, предписание, то, соответственно, в тексте будут присутствовать их структуры. Таким образом, общая структура текста, взятая со стороны прежде всего запечатленного в нем познавательного процесса, направленного на объект расследования, может быть описана следующими основными слагаемыми: описание фактов – объяснение – оценка – предписание.

Необходимо далее сказать, что в «живом» тексте отображение познавательного процесса (процесса расследования) происходит не только в отстраненной форме констатации полученных конечных данных. Авторы зачастую описывают и саму процедуру применения тех или иных методов познания, дают «картинки» процесса, условий этого познания. Фиксация в тексте процесса расследования в разных его аспектах приводит к тому, что происходит «наложение» разных структур одна на другую, возникает сложное их переплетение. В том случае, когда журналист не довольствуется описанием конечного результата какой-то деятельности, события, а пытается выяснить причины возникновения результата, оценить и сам результат, и усилия по его достижению, он обязательно описывает более или менее сложную взаимосвязь разных явлений. Именно эта связь и становится основой структуры текста, определяет его построение. Посмотрим, как это может происходить, на примере небольшой публикации «Взрыв на вокзале» (Комсомольская правда. 1996. 14 апреля).

«Сегодня вечером на Московском вокзале в Санкт-Петербурге произошел взрыв, в результате которого пострадали несколько человек, двое серьезно. Предполагается, что взрыв произошел после того, как один из прохожих бросил пакет в урну. По другой версии – сработало взрывное устройство в портфеле у одного из пострадавших. Внутренний двор Московского вокзала закрыт. К поездам, уходящим из города, допускаются только те, у кого есть билеты, и горожане, имеющие при себе удостоверение личности».

В основе структуры данного текста лежит причинно-следственная связь нескольких явлений (фактов). Первое предложение содержит в себе два факта – сообщение о взрыве и его последствиях (ранении людей). Взрыв здесь предстает как причина ранения пассажиров. Во втором описываются два предположения – альтернативные причины взрыва. В третьем также присутствуют два факта. Первый сообщает о том, что внутренний двор вокзала закрыт, второй – к поездам допускаются те, кто имеет соответствующие документы. Эти два факта выступают как следствие ситуации, возникшей после взрыва на вокзале. Первое предложение содержит ответы на вопросы: что? где? когда? Второе представляет собой описание того, как и почему произошел взрыв. Третье отвечает на вопрос: как (каким образом) допускаются пассажиры на вокзал к поездам?

Видя причинно-следственную связь излагаемых автором фактов, можно легко заметить, что в действительности описываемые события «располагались» во времени, то есть следовали одно за другим, не так, как представлены в тексте. Реальный их ход таков: сначала прохожий бросил пакет в урну (или сработало взрывное устройство в портфеле одного из пассажиров), потом последовал взрыв и появились раненые; затем закрыли вокзал, стали допускать пассажиров на вокзал по билетам, а горожан – по удостоверениям личности. Однако эта причинно-следственная связь была «преобразована» ходом познания автором описываемых событий. Сначала он узнал о событии и важнейшем его следствии (ранении людей), затем попытался выяснить причины взрыва и потом – иные последствия (ситуацию на вокзале сегодня). Именно в такой последовательности и предстали описываемые автором факты в заметке. Процесс познания стал основой последовательности изложения собранного материала, в то время как причинно-следственная связь, оставаясь внутренней основой текста, предстала в изложенном материале в «преобразованном» (не совпадающем с реальностью) виде. Иначе говоря, при описании взаимосвязи нескольких исследуемых автором явлений внутренняя и внешняя структуры текста могут не совпадать. Но это не значит, что они не могут и совпадать – это вполне возможно, если автор познает взаимосвязь событий в той последовательности, в какой они происходили, и в той же последовательности излагает их.

В том случае, когда, по мнению автора, аудиторию интересуют не отдельные ступеньки, а весь ход расследования какого-то явления, от возникновения цели до получения какого-то результата, он может описать весь познавательный процесс, каждый шаг своего расследования. Возникающая в результате фиксации познавательного процесса полностью структура текста может оказаться очень сложной. И это требует тщательного соотношения объемов описываемых элементов познавательного акта, чтобы возникающая структура текста приводила читателя к адекватному его пониманию. Описания целостного акта познания встречаются обычно в «крупномасштабных» журналистских расследованиях. Таким описанием, например, является публикация уже упомянутого расследования санкт-петербургских журналистов, помещенная в Интернете под заголовком «Мы искали Малыша два месяца. И нашли». Материал открывается кратким изложением сути дела, которому было посвящено расследование:

«Хроника собственного расследования убийства Виктора Новоселова

Поисками Александра Малыша, подозреваемого в соучастии в совершении убийства Виктора Новоселова, Агентство журналистских расследований занималось два месяца. И они увенчались успехом. Ночью 20 декабря 1999 года Малыш был задержан».

А далее излагается весь ход расследования, от начала до «финиша».

«20 октября 1999 года. Утро

Виктора Новоселова убили в среду 20 октября около 9 утра. (Как видим, у журналистов сразу – очевидно, из милицейских сводок – появился вполне конкретный предмет расследования. – А.Т.) К 11 часам наместе происшествия побывали три сотрудника Агентства, и нам было известно, что в 8.45 Новоселова посадили в служебную “Вольво-940” номер О121ОО78 на сиденье рядом с водителем. При поездках в машине коляску, на которой передвигался депутат, убирали в багажник. Сзади в машину сели охранник и сиделка Новоселова, которая жила в том же доме, что и депутат. Машина выехала со двора дома 198 на Московском проспекте и стала двигаться по улице Фрунзе со скоростью примерно 15 километров в час. На пересечении Московского проспекта и улицы Фрунзе автомобиль притормозил недалеко от светофора.

В этот момент к “Вольво” подбежал молодой человек в спортивном костюме, ветровке, кроссовках, в наушниках и легком импортном бронежилете и бросил на крышу автомобиля, над местом рядом с водителем, где сидел Новоселов, полиэтиленовый пакет. Затем он отбежал от машины. Раздался взрыв. Виктор Новоселов погиб на месте. Серьезно пострадал водитель.

Охранник депутата выскочил из машины и два раза выстрелил из пистолета в убегавшего мужчину. Раненный в шею преступник был задержан. Кроме того, наряд ГИБДД задержал еще одного человека, которому, как показывали свидетели, раненый якобы делал какие-то знаки. У второго задержанного что-то изъяли – то ли телефонный аппарат с проводами, то ли пульт дистанционного управления. Эти сведения в том или ином виде сообщали все сотрудники Агентства, находившиеся на месте происшествия, и их никто не опровергал. (Журналисты получили информацию о задержании преступников, поэтому следующей целью их расследования стало выявление личностей этих преступников. – А.Т.)

Дальше начинались противоречия.

Информация к размышлению:

Городские радиостанции и пресс-служба ГУВД сообщали, что раненый исполнитель умер. Это вызывало сомнения. По описанию раны, умереть он, вроде бы, не мог. (Журналисты выдвигают промежуточную гипотезу и ставят перед собой задачу проверить ее. – А. Т.)

12.00

Решили, что это надо проверить. Как? Отправиться в больницу, в которую могли отвезти раненого. В какую? Скорее всего, отвезли в ближайшую. Ближайшей соответствующего профиля посчитали больницу на улице Костюшко. В больнице никаких сведений о поступившем с огнестрельным ранением молодом человеке не давали. Но пройти в больницу – не проблема. В одной из курилок наткнулись на разговор о том, что недавно привезли парня под охраной, а теперь то ли увезли, то ли увозят куда-то.

Куда? Если не вморг, то, вероятнее всего, в Клинику военно-полевой хирургии Военно-медицинской академии. Не мешкая, поехали к клинике. Встали так, чтобы видеть, кто въезжает и выезжает. Через пятнадцать минут кого-то привезли с охраной. Итак, скорее всего, киллер жив...

Но в Академии раненого, подозреваемого в совершении тяжкого преступления, – если ранение не слишком тяжелое, – долго держать не будут. Скорее всего, переведут в более защищенное место. (Журналисты выдвигают очередную промежуточную гипотезу и ставят перед собой задачу проверить ее. – А.Т.)

На следующий день мы убедились в своей правоте. Мы пошли к межобластной тюремной больнице и, представляясь журналистами, стали заговаривать со всеми выходящими оттуда людьми. Через два часа один из работников больницы сказал, что задержанного на месте убийства Новоселова вчера вечером перевели сюда из Военно-медицинской академии. (Гипотеза проверена, установлен нужный факт. – А. Т.)

16.00

За пару часов выяснили фамилию второго задержанного: Николай Петров. Где он прописан, узнали еще за двадцать минут. По официальным данным, он был прописан с матерью на Большеохтинском проспекте. Поехали. В квартиру решили сразу не заходить, для начала опросить соседей. Придумали историю: мы журналисты, занимаемся не убийством Новоселова, а фирмой, выстроившей финансовую пирамиду типа “Атлантиды”. И фигурирует у нас там некий Николай Петров, вот мы и решили узнать – тот или не тот? (Получили новые данные о возможном втором преступнике Н. Петрове. Поставили перед собой задачу проверить их. Разработали метод этой проверки. – А.Т.)

Нашли соседку-старушку. Да, сказала она, есть такой Петров, но он здесь не живет. Живет только его мать. И ничего плохого она о Петровых сказать не может.

Позвонили. Дверь открыл высокий мужчина. Рядом стояла женщина лет шестидесяти. “Вы к кому?” – спросил мужчина. “Мы к Николаю Петрову”. – “Проходите. Вы кто?” – “А вы кто?” – "Мы – ФСБ”. – “А мы – журналисты”. Показали друг другу удостоверения.

Квартира матери Петрова была небогатой, с потрепанной мебелью. В ней кроме нас находилось восемь человек. Мать Петрова, четверо сотрудников ФСБ, следователь и понятые – наверное, те соседи, которых мы не застали. Ни фээсбешники, ни следователь нам ничего не сказали. С матерью Петрова нам просто не дали поговорить. Она не понимала, что происходит. И все время спрашивала, а зачем журналисты пришли. Видимо, ФСБ для нее свою версию придумала. Нас проводили из квартиры чуть ли не до улицы... (Установили с достаточно высокой степенью вероятности точность данных о Н. Петрове. – А.Т.)

21.00

О втором задержанном мы с самого начала знали меньше. То есть кроме очень приблизительного описания его внешности и того, Что он, несмотря на уверения сотрудников милиции, не умер, – ничего. Сначала поступила информация, что фамилия раненого – Гусинский. Потом – то ли Бузьков, то ли Гузьков. Затем кто-то узнал, что задержан Артур Бузков, 1971 года рождения.

Никакого Артура Бузкова в городе не было. Скорее всего, ошибка. Но, возможно, не стопроцентная. Например, имя Артур – достаточно редкое и запоминающееся, вряд ли его могли перепутать, если это не просто выдумка. Кроме того, было что-то похожее: Бузков – Гузьков – Гусинский. Стали искать фамилии с похожими корнями – Будков, Кузков, Гусков...

Наконец, нашли – Артур Гудков, 1966 года рождения, уроженец Белоруссии – города Бобруйска Могилевской области, в 1987 году демобилизовался из армии и прописался в Сосновом Бору в общежитии. Дальше выяснять стало легче. (Журналисты узнали, что фамилия первого, раненого, преступника А. Гудков, и решили продолжить выяснение его личности. – А.Т.)

21 октября

10.00

Информация к размышлению:

Гудков с 1995 года работал охранником в охранном предприятии “Есаул”. В 1997 году в отношении Гудкова следственным отделом Сосновоборского ГОВД было прекращено уголовное дело по статье 116 УК (Нанесение побоев или совершение иных насильственных действий) “в связи с деятельным раскаянием”. В 1998 году Артур Гудков был объявлен в федеральный розыск в связи с подозрением в совершении вымогательств и убийстве директора завода “Северная звезда”.

Дело было так: 4 марта прошлого года около половины первого ночи на перекрестке проспектов Ленинского и Маршала Жукова микроавтобус “Фольксваген”, которым управлял Гудков, подрезал автомобиль, на котором возвращался домой, вместе с женой и водителем, 36-летний Александр Потапкин – директор и учредитель фирмы “Северная звезда” и Экспериментального завода торгового оборудования ЛОСПО. Машины остановились, между Потапкиным и Гудковым возник конфликт. Дело кончилось тем, что Гудков вынул пистолет Макарова и выстрелил в предпринимателя и его водителя. Тяжело раненный Потапкин скончался через два с половиной часа на операционном столе. Гудков скрылся. (Еще через несколько дней мы узнаем новые детали того происшествия: якобы Гудков вытащил ствол и открыл огонь после того, как его оппонент достал обрез.) (Журналисты включают в расследование уже известную им (из своего архива) информацию об А. Гудкове. – А.Т.)

Правоохранительные органы по-прежнему отрицают, что человек, раненный и задержанный поблизости от места преступления, жив.

14.00

Пришла новая информация по Петрову – он был судим. Надо срочно ехать в суд, пока дело не забрала ФСБ. Быстро напечатали запрос с просьбой разрешить сотруднику Агентства ознакомиться с судебным делом Николая Петрова. Судья не возражал – читайте. В это время позвонили из ФСБ и сказали, что едут за делом Петрова. Из дела, правда, ничего особенного не следовало. 13 марта 1995 года Красногвардейский федеральный районный суд приговорил Петрова к 4 годам лишения свободы по статье 145, часть 2 (“Грабеж”). Из заключения он вышел досрочно, примерно через два с половиной года (на 1 год и 3 месяца раньше положенного срока). А судили Петрова за то, что он вместе со своим знакомым отобрал часы стоимостью 5 тысяч рублей (по ценам 1995 года) у 57-летнего мужчины. Во время следствия подозреваемые сознались в совершении преступления, но на суде отказались от своих показаний, заявив, что ранее невнимательно подписывали протоколы допросов. Свидетелями по делу проходили двое одноклассников близкого знакомого подсудимого. (Журналисты получили очередную порцию информации о Н. Петрове. – А.Т.)

18.00

Мы нашли тех свидетелей и по телефону поговорили с ними о Петрове. Пока что складывалось впечатление, что по характеру Петров вряд ли мог быть киллером.

Информация к размышлению:

Петров Николай Борисович родился в 1975 году в Петербурге. Учился в средней школе № 140 Красногвардейского района, в 1990 году поступил в Инженерную школу электроники по специальности “Производство электротехники”. После ее окончания работал в АО “Ника” электриком. В январе 1999 года Петров задерживался сотрудниками милиции по охране метрополитена за курение в метро. А в июне этого года Петров нарушил правила дорожного движения на автомобиле УАЗ. С весны 1999 года Петров работал в фирме “All-Motors”, которая занимается ремонтом автомобилей. (Журналисты получили еще одну порцию информации о прошлом Н. Петрова. – А.Т.)

22 октября

10.00

Руководители “All-Motors” от разговора не отказались. О Петрове, который пришел к ним по направлению с биржи труда, отзывались как об исключительном специалисте по ремонту и установке автосигнализаций. По их словам, Николай Петров – парень работящий, общительный и в отличие от многих других – эрудированный. Версию о том, что он мог изготовить на рабочем месте взрывное устройство, коллеги Петрова отмели – Николай Петров всегда был на виду, работал в ремонтном боксе с напарником. Короче, вряд ли он от них что-либо скрывал. Кроме того, они никогда не видели, чтобы к нему приходили люди “бандитской внешности”.

Администрация “All-Motors” самостоятельно попыталась разобраться в случившемся. Выяснилось, что накануне убийства Петров закончил работу поздно и потому заночевал у родителей, а не у своей девушки, как обычно. Утром, как всегда, он к 9.30 отправился на работу (авторемонтные мастерские находятся на ул. Победы, 1 – это совсем недалеко от того места, где произошло убийство). В руках у него был полиэтиленовый пакет, в котором лежал кнопочный телефон с проводами, который, по словам отца Петрова, он обещал починить своему знакомому. В общем, Петров, считают его коллеги, в гуще событий оказался совершенно случайно. И когда раздался взрыв, выстрелы, Николай, скорее всего, просто дернулся или ускорил шаг. Один из клиентов “All-Motors”, лично знавший Петрова, проезжал мимо и видел, как оперативники положили того лицом на капот машины и надели на него наручники.

– Мы не открещиваемся от своих сотрудников и даже готовы помочь родителям Николая нанять приличных адвокатов, – сказали руководители фирмы. – Мы считаем, что его задержание – чудовищная ошибка, а при современных методах расследования парень может пострадать ни за что.

Кроме того, сотрудники “All-Motors” рассказали, что после задержания Петрова к ним приехали 12 человек в камуфляже и с дубинками. Не представляясь и не предъявив ордера, они уложили всех на асфальт автостоянки, лицом в лужу. Во время обыска в рабочем боксе у Петрова были изъяты подшипники (сработавшее взрывное устройство было начинено подобными подшипниками), которые, впрочем, есть у каждого работника мастерской. (Журналисты получили сведения о Н. Петрове у его коллег по работе. – А.Т.)

17.00

Следующим собеседником стала девушка Петрова. С ней он прожил почти полтора года. Она категорически настаивала на его непричастности к заказному убийству:

– Когда я узнала о задержании Николая, то была в шоке. До этого всю среду я его искала и узнала о том, что он арестован, из сообщений по телевидению. Когда мы познакомились, он сразу же рассказал мне о своей судимости. Николай свою работу очень любит, у него никогда не было никаких нарушений по работе. Я хорошо знакома со всеми друзьями Николая, среди них не было никаких подозрительных личностей. С деньгами у Николая также не было проблем, впрочем, их никогда не было много. В жизни все его устраивало...».

Наконец, журналисты находят того, кого искали, – Малыша. И далее идет изложение самого момента задержания его и последующей беседы с задержанным:

«Мы были почти уверены, что оружия у него нет, но на всякий случай приготовились к худшему. Подошли к нему как можно ближе, чтобы контролировать любые его действия.

– Александр Николаевич, мы не бандиты и не милиция, мы журналисты и очень хотели бы с вами поговорить, – сказали мы Малышу на площадке между вторым и третьим этажами.

– Откуда я могу знать, кто вы?

– Сами подумайте, если бы это было не так, то разве стали бы мы с вами стоять и разговаривать?

– И что вы хотите?

– Поговорить. Можно пойти и к вам в комнату, но лучше поехать к нам в офис, там будет удобнее.

– А если я откажусь?

Мы ничего не ответили. Он повторил вопрос.

– Слушай, Саша, тебе деваться некуда, тебя все равно рано или поздно поймают. Ты же сам знаешь, что тебя ищут “тамбовские”... А мы предлагаем тебе помощь.

– Ладно. Все равно я так дальше не могу. Не знаю, кто вы такие на самом деле, но я вас давно ждал.

Он сел в нашу машину, и мы поехали в Агентство на улицу Зодчего Росси. Выглядел Малыш очень уставшим и обреченным. Пока ехали, он ни о чем не спрашивал и не смотрел по сторонам. Казалось, ему было все равно, куда его везут...»^[105][40]

Завершается рассказ сообщением о передаче задержанного в милицию, изложением еще одной беседы с Малышом и записи ее на видеомагнитофон. Мы не приводим здесь текст публикации полностью по одной причине – он занимает более двадцати страниц. Такой размер – плата за подробную констатацию расследования.

Как видим, в силу того, что журналисты включились в расследование на этапе, когда им уже стало известно о совершении преступления и задержании одного из преступников, их познавательная деятельность (расследование) оказалась сконцентрированной на установлении личности этого преступника, а также его помощника. Поиск, который ведут журналисты, имеет «многозвенный» и алгоритмичный характер: авторы выдвигают гипотезу (предположение, версию), формулируют план действий, азатем ищут факты, способные подтвердить или опровергнуть гипотезу. Как только получено подтверждение или опровержение, они выдвигают новое предположение, уже опираясь на достигнутый результат. Это повторяется снова и снова, пока наконец в руках расследователей не оказывается последнее «звено» цепи и они не находят нужного им человека. В процессе расследования опрошено множество людей, привлечен большой объем справочно-архивного материала, объясняющего прошлое подозреваемых, Проделана трудная работа по наружному наблюдению, к расследованию привлечены работники разных учреждений (в основном – знакомые журналистов). Все действия, которые были предприняты, изложены в последовательности, в какой они и существовали реально. Именно поэтому сложилась та структура текста, которую можно назвать либо протоколом следствия (в хорошем смысле этого слова), либо своеобразным репортажем с места события.

Как известно, познание осуществляется не только путем эмпирического изучения, непосредственного наблюдения, эксперимента, анализа документов, но и в результате логических операций с уже известными суждениями (фактами) о действительности. Формально-логическая процедура доказательного рассуждения, выведения по известным правилам из старого знания (посылок) нового применяется, как правило, во взаимосвязи с другими методами познания, органично дополняя их.

Фиксируя в тексте ход доказательного рассуждения, автор также может создавать определенную структуру публикации. Напомним, что доказательное рассуждение в публицистическом тексте имеет две исходные формы – умозаключение и доказательство. В первом случае автор сначала приводит посылки (факты), а затем из них делает вывод. Во втором случае сначала выдвигает тезис (обосновываемое положение), а затем приводит аргументы в его пользу (излагает факты).

Тексты, которые в своей основе имеют только одну исходную форму доказательного рассуждения, как правило, бывают небольшими по размеру и встречаются относительно нечасто. Гораздо больший массив публикаций являет собой пример активного сочетания различных форм доказательного рассуждения. Хотя следует оговориться, что строгость его относительна. Рассуждения журналиста отличны от научных доказательств и обычно предстают в виде совокупности энтимем (укороченных умозаключений), что характерно для обыденно-практического мышления. В результате констатации доказательных рассуждений, как правило, возникают структуры текстов, которые обычно относят к жанру статьи.

Поскольку структура текста при описании процесса получения нового знания формально-логическим путем отражает структуру доказательного рассуждения, она дает возможность заметить его изъяны. Наиболее распространенным из них считается незавершенность, «незамкнутость» логической схемы рассуждения, то есть отсутствие концовки, которая установила бы связь с началом. С этим утверждением, конечно, можно согласиться, но только в том случае, если полагать, что конкретная аудитория не в состоянии сделать самостоятельное заключение, исходя из имеющихся у нее и в публикации знаний (посылок), а это возможно либо в случае сложных рассуждений автора громоздкого по размеру и количеству фактов текста, либо в силу неподготовленности аудитории.

В том же случае, когда журналист знает уровень подготовленности аудитории и уверен, что она в состоянии сделать правильный вывод из предлагаемых фактов, незавершенность логической схемы вряд ли можно считать погрешностью в изложении авторской мысли, авторского рассуждения, а значит и опирающейся на него структуры произведения.

В заключение заметим, что в использовании последовательного описания познавательного акта структура материала возникает «естественным» путем, предстает как результат, констатация этого акта. Автор в данном случае не задумывается над тем, как надо строить текст. Для него главное – показать процесс расследования, полученные результаты, условия расследования и т.п. Он останавливается, когда ему кажется, что он все показал, объяснил читателю, прошел вместе с ним путь от возникновения цели до получения конечного результата. Ориентирование на последовательное описание познавательного акта как путь построения произведения оказывается достаточно оправданным, когда аудитория, которой адресовано описание, действительно видит в нем лишь средство познания (фиксации познавательного акта), осуществленного автором. В том случае, когда она видит в текстах еще и средство общения с журналистом, такие методы построения материала оказываются неэффективными. Автору необходимо применить методы построения текста, учитывающие требования аудитории к публикации как средству общения с читателем.

в начало главы << >> в начало

«Драматургический» подход к построению текстов

Начиная данный раздел, заметим, что ориентирование текста на требования, предъявляемые ему как средству общения, отнюдь не исключает использование в нем информации, которая была получена автором в ходе познания предмета отображения. Коммуникативная ориентация лишь задает угол изложения, компоновки этой информации в связи с психологией восприятия, требованиями, ожиданиями, адресованными аудиторией произведению как средству общения с автором. Информация излагается таким образом, чтобы дать «потребителю ее понять и почувствовать, что он, мыслящий, действующий субъект общения, оказывает определенное давление на...выбор, построение, способ изложения» и т.д.^[106][41]. Автор при этом подгоняет материал под такие ожидания, отсекая от массива собранных сведений все, не нужное данному читателю. Именно по этой причине в записных книжках журналиста остается много «невостребованных» фактов, суждений, предложений. Говоря об ориентации текста на требования, предъявляемые ему как средству общения, мы должны обязательно напомнить об особом характере этого общения в системе «автор-аудитория»^[107][42]. Дело в том, что в данном случае применение понятия «общение» уместно лишь в расширительном его толковании.

В отличие от ситуации устного межличностного общения партнеров, ситуация письменной речи отличается тем, что «собеседники» могут только мысленно представлять себе друг друга, они не находятся в непосредственном контакте. И речь автора в данном случае – это речь-монолог, разговор с белым листом бумаги. Такое «общение» можно назвать коммуникацией, которая, в отличие от настоящего общения – межличностного, непосредственного, может быть и односторонней, опосредованной техническими средствами. Язык коммуникации – это язык сообщения, который отличается от языка общения, богатого антропологическими средствами (речь, мимика, жесты). Все это налагает отпечаток на содержание и построение текстов сообщения и общения.

Если структура текста как результат фиксации процесса познания автором предмета реальности в конечном счете детерминируется структурой этого предмета, методами познания, то структура текста как средства общения с аудиторией должна детерминироваться структурой коммуникативных ее ожиданий. Важно указать в связи с этим, что не может быть одной структуры произведения, способной удовлетворить абсолютно всех членов аудитории. Об удачности или неудачности структуры можно говорить, лишь соотнося ее с определенными ожиданиями, адресованными тексту. Они могут быть как минимум следующими:

1. 1. Ожидания, связанные с функциональной важностью для аудитории данного текста (структура, способствующая осуществлению его функций, которая будет оправдана аудиторией).

2. 2. Ожидания, связанные с требуемым уровнем (эмпирическим и теоретическим) и формой отображения действительности (монологической и диалогической, образной и рациональной).

3. 3. Ожидания, связанные с удобным для восприятия расположением тех или иных смысловых частей произведения.

В зависимости от того, какие ожидания учитывает автор текста, можно выделить и методы его построения.