Аграрная политика в Советской России

Трактовки первых большевистских декретов, имеющих непосредственное отношение к аграрной политике, как решение Советской властью земельного вопроса – прочно утвердившееся мнение в советской историографии. «В ночь с 26 октября (8 ноября) на 27 октября 1917 г/ II съезд Советов принял Декрет о земле. Частная собственность на землю была отменена; запрещались продажа, аренда и залог земли. Вся земля, её недра, леса и воды стали всенародной государственной собственностью (были национализированы). Земли нетрудового пользования – помещичьи имения, удельные, монастырские и церковные земли – конфисковывались у их владельцев без всякого выкупа. Вместе с землей конфисковывались и передавались в распоряжение местных органов Советской власти усадьбы с живым и мертвым инвентарем, постройками. Бывшие владельцы земли подлежали выселению из своих имений…

Крестьянство получило в бесплатное пользование более 150 млн. десятин земли. Кроме того, оно сохраняло не менее 700 млн. руб. золотом ежегодно вследствие полного освобождения от арендных платежей помещикам и капиталистам, а также от расходов на покупку новых земель…

Уничтожив частную собственность на землю, Великая Октябрьская социалистическая революция довела до конца буржуазно-демократическую революцию в России. Но поскольку это происходило в условиях диктатуры пролетариата, национализация земли стала последним словом буржуазно-демократической революции и первым шагом к социализму.

Национализация положила начало образованию социалистического сектора в сельском хозяйстве страны. По Декрету о земле конфискованные земельные владения с высококультурными хозяйствами (сады, плантации, рассадники, питомники, оранжереи), а также конные заводы, казенные и частные племенные скотоводческие, птицеводческие хозяйства превращались в показательные государственные хозяйства – совхозы …» (34)

Принятый в январе 1918 г. закон «О социализации земли» рассматривался как «развертывание социалистической революции в деревне». Закон подтверждал установленный Декретом о земле принцип уравнительного передела национализированной земли между крестьянами по потребительско-трудовой норме. «Экспроприация помещичьих имений была в основном проведена в период с октября 1917 г. по июль 1918 г… Порядок передела земли в границах сел чаще всего устанавливался по количеству едоков в крестьянской семье».(35)

В результате первых мероприятий большевиков по преобразованию сельского хозяйства к октябрю 1918 г. в стране было создано более 400 совхозов, которым принадлежало свыше 1 млн. десятин земли, из созданных совхозов активно функционировали 58.(36) Совхозы в основном пропагандировали передовые методы хозяйствования. С первых дней Советской власти стали создаваться коллективные хозяйства – коммуны и артели.(37)

14 февраля 1919 г. ВЦИК принимает второй земельный декрет – «О социалистическом землеустройстве и о методах перехода к социалистическому земледелию». В нем подчеркивалось, что вся земля в пределах РСФСР считалась единым государственным фондом, которым распоряжается правительство в лице наркомзема, главной формой землепользования объявлялись крупные советские хозяйства, коммуны.(38) По утверждению В.Г. Сироткина центральной фигурой аграрного сектора становится сельхозрабочий, вместо крестьянина-единоличника. Сельхозрабочим запрещалось иметь приусадебный участок, скот, птицу, даже собак. Руководство совхозами и коммунами передавалось земотделам, они в свою очередь определяли сельхоззадания – планы, а в каждый совхоз декретом совнаркома от 28 августа 1919 года назначался политкомиссар-уполномоченный.(39)

Уравнительный принцип, ставший основой объявленных аграрных законов, заложил основу разрушения производительных сил в сельском хозяйстве. Как отмечает Т.В. Осипова, уравнительный принцип был направлен против всего частного, в том числе и крестьянского товарного землевладения. Уравнительный раздел земли приводил к натурализации крестьянских хозяйств. 10,5 млн. безземельных и малоземельных крестьян из 15 млн. их общей численности, не могли создать товарного хозяйства без помощи государства, т.к. не имели инвентаря, скота, семян. Удельный вес богатого крестьянства в российской деревне был невелик и составлял 19 %, т.к. кулаки еще жили по тем же законам патриархально-общинной жизни, что и бедняки, и середняки.(40)

С весны 1918 года в стране стали практиковаться внеэкономические методы изъятия хлеба у крестьян, была введена продовольственная диктатура, централизация заготовок и карточная система снабжения продовольственными товарами, создавалась продовольственная армия (продовольственные отряды рабочих (май 1918 г.)). На основании декрета ВЦИК «Об организации и снабжении деревенской бедноты» от 11 июня 1918 года в деревнях были созданы комитеты бедноты. Декрет о комбедах закрепил курс советской власти на раскол деревни и возлагал их организацию на волостные Советы. В Советах же в результате перевыборов весной 1918 года усилилась позиция кулаков и левых эсеров. Как отмечает Т.В. Осипова – в 22 губерниях левые эсеры отказались проводить декрет в жизнь, не принимая тем самым идеи большевиков о развитие гражданской войны внутри крестьянства, а насыщенность деревни продотрядовцами и коммунистами летом была незначительной. В летние месяцы комбеды возникли лишь в 10% волостей.(41) К концу августа 1918 года, по данным, приведенным Т.В. Осиповой, продовольственные отряды взяли под контроль до 70% волостей хлебопроизводящих губерний центра страны.(42) Уже в сентябре-октябре насчитывалось около 140 тыс. комбедов.(43)

Комбеды создавались в рамках начавшегося сопротивления крестьян против внеэкономических мер изъятия хлеба и продовольствия; крестьянская община сопротивлялась передаче власти в комбедах бедноте в сентябре-октябре 1918 года, т.е. до проверки социального состава комбедов и их «чистки». (2 сентября 1918 года Совнарком принял постановление о красном терроре).(44) В результате комбеды стали главной опорой большевиков в деревне. Произвол комбедов, продотрядов, ячеек РКП (б), чрезвычайных комиссий является основой для массовых восстаний крестьян в ноябре-декабре 1918 года. Как пишет Т.В. Осипова: «… скоро стало очевидным, что деятельность комбедов выходит за рамки разумного и целесообразного (началась подмена комбедами и партячейками органов власти). Уравнение, проводимое ими, не только разрушало хозяйство крестьян, производивших товарный хлеб, но являлось прямым грабежом крестьян среднего достатка. С основными своими функциями – контролем, учетом и сбором хлеба – комбеды не сравнились, собрав не более трети их. Они нередко сами препятствовали вывозу хлеба из деревни и спекулировали им. Комбеды разрушили сельскую кооперацию, разделив ее средства и ничего не создав в замен; национализировали мельницы, крупорушки, потребительские лавки, постоялые дворы, не сумев наладить их работу. Распространенным явлением стали роспуск волостных и сельских Советов и передача власти комбедам».(45) В итоге 14 октября 1918 г. на заседании межведомственной комиссии, обсуждавшей деятельность комбедов, было принято решение о ликвидации комбедов.

Изменения на селе в 1918 г. М. Левин характеризует как аграрную революцию. Захватив и перераспределив землю собственников, крестьянство заложило основу для значительных изменений в их собственной экономике: бедные крестьяне получили землю, более богатые потеряли большую часть земли; социальное расслоение стало менее заметным, господствующие позиции на селе занял середняк. Крестьянская революция привела к огромному количеству мелких хозяйств, слабо связанных с рынком. До «поравнения» на селе существовал слой мелкобуржуазных производителей и крупных предпринимателей. Термин «мелкая буржуазия», как считает М. Левин, применительно к большинству крестьянства на этой стадии не соответствовал действительности.(46)

Аграрная революция 1918 г. уничтожила большинство результатов столыпинской реформы. Основная часть хуторов была вновь объединена с деревнями (за исключением западных районов страны, где крестьянская община была слабо представлена), а община появилась вновь и стала доминирующей формой землепользования почти по всей стране. Деревня в экономическом и культурном плане, после гражданской войны, отступила в «патриархальную глушь» характерную для более низкого уровня развития.(47)

В январе 1919 г. хлебная монополия была дополнена продразверсткой на хлеб и фураж, а в последствие и на другие продукты сельского хозяйства. Крестьяне должны были сдавать государству излишки продовольствия и фуража сверх собственного потребления и семенного фонда. Продразверстка осуществлялась продотрядами, численность которых выросла с 1918 по 1921 гг. с 50 до 80 тыс. человек.

Летом 1919 г. наступление армии Деникина и крестьянские восстания поставили большевистское правительство перед возможностью падения власти. «Но белым генералам еще более не было дано понять крестьянство, признать его демократические права и безвозмездно отдать ему землю. Колеблясь, крестьянство из двух зол выбрало меньшее, т.е. советскую власть, дав шанс правительству добиться взаимопонимания с деревней».(48) Но диктатура пролетариата оказалась не способной ни теоретически, ни практически пойти на взаимопонимание с крестьянством. Крестьянское сопротивление стало реальным фактором гражданской войны в системе «военного коммунизма». Как пишет М. Левин, поддержка крестьянства могла быть не чем иным, как расчетом, жестко увязанными с владениями землей(49)

1920 год стал решающим испытанием политики жестких и чрезвычайных мер в отношении крестьянства. Крестьянские восстания имели место в Витебской, Вятской, Воронежской, Курской, Орловской, Пензенской, Смоленской, Тульской, Самарской, Симбирской и др. губерниях. Особенно ожесточенной была борьба крестьян Уфимской, Вятской, Пермской, Екатеринбургской губерний. Выступления крестьян были охарактеризованы как бандитизм. 19 февраля 1920 г. Совнарком принимает постановление, подписанное В.И. Лениным «О мерах борьбы с бандитизмом». Центральную комиссию по борьбе с бандитизмом возглавил заместитель председателя РВСР Э.М. Склянский.(50) И, тем не менее, по данным Т.В. Осиповой, в стране действовало 165 крупных крестьянских отрядов. Так в Алтайской, Екатеринбургской, Омской, Тюменской губерниях в восстании участвовало до 100 тыс. крестьян(51) В феврале 1921 г. начались забастовки и в ряде крупных городов. Это означало, что страну охватил экономический и политический кризис. Наиболее показательным событием стал Кронштадский мятеж в марте 1921 г., антибольшевистский лозунг которого («Вся власть Советам, а не партиям!») выражал настроения не только крестьянства, но и части рабочих.

В итоге крестьянские восстания от Тамбовской губернии до Западной Сибири, забастовки рабочих в Петрограде, Москве, Туле и др. послужили основой для введения новой экономической политики, в какой-то мере на время консолидировавшей общество.(52)

Новая экономическая политика представляла систему мер, направленных на создание условий для восстановления экономики России. Главные усилия направлялись против разрастающегося продовольственного кризиса, преодоление которого возможно было путем подъема сельского хозяйства. Одно из первых мероприятий новой экономической политики – замена продразверстки продналогом(53) (резолюция X съезда РКП (б) «О замене разверстки натуральным налогом» март 1921 г.)(54) Налог был значительно меньше разверстки и позволял крестьянину свободно распоряжаться излишками продуктов, остававшихся после его сдачи.

Несмотря на то, что крестьянству о новой экономической политике стало известно в начале весны 1921 года, серьезных изменений в деревне не произошло по ряду обстоятельств: крестьянское хозяйство не смогло мгновенно адаптироваться к новым условиям, а также сказалась засуха, поразившая основные зерновые районы России. Число голодающих в 1921 году по разным оценкам составляло от 10 до 27 млн. человек.(55) С 1922 по 1926 гг. элементы новой экономической политики постепенно внедрялись в сельское хозяйство: крестьянство получило возможность выбора форм землепользования, была разрешена аренда земли и облегчен найм рабочей силы в деревне. С 1922 года была оказана финансовая техническая помощь государства крестьянству (в 1923-1926 гг. государство предоставило крестьянским хозяйствам, совхозам и колхозам свыше 400 млн. рублей на приобретение рабочего скота, удобрений, сельскохозяйственных машин и орудий, в 1921-1926 гг. было ввезено более 20 тыс. тракторов); большое внимание уделялось пропаганде передовых агрономических методов (1923 г. в Москве была открыта российская сельскохозяйственная и кустарно-промышленная выставка).

В результате в экономике советской деревни стали заметны позитивные процессы: к 1925 г., как отмечалось в советской историографии, либо к 1927 г., как указывают авторы работ, вышедших после 1991г.(56), сельскохозяйственное производство приблизилось к довоенному уровню, шел процесс осереднячивания села.(57)

Вместе с тем в ходе восстановительного периода нэповская модель стала нуждаться в серьезной корректировке, т. к. несла в себе серьезные противоречия:

- после завершения восстановительного периода экономика страны столкнулась с необходимостью огромных капиталовложений;

- наблюдался неэквивалентный обмен с деревней (безвозмездное отчуждение части ее продукции в форме сельхозналога, затем – при помощи «ножниц цен» на аграрную и индустриальную продукцию в пользу промышленности.) Расхождение в ценах сопровождалось резким снижением покупательной способности крестьян. Если в 1913 г. за один пуд ржи сельский житель мог приобрести 5,7 аршин ситца, то в 1923 г. – в четыре раза меньше. Цена сенокосилки подскочила с 125 пудов до 544 и т.д.(58)

- в силу законодательных ограничений (частный капитал не допускался в крупную и в значительной степени среднюю промышленность), высокого налогообложения предпринимателей, отсутствия для них правовых гарантий приводило к ситуации, как в городе, так и в деревне, когда по замечанию русского экономиста-эмигранта А.Югова в 1929 г.: «даже и те небольшие средства, которые имеются в стране, советская власть не может получить в свое распоряжение, так как население боится проявить свое благосостояние и держит свои сбережения не в сберегательных кассах, не в займах, а в тайниках или пускает на спекуляцию».(59)

Кроме того, исследователь к.э.н. С.В. Цакунов полагает, что 1923 год в жизни страны оказался переломным сразу по нескольким обстоятельствам: обострившаяся в 1922 г. болезнь Ленина позволила Каменеву, Зиновьеву и Сталину объединиться и сосредоточить власть, направить свою энергию против Троцкого, что в свою очередь определяло иные перспективы нэпа; в Германии в 1923 г. потерпело поражение восстание, организованное коммунистами, слабость революционных сил стала дополнительным доводом в пользу скорейшей разработки новой доктрины большевизма в крестьянской России. Кризис 1923 года, утверждает автор, еще раз наглядно показал, насколько опасна политизация хозяйственной практики, насаждаемой сверху.(60)

Таким образом, выбор дальнейшего пути развития советской экономики опирался на ряд социально-экономических и политических факторов.

Сталинскую «революцию сверху» (ликвидация нэпа и переход к командно-административным методам в экономике) большинство историков отсчитывают с конца 20-х годов. Сталинский план форсированной индустриализации предполагал внеэкономические меры принуждения крестьян, активный переход к которым стал возможным в конце 20-х годов. На волне кризиса хлебозаготовок 1927-1928 гг. правительство одобрило курс на насильственное изъятие хлеба. В конце 1929 - начале 1930 гг. начались массовая ликвидация кулачества как класса и колхозное строительство. В ответ последовало серьезное крестьянское сопротивление именуемое, в частности, Р.У. Девисом и О.В. Хлевнюк «крестьянской войной» 1929-1930 гг.(61) По подсчетам Н.А. Ивницкого, в марте 1930 г. (по неполным данным) в стране было зарегистрировано примерно 1642 массовых выступлений крестьян, в которых приняли участие не менее 800 тыс. человек.(62) В 1930-1931 гг. по данным, приведенным Даниловым В.П. и Ивницким Н.А. было арестовано, сослано и посажено с лагеря более 1,8 млн. крестьян.(63)

Насильственная коллективизация, основным средством проведения которой было раскулачивание, является трагической страницей в истории советской деревни. Несмотря на широкий круг статей, книг (В. Данилов, Э. Клопов, Л. Гордон, И. Зеленин, В. Земсков, Н. Ивницкий и др.) в нашей стране и за рубежом (Р. Конквест, М. Левин, С. Максудов, Ю. Таниучи и др.), посвященных данной проблеме, интерес к 30-м годам остается. В этом отношении показательна работа Н.А. Ивницкого, написанная на такой источниковой базе, как материалы бывшего кремлевского архива Политбюро ЦК КПСС.(64) В своей работе автор сделал попытку раскрыть, уточнить механизм выработки внутренней стратегии режима по отношению к крестьянству, степень осведомленности Сталина и его окружения о реальных социально-экономических процессах, происходящих в деревне, о темпах коллективизации и её последствиях. Автор считает, что коллективизация ни коим образом не может быть оправдана, а ее итоги: резкое обострение политической обстановки в деревне – антиколхозное движение, разрушение производительных сил в деревне, падение сельскохозяйственного производства, голод 1932-1933 гг., свидетельствовали о нерешенности, поставленных сталинским руководством задач.(65)

Работы, по проблеме коллективизации, в большинстве своем сосредоточили свое внимание на изучение предпосылок, протекание собственно процессов в деревне, итогов «великого перелома». Так Л. Гордон и Э. Клопов считают – перелом политики в отношении деревни в конце 20 – х. – начале 30-х гг. привел к утверждению в сельском хозяйстве раннесоциалистических отношений в тех формах, которые удовлетворяли нужды форсированной индустриализации, что в свою очередь не могло способствовать росту сельскохозяйственного производства на протяжении 30 – 50-х гг., даже при серьезном техническом оснащении сельского хозяйства. В конце 20-х гг. в основном единоличная деревня (25 млн. единоличного хозяйства) использовала 32 млн. лошадей, простейшие ручные и сельскохозяйственные механизмы и только 18 тыс. тракторов, а в 1940 г. – колхозная деревня (осталось 3,6 млн. единоличников, было организовано 4 тыс. совхозов и 237 тыс. колхозов) имела около 18 млн. лошадей, 684 тыс. тракторов, 180 тыс. комбайнов, 230 тыс. грузовых автомашин. Эти достижения авторы характеризуют как условно положительные, в то же время, констатируя: преимущества крупных коллективов в тридцатые-сороковые годы, по сравнению с индивидуально-семейной организацией труда в 20-е гг., ощущались не на всех стадиях сельскохозяйственного производства, а методы коллективизации привели к «раскрестьяниванию» деревни.(66)

«Прежде столь распространенный в деревне тип работника-хозяина, поглощенного, говоря толстовскими словами «неотступным думанием» о своем деле, постепенно стал едва ли не редкостным исключением. На смену ему в качестве массовой социальной фигуры пришел исполнитель – в одних случаях добросовестный, трудолюбивый, дисциплинированный, а в других – расхлябанный, ленивый, склонный к пьянству и обману, но во всех случаях не обладающий хозяйским чувством инициативы …».(67) К тому же, несмотря на количественный рост сельскохозяйственной машинной техники, число специалистов со средним и высшим образованием в сельском хозяйстве не превышал 65 тыс. человек и составлял менее 3% всех специалистов, занятых в народном хозяйстве (в среднем один агроном или зоотехник приходился на четыре колхоза).

В итоге на протяжении 30-40-х гг. мирного развития страны объем сельскохозяйственного производства практически не превысил достигнутых аналогичных результатов в годы нэпа.(68) (Таблица 5). Но с точки зрения создания минимальных условий для проведения индустриализации, коллективизация, по мнению авторов, достигла успеха.(69)

Таблица 5

Среднегодовое производство зерна и мяса (1928-1953 гг.)

(название таблицы в ред. авторов)

Годы.	Население (млн. чел.)	Среднегодовое производство (млн. т.)
зерна	мяса
1928-1929	153-157		5,4
1930-1932	160-…		3,7
1933-1937	…-167		2,7
1938-1940	170-198		4,8
1949-1953	178-191		4,6

(Таблица 1. Приведена полностью из работы Л. Гордона и Э. Клопова. Тридцатые-сороковые. Ст. вторая.//Знание-сила. –№3. – 1988. – С. 6., название таблицы приведено в ред. авторов пособия)

Ряд исследователей в частности Р.У. Девис, О.В. Хлевнюк, И.Е. Зеленин, В.П. Данилов, Н.А. Ивницкий открывают новое историографическое направление по проблеме коллективизации, пытаясь рассматривать феномен массового крестьянского сопротивления колхозному строительству, как фактор, внесший коррективы в первоначальные планы сплошной коллективизации. По мнению Девиса Р.У., Хлевнюк О.В.: крестьянские волнения, восстания, выход из колхозов заставляли правительство время от времени возвращаться к «либеральным» мерам, таким как сокращение государственных планов хлебо – и скотозаготовок, разрешение свободной торговли хлебом, разрешение единоличникам и колхозникам торговать по свободным ценам (1932 год).(70)

Активные и пассивные формы крестьянского сопротивления в конечном итоге обеспечили прочное утверждение личного хозяйства, прежде всего, как фактора выживания сельской семьи на все последующие десятилетия 20 века. Не смотря на стратегическую цель – всеобщую коллективизацию, каждый крестьянский двор имел личное хозяйство, которое обеспечивало производство значительной части продовольствия. Так в 1937 г. в общем объеме валовой продукции колхозного сектора удельный вес приусадебных хозяйств по картофелю и овощам составлял – 52,1%, по плодовым культурам – 56,6%, по молоку – 71,4%, по мясу – 70,9%.(71)

Насильственные методы проведения коллективизации: обыски, аресты, выселения, конфискация имущества и др. способствовали не только возникновению очагов открытого сопротивления, но и зарождению страха и растерянности среди крестьянства. Крестьяне, по свидетельству Ш. Фицпатрик, часто жаловались на взымание произвольных штрафов местного руководства: за невыход на работу, за непосещение занятий по ликвидации неграмотности, за скверные выражения, за непривязанных собак и т.д.(72) В деревнях создавались бригады, проводившие обыски и перепись имущества для дальнейшего изъятия. В этом отношении типичной является история семьи Ганцевич (Сибирь – село Злотниково, Новосибирской области) – из записей исследовательницы Любови Ковалевой, сделанной в 1992 г: «Сначала забрали хлеб из закромов, весь забрали. Потом стали тряпки забирать. Сплошная опись (имущества) была, сплошной грабеж. В 1932 или в 1933 г., когда я пришла с Нарыму, мы у мамы огород садили. Вдруг соседка стучит, кричит:

-Что?

-Сейчас к Вам с описью придут!

Мы побежали в дом. Там стояла моя швейная машинка, у брата гармошка висела. Мать стол схватила и потащила в огород прятать, брат – гармошку, я – машинку, а маленькая Александра – свои ботиночки. Каждый хватает свое, чтоб его не описали.

И когда стали описывать, а уж больше и нечего. А висели на стене ботинки. Вот ботинки и хотят описать. А мама и говорит: «Ах ты, холера такая, да я ж босая!». Раз и тут же обула их на ноги и их не описали.

А мама наша была ягодница большая. И вот сок от малины она в бутыль залила и поставила. И вот когда они опись сделали, сели за стол, распили это все, съел, что в доме было. И семечки забрали».(73)

Непосредственные социально-экономические результаты коллективизации – катастрофические и характеризуются:

-упадком сельскохозяйственного производства в 1932 г. (по сравнению с 1928 г.): зерна – на 5% (валового сбора), мяса – 43%, молока – на 33%; снижение урожайности зерна на 13% при возрастании посевных площадей на 19%;

- прямым следствием коллективизации стал массовый голод на Украине и в некоторых других регионах страны. Голод и смерть от истощения имели место в Смоленской, Орловской, Центрально-Черноземной области, Казахстане, в деревнях Белоруссии, в Поволжье, на Урале и в Западной Сибири.(74) Высокая смертность и уход в города привели к сокращению доли сельского населения с 80% в 1928 г. до 56% в 1937 году;(75)

- голод 1932-1933 гг. (пик пришелся на весну 1933 г.) сократил численность населения и унес около 7-8 млн. человеческих жизней: на Украине от голода умерло не менее 4 млн. человек; в Казахстане – от 1 до 2 млн.; на Северном Кавказе, в Поволжье, Западной Сибири, на Урале – 2-3 млн.;(76)

- ликвидация экономически крепкого крестьянского хозяйства способствовало разрушению производительных сил в деревне и началу исчезновения крестьянства как социальной категории. (Колхозники формально считались членами кооператива (колхоза), фактически не участвовали в прибылях, а получали уравнительную оплату за трудодни).

В первые послевоенные десятилетия (40-50-е гг.) в условиях восстановительных процессов в экономике производство сельскохозяйственной продукции достигло довоенного уровня. Экономическая ситуация в колхозах, по замечанию Н.С. Иванова, продолжала оставаться тяжелой. Причинами кризиса в аграрном секторе, наметившимся в конце 40-х – начале 50-х годов, автор называет: последствия Великой Отечественной войны, засуха 1946 года и голод в ряде районов страны, а также глубокий кризис колхозно-совхозной системы, который был тесно связан с общим кризисом сталинской модели командно-административного государства.(77)

Колхозная деревня, как и прежде являясь основным источником поступления средств в государственный бюджет испытывала тяжесть налогового бремени: с крестьян взимались денежные средства и сельскохозяйственная продукция. По воспоминаниям крестьянина М.С. Семенихина: «Жилось не просто. Больно уж налоги-то были велики. Подоходный налог – 600 рублей. Молоко – 200 литров, заем – 300 рублей, яйца – 75 штук, страховка – 700 рублей. Был сельхозналог – продукты за все, что выращивалось в огороде: и зерном, и картошкой, и овощами».(78) За трудодень работнику в колхозе выходило 200-300 граммов зерна, на 320 трудодней – 96 кг зерна, его тут же продавали. Если в хозяйстве не было коровы, овец или птиц хозяевам приходилось покупать молоко, яйца, шерсть на базаре. И расплачиваться, таким образом, с государством по сельхозналогу.(79) Крестьяне, как и в 30-е гг. были прикреплены к колхозам при помощи паспортной системы, на них не распространялось пенсионное обеспечение, с мая 1939 г. был введен обязательный минимум трудодней для трудоспособных, а с 1942 г. был введен на период войны обязательный минимум трудодней: он распространялся на подростков и нетрудоспособных.(80)

Сохранялся неэквивалентный обмен с колхозами: государство закупало у колхозов зерно по цене 80 коп за 100 кг (с 1930 по 1953 гг.), в то же время цены на промышленные товары возросли за этот же период в 20 раз; из 298 млрд. руб. национального дохода, произведенного в аграрном секторе за 1946-1953 гг., 105 млрд. были направлены в другие отрасли экономики.(81)

В послевоенное время единственным надежным источником существования колхозной деревни являлось личное подсобное хозяйство, сельхозналог за доход от ЛПХ с 1939 по 1952 годы увеличился в 5 раз.(82) Засуха 1946 г. привела к пагубной ситуации – урожай составлял 2-3 центнера с гектара.

Сталинская система экономических преобразований в деревне, полное бесправие крестьян-колхозников, отсутствие заинтересованности не только в результатах, но и в самом труде не способствовали развитию сельского хозяйства, приводили к дальнейшему раскрестьяниванию и деградации деревни.

В середине 60-х – середине 80-х годов XX в. аграрная политика в СССР была направлена на огосударствление и централизацию сельскохозяйственного производства, способствовала дальнейшему отчуждению крестьян от земли и превращению их в наемных рабочих. Введение в 1966 г. гарантированной оплаты труда колхозникам, по мнению Е.Б. Никитаевой «в условиях отказа от внеэкономического принуждения» должно было удержать сельское население в деревне.»(83)

В конце 50-х – 60-х годов осуществлялось преобразование колхозов в совхозы, ликвидация неперспективных деревень. Поводом к проведению данных мероприятий послужила миграция сельского населения в город и как следствие: недостаток рабочих рук в деревне. В 1964 г. в Смоленской области (Центральный экономический район) 18 экономически слабых колхозов с 173 населенными пунктами, где проживало 8157 человек, были преобразованы в 7 совхозов. Из 8157 бывших колхозников 4611 человек являлись трудоспособными.(84) Политика преобразования колхозов в совхозы не изменила социально-экономического положения деревни: миграционные процессы продолжались, закрепленные за вновь созданными хозяйствами земли использовались неэффективно, имея в своем составе от 45 до 75 населенных пунктов, правление совхозов сталкивалось с проблемой бездорожья и неуправляемостью.(85)

В результате в 1965 г. Мартовский пленум ЦК КПСС объявил о том, что колхозно-кооперативная собственность на землю еще не исчерпала свои возможности, тем самым, приостановив ликвидацию колхозов. С середины 60-х годов начался процесс разукрупнения совхозов.(86)

Новым шагом в монополизации собственности на землю государством стала политика стирания классовых различий между городом и деревней, объявленная постановлением ЦК КПСС от 28 мая 1976 г. «О дальнейшем развитии специализации и концентрации сельскохозяйственного производства на базе межхозяйственной кооперации и агропромышленной интеграции».(87) Стратегическая задача основывалась на идее преимущества государственной собственности над колхозно-кооперативной и должна была способствовать завершению процесса монополизации государственной собственности в сельскохозяйственном производстве.(88) За 1954-1985 годы 27962 колхоза – 1/3 часть их общего числа, были преобразованы в совхозы.(89)

Идея концентрации сельскохозяйственного производства в данный период реализовывалась и через политику ликвидации неперспективных сел и деревень. Термин «неперспективная деревня» впервые появился в «Правилах застройки сельских населенных пунктов РСФСР», разработанных НИИ сельхозстроем Министерства СССР (1959 г.).(90) В 60-70-е гг. в соответствующих постановлениях ЦК КПСС и Совета Министров СССР идея ликвидации неперспективных сел и деревень нашла свое отражение.

Выполняя директивы партии и правительства, Стройбанк СССР прекратил финансирование нового строительства и капитального ремонта зданий и сооружений в неперспективных селах. В РСФСР в 60-е гг. в разряд неперспективных попало более 70% сел и деревень.

Эта политика особенно пагубно сказалась на Центральном экономическом районе России, где преобладали населенные пункты с численностью жителей до 500 человек.(91) Расселение протекало медленно: сказывались недостаток средств и нежелание людей покидать обжитые места. В результате численность сельских поселений в России с 1959 по 1989 гг. сократилось на 139 тыс.(92)

В итоге приводимой аграрной политики в РСФСР в 60 – 80-е гг. XX в.: доля сельского населения сократилась на 19%; миграция в город изменила возрастную структуру советской деревни – привела к постарению сельского населения;(93) с конца 60-х гг., резко изменилась половозрастная структура населения в сторону сокращения удельного веса сельской молодежи и дефициту трудовых ресурсов.(94)

Контрольные вопросы

1. Назовите первые аграрные декреты большевиков и их последствия.

2. Изменения на селе в 1918 году М. Левин характеризует как «аграрную революцию». Что это значит?

3. Какую роль на Ваш взгляд сыграло крестьянство в исходе противостояния «красного» и «белого» движения?

4. Назовите противоречия нэповской модели восстановительного периода сельского хозяйства.

5. Раскройте новые историографические подходы к проблеме коллективизации (Р.У. Девис, О.В. Хлевнюк, И.Е. Зимин, В.П. Данилов, И.А. Ивницкий и др.). Попробуйте высказать собственную точку зрения на данную проблему.

6. Перечислите социально-экономические последствия коллективизации.

7. Назовите особенности аграрного развития СССР в период с 40-го – по 1991 гг.