Формирование хозяйственной системы Советской России (осень 1917 – весна 1921 гг.)

Советский этап экономического развития России уже стал историей, что создает предпосылки для научного осмысления предпосылок и условий его возникновения, эволюции хозяйственной модели, достижений и нерешенных проблем, причин крушения. За последние 10-15 лет историко-экономическая литература проделала значительную эволюцию от простого бичевания пороков советской экономической модели до попыток объективного анализа.

С одной стороны, 90-е годы отчетливо выявили несостоятельность советской официальной концепции для объяснения процессов экономического развития СССР. Согласно этой версии, экономическое развитие советской России представляло собой поступательное движение по пути экономического прогресса на базе социалистического строительства, а реальные или мнимые достижения советской экономики объяснялись неоспоримыми преимуществами социализма (плановость, свободный характер труда, отсутствие частной собственности, централизация управления, трудовой энтузиазм) и научным характером экономической политики правящей партии.

С другой стороны, вызывают глубокие сомнения весьма распространенные в недавнем прошлом попытки вывести советский этап истории за рамки мирового цивилизационного процесса, доказать, что экономическая политика большевиков не была объективно обусловлена и диктовалась идеологическими предпочтениями или иными факторами субъективного порядка. Методологической базой подобных изысканий была тоталитарная концепция советского общества, которая признает изначальную порочность социалистического эксперимента, фатальную неизбежность складывания нерыночной централизованной плановой и потому неэффективной экономической системы. Вся советская история, в том числе экономическая, объявляется трагической ошибкой.

В последние годы среди исследователей экономической истории наиболее популярными оказались различные варианты теории модернизации. Одни исследователи понимают под модернизацией процесс усвоения наиболее передовых для данного исторического периода промышленных технологий, экономических форм и сопутствующих им социальных и политических институтов, уровня культуры, характерных для западной (буржуазной) цивилизации; другие понимают модернизацию как способность общества к ускоренному самоусовершенствованию, безотносительно того, строится ли это совершенствование по критериям западной цивилизации или нет; третьи рассматривают модернизацию как переход от аграрного общества к индустриальному, предусматривающий создание тяжелой промышленности, техническую реконструкцию сельского хозяйства, раскрестьянивание деревни, урбанизацию общества и освоение городской культуры, образовательную революцию, секуляризацию общественного сознания. Причем, все эти процессы не имеют раз и навсегда заданной формы. Они неизбежно приобретают национальную окраску. Так, в СССР техническая реконструкция сельского хозяйства осуществлялась на основе коллективизации, индустриализация страны сопровождалась отказом от экономической системы смешанного типа, формированием административно-командной системы управления, освоением плановых механизмов и сознательным курсом на преодоление рыночных отношений.

Модернизация предпринимается, как правило, тогда, когда страна попадает в экстраординарные обстоятельства, когда разрыв в уровне развития относительно передовых стран становится очевидным и нетерпимым. Непосредственными поводами модернизации нередко выступают военные поражения и геополитические угрозы. Сказанное имеет прямое отношение к советской модернизации.

С одной стороны, участие России в первой мировой войне выявило экономическое и военно-техническое отставание страны. С другой стороны, мировая война, отражая кризисные явления в развитии европейской цивилизации (если угодно – тогдашней стадии капитализма), способствовала появлению новых идеологий и мифологий, теоретических и концептуальных схем. Глубокие перемены в сознании европейцев ускорили появление новых вариантов социально-политического устройства общества, новых моделей экономического развития. Один из таких возможных вариантов и был реализован в ХХ веке в России – СССР. Следовательно, мировая война не только с абсолютной рельефностью показала необходимость модернизации России, но и стимулировала поиск нетрадиционного варианта модернизации. Иными словами, новая власть объективно должна была проводить модернизацию экономики в целях подтягивания уровня развития России к уровню наиболее развитых стран, но с другой стороны, модернизация страны стала способом реализации социалистических идей, построения новой социально-экономической системы.

Период 1917 – 1991 гг. есть все основания рассматривать как модернизационный процесс в различных его стадиях. Как правило, в литературе выделяются следующие этапы (модели) экономического развития России:

1. военный коммунизм (осень 1917 г. – весна 1921 г.);

2. новая экономическая политика (весна 1921 г. – конец 1920-х гг.);

3. "сталинская модернизация" (индустриализация и коллективизация; конец 1920-х – конец 30-х гг.);

4. этап экстремального развития в условиях войны и послевоенного восстановления экономики (1941 – 1953 гг.);

5. этап затухающей модернизации (середина 50-х – середина 80-х гг.);

6. "перестройка" (1985 – 1991 гг.).

Столь частая смена моделей иногда рассматривается как эксперимент большевиков, как произвольное конструирование системы нерыночного типа, имевшее целью достижение утопической цели построения социализма. Данные модели, действительно, в той или иной степени конструировались в сознании политиков. Однако люди не столь уж свободны в своем экономическом выборе, и при всей важности экономической политики ее возможности далеко не безграничны (политикам кажется, что это они командуют экономикой, тогда как на самом деле экономика ведет их за собой).

Кроме того, названные экономические модели, по нашему мнению, не могли бы существовать, если бы не позволяли добиваться позитивных результатов в экономике и не способствовали преодолению отсталости страны, если бы не учитывали многих тенденций хозяйственного развития мира, особенностей российской экономики и менталитета народа, конкретно-исторических обстоятельств прошедшего века, а были продиктованы только политическими и идеологическими предпочтениями правящей элиты и ее материальными интересами.

Установление советской власти создавало предпосылки для претворения в жизнь экономической программы большевиков, обоснованной в общих чертах в предшествующий период и исходившей из таких теоретических положений марксизма, как необходимость отмены товарно-денежных отношений и самоуправление рабочих. Однако как теоретические положения марксизма и программные установки большевиков, так и реальная экономическая практика первых лет советской власти отличались крайней противоречивостью.

Не выделяя отдельные детали, охарактеризуем основные направления экономической политики первых месяцев советской власти (с октября 1917 г. до лета 1918 г.), которую В.И. Ленин определил как "красногвардейскую атаку на капитал".

Во-первых, установление рабочего контроля на производстве, который рассматривался не только как форма учета и контроля над производством и распределением продукции, но и как форма организации производства трудящимися, школа подготовки кадров советского хозяйственного аппарата, как один из переходных шагов к социализму. Контролю подлежали производство, снабжение сырьем, продажа и хранение товаров, финансовые операции. К концу 1917 г. рабочий контроль был установлен на большинстве крупных и средних предприятий промышленных центров страны.

Во-вторых, национализация банков и формирование советской финансовой системы. К Октябрю 1917 г. российский рубль стоил только 6 - 10 довоенных копеек. В обращении кроме царских кредитных билетов и "керенок", выпущенных Временным правительством, находились различные денежные суррогаты (чеки, боны, марки, облигации государственных займов, обязательства казначейства). Довоенная система денежного обращения России была фактически разрушена.

8 ноября 1917 г. в составе СНК был учрежден Народный комиссариат финансов во главе с И.И. Скворцовым (Степановым). Одним из основных мероприятий большевиков в области финансов стала национализация банков. 25 октября 1917 г. Государственный банк был захвачен красногвардейцами, и в середине декабря 1917 г. после преодоления саботажа служащих стал регулярно принимать и выдавать деньги.

Более сложным делом было овладение частными банками. Проведение рабочего контроля встретило естественное сопротивление банкиров. Частные банки отказывались выдавать деньги с текущих счетов предприятий, где был введен рабочий контроль, запутывали счета, подавали ложные сведения о состоянии дел, финансировали контрреволюционные заговоры. Эти действия новой властью квалифицировались как саботаж, что ускорило национализацию частных банков. 27 декабря 1917 г. декрет ВЦИК объявил национализацию всех частных акционерных банков и банкирских контор путем их объединения с Госбанком в Народный банк. Банковское дело стало государственной монополией.

Одновременно с национализацией проводилась ревизия сейфов в банках. Наличные денежные суммы зачислялись на текущий счет в Народном банке, золото конфисковывалось. С 1 января 1918 г. были приостановлены платежи по купонам и дивидендам, запрещены сделки с акциями и ценными бумагами. Были аннулированы государственные займы. Накануне Октября государственный долг России превышал 60 млрд. руб. (внутренний долг – 44 млрд. руб., внешний – 16 млрд. руб.). Декрет ВЦИК в феврале 1918 г. аннулировал все внутренние долги государства. Затем последовала конфискация всех акционерных капиталов бывших частных банков, аннулирование всех банковских акций и прекращение выплаты дивидендов по ним. В апреле 1918 г. объявлялась национализация внешней торговли. В мае 1918 г. было отменено право наследования. К концу 1919 г. на баланс Народного банка было передано ценностей на сумму 12,8 млрд. руб., т.е. более 9/10 всей суммы балансов бывших акционерных коммерческих банков. Фактическая ликвидация дел частных банков и слияние их с Государственным банком завершились в 1920 г. Поскольку Декрет о земле запретил залог земли и ее куплю – продажу, в 1917 – 1919 гг. были упразднены учреждения ипотечного кредита.

Декрет о национализации банков не распространялся на кредитные кооперативы. На начало октября 1917 г. существовало 12114 кредитных и 4363 ссудо - сберегательных товариществ, возглавляемых Московским народным кооперативным банком. Декрет о национализации этого банка в декабре 1918 г. привел к его слиянию с Народным банком.

После Октября практически развалилась налоговая система, что окончательно подорвало государственный бюджет, находившийся в критическом состоянии и при Временном правительстве. За первые полгода после революции расходы советского правительства составили, по некоторым данным, от 20 до 25 млрд. руб., а доходы – не более 5 млрд.

В-третьих, национализация промышленности. В первые месяцы после революции в распоряжение советской власти переходили отдельные предприятия, имевшие большое значение для государства, а также предприятия, владельцы которых не подчинялись решениям новой власти. Однако по инициативе рабочих началась и национализация предприятий местного значения. С начала 1918 г. национализация промышленности стала принимать характер массовой и стихийной конфискации. В первую очередь национализировались предприятия за саботаж их владельцев, неисполнение декрета о рабочем контроле. При этом нередко рабочие не были готовы к управлению предприятием, производственный процесс и хозяйственные связи нарушались, что вело к дальнейшей дезорганизации экономики. Всего с ноября 1917 г. по март 1918 г. на территории 31 губернии европейской части страны было обобществлено в разных формах 836 промышленных предприятий. В первой половине 1918 г. были национализированы сахарная и нефтяная промышленность, речной и морской флот, большинство железных дорог. 28 июня был принят декрет о национализации всей крупной промышленности.

В-четвертых, преобразование аграрных отношений на основе Декрета о земле. Декрет предусматривал отмену частной собственности на землю, конфискацию помещичьих, церковных, удельных, монастырских земель со всем живым и мертвым инвентарем и передачу их в распоряжение земельных комитетов и Советов крестьянских депутатов, уравнительный передел земли, равноправие всех форм землепользования, оговаривал неделимость культурных хозяйств (питомники, сады, конные заводы, оранжереи), на базе которых предполагалось создание образцовых хозяйств государственной или общинной формы собственности. Эти меры соответствовали крестьянским представлениям о характере аграрных отношений, отражали утопический идеал крестьянского равенства и эсеровскую идею социализации земли (большевики выступали за национализацию земли и создание крупных государственных или коллективных хозяйств).

Раздел земли проводился на базе Основного закона о социализации земли (январь 1918 г.), в котором определялся порядок раздела конфискованных земель и наделения ими крестьян. По официальным данным, крестьянам было отдано более 150 млн. десятин земли. На самом деле, к концу 1920 г. крестьянам было передано 23,3 млн. десятин в Европейской России, подконтрольной большевикам, а 150 млн. – это количество земли, перешедшей к крестьянам с 1917 примерно до 1937 г. В руки крестьян передавалось все движимое и недвижимое имущество примерно на 300 млн. руб. Были ликвидированы ежегодные платежи помещикам и сельской буржуазии за аренду земли на сумму 700 млн. руб. золотом, аннулирован долг Крестьянскому поземельному банку в 3 млрд. руб.

Кроме того, на базе некоторых помещичьих имений создавались государственные хозяйства (совхозы). Рабочие, приехавшие из городов, создавали коммуны и артели. Так, в первой половине 1918 г. возникло 975 коммун и 604 артели. В коммунах обобществлялись не только сельскохозяйственные орудия, скот, хозяйственные постройки, но и предметы быта, домашняя птица и пр. С хозяйственной точки зрения подобные коллективы оказались неэффективны и в большинстве своем вскоре распались.

В-пятых, были проведены важные преобразования в социальной сфере. Устанавливались бесплатное образование и медицинское обслуживание, страхование по безработице и на случай болезни, 8-часовой рабочий день и отпуска, запрещалась эксплуатация детского труда, гарантировалась охрана труда женщин и подростков, женщины уравнивались в правах с мужчинами и т.д. Рабочие в городах занимали пустующие квартиры и подселялись в дома и квартиры буржуазии, служащих. Нарастающий экономический кризис затруднял реализацию многих социальных мероприятий, однако общая направленность социальной политики большевиков не вызывает сомнений.

В-шестых, создание органов управления народным хозяйством. К началу гражданской войны система государственного управления экономикой выглядела следующим образом. ЦК партии большевиков разрабатывал стратегические направления экономической политики. Общее руководство экономикой осуществлял Совнарком. Отдельными сторонами народнохозяйственной жизни руководили наркоматы. Их местными органами являлись экономические отделы исполкомов Советов. ВСНХ, созданный в декабре 1917 г. как общехозяйственный центр, в условиях "красногвардейской атаки на капитал" стал центром управления промышленностью. В состав ВСНХ входил и Всероссийский совет рабочего контроля. Создавались Советы народного хозяйства на местах.

Таким образом, общая направленность экономической политики большевиков на создание государственно-социалистического уклада проявилась весьма отчетливо уже на рубеже 1917-1918 гг. Вместе с тем, указанная политика была внутренне противоречивой и далеко не во всем отражала курс на переход к бестоварному социализму, как об этом нередко пишется в современной литературе. К примеру, как уже отмечалось, с начала 1918 г. были прекращены сделки с акциями и другими ценными бумагами. Однако 18 апреля 1918 г. был принят Декрет СНК о регистрации акций, облигаций, процентных бумаг, что имело целью сохранение структуры собственности на ценные бумаги и условий для компенсации мелких собственников. Декрет предусматривал свободу обращения акций капиталистических предприятий, выплату дивиденда. В начале 1918 г. правительство предлагало осуществить денежную реформу путем замены старых денежных знаков новыми. В апреле началось печатание денежных знаков новых образцов. Предполагалось осенью 1918 г. начать обмен кредитных билетов. Однако гражданская война и интервенция помешали этому.

С началом гражданской войны летом 1918 г. Советская Россия была объявлена единым военным лагерем, в котором устанавливался военный режим в целях сосредоточения в руках государства всех материальных, трудовых, финансовых ресурсов в интересах обороны. Именно в это время стала складываться централизованная социально-экономическая система военного коммунизма, получившая завершенные очертания к весне 1919 г.

Важным мероприятием политики военного коммунизма стала продразверстка. В январе 1919 г. был издан декрет об обязательной сдаче крестьянами государству всех излишков хлеба и фуража. Государственные органы "разверстывали" (распределяли) на сельские районы количество хлеба, которое было необходимо для содержания армии и рабочих. Однако зачастую государство изымало у крестьян не только излишки хлеба. В 1920 г. продразверстка была распространена на картофель, овощи и другие сельскохозяйственные культуры. Поставки продукции оплачивались по твердым ценам, однако в условиях гиперинфляции это фактически означало конфискацию продовольствия. Обмен продовольствия на промышленные товары был весьма редким явлением. Частная торговля хлебом и другими продуктами запрещалась. Правда, еще декретом "О спекуляции" (июль 1918 г.) запрещалась всякая негосударственная торговля и к началу 1919 г. частные торговые предприятия были национализированы или закрыты. Распределение продовольствия в городах проводилось по карточкам. В результате принятых мер государство обеспечило рост заготовок продовольствия для снабжения армии, рабочих и деревенской бедноты, однако уничтожить частный рынок оно не смогло. Черный рынок, существовавший в форме мешочничества и спекуляции, играл значительную роль в снабжении населения продуктами питания.

В промышленности военный коммунизм означал национализацию предприятий, централизацию управления и внеэкономические методы хозяйствования. Была завершена национализация крупной промышленности. К декабрю 1920 г. было национализировано 4547 крупных предприятий. Однако значительная часть средних и мелких предприятий по-прежнему оставалась в частных руках. К осени 1920 г. в руках государства находилось 11,6 % действующих предприятий, на которых было занято 64 % рабочих. В конце 1920 г. была объявлена национализация средней и мелкой промышленности. Национализировались предприятия с числом рабочих более 5 человек при наличии механического двигателя и свыше 10 рабочих при отсутствии двигателя.

Еще одним проявлением военного коммунизма в промышленности стала строгая централизация управления, которая предполагала не только подчинение всех предприятий ВСНХ, но и замену экономических отношений административными методами. Предприятия получали от государства необходимые ресурсы и сдавали ему готовую продукцию бесплатно (т.е. без денежных расчетов). Высшим органом управления промышленностью оставался ВСНХ, а оперативное руководство предприятиями было сосредоточено в главных комитетах – главках, подчинявшихся ВСНХ (Главнефть, Главсоль и т.п.). До конца 1918 г. было создано 42 главка, а в 1920 г. действовало 52 главка. В ряде отраслей между главком и предприятием стояло еще одно звено – трест, управлявший несколькими предприятиями. При местных советах сохранялись совнархозы, в ведении которых находилось сравнительно небольшое число предприятий. Такая система централизованного управления получила название главкизм.

При всех неизбежных при подобной организации промышленности издержках советское государство смогло максимально мобилизовать на нужды обороны скудные ресурсы страны. Так, за три года войны военные заводы дали Красной Армии около 2,5 млн. винтовок, 21 тысячу пулеметов, 3978 орудий, около 8 млн. снарядов, свыше 1,6 млн. гранат, около 1,5 млрд. патронов, 669 самолетов. В 1919 – 1920 гг. рабочие национализированных предприятий произвели для армии более 5,6 млн. шинелей, свыше 4 млн. пар летнего обмундирования, свыше 10 млн. пар армейской обуви и около 4 млн. пар обуви для рабочих.

Любопытно также, что, несмотря на тяжелейшее положение в стране, партия большевиков начала определять перспективы развития страны и в декабре 1920 г. приняла план ГОЭЛРО – первый перспективный народнохозяйственный план. План предусматривал не только строительство 30 крупных электростанций, но и первоочередное развитие машиностроения, металлургии, химии, железнодорожного строительства, т.е. отраслей, призванных обеспечить технический прогресс, рост производительности труда, перевод экономики на интенсивный путь развития.

Наиболее рельефно характерные черты политики военного коммунизма нашли отражение в финансовой политике. Установление прямого продуктообмена между городом и деревней и использование внеэкономических методов вели к дальнейшей натурализации хозяйственных связей и ограничению сферы товарно-денежных отношений. В результате аннулирования долгов царских и Временного правительств был закрыт такой канал получения средств, как займы. Эмиссия денег стала единственным источником для покрытия текущих государственных расходов.

Кроме того, все большее распространение получали идеи о необходимости полного обесценения денег путем их неограниченной эмиссии, о пользе гиперинфляции для экономики, так как она «съедает» денежные накопления бывших эксплуататоров и тем самым способствует вытеснению денег из обращения. С 1 июля 1918 г. по 1 января 1921 г. денежная масса в стране увеличилась с 43,7 до 1168,8 млрд. руб., т.е. в 26,7 раза, покупательная сила рубля упала в 188 раз. В результате безудержной эмиссии уровень цен достиг невиданных масштабов. Если уровень цен 1913 г. принять за 1, то в 1918 г. он составил 102, в 1920 г. – 9620, 1922 – 7343000, а в 1923 году – 648230000.

В результате такой денежной политики финансовая система страны была разрушена, а экономика перешла к натуральному обмену. В промышленности внедрялась система безденежных расчетов, долги предприятий друг другу аннулировались.

Фактически прекратила существование кредитно-банковская система. Народный банк был объединен с казначейством и подчинен ВСНХ, а по сути дела превратился в центральную расчетную кассу. На банковских счетах предприятий фиксировалось движение не только денежных средств, но и материальных ценностей. Вместо банковского кредитования было введено централизованное государственное финансирование и бесплатное централизованное материально-техническое снабжение через Главки.

Закономерно, что в сложившейся обстановке появились проекты отмены денег. В январе 1921 г. Совнарком поручил Наркомфину «безотлагательно приступить к разработке … новой счетной единицы». Проект декрета Совнаркома о «треде» (трудовая единица) был разработан и должен был вступить в силу с 1 января 1922 г. За единицу измерения принимался один нормальный день труда рабочего 1 разряда. В ноябре-декабре 1920 г. на заседаниях правительства обсуждался вопрос об отмене денежных налогов. 3 февраля 1921 г. Президиум ВЦИК принимает постановление о приостановке взимания всех действующих налогов. Политика военного коммунизма достигает, таким образом, апогея, однако именно в это время происходит переход к новой экономической политике.

Политика военного коммунизма в области экономики носила чрезвычайно противоречивый характер, неоднозначно воспринималась массами рабочих и крестьян, самими большевиками и их оппонентами, современниками и исследователями последующих времен. Одни объясняют военный коммунизм чрезвычайными условиями войны, другие видят в нем сознательный курс на построение бестоварного социалистического общества.

Военно-коммунистическую модель невозможно представить без идеологической и политической компоненты, сориентированной на уничтожение частной собственности, рыночных отношений, ускоренное внедрение социализма. Но с другой стороны, практика военного коммунизма неразрывно связана с мировой и гражданской войнами, интервенцией, требовавшими проведения чрезвычайной политики и объективно способствовавшими натурализации и огосударствлению экономики, ограничению рынка и обесценению денег.

Остановимся в этой связи лишь на одной проблеме – продовольственной. Продовольственная политика большевиков периода гражданской войны в современной литературе рассматривается как сугубо большевистское творчество, т.е. без выявления преемственности с продовольственной политикой царского и Временного правительств. Между тем с весны – лета 1918 г. Наркомпрод по существу проводил в жизнь разработанную в 1915 г. царским министром земледелия А.Н. Наумовым систему твердых цен на зерно, провозглашенную осенью 1916 г. царским министром земледелия А.А. Риттихом продразверстку, принятый Временным правительством по инициативе министра земледелия кадета А.И. Шингарева закон о хлебной монополии. Небезынтересно отметить и следующее. В период продовольственного кризиса 1916 г. в окружении Николая II была выдвинута идея о назначении продовольственного диктатора, которому передавалось бы руководство делом снабжения продовольствием армии и тыла. 10 декабря 1916 г. в Ставку был направлен проект "Положения о верховном начальнике по продовольственной части" с предложением Николая II подготовить законопроект для внесения в Государственную думу. Все дело продовольствия в тылу и на фронте должно было быть подчинено "верховному начальнику", назначаемому царем и ответственному перед ним. По сути дела и эта идея была реализована большевиками при наделении Наркома продовольствия чрезвычайными полномочиями.

Как способ решения военно-хозяйственных задач военный коммунизм оказался для большевиков в определенной мере спасительным. Но как способ регулирования хозяйства внеэкономическими методами, как попытка конструирования нерыночной "социалистической" модели, военный коммунизм однозначно и абсолютно провалился, что признавали и его адепты.

Таким образом, война и интервенция, растущие хозяйственные и продовольственные трудности, натурализация экономики и ограничение сферы товарно-денежных отношений, начавшиеся еще в годы первой мировой войны, в сочетании с определенными идеологическими представлениями дали основание большевикам рассматривать военный коммунизм как своеобразный метод перехода к бестоварному, безденежному коммунистическому обществу. Это частичное совпадение задач, диктовавшихся войной и доктринальными представлениями о социализме как бестоварном обществе, не могло не сказаться на характере экономической политики в 1918 – 1920 гг., ее результатах и последствиях.