Глава 21. Pov Яна

Меня спасли. Спасли, чёрт возьми! Не могу передать всё своё разочарование, когда я открыл глаза и понял то, что я жив и нахожусь в больнице. Я ощущал себя жалким ничтожеством, потому что даже умереть нормально я не могу, как оказалось.

Осознание всего давило на виски. Я видел практически неживые лица родителей (даже отец примчался, надо же) и понимал, что мне их не жаль. Я жалел лишь о том, что не довёл дело до конца.

Родители приходили каждый день, а вот брата не было. Это было к лучшему, но я боялся спросить, почему он не приходит. Интересно, какую отговорку он придумал на этот раз?

Предки завели разговор о старшем брате только через неделю, за два дня до моей выписки из больницы.
- Ян, у вас со Стасом что-то было? – тихо, почти не слышно, спросила мать.

Я мимолётом взглянул на её покрытое грусти лицо и удивился, как же она постарела за эти дни. Да, мама ещё после развода с отцом стала выглядеть подавленной и усталой, но сейчас она отчётливо напоминала человека, опустившего руки и не желающего жить.
От этого мне стало страшно, потому что я и представить себе не могу, чтобы с ней было бы, если бы я умер.
- О чём ты мам? – делаю удивлённое лицо, пытаясь отогнать подступивший к горлу страх. Неужели Стас ей рассказал, иначе как она ещё узнала?
- Прекрати, всё ты прекрасно понимаешь! – внезапно закричал отец, нарушая тишину. На его лице отчётливо читалось отчаянье, помешанное со злостью и недоумением.
Всё-таки они странно себя ведут, однозначно. Хотя не каждый родитель переживает такое, что мои.
- Он вам рассказал? – хмыкнул я, проклиная Стаса. Ненавижу его. Он всё испортил, сломал наши жизни к чертям, ещё и меня спас. Ведь это наверняка он.

Мама всхлипнула, а отец тяжело вздохнул и, поднявшись со стула, начал расхаживать по палате, явно нервничая.
- Это установили эксперты в морге, которые осматривали его тело, - сухо ответил папа. Однако, я заметил, как он напрягся и сжал кулаки, наверное, до хруста костей.
- Какие, к чёрту, эксперты? – хмыкнул я. – Какое тело? – я осёкся и посмотрел сначала на отца, потом на мать, которая, столкнувшись со мной взглядом, тут же разревелась, уткнувшись носом в моё одеяло.

- Стас умер? – произношу пересохшими губами. Чувствую, что мне становится нечем дышать. Невидимые руки всё сильнее и сильнее сжимают моё горло, не давая и капельки кислорода проникнуть в лёгкие.
- А ты разве не знал? – в хриплом голосе отца звучит явное удивление.
- Нет…
- Мы думали, вы вместе решили уйти из жизни, - всхлипнула мама, вытирая лицо руками.
- Что с ним произошло? – еле слышно спрашиваю я.

Уже помимо того, что не могу дышать, не могу и видеть. Мир вокруг как будто бы исчезает, расплывается, окуная меня в, совершенно непонятно откуда взявшийся, туман.
- Он повесился, - рыдая, отвечает мать.

Я молчу. Осознание того, что брата больше нет, приходит не сразу. Если честно, то я не чувствую жалости к нему. Я лишь виню его в том, что он оставил меня в живых.
Ненавижу Стаса, он всегда всё решал за других.

- Уходите, я должен побыть один, - собравшись с силами, твёрдым голосом произношу я.
- Но Ян, - всхлипывает мама, с непониманием смотря на меня.
- Уходите! – срываюсь я на крик, жестом указывая на дверь.
Отец кивает и, подняв мать, выводит её из палаты, так и не сказав мне ни слова. Хотя и так всё понятно – не такого сына он хотел воспитать.

Из глаз непроизвольно катятся слёзы – это от усталости. Я никогда не чувствовал себя так паршиво. Я настолько слаб, что не могу даже принять того, что я теперь без Стаса. Он меня бросил, просто взял и ушёл, как обычно громко хлопнув дверью, и тем самым поставив жирную точку во всей этой истории.

Закрываю лицо руками. Я настолько пуст, что даже страшно от этого. Такое ощущение, что из меня выкачали всё: эмоции, душу, даже органы. Есть только тупая боль, которая не даёт мне ровным счётом ничего.

Моя жизнь закончилась ещё тогда, когда мы переступили грань, поддавшись своим слабостям и, возможно, чувствам.

Резко поднимаюсь с кровати, одеваюсь, заправляю постель. Беру с тумбочки блокнот и ручку и начинаю писать. Быстро и сбивчиво.
Хорошо, что в палате я один, и никто мне сейчас не мешает.

Наверное, вы хотели не таких детей. Мы со Стасом всегда доставляли вам только хлопоты и ничего больше, вечно дрались и ругались. А теперь вообще разрушили не только свои жизни, но и ваши. Да, я действительно был близок с ним. Мне сложно принять это, так же как и вам.
Я не прошу вас понимать нас, я прошу просто простить.
Я не хочу быть обузой для вас и видеть, как вы морщитесь при виде меня. Ведь мы с братом должны были быть вашей гордостью и опорой, а не опозорить вас на весь город.
Простите нас, пожалуйста.
Мы со Стасом очень вас любим. Правда. Вы всегда были людьми, которые держали меня и не давали мне упасть.
Но вас не было, когда я осознал то, что Стас для меня не просто брат, вас не было, когда я принял решение уйти. Это не ваша вина, просто так сложилось.
Я знаю, что вы готовы меня простить и желаете мне добра. Но как теперь без него?
Я не знаю. И не хочу узнавать. Правда.
Простите нас, пожалуйста. Просто так сложились обстоятельства.
Ваш любящий сын, Ян.

Слёзы непроизвольно катятся из глаз. Мне слишком тяжело даётся принятие этого шага, но я не могу иначе. Так будет лучше и для меня, и для них.

Из больницы, оказалось, сбежать даже проще, чем я ожидал. Поэтому уже через полчаса я перелез через перила и сидел на городском мосту, смотря, как внизу меня бурлит холодная, ледяная река. Хорошее тут место, безлюдное. Лишь изредка забредет какой-то прохожий, идущий в сторону парка.

Прокручиваю в голове последние события и не могу вспомнить ничего кроме его лица. Этой насмешливой улыбки, его глаз, смотрящих с прищуром, его губ, таких нежных и страстных.

Меня накрывает от осознания того, что я больше никогда не увижу Стаса. В этом виноват лишь я, никто больше. Нам нужно было поговорить, прийти к какому-то решению. А я вместо этого струсил и перерезал себе вены.
Фактически – это я убил его. Я.

Реву навзрыд, закрыв лицо руками. Никогда не думал, что бывает так больно. Меня как будто бы рубят топором на куски. Каждая частичка моего тела как будто бы чувствует ту боль, которую испытывал брат.

Повесился. Что он чувствовал, когда совершал это? Зачем? Для чего? Наверное, эти вопросы так и останутся без ответа. Хотя возможно он пояснит мне всё, когда мы встретимся. А мы с ним обязательно встретимся, жаль что не в этой жизни…

- Уже давно пора прыгнуть. Сколько можно здесь сидеть и раздражать меня своими соплями? – совершенно неожиданно раздаётся голос за моей спиной.
Резко оборачиваюсь и замираю от удивления. Ник.