Паутина вероятности 16 страница

— Группа внимание — Голос мой хрипел и был почти неузнаваем, но все разом обернулись — Новая вводная. Операция провалена, скоро тут может быть ещё опасней. Построение походное, тела берём с собой, своих не бросаем… Ноль Второй — Я вызвал Юриса на командной частоте — Возвращайся.

Юрис почти сразу откликнулся и вскоре я увидел его, рысью выбегающего в той стороны леса, куда скрылись уголовники. Он было подошёл ко мне, чтобы объяснить что-то, но я жестом остановил друга.

— Надо уходить. Подставу было не просчитать, в идеале никто из нас не должен был отсюда уйти. Быстро сворачиваемся. Для всего есть своё время и место, сейчас время уходить. Вперёд, старший сержант!

Юрис подобрался и только кивнул, это снова был внимательный и собранный боец, каким я всегда его помнил. Тела мы завернули в найденные в одном из сараев деревни отрез брезента и, распределив ношу, двинулись к базе. Дашу я нёс сам, почти не чувствуя тяжести, крепко прижав хрупкое тело к себе. Теперь уже в последний раз…

Солнце скрылось также неожиданно, как и появилось. Набежали тучи, небо снова стало таким, каким уже привык видеть его здесь: пасмурным, с приглушёнными полутонами серого. Свет ненавистного мне светила, перестал резать глаза и я снова и снова вглядывался в заострившиеся черты, бледного Дашиного лица. Капельки дождя смыли почти все пятна крови, черты разгладились, боль их уже не искажала. Утерев влагу с мёртвого лица и поправив волосы девушки, я запахнул кусок брезента, в который было завёрнуто тело, чтобы дождь больше не беспокоил мою любимую….

Идти пришлось на северо-восток, огибая Тёмную долину по дуге, чтобы миновав зону ответственности бандитских патрулей, выйти к третьему аванпосту «Долга», уже на рассвете в воскресенье. Мой комбез пришёл в абсолютную негодность после схватки с пауком: нити ловчей сети местами прорезали защитный слой до теплоизолирующей прокладки. А местами дошли до тела, оставив небольшие, саднящие порезы. Но хуже всего было то обстоятельство, что теперь у меня был только один магазин к автомату, шестьдесят четыре патрона россыпью в гранатном подсумке и нож, который, по счастью не пострадал. Пистолет просто разрубило пополам, а ПДА — вышел из строя, но накопитель данных коммуникатора остался невредим, пострадал только экран и устройство ввода. Какое-то время связь ещё работала, но стоило мне пройти пару метров, как коммуникатор окончательно издох, я остался без связи. Сам костюм потерял часть своих мимикрирующих свойств и теперь не так быстро меня цвет. Случись какая стычка с преследователями и группе с тяжёлым грузом и со мной, почти безоружным и без связи, придётся очень кисло. Норд отправил Андрона с Михаем в головной дозор, а сам подхватил концы импровизированных носилок, на которых лежали останки Охотника. Менялись все по очереди, но тело Даши нёс я сам, не выпуская его из рук. Так прошло около двенадцати часов, мы двигались в полтора раза медленнее, чем должны, однако темп был приличным, хоть и пришлось два раза останавливаться, чтобы перевести дух и свериться с текущей обстановкой.

Картина, получаемая на ставший «командирским», ПДА Норда, была ожидаемо тревожной: шесть групп сталкеров, чью принадлежность к какой-либо из известных группировок определить с уверенностью было нельзя, крутились возле места схватки. Ещё три, численностью, примерно, от пяти до двенадцати человек каждая, по спирали прочёсывали окрестности в направлениях северо-северо восток и юго-запад. Кодированный характер переговоров не позволял достоверно определить, кто это и с какой целью они прочёсывают местность, но стойкое ощущение, что загонщики эти пришли по нашу душу, не покидало меня ни на секунду. Спустя ещё два часа, когда окончательно стемнело, мы сменили направление и очутились в роще, состоявшей едва-едва из десятка деревьев, видимо, тут когда-то был небольшой парк. Сквозь пожухлую траву, то там, то здесь виднелись куски асфальта, а в центре рощи, обнаружилась чаша небольшого фонтана. По идее, ни что не указывало на наличие дорог в таком месте как это. Создавалось впечатление, будто мы снова оказались на территории пространственной аномалии, однако, признаков говорящих об этом не было. Хотя кто может быть уверенным в постоянстве любой мелочи в таком странном месте как Зона отчуждения. Зыбкость всего и вся, даже казалось бы таких незыблемых вещей, как топография давно изученного района, была тут чем-то совершенно обычным. Поэтому не стоило расслабляться и сверять с шестым чувством каждый свой шаг и поступок, иначе человека может постичь участь куда как хуже чем просто смерть.

Внимательно изучив карту и поняв, что если мы не ускоримся и не прорвёмся к рассвету сквозь сужающееся кольцо облавы, то примерно через ещё двенадцать часов с небольшим, нас окружат и перебьют. Сам я в плен сдаваться не собирался и не этому учил своих людей, все они знали, что наш удел — бой до последнего.

Нужно было или выбрать хорошую позицию и занять круговую оборону, чтобы дорого спросить с врага за свои жизни, либо избавиться от тел и ускорившись уйти в отрыв. И то и другое противоречило кодексу, который я перенял от своего главного наставника — капитана Шубина и естественно, что требовалось найти третий путь. Я искал…. И не находил его. Неожиданно, решение пришло ко мне само собой: давно, ещё когда я служил в одной горной республике, нас прижали в горах. Патроны и вода были на исходе. Нас осталось шестеро, четверо, включая и меня самого были ранены, один мёртв и мы сменяясь поочерёдно несли тело, ставшее вдвое тяжелее. В тот раз причина не оборудовать могилу товарищу где-нибудь с видом на горные пики была более чем прозаична: духи выкопают покойника и надругавшись над телом, выкинут останки нашего товарища в пропасть или банально раскидают вокруг. По их законам, тело неверного следовало расчленить, а куски рассеять по округе, чтобы дух покойника не нашёл дороги в рай, став неприкаянным скитальцем. Но есть среди бандитов и те, кому просто скучно. А издевательства хоть над мёртвым, хоть над живым, это что-то вроде досужего развлечения, поскольку других аттракционов тут нет.

Мы тогда держали оборону в пастушьей хижине, где кроме дров, роль которых исполнял сушёный помёт скота, спрессованный в неровные брикеты. Было ещё с десяток разбитых на щепу снарядных ящиков, что вообще как подарок. Дерево в тех местах небывалая роскошь, сам сколько раз выменивал на старые оконные рамы и те же ящики из-под боекомплекта всякую всячину: отличные кроссовки, бытовую технику и прочее, что контрабандисты тянули с той стороны границы. Командир собрал нас всех и объяснил ситуацию: либо подыхаем, либо устраиваем Самсонову, так звали убитого радиста, похороны в стиле древних викингов. Костёр получился знатный, тело сгорело дотла, хотя воздух в горах особенный — всё жутко плохо горит. Дым рассеивался, теряясь в скальных расщелинах, восточный ветер, утягивал едкий дым, заставляя его стелиться низко по земле. Тело товарища духам на поругание не досталось….

Ситуация в которой мы оказались сейчас, лишь немногим отличалось от того случая в горах. Тела Даши и Охотника нельзя было просто зарыть в землю. Я чувствовал, что это будет неправильно по отношению к близким мне людям. В то же время необходимо было спасать тех, кто мне доверял и вывести группу без потерь. Чтобы не случилось, никогда нельзя подводить ни кого, вне зависимости от того, жив он или уже нет. Я не мог рисковать тем, чтобы зарыть Дашу и побратима в отравленную землю Зоны, чтобы после очередного выверта местной природы, оба они не превратились в нечто вроде тех неупокоенных, что нам довелось встретить тут во множестве. Более того, я чувствовал, что некто только и ждёт случая, побольнее ткнуть в ещё свежую рану. Враг обязательно будет искать тела.

С усилием я поднялся и пошёл к телам, лежавшим в стороне от костра. Даша как будто спала, а побратим…. Даже когда кровосос был жив, он мало чем походил на существо способное к внешним проявлениям эмоций, а сейчас, ощущение живого вообще улетучилось, тело казалось высеченным из цельной каменной глыбы, идолом забытой ныне религии. Я встал рядом с ними на колени. Силился припомнить слова какой-нибудь молитвы, но ничего кроме: «Господи будь с ними добр, они лучшее, что было в моей жизни»; мне в голову не приходило. На душе стало мерзко, а в груди поселился мертвенный холод, словно кто-то вогнал мне лошадиную дозу новокаина, а сверху присыпал всё доброй тонной льда. Снова накрыв тела, я было поднялся с колен, как ощутил знакомое присутствие. Тяжко и холодно — самое отвратительное сочетание. Подняв глаза от свёртков с останками, я увидел в пяти шагах перед собой Видящего Путь и троих Изменяющих из его свиты. Вождь племени сделал шаг вперёд и заговорил:

— В книге Пути сказано, что Ступающий потеряет семью. Но там не сказано, что он сам будет её хоронить.

— Я не смог уберечь ни любовь, ни дружбу, а значит, не заслуживаю и права на скорбь?

Слова сами вырывались из самой глубины души, но только закончив фразу, я понял, что не отдам тела. Сзади послышался нарочито громкий лязг, оглянувшись, увидел, что вся моя группа собралась позади, недвусмысленно поднимая оружие. Но исход боя был предопределён — кровососы были сильнее и не играло роли, что их четверо. Количество не всегда определяет качество….

— Мы лишь за соблюдение традиций, Антон. Никто не оспаривает твоего права на скорбь по близким. А что касается заслужил или нет…. Думаю, что скоро ты узнаешь это сам. Сейчас слишком сильна боль утраты и я не стану винить другого в том, что испытал и испытываю сам. Мы заберём тело брата с собой, ты, как Изменяющий будешь присутствовать на похоронах. В его смерти нет позора, он отмщён, убийцы мертвы, а бился он честно и славно, но твое семьи больше нет.

Видящий поднял руки, давая понять, что не ищет боя, его свита отступила в тень, так что виден теперь был только он.

— Значит, меня изгоняют, как когда-то вы хотели изгнать Охотника?

Нужно тянуть время, не хочется чтобы трупов стало ещё на пять штук больше, у кровососов было что-то на уме, раз они не напали тот час же, как услышали лязг оружия. Любой ценой следовало избежать конфликта.

— Ты всё узнаешь — Видящий путь послал импульс недовольства и изумления, поведя подбородком скрытым в пучках щупалец в сторону моих всё ещё напряжённых артельщиков — Пока же не время для ответов, у тебя есть чем заняться и…. Думаю, что ты делаешь правильно: здешняя земля непредсказуема не только для живых. Мёртвым она тоже не даёт покоя. Прощай, вскоре, пришлю весть.

Кровосос сделал знак сопровождающим, те без видимых усилий подняли тело Охотника и снова замерли, заняв свои места в двух шагах позади Видящего. Но тот не уходил, послав мне импульс, побуждавший к разговору наедине. Я махнул своим хлопцам в знак того, что вроде всё идёт нормально и ребята, с некоторым неудовольствием вернулись к костру. Их можно понять: зная могущество и силу кровососов, люди видимо не раз задавались вопросом, вроде того, почему же соплеменники не пришли нам на выручку своему родичу тогда на поляне. Трудно объяснить людям, почему иномиряне или, к примеру, люди другой культуры и традиций поступают в определённых случаях так, а не иначе. Я-то точно знал, что бой был пердрешён именно из-за того, что Изменяющие, чтут традиции семьи, когда любое вмешательство в схватку, без просьбы о помощи, считается бесчестием.

Видящий Путь, подошёл почти вплотную ко мне, так, что нас разделяло только бережно завёрнутое в брезент тело Даши. Вождь сделал незаметное движение кистью правой руки и в ладони его очутился артефакт, испускающий волны синего, почти невидимого сияния. Чуть помедлив, он протянул маленький, сантиметров десяти в диаметре шарик мне со словами:

— Возьми. Это мы используем, когда хороним павших…. Своих павших — Последнюю фразу кровосос выделил особо, видимо хотел показать, что и я и Даша не чужие для племени. Вообще, чувствовалось некое усилие, которое вождю чуждого людям племени, пришедшему из другого мира, приходилось прикладывать для того, чтобы не открутить непонятливому человечку голову.

— Что это такое?

— Мы зовём этот…. Артефакт — Слово с трудом давалось вождю — «Прощальный свет Маб». Есть предание, согласно которому наши предки принесли с собой осколки одного из последних Камней, погибшего в битве с Ткачами задолго до начала Исхода. Осколки Камня рассеялись здесь, по всей Зоне, не даваясь в руки никому кроме Изменяющих.

— Тогда есть риск, что я не смогу взять его.

— Книга Пути говорит, что именно это и определит дальнейшую твою судьбу. «Прощальный свет» либо признает тебя, либо отвергнет.

— И что будет, если отвергнет?

Слова словно выскакивали сами собой, былая чувствительность и живой интерес к происходящему притупился, приключения закончились. Осталась только тупая боль в груди, да удивительно ясное, незамутнённое чувство окружающей обстановки, когда слышен каждый шорох, а решения как бы сами приходят на ум и оказываются верными. Стресс, наверное. Но мне теперь всё едино, лишь бы вывести ребят и…. Больше ничего не хотелось, в душе царила звенящая пустота, а на губах до сих пор стоял привкус Дашиной крови.

— Ну…. Тогда ты просто наберёшь дров в парке. А мы все окажемся перед непростым выбором: бежать дальше, чтобы спастись от Ткачей, либо принять последний бой на этой земле, так ненадолго заменившей племени родной дом. Ты готов принять «прощальный свет»?

Ощущения опасности не было, по большому счёту, мне вообще сейчас всё равно: сбудутся какие-то пророчества или нет. Мир сузился до размеров этой рощи, где кроме тела любимой девушки ещё было четверо моих бойцов, жизни которых зависели от того, смогу я превозмочь личное горе и вернуть их на базу в целости, или мы все ляжем здесь. Поэтому без колебаний протянул руку к мерцающему колобку артефакта:

— Давай попробуем. Раз опять ставки запредельны, лучше узнать результат побыстрее.

Вождь согласно кивнул и шарик плавно начал опускаться в мою перебинтованную грязную ладонь, всю в пятнах засохшей крови. Медленно, словно законы гравитации более не существовали вовсе, артефакт завис в воздухе, между моей ладонью и вдвое большей клешнёй Видящего. Шар менял цвет с тёмно-синего до голубого, казалось, что вечность прошла с того момента, как вождь разжал пальцы. Совершив ровно восемь оборотов вокруг своей оси, артефакт опустился ко мне на ладонь. Не было ничего: ни боли, ни холода, а когда я сжал пальцы, то по телу пробежала судорога, как при слабом разряде тока. В голове помутилось, но спустя мгновение всё пришло в норму и я отступил на шаг назад, взглянув на Изменяющего вопросительно. Волна эмоций исходящая от кровососа не поддавалась чёткому описанию. Целый ворох ощущений, от облегчения, до…. сожаления? Да именно это я почувствовал острее всего, этот воин жалел, что не ему выпала ноша, доставшаяся мне. Помолчав, Видящий произнёс с расстановкой, чеканя каждое слово;

— Свершилось. В Книге Пути сказано о том, что луч прощального света Маб, падёт на ту, кто света не узрит. А прольёт свет Изменяющий, который лишившись семьи, создаст новый узор линий Вероятности. Да будет так!

Посох вождя грянул оземь, по траве прошла волна голубоватого свечения. В воздухе запахло озоном, но артефакт вёл себя спокойно, даже порезы перестали саднить как раньше. Хотя, наверное, это чисто субъективное ощущение, вызванное необычностью момента.

— Что теперь?

Голос не дрожал, никаких особенных перемен в себе я не ощущал, всё было как раньше, за мгновение до случившегося.

— Свет Маб сам заговорит с тобой. Ты поймёшь всё и прочувствуешь, что необходимо будет сделать, как если бы делал это много раз. Теперь же прощай…. — Видящий Путь снова отступил было в открывшуюся воронку портала, вслед за свитой, но снова оглянулся в мою сторону — Знаешь, Ступающий, я охочусь уже больше десяти сотен лет по вашему счислению лет, но в первый раз довелось быть свидетелем столь быстрой смены событий и стольких чудес разом. Ради этого стоило жить, за такое не жаль умереть. Прощай, брат племени Изменяющих.

Кровососы исчезли в туманной дымке, пространство с тихим хлопком сомкнулось за ними, тугая волна воздуха сбила редкую сухую листву с нижних ветвей искорёженных деревьев и смахнула мусор с травы метра на три вокруг поляны, стало заметно темнее. Зажав артефакт в кулак, я снова подоткнул брезент у тела девушки и вернулся к костру, который мы развели в ямке, возле трёхметровой чаши фонтана. Сел чуть в стороне, так чтобы свет пламени не освещал меня даже мельком, прислонившись к стволу большого, обхвата в три дерева, я поднял взгляд к небу и как в детстве. Внимательно стал разглядывать плывущие по небу тучи, причудливо складывавшиеся в образы зверей, птиц. Северо-западный ветер гнал стада небесных странников прочь, их движение немного притупило боль терзающую душу вот уже кажется целую вечность….

Голову не занимали мысли о значимости момента, всё, чего я хотел, это похоронить любимую девушку и вывести своих людей в безопасное место. Артефакт так и остался зажатым в кулаке, вроде ничего странного не происходило. Время…. Человек всегда стремился ухватить, обуздать любое явление превосходящее его понимание, подчинить, поставить себе на службу. Лишь только время так и осталось то рекой, то оборачивалось струйками убегающего сквозь пальцы песка, отказываясь покориться. Тогда люди придумали себе отмазку, по которой время — субъективный фактор, вроде как и совершенно надуманная величина. Но нет-нет да и проскользнёт сожаление, даже злоба по поводу того, что время так и не желает покориться, ускользает от понимания.

Сейчас я не хотел повернуть эту реку вспять, и не было желания собрать убежавший песок. Произошедшее, менее десяти часов назад, просто случилось и я более чем уверен, произошло бы вновь. Пусть на короткий миг, но счастье во всей его полноте появилось в моей жизни, осветив закостенелую, израненную душу, заставляя подспудно задавать себе один и тот же вопрос: чем я заслужил такое. Про любовь, не просто животную страсть, превращающую человека в некое подобие скотины лишённой разума, а именно про любовь, написано и сказано ровно столько же сколько и про её противоположность — ненависть. Много раз мне приходилось читать, о том, как страдают разлучённые души, как соединяются в едином порыве сами сущности людей, а не только их тела. Всё это тогда было выше понимания. Даже самым талантливым творцам редко удавалось описать даже треть той радости и той боли, которую испытал я, теперь уже на собственной шкуре. Вершины взлёта души, сравнимы только с глубиной пропасти в которую теперь низверглось казалось всё моё существо. Тьма и опустошение, пепел и горечь — вот всё, что осталось. Но нет, в глубине на самом донышке изъеденной горем души, занимался свет: память возвращала улыбку любимой. Звук её смеха, запах волос и кожи, снова окутали меня с головой, отгоняя прочь темноту и жгучую боль. Норд и остальные обернулись в мою сторону как один: сквозь плотно сжатые пальцы артефакт мерно пульсируя, распространял метра на два вокруг меня волны синего света. Через мгновение пришло осознание того, что нужно сделать. Поднявшись с земли, хриплым голосом я отдал приказ собираться, а Андрона с Денисом попросил расчистить чашу фонтана от палой листвы и прочего наносного мусора. Никто не спросил «зачем», все просто молча принялись собираться, доверие ко мне, несмотря на случившееся, было всё так же велико.

Зажав «Свет Маб» в кулаке, я чётким шагом снова пошёл к тому месту, де лежало тело девушки. Ничего не изменилось, свёрток лежал на том же месте, как и в прошлый раз. Вновь взяв тело на руки, я пошёл к чаше фонтана. Трёхметровая чаша была пуста, в центре раньше была какая-то фигура, но теперь торчали только какие-то обрезки труб и всё. Положив тело в центр чаши, развернул брезент и снова стал вглядываться в заострившиеся черты родного лица. Затем сложив руки, уже начавшего коченеть тела, под грудью, вложил в белые и холодные пальцы артефакт. В последний раз поправил сбившиеся волосы, падавшие девушке на глаза, поцеловал в губы и поднявшись с колен вылез из фонтана, не в силах отвести взгляда от той, которая так многое отдала ради такой ничтожной малости, как моя жизнь.

Тем временем, воздух над телом начал дрожать, а спустя пару мгновений. Артефакт в Дашиных руках засиял мягким, синим, а потом фиолетово-зелёным светом и тело девушки объяли всполохи прозрачного, чистого пламени. Как я ни старался, но взгляда отвести не мог, однако огонь не уродовал девушку: тело её, словно растворялось в чистом, почти прозрачном пламени, очертания фигуры и лица словно оплывали, сливаясь со струями огня. Свет становился всё ярче, пока на него не стало больно смотреть. Спустя какое-то мгновение к небу устремился ярчайший столб света, раздался мощный хлопок и всё снова поглотила темнота. Костёр наш потух и я не мог разглядеть того, что было в чаше фонтана. Метнувшись через бортик, я зажёг маленький фонарик одолженный у Норда. Чаша была абсолютно пуста: ни следов горения, ни горстки пепла. Словно девушка просто истаяла в пламени…. Или вознеслась на луче света к серому, хмурому небу, набрякшему дождевыми облаками и огрызающегося зарницами молний. Подняв взгляд вверх, я только и мог прошептать:

— До встречи, я буду ждать….

Затем дал команду на построение и наш небольшой отряд двинулся прочь из рощи, поскольку если преследователи не дураки, то непременно засекут вспышку яркого света. Норд поравнялся со мной и мы тихо стали совещаться. Увиденное его не слишком удивило, либо латыш просто не показывал виду.

— Командир, две группы с севера и северо-востока идут параллельно нам, курсом на перехват. Место открытое, думаю, что через полчаса увидим их.

— Это нормально, сейчас мы в отрыве как от них, так и от остальных загонщиков. Давай команду — меняем направление. Идём навстречу той группе, что ближе к нам. Перебьём их по очереди. Нападения от нас не ждут, а избежать боя тоже не выйдет. Нужно уравнивать шансы.

— Согласен. Ты как сам-то, сможешь?

— По прибытии на базу — два наряда на кухню за глупые вопросы — Я улыбнулся — Группа, слушай вводную: противник на три часа, занимаем позицию по схеме «четыре-один»….

Я планировал ударить преследователей во фланг, внезапным нападением лишив противника численного преимущества. По прикидкам Норда, преследователей было человек пятнадцать и появиться они могли со стороны заброшенного свинокомплекса, который чуть южнее территории «свободных». Чуть южнее двух длинных свинарников, было скелет недостроенного здания. Первый этаж уже был почти достроен, остальные два — только перекрытия и балки, но именно там засядет снайпер или координатор, если придётся нападать с этого направления. А тут и гадать не надо, поскольку дальше на северо-запад — только радиоактивные пустоши примыкающие к Свалке, а на востоке — «кругловка», да и Радар недалече. Поэтому загонщики, как и я выбрали для движения именно этот участок местности, шириной в полтора-два километра. Другое дело, что хоть противник и действовал под единым командованием. Но силы его тоже были ограничены и везде им не успеть. Поэтому в кольце окружения образовалось немало брешей, в одну из которых мы и сунулись. Вот и спешили сейчас преследователи, перебросили всех, кто был рядом, а это означало потеху под названием «встречный бой». Штука крайне неприятная для «искателей», поскольку они должны нас сначала локализовать, а вот с этим-то и возникли проблемы: примерное направление они знали, но вот без спутников и вертушек ничего уточнить не могли. Это как нащупывать в кармане бритвенное лезвие: ты точно знаешь, что оно там есть, но если поторопишься, вполне спокойно раскроишь пару пальцев до крови. А загонщики торопились: Выброс уже через каких-то пять часов, судя по паническим воплям на открытой частоте, накроет Зону и сила его будет по местным меркам выше среднего. Это означает. Что спрятаться можно только под землёй, а на поверхности или в погребах местных хат укрыться без ущерба для здоровья не получится. Время поджимало, торопились все.

По заданной схеме, один снайпер выдвигается в тыл или во фланг противника, за ним как обычно первый выстрел и молчание вражеских средств связи. Пулемётчик, тоже занимает фланговую позицию и бьёт противника уже по площадям, прижимая к земле и давя вражеские средства поддержки. Штурмовики как правило ждут сигнала выйти противнику в тыл и добить уцелевших, либо поддержать огнём из подствольников снайперов и пулемётчика.

— Норд, снимай гарнитуру и ступай к развалинам. Там затихарись и жди: наши гости, наверняка вышлют разведку и это будет коре всего твой коллега. Дай ему сказать своим, что всё в поряде и забирай его шарманку, выйди в эфир на резервной частоте, дай знать тоном, что готов работать, потом вали радиста, как только они тебя пройдут и покажут спину. Всё понял? — Латыш улыбнулся и кивнув, протянул мне свой ПДА с бахромой гарнитуры. А потом зарысил к развалинам, я снова стал таким, как обычно, поэтому друг хоть немного, но успокоился. То же самое можно было сказать и про остальных артельщиков: уверенный тон командира и привычный противник, тоже действуют как успокоительное.

Михай занял место на склоне плоского холмика на правом фланге, держа в широком секторе почти весь северо-запад и часть северо-восточной оконечности холмистой равнины, поросшей редкими дорожками зарослей колючего кустарника и чахлыми деревцами. Пулемётчик из него получился, по отзывам Юриса очень неплохой, да и «барсука» молдаванин осилил в рекордный срок, всего за две недели выполнив положенные нормативы. Это и понятно: новый «ручник» был очень схож по устройству со старым добрым РПК, выгодно отличаясь от предшественника, высокой кучностью огня и большим удобством в работе. А наличие оптики позволяло уверенно работать даже по одиночным целям на приличной дистанции.

Чужая гарнитура была непривычна, звук чуть тише, чем я привык и слабина проводки под рост более высокого человека. Но это мелочи. На тактической карте разворачивалась следующая картина: две группы радиосигналов разошлись и одна, более многочисленная свернула на юг, а те, что уже были от нас на расстоянии чуть меньше километра, быстро двигались в нашу сторону. Мы с Андроном взяли на двести метров левее позиции Михая и залегли: молодой на склоне плоского холмика. А я в овражке. Денис со своей СВУ[31]выбрал позицию среди зарослей кустарника на левом фланге, его задача была страховать Норда. Если того вдруг засекут и попробуют выкурить. Парень тоже возмужал за те неполные три месяца, что был в отряде. Появилась в нём некая отстранённость свойственная всем снайперам, которых мне приходилось знать, толк их паренька определённо будет. Двигаясь длинными, зигзагообразными рывками, Денис занял позицию таким образом, чтобы кустарник и скрывал его силуэт и одновременно не закрывал сектор обстрела. Всё замерло, как это обычно бывает в те моменты, когда последняя суета улеглась и наступает момент напряжённого ожидания. В такие промежутки время тянется очень медленно, а окружающая обстановка своим спокойствием только нагнетает общее напряжение, делая ожидание события ещё более тягостным. Адреналин впрыснут в кровь, глаза ищут противника, но ничего не происходит ровно до того момента, пока боевой задор не схлынет, а внимание станет ослабевать и рассеиваться. Противник появился внезапно, когда холод начал уже сильно досаждать, теплоизоляция комбеза была нарушена и долгое лежание в полной неподвижности давало о себе знать. Монокуляр, по счастью, не пострадал, поэтому я сразу заметил, как быстро движущиеся точки на горизонте, обрели очертания людей с оружием, быстро перемещавшихся по равнине, низко пригибаясь к земле и время от времени замирающих на месте, видимо осматриваясь. Всего я насчитал семерых. Но это только те, кого удалось засечь при смене позиций, наверняка преследователей было больше. Вооружены загонщики были пёстро: дробовики, автоматы, пара пулемётов, судя по виду — бельгийские трещотки, вроде той, что была у Коли-десантника. Вот они разошлись. Пулемётчики заняли высотки по флангам на северо-западе, возле сваленных в кучу железобетонных балок заросших травой и больше напоминающих некое нагромождения необычного вида поваленные ветром деревья. Присмотревшись внимательнее, различил на комбезах идущих в ловушку загонщиков, эмблемы «Свободы». Странно, но такие шевроны сами по себе мало о чём говорят, хотя маскировка под «свободных» полностью себя оправдывала — группа работала вдоль границ зоны ответственности данного клана. Не исключаю, что противник даже имеет в наличии пакет радиочастот и позывных, на случай встречи с патрулями «Свободы». Более никаких особых примет не было: движения и тактика совершенно стандартные, могущие подходить как прошедшим выучку в бывшем Союзе, так и в странах Альянса. Оставалось только ждать, пока дистанция не сократится до трёх сотен метров, чтобы Михай смог работать наверняка, да Норд не снимет снайпера с верхотуры.

Неожиданно пискнул одолженный у Юриса ПДА — на резервной частоте три длинных тона. Норд прибрал разведчика нападавших…. Ну теперь пошла потеха, мир ожил, наполнившись звуками боя. У войны тоже есть своя музыка, которую приятно слышать тому, кто знает партитуру оркестра, фигурально выражаясь. Застрекотал «барсук». Звук пулемёта был заметно тише, чем если бы работал тот же РПК, да и факела дульной вспышки не было, Михая выдавало только шевеление сухих стеблей травы, да небольшой дымный шлейф; Который однако быстро истаивал, не демаскируя позицию пулемётчика слишком явно.

Сухо треснул выстрел снайперки Дениса и вот уже человеческая фигура залёгшего на холме слева вражеского пулемётчика дёрнулась и человек покатился по невысокому склону вниз, а ствол его оружия, беспомощно задрался вверх. Противник действовал грамотно: бойцы рассредоточились и залегли, пытаясь вычислить наши огневые точки, то в темноте, где ориентиром часто является дульная вспышка пламени, шансов у них не было. Нам с Андроном досталась роль наблюдателей: снайпера и пулемёт не оставили преследователям много шансов. Бой длился едва ли три минуты, а загонщики потеряли уже до двух третей личного состава. Однако радоваться было рано: Денис зевнул двоих нападавших, видимо мыкавшихся в хвосте колонны и по этому быстро укрывшихся в складках местности. Теперь же, парочка вознамерилась прижать моего снайпера. Один довольно удачно пальнул из подствольника, заставив Дениса замолчать, а второй уже длинными скачками обходил моего бойца справа, отрезая тому пути отхода. Норд видимо был занят, поскольку кроме этих двух «волшебников» все остальные преследователи только и могли, что беспорядочно палить во все стороны, да орать вовсю глотку. Я кивнул Андрону, давая понять, чтобы тот держался слева за мной и пополз на выручку снайперу. Денису пришлось туго: второй автоматчик не давал ему поднять головы, а его напарник тем временем уже почти вышел артельщику в тыл. Ещё каких-то десять метров и он будет на дистанции броска гранаты….