Фаллически -нарциссическийтип

1-й тип — обсессивный. Маленький человек с довольно уз­ким телом, ведущий интенсивную эмоциональную жизнь. Обсес­сивный тип худощав и жилист, с хорошо развитой мускулатурой. Движения быстрые и решительные. Мускулатура спины напряже­на и неподатлива по сравнению с передней частью тела.

2-й тип — компульсивный. Компульсивный тип — с более длинным, костистым скелетом и гораздо более развитой мускула­турой. Тяжелая, агрессивно выдвинутая вперед нижняя челюсть, плечи широкие, талия узкая, бедра закрепощены. Строение тела производит впечатление силы и твердости. Довольно длинные ноги, дышит животом, лоб напряжен. Высокие квадратные плечи — знак рано взятой на себя ответственности.

Обсессивный тип имеет сильную генитальную активность, ком­пульсивный — слабую, из-за спастического анального напряже­ния. Жесткость структуры не допускает никакой спонтанности движения или экспрессии. Этот тип проявляет педантизм, жад­ность и аккуратность, что является результатом подавления эмо­циональных проявлений, блокировки аффекта. Здоровые предста­вители этих типов благодаря свободной агрессии социально ак­тивны, импульсивны, энергичны, продуктивны, но чем более невротичен характер, тем более своеобразными и односторонни­ми бывают их движения. Поведение амбициозно. Страх неудачи связан с чувством ответственности.

Пассивно-женственный тип. Мягкий женоподобный голос, от­сутствие глубокого резонанса и резкости. Выражение лица мягкое и пластичное. Движения никогда не бывают резкими, в них не чувствуется напора. Тело может быть либо округлым, с довольно узкими плечами (Z-тип), либо К-образным с широкими плечами и узкими бедрами. Руки мягкие и довольно слабые. Стопы узкие с тяжелыми контрактированными сводами. Слабые ноги, отсутствие контакта с землей. Поднятые плечи являются выражением страха. Узкие бедра — результат значительного напряжения таза и бедер, из-за которого уменьшается объем таза и снижается половая по­тенция. Основное напряжение приходится на глубокие мышцы, тогда как поверхностная мускулатура относительно мягкая. Это проявляется в мягких движениях. Иммобилизация генитальной агрессии препятствует нормальному развитию мужской мускула­туры. Тип мягкий округлый, присущий мужчинам тазовый выступ отсутствует, что соответствует недостаточной агрессивности в це­лом. Отсутствуют импульсивность догенитальной структуры и аг­рессивность фаллического мужчины. Недостаточность эмоциональ­ной экспрессии и относительная физическая неподвижность. Вне­шний психологический конфликт сконцентрирован на отноше­нии к женщине. Глубокая потребность в контакте, уходящая кор­нями в оральное нарушение, на генитальном уровне вступает в

4 Ливде

конфликт с желанием разрядки и удовлетворения. В поведении дружелюбен, покладист, неловок, робок, зависит от обстоятельств, с интеллигентными манерами.

Панцирю В.Райх придавал и общефилософское значение, счи­тая, что человечество в целом избрало путь создания панциря вместо открытости. Этот путь воплощается в двух вариантах.

Первый вариант связан с механистической наукой. Меха­ницисты поражены глубинным страхом спонтанности и открыто­сти. Машина может быть идеальной и безошибочной. Чувства и спонтанность опасны, их следует избегать. Человек в поведении уподобляется машине и изучается наукой как машина.

Второй вариант воплощен в мистической религии, кото­рая лишь частично контактирует с истинной природой человека. Тело и сексуальность отрицаются, тем самым отвергается живая любовь. Религия не становится чем-то реально переживаемым, она отвлеченна и абстрактна.

Вместо этого Райх предлагал религию Живой жизни.

Терапия

В райхианской терапии используются обычно следующие сред­ства для снятия мышечной брони:

1) накопление в теле энергии посредством глубокого дыхания;

2) прямое воздействие на хронические мышечные зажимы (дав­ление, защипывание и т.д.), чтобы расслабить их;

3) специальные (обычно ритмические) движения, например велосипедные движения ногами, ударяя икрами кушетку;

4) сотрудничество с клиентом в открытом рассмотрении со­противлений и эмоциональных ограничений, которые выявляют­ся при том или ином воздействии на мышечные зажимы;

5) издаваемые клиентом звуки, крики, выражающие эмоцио­нальное состояние, связанное с тем или иным блоком;

6) гримасничанье или изображение некоторого чувства телес­ным поведением.

В современной телесной терапии к этому реестру добавляются:

7) специальные напряженные позы в сочетании с глубоким дыханием;

8) особый массаж (рольфинг), имеющий целью расслабить мышечные оболочки (фасции).

По Райху, все тело делится на семь относительно независимых сегментов мышечной брони, в каждом из которых подавляются специфические чувства и импульсы к действию.

Приведем для примера некоторые варианты работы с различ­ными сегментами мышечной брони (по [8]):

1. Глаза. Защитный панцирь в области глаз проявляется в непод­вижности лба и «пустом» выражении глаз, которые смотрят как

бы из-за неподвижной маски. Расслабление посредством раскры­вания глаз так широко, как только возможно (как при страхе), чтобы мобилизовать веки и лоб в принудительном эмоциональ­ном выражении, а также посредством вращения глаз и смотрения из стороны в сторону, фиксируя взгляд на каждой стене.

2. Рот. Оральный сегмент включает мышцы подбородка, гор­ла и затылка. Челюсть может быть как слишком сжатой, так и неестественно расслабленной. Этот сегмент удерживает эмоцио­нальное выражение плача, крика, гнева, кусания, сосания, гри­масничанья. Защитные напряжения могут быть расслаблены пу­тем имитации плача, произнесения звуков, мобилизующих губы, кусающих движений, рвотных движений и прямым воздействием на мышцы.

3. Шея. Этот сегмент включает глубокие мышцы шеи и язык. Он удерживает в основном гнев, крик и плач. Прямое воздействие на мышцы в глубине шеи невозможно, поэтому важными средствами расслабления являются крики, вопли, рвотные движения и т. п.

4. Грудь. Грудной сегмент включает широкие мышцы плеч, ло­паток, всю грудную клетку и руки с кистями. Этот сегмент сдер­живает смех, гнев, печаль, страстность. Сдерживание дыхания, являющееся важным средством подавления любой эмоции, осу­ществляется в значительной степени в груди. Броня может быть расслаблена посредством работы над дыханием, в особенности осуществлением полного вдоха. Руки и кисти используются для меткого удара, чтобы рвать, душить, бить, чтобы страстно дости­гать чего-то.

5. Диафрагма. Этот сегмент включает диафрагму, солнечное сплетение, различные внутренние органы, мышцы нижних по­звонков. Защитные напряжения выражаются в выгнутости позво­ночника вперед. Когда клиент лежит, между нижней частью спи­ны и кушеткой остается значительный промежуток. Выдох оказы­вается труднее вдоха. Броня удерживает здесь в основном сильный гнев. Нужно в значительной степени распустить первые четыре сегмента, что осуществляется посредством работы с дыханием и рвотным рефлексом (люди с сильными блоками в этом сегменте практически неспособны к рвоте).

6. Живот. Сегмент живота включает широкие мышцы живота и мышцы спины. Напряжение поясничных мышц связано со стра­хом нападения. Защитная броня на боках создает боязнь щекотки и связана с подавлением злости и неприязни. Расслабление про­исходит легко, если верхние сегменты уже открыты.

7. Таз. Последний сегмент включает все мышцы таза и нижних конечностей. Чем сильнее защитный панцирь, тем более таз вы­тянут назад, торчит сзади. Ягодичные мышцы напряжены и бо­лезненны. Таз региден, он «мертвый» и бессексуальный. Тазовая броня служит подавлению возбуждения, гнева и удовольствия.

Возбуждение (или тревожность) возникает из подавления ощу­щений сексуального удовольствия. Невозможно полностью пере­живать удовольствие в этой области, пока не разрядится гнев в тазовых мышцах. Броня может быть снята посредством напряже­ния таза, а затем лягания ногами и ударения кушетки тазом.

Расслабление сегментов ведется обычно сверху вниз.

Райх обнаружил, что по мере полного распускания мышечной брони у людей фундаментально меняются все их бытие и стиль жизни, происходят глубокие психологические перемены, в том числе меняется характер. К ним возвращается чувство глубины и искренности, ранее утерянное, они снова чувствуют себя «живы­ми», обретают новую энергию, интерес к жизни и способности.

Пример.

По этому примеру можно составить представление об ортодоксальной райхианской терапии.

«Д-р Бейкер сел за свой стол и указал мне на стул напротив... "Ну, — сказал он, — раздевайтесь, посмотрим-ка на Вас". С остекленевшими гла­зами я встал и начал раздеваться. — "Вы можете остаться в шортах и нос­ках", — сказал Бейкер к моему облегчению. Я сложил одежду аккуратной стопкой на стул у стены. "Ложитесь на кушетку", — сказал доктор...

Он начал щипать мускулы мягких частей плеч. Мне хотелось съездить его по его садистской физиономии, одеться и дать деру. Вместо этого я выдавил из себя "о-о-у". Потом я промычал: "Больно".

— Не думаю, чтобы было больно, — сказал он.

— Больно, — сказал я и продолжал мычать свои "о-о-о".

— Теперь глубоко вдохните и глубоко выдохните, — сказал он, положив ладонь одной руки мне на грудь и придавив ее второй рукой с большой силой. Боль была значительной. "Что, если кушетка проломится? —думал я. — Что, если мой позвоночник лопнет или я задохнусь?"

Некоторое время я вдыхал и выдыхал, затем Бейкер нащупал мои реб­ра и начал их прощупывать и давить... Потом он тыкал и продавливал мой живот, нащупывая мышечные зажимы и узлы... Он двинулся ниже, мило­сердно обойдя мои жокейские шорты, и начал щипать и тыкать мышцы внут­ренней стороны бедер. Теперь я понял, что плечам, ребрам и животу было совсем не больно. Боль была ошеломляющей, в особенности потому, что в этой области я никак не ожидал боли...

"Повернитесь", — сказал Бейкер. Я повернулся. Он начал с моей шеи и двигался вниз, безошибочным инстинктом находя каждый зажим, каждый напряженный мускул... "Теперьснова повернитесь", —сказалд-р Бейкер, и я повернулся. "Хорошо, — сказал он, — вдыхайте и выдыхайте так глубоко, как вы только можете, и в то же время вращайте глазами, не двигая голо­вой. Попробуйте посмотреть поочередно на каждую из четырех стен, пере­водите глазные яблоки из стороны в сторону так далеко, как можете". — Я начал вращать глазами, чувствуя себя довольно глупо, но довольный уже тем, что он больше не мучает мое тело. Мои глаза вращались и враща­лись. "Продолжайте дышать", —сказал Бейкер. Я почувствовал нечто стран-

но-приятное в глазах, легкий туман, похожий на эффект выкуренной палоч­ки марихуаны. Этот туман начал распространяться по лицу, голове, потом по всему телу. "Хорошо, —сказал Бейкер, —теперь продолжайте дышать и ударяйте ногами кушетку велосипедными движениями". Я начал ритмич­но поднимать и опускать ноги, ударяя кушетку икрами. Я продолжал и про­должал, пока мои ноги не начали отваливаться. Бедра начали болеть, я ждал, когда же он скажет, что достаточно, но он молчал. Тогда, постепен­но, я перестал чувствовать боль, и то же приятно-туманное ощущение на­чало распространяться по всему телу, но гораздо более сильное. Я чув­ствовал себя так, будто ритм подхватил мои удары, которые уже не требо­вали от меня никаких усилий. Я чувствовал себя вознесенным, охвачен­ным чем-то большим, чем я. Я дышал глубже, чем когда-либо до этого, и ощущал, как каждое дыхание проходит вниз по легким до таза. Постепенно я почувствовал себя восхищенным прямо из молочно-шоколадной бейке-ровской комнаты в гармонию сфер. Я слился с астральным ритмом. Нако­нец, я почувствовал, что пора остановиться...

На следующее после визита к доктору Бейкеруутро, в среду, я проснул­ся, проспав всего около пяти часов и чувствуя себя бодрым. Кофе казался вкуснее, чем когда-либо, и даже мусор, плывущий по Ист-Ривер, обладал легкостью и выстраивался в узоры. Это чувство продолжалось весь день — чувство благополучия и единения с миром. Тело было легким, приятные мурашки бегали вниз и вверх по рукам, ногам, туловищу. Когда я вдыхал, ощущение движения продолжалось до низа туловища, и это было приятно. Я ощущал легкое сексуальное возбуждение и нежность, мысль вообще о женщинах наполняла меня любовью.

Я начал раскручиваться в другую сторону. Приятные мурашки прекра­тились, начало преобладать чувство тревожности и возбуждения. Начали появляться коричневатые пятна, которые потом превратятся в синяки там, где Бейкер щипал и тыкал меня...

Я забрался в постель, чувствуя, что мне холодно; потянувшись за вто­рым одеялом, я понял, что холодею от страха. Я попробовал осознать свое чувство, как научился делать в психоанализе. Это был страх того рода, какого я не переживал раньше. Я вспомнил о марионеточном представле­нии, где куклы танцевали под музыку "Пляски смерти", представляя собой скелеты, распадающиеся на ходу. Я чувствовал себя так, будто сам начи­наю распадаться. Беспокойство становилось ужасным, и я осознал, что не­произвольно напрягаю мышцы, чтобы "собрать" себя. Прекрасное чувство освобождения исчезло, его место заняло стремление держаться за жизнь. Мой "панцирь" — если это был он — казался старым дорогим другом. Люди часто говорят, что лучше умереть на электрическом стуле, чем провести жизнь в тюрьме, — но узники не скажут этого. Жизнь в цепях лучше, чем никакой жизни, — если дело идет не о теории.

Я понял, что мне понадобится все мужество, какое я сумею собрать, чтобы распустить защитный панцирь. Я буду бороться с доктором Бейке-ром на каждом шаге пути; но я помню также, как чувствовал себя в течение тридцати шести часов после первого сеанса, и я хочу этого больше всего на свете.

"Как вы провели неделю?" — спросил Бейкер, и я рассказал.

"Ваша реакция сжимания после периода приятных ощущений совер­шенно естественна, этого и следует ожидать, — сказал он. — Вы не може­те всегда сохранять эти прекрасные ощущения, но важно помнить их, что­бы иметь возможность идти к ним в работе. Это поможет Вам пережить страх, который Вы будете чувствовать по мере того, как панцирь распус­кается..."

В течение нескольких недель по вторникам в два часа я дышал и бил ногами кушетку. (Я понял, что грудь и дыхание прорабатываются прежде всего для того, чтобы мобилизовать энергию в теле, что это должно спо­собствовать процессу распускания панциря. Энергия накапливается посред­ством вдыхания воздуха.) Теперь Бейкер заставлял меня бить кушетку не только ногами, но и кулаками. Я бил и лягал ее, и ритм возносил и восхи­щал меня...

Чтобы начать распускание панциря вокруг глаз, Бейкер взял карандаш и велел мне неотрывно смотреть на него. Он начал быстро вертеть его перед моими глазами разнообразными кругами, что заставило меня спон­танно смотреть в разные стороны. Это продолжалось минут 15—20, и ре­зультат был ошеломляющим. Глаза почувствовали себя свободно в голо­ве, я мог ощущать прямую связь между ними и мозгом. Затем я вращал глазами, не двигая головой, сосредоточивая взгляд по очереди на каждой стене, когда взгляд касался ее. Все время, пока я это делал, я продолжал глубоко и ритмично дышать.

Бейкер заставил меня гримасничать и корчить рожи (я чувствовал себя дураком). Он заставлял меня смотреть подозрительным взглядом или вы­ражать глазами страстное стремление. Все это привело меня к ощущению, что я впервые использую глаза, и это было прекрасно...

На следующий вторник вместо карандаша Бейкер взял ручку-фонарик. Он бросал мне в глаза пучки света, вращал их — это вызывало психодели­ческий эффект. Я следил глазами за линиями и фигурами, возникающими в темноте, это было поразительно. Я прямо-таки чувствовал, как мозги шевелятся у меня в голове. Бейкер вертел перед моими глазами фонарик минут 15, потом он зажег свет, глубоко посмотрел мне в глаза и сказал: "Они прекрасно встают на место". — Все, что он делал со мной, и все его суждения были не механическими, это возникало в результате способнос­ти человеческого существа войти в соприкосновение с чувствами и энерги-ямидругого...

"Состройте мне гримасу", — сказал Бейкер, и я повернулся к нему с глупым косым взглядом. — "Усильте это", — сказал он. Я сморщился в вы­ражении мерзкой кикиморы. "Что вы при этом чувствуете?" — спросил он.

— Не знаю, — соврал я.

— Должны же вы что-то при этом чувствовать.

— Ну, мне кажется, высокомерие...

— Вам так кажется?..

— В конце концов, черт возьми, все это куча дерьма... лежать здесь и вертеть глазами!..

— Суньте палец в глотку, — сказал Бейкер.

— Что? — сказал я.

— Пусть вас вырвет.

— Я перемажу вам всю кушетку.

— Можете, если хотите, — сказал он. — Но продолжайте глубоко ды­шать при этом.

Я лежал, дыша глубоко, я сунул палец в глотку, меня вырвало. Потом я сделал это снова.

— Продолжайте дышать, — сказал Бейкер. Моя нижняя губа задрожа­ла, каку маленького ребенка, слезы потекли по лицу, я зарыдал. Я рыдал минут пять, и сердце мое разрывалось. Наконец, рыдания прекратились.

— С вами что-то произошло? — спросил Бейкер.

— Я подумало маме, как я любил ее, я чувствовал, что никогда не смогу добраться до нее, я чувствовал безнадежность, мое сердце было разби­то, — сказал я. —Я смог пережить это впервые с тех пор, как я был малень­ким. Это такое облегчение — быть способным плакать, и совсем это не куча дерьма, я просто был испуган.

— Да, — сказал он, — это пугает. Вам нужно выпустить из себя еще много злости, много ненависти и гнева, а потом много желания и много любви. О'кей, —сказал он, —доследующего раза.

И я поднялся, оделся и ушел» [8].