Боб Муллан 11 страница

На меня оказал влияние Юнг, анима и анимус. Я вижу это как отражение левых и правых ветвей Древа, ида и пингала в йоге — скрытых каналов левой и правой сторон тела, полярностей. Без этих полярностей нет движения, нет развития. Должно быть напряжение, но в то же время я даю людям ощущение их центра. К сожалению, у многих нет ощущения своего центра.

— Как много времени может занять этот процесс?

— Одно мгновение или несколько жизней! Это лестница Якоба, существует определенный пошаговый процесс. Я упомянул первые два шага — созависимость и отношения с родителями. Что затем? Многие люди в нашем обществе эмоционально подавлены, потому что нам в детстве говорили, особенно маленьким девочкам: “Не злись, можешь плакать, но не злись”, а мальчикам: “Не плачь, но ты можешь злиться. Можешь выразить свою злость”. У каждого человека имеет место определенное подавление эмоций, связанное с солнечным сплетением. Так что многие сдерживают потенциал своей силы, своей воли, многие скованы страхом. Все связано с дыханием. Если это страх, мы задерживаем дыхание. Если это гнев — “р-р-р-р”. Мы не думаем об этих чувствах, мы чувствуем их в теле, независимо от того, скорбь это или ритм радости. Таким образом, через некоторое время клиенты ложатся на пол прямо у меня в кабинете, я накрываю их одеялом и начинаю технику йоги, называемую Бастрика, которая означает снятие эмоциональных призраков; процесс связанного дыхания.

Я начинаю поддерживать их дыхательный ритм. Теперь дыхание имеет прямую связь с клеточной памятью и бессознательным. Я поощряю человека к тому, чтобы он выдохнул из себя травматическую эмоциональную память. Итак, я начинаю заниматься с клиентом связанным дыханием. Затем провожу групповые катартические мастерские со Школой. Возможно, я введу их в йогу и в Школу для работы с коллективом, когда они будут готовы к этому. Поведение людей очень отличается, когда я работаю с ними один на один и когда я работаю с ними в группе. Это связано с заученными образцами поведения в коллективе, в школе, на работе и т.д.

Я люблю, когда люди работают со мной сначала индивидуально, а затем коллективно. Многие боятся людей. Вы идете на вечеринку, и совершенно неожиданно в комнату входит новый человек. Люди немедленно начинают испытывать страх. Конечно, большая часть моей работы состоит в избавлении людей от деструктивных шаблонов, вредных привычек курения, алкоголя. Вредные привычки являются отражением способа подавления эмоций. Это неспособность избавиться от пристрастия и заменить его духовным стремлением. Я не использую мощные техники, просто медленно работаю с дыханием, освобождая подавленные эмоции, запертые в теле. Клиент использует только то, что он умеет использовать в данное время и в данном месте.

Существует и работа с телом. Массаж, акупунктура, черепная остеопатия. Это интересно: я могу направлять клиентов к другим людям, но в итоге они, как правило, возвращаются сюда, потому что я связующее звено в их росте. Я очень чист. И мне удается помочь людям стать более чистыми, прорабатывая с ними путь от их личности к их сущности — к тому, какие они есть, к душе. Затем я отправляю их дальше, в путешествие, через реинкарнационную работу к их душевному закону, возможно, частично очищая, с тем чтобы они могли в конце концов присоединиться к духу и очиститься еще раз, прийти к Богу.

Иначе говоря, я верю, что мы произошли от творческого Источника, именуемого словом “Бог”. Мы являемся аспектом творческой силы Бога. Я верю, что при развитии души мы возвращаем Бога Богу. Очень хороший писатель Древа Жизни, Уоррен Кентон, “Халеви”, сказал: Богу стало скучно в воскресенье днем, а Бог был чистым сознанием и взорвал мироздание, и положил начало нашей физической эволюции. Я особенно замечаю это в эволюции наших собственных личностей. Бог развил нас. Так что мы развиваем Бога; в физической мандале Вселенной от Солнца до Плутона. Это отражение нашего собственного внутреннего сознания и нашей собственной физической реальности. Возвращение Бога Богу. Нисхождение и затем восхождение, путь домой.

— Бывает ли, что некоторые Ваши клиенты не желают заходить так далеко?

— Это связано с природой их бессознательного или с тем, какая ноша лежит у них на душе. Всему должно уделяться время и место. Я могу работать с человеком год, а затем совершенно неожиданно для него он вступает в отношения, которые раньше ему не удавались. Все кончается свадьбой и счастьем. И больше я его не вижу. Я чувствую, что люди, у которых хорошие отношения, глубоко отражают друг друга, так что я становлюсь не нужен. Мое отражение больше не требуется. Что происходит в их отношениях? Проявляется родительское воспитание: если женщина становится матерью, программа ее собственной матери переходит на более глубокий уровень. Если мужчина становится отцом, все, чему он научился от отца, проявляется на более глубоком уровне. Они постучат в мою дверь, возможно, с желанием пройти совместное консультирование. Зеркало помутнело. Я сейчас много занимаюсь совместным консультированием, что мне очень нравится. Работаю с парами. Они приходят ко мне, когда общение прекращено, они разделены и сопротивляются друг другу. Любовь, которую они разделили, открыла их сердца. Возможно, они дошли до душевной боли и не могут развиваться так, чтобы выйти вместе за пределы боли. Так что они возвращаются ко мне, к человеку, который, уже зная их прошлое, может помочь еще раз.

Опять же, я очень много работаю с жизнью, с реальностями жизни, с реальностями отношений. Люди иногда застревают на некотором уровне и не могут развиваться дальше, это довольно трудно. Развитие некоторых людей не ограничивается тем, что происходит вместе со мной, им нужно двигаться дальше, особенно тогда, когда затрагивается их духовный процесс — к дисциплинам, которые не имеют ко мне никакого отношения. Я во многом связан со средним Востоком (с Индией). Некоторые люди имеют связь с североамериканскими индейцами на кармическом, душевном уровне. Их может привлекать африканская культура. Ну, с аборигенами у меня есть связь, но особой связи с японской и китайской культурами нет в моем душевном опыте. Именно это мы называем душевной памятью самскарас. Я помню одну женщину, работал с ней года два, и неожиданно она вошла в глубокие отношения с исламом. На этом прервалось наше совместное духовное развитие. Я довожу людей до определенного уровня, но не являюсь их проводником к Богу. Они уходят в другие области. Это природа бессознательного, область неизвестного. Я верю: когда люди говорят о совершенном Учителе, совершенном Мастере, это неправда. Духовный учитель может только содействовать росту внутреннего учителя в душе ученика на определенных стадиях.

Даже Христос в Гефсиманском саду приоткрыл свою человеческую уязвимость: “Отче Мой! Если возможно, да минует меня чаша сия; впрочем, не как Я хочу, но как Ты”. Кризис веры Иисуса, страдающего на кресте, выявляет его боль и человечность: “Боже Мой! Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?”

Область бессознательного существует во всех нас. Я верю, что Бог, творческая сила, всегда впереди нас. Бессознательное — это морковка, которой Бог манит нас, чтобы привлечь к познанию Бога. Всегда на шаг, два, три, четыре впереди нас. Будучи учителем, я — посредник развития клиента. Каждый индивид имеет, как я сказал, свои собственные отношения с этой творческой силой в собственной судьбе. Они должны найти это для самих себя.

— Вы, очевидно, не занимаетесь профессиональной подготовкой?

— Нет, хотя фактически я обучал людей в “Школе Древа Жизни”. Учителя йоги развиваются в работе, в том, что я делал со своим первым Учителем, передавая потом эти знания от моего Учителя в Индии и тех, с кем он соединен астральной связью. Жизнь — это учитель. Учителя, определенно, воспитываются на основе методов, которые разработала “Школа Древа Жизни”. Если я работаю с человеком, имеющим практикантов, он может позаимствовать некоторые из моих методов и использовать их. Я свободно использую эти методы, не преподаю какой-то курс, не беру с них платы. Информация бесплатная, и они берут ее и делают то, что должны, в соответствии со своим душевным ростом. В школе есть четыре или пять учителей — или семь? — которые вышли из Школы и распространяют вне ее то, чему я учил. Они проводят сессии с людьми, дыхательные упражнения, которым я обучал, а также применяют сознательное дыхание. Чего я не сделал, так это не написал книгу и не намерен писать в данный момент. Если бы я написал книгу, она была бы автобиографической: о том, как произошло преобразование моей жизни, что-то очень личное.

То, чему мой Учитель учил меня, стало частью устной традиции. На самом деле некоторые аспекты Древа и дыхания должны передаваться только устно. Их нельзя записать. Вот ответ на ваш вопрос. Есть люди, которые следуют этим техникам.

Теперь второй вопрос.

— Каковы необходимые терапевту навыки?

— В возрасте 28 лет я вернулся к своим родителям. У меня возник серьезный конфликт с ними, когда мне было около двадцати — часть периода бунтарства. Затем я вернулся и начал сознательно восстанавливать отношения со своими родителями на очень глубоком уровне. С 28 до 35 лет я работал над собственными отношениями с родителями. Все, чему учу, я проделал и пережил сам. Мои родители — мои друзья, у нас прекрасные отношения. Это не обязанность, а глубокое взаимопонимание.

Первый шаг, который должен сделать любой терапевт, — исправление отношений со своими родителями. Этот шаг может положить начало успешным близким отношениям с другими людьми. Далее. Очищение. Я не курю. Не пью. Хорошо обращаюсь со своим телом. Мне 47. Я не такой избалованный, гедонистичный человек, каким был в 20 лет. В результате телесного и психологического очищения мои чувства стали резкими, четкими: я вижу, чувствую, слышу, обоняю, осязаю, чувствую вкус. Обострение чувств через йогу означает, что человек становится очень восприимчивым к тому, кто сидит напротив. Такая дисциплина необходима; я сам никогда не пошел бы к курящему терапевту или специалисту по акупунктуре, потому что это отталкивает. Такие люди многое подавляют, и я не хочу, чтобы их недостаточное очищение передалось и мне. Я работаю 14 лет, не пропустив ни дня. Я никогда не болел, что само по себе важно. Это физически, психически и духовно сохраняет меня для работы. Кроме того, я устраиваю себе хорошие перерывы. Работаю шесть недель, потом у меня неделя отдыха, и в такие дни я отправляюсь на природу. Каждый год я провожу три недели в Индии и прохожу прекрасный курс массажа. Люди, занимающиеся массажем, сейчас здесь, и я тоже прохожу массаж в дополнение к моей работе. Необходимо любить себя и давать пищу своей душе. Я даю 100% своим клиентам и 100% себе. Я не собираюсь останавливаться. Я не нуждаюсь в клиентах. Мне ничего от них не нужно на этой стадии. Раньше было нужно признание, я хотел, чтобы ко мне относились уважительно: “О, он прекрасный человек, не так ли?” При этом я не получал никакого признания и таким образом пришел к выводу, что мне просто нужно любить свою работу, и я действительно люблю то, что делаю. Если я перестану любить то, что делаю, моя работа будет закончена. Люди не примут меня.

— Как выглядит здоровый человек?

— Хорошая кожа. (Смеется.) И чистые глаза!

— Психически здоровый...

— Да, сознание. Сознание, осознание себя, легкость в общении на всех уровнях. Необходимо следить за тем, что делаешь, осознавать слова, чувства и действия, отыскать путь к более глубоким уровням правды. Быть восприимчивым и творческим, примиряться с противоположностями. Это йога, чувство комфорта, легкости. Легкость в реальности. Легкость с собственной сексуальностью. Свобода эмоционального выражения. Отсутствие отравляющей жизнь вины. Уверенность — образ собственной личности, отражающий бытие человека. “Я”, “Я такой, какой есть”, “Они вот такие” — все смешано в одно целое. “Я”, Эго уравновешены: ни низкой самооценки, ни высокой, ни высокомерия, ни снобизма. Уравновешенность и работа с собой, нашим бытием. Работа с высшим “Я”. Некоторая форма идентификации с творческим взглядом, Богом-Творцом.

— Если клиент чувствует, что с него достаточно, но Вы сами так не думаете, возникает ли конфликт?

— Нет. Если клиенту достаточно, он не назначает следующей встречи. Я пытаюсь решить какие-то вопросы, но иногда просто даю людям возможность уйти. Если они пропустили сессию или если я чувствую, что им стала безразлична наша работа, даю им уйти. Не задаю вопросов, не подталкиваю их. Некоторые терапевты гоняются за своими клиентами. Я этого не делаю. И не собираюсь. Я научился этому в первые семь лет Школы, пройдя некоторые очень суровые уроки. Некоторые люди продвигаются дальше, другие уходят. Куда они уходят, не знаю. С некоторыми связь теряется, с другими нет.

Конечно, формируются привязанности, и я должен заметить, что некоторые мои клиенты стали друзьями, потому что мы совпадаем на определенном уровне сознания. Я не ищу подобных отношений с самого начала. Пройдет много лет, прежде чем это произойдет. Я был слишком открыт, но теперь стал более отстраненным, и сейчас такое сближение происходит немного труднее. Одна женщина работала со мной в течение некоторого времени, и мы стали очень, очень близкими друзьями. Она старше меня, я люблю таких людей. В двадцать лет мы слишком близки к ценностям соперничества, которые были нам даны, ведем борьбу за выживание. С годами мне стало больше нравиться работать с людьми, которые не находятся на этом уровне, с людьми моего возраста. Они покончили с конкурентной агрессией: довольны жизнью, успешны, достигли того, чего должны были достичь. Я вообще лучше взаимодействую с более успешными людьми, которые многого достигли и больше не соперничают. На уровне Эго соперничество, конечно, есть, но на уровне души — нет.

— Можем ли мы поговорить о деньгах?

— Я всегда разумно относился к финансам в своей практике. Отчасти потому, что чувствую: все, что мне нужно, у меня есть. Я достиг успеха в том, что делал раньше. Я был дилером по антикварному текстилю и выставлял текстиль в музеях и галереях. У меня была коллекция одежды и платков, восточных ковров и прочего, которую я затем продал. Так что я очень спокойно подхожу к оплате, что дает мне доступ ко всем слоям общества. Меня спрашивают: “Почему вы не идете на Харли Стрит? Почему не берете 100 фунтов в час?” И тому подобное. Нет уж.

У меня имеются определенные духовные, политические и социальные принципы. Я начинал с 12 фунтов за два часа, 14 лет назад, затем цена медленно поднималась. В мае прошлого года я брал 30 фунтов за два часа —15 фунтов в час. Я работаю по два часа. И вот почему: когда клиенты сюда приходят, у них есть свой принесенный извне ритм. Они приходят из города. Через полчаса клиенты начинают расслабляться, через три четверти часа мы к чему-нибудь приходим. К концу первого часа они начинают эмоционально раскрываться, и в этот первый час, час и пятнадцать минут, мы действительно начинаем вскрывать проблемы. Затем решаем их. Мне нужна двухчасовая сессия, и это немало. Однако мои клиенты считают, что игра стоит свеч. Они иногда приезжают с другого конца страны. Я только что поднял цену до 35 фунтов за два часа. Я устанавливаю разумные цены, потому что у меня есть все, что надо, на материальном уровне. Есть дом. У моего друга прекрасный дом в деревне, и туда я езжу, провожу там свой отпуск. Вчетвером или впятером мы на неделю сняли яхту в Турции за 25 фунтов в день. Некоторые покупают яхты, но мне это не нужно. У меня есть машина. Вот и все. Кроме того, я вношу деньги в благотворительное общество в Индии, которое занимается социальными изменениями и развитием. Я делаю это, как бы возвращая свой долг Индии за то, что она мне дала.

Что касается временных рамок сессий, если происходит что-то важное и мы выходим за рамки двух часов, я не могу оборвать человека на полуслове. Это может повредить ему. Я брошу человека в его горе в такой момент. Иногда такая сессия накладывается на сессию другого человека, и тому приходится ждать. В принципе, у сессии есть начало, середина и конец, что-то вроде разрешения, иначе человек останется в полной неопределенности. Я не позволяю людям жить терапией, имея, например, три сессии в неделю. Одна сессия в неделю, а потом — через неделю, потому что мне требуется время, чтобы гомеопатия сработала. Я должен дать человеку время, чтобы произошло что-то вне сессий, чтобы он смог реально пережить нечто на собственном опыте. Клиенты знают, что продвигаются куда-то со мной, мы идем вместе по определенному пути. Я принимаю четыре, пять или шесть человек в день. Мне не нужно проделывать длинный путь до работы, и я начинаю в 8:30 утра, а закончить могу в 8:30 вечера. У меня может быть двенадцатичасовой, или десятичасовой, или восьмичасовой рабочий день. Я работаю, как правило, четыре дня в неделю, иногда три, а потом у меня длинный уик-энд.

— Ведете ли Вы на первой встрече разговоры о контрактах?

— Нет. Я устанавливаю темп работы, поскольку очень директивен и верю в синхронность наших совместных сессий. Именно поэтому говорю, что я скорее учитель, чем терапевт. “Терапевт” — интересно, звучит сходно с насильником [therapist — rapist]. Терапевт занимается тем, что снимает слои с луковицы, чтобы добраться до самого центра. Я вижу свою задачу в том, чтобы помочь человеку раскрыть самого себя. Я объективно отражаю этот процесс. Все зависит от человека и того, что он хочет. Да, я могу научить мужской инициации, законам причины и следствия и т.д. Я могу многому научить. У нас скорее отношения учителя с учеником, чем терапевта с пациентом. Немного разные вещи. Это школа. Я часть школы. Конечно, делается все, чтобы привести человека к внутреннему знанию, научить его слушать свой внутренний голос.

У меня может быть тысяча истинных знаний о ком-то, но я не выражаю их в словах. Это не всегда уместно. Человек, возможно, подвергся насилию, и я стараюсь привести его к тому, чтобы он это признал. Йога стимулирует память. Как я уже говорил в самом начале, надо вспомнить все в некотором порядке, чтобы потом забыть и уйти от этого. Если воспоминания отсутствуют, но все хранится внутри, человек несет тяжелый груз.

Совсем недавно я работал с женщиной, которая была изнасилована своим отцом. Она рассказала об этом. Так что мне пришлось смириться. Нужно быть очень осторожным, чтобы ничего не внушить. Следовательно, я должен ждать, терпеть и позволить человеку раскрыться. Существует не только дыхательная работа. Клиентам, очень быстро продвигающимся вперед, я предлагаю пройти в мою ванну и подышать под водой через трубку. Подобная процедура возвращает их к воспоминаниям о рождении и к ранним бессознательным воспоминаниям, особенно к трудноуловимым связям с матерью. Это очень полезно для матерей: они проясняют свою родовую травму, чтобы не повторять ее, когда будут давать жизнь своему ребенку. Многие люди боятся воды. Это страх того, что происходит в утробе. Опять же часть регрессии, то, что надо вспомнить, для того чтобы забыть. Таким образом, некоторые клиенты в конце концов оказываются в моей ванне: они дышат и выводят на поверхность свой собственный бессознательный процесс. Затем я предлагаю некую возможность как результат сеанса: “Ваша мать, возможно, чувствовала это. Ваш отец, возможно, реагировал таким же образом. Вы, будучи ребенком, могли чувствовать и реагировать точно так же”. Я не углубляюсь в манипулирование архетипами. Есть люди, использующие архетипическую работу — Воин, Король, Королева. Я осознаю архетипический потенциал в людях, но не хочу уделять этому слишком большое внимание. Я работаю с визуализацией, со снами, выполняю анализ снов, визуализацию по Древу. То есть это делают сами клиенты. Я просто стимулирую процесс, в котором они могут прийти к признанию самих себя. Я считаю, следует давать людям возможность раскрывать свои собственные архетипы, свое собственное предназначение.

— Иными словами, Вы используете любые техники, если считаете, что это уместно?

— Да, в соответствии с потребностями человека. У меня много стрел, которыми я могу стрелять. Все это я испытал на себе. Я сам визуализировал, я работал со снами, анализируя свои собственные. Сейчас в Школе у меня есть коллеги, и если что-то происходит, я отправляюсь к ним. В конце прошлого года я был немного недоволен тем, что происходит в Школе, так что я пошел к своему коллеге, сам проделал работу с дыханием и через дыхание вывел свою злость. У меня постепенно идет свой собственный процесс. Часть моей работы состоит в сохранении себя в чистоте. Есть три или четыре человека, которым я полностью доверяю. И я постоянно занимаюсь проработкой самого себя вместе с ними.

— Некоторые терапевты испытывают перегрузки и “выключаются” из взаимодействия со своими пациентами...

— Я обучен йоге, поэтому очень хорошо концентрируюсь. Полагаю, люди приходят сюда, поскольку чувствуют: в течение двух часов я полностью с ними. Да, это то, о чем я говорил раньше, — слушать и пребывать вместе с человеком. Если клиенты достаточно уважают меня, для того чтобы прийти и заплатить 35 фунтов, проехав через весь Лондон, если они стремятся провести это время со мной, я, конечно, полностью буду в их распоряжении. Нет, мои мысли не блуждают. Я прошу клиентов: “Если у вас возникли какие-то проблемы, говорите о них. Если я сказал что-то обидное, позвоните мне, пожалуйста, и давайте поговорим об этом”. Потому что я хочу свести перенос к минимуму. Конечно, у некоторых клиентов появляется проблема, когда они не говорят, что чувствуют, а некоторые могут через шесть месяцев прийти и сообщить: “Вы сказали то-то и то-то шесть месяцев назад”. И я соглашаюсь: “Да, но это произошло шесть месяцев назад, и сейчас уже все по-другому”.

Я учу людей реагировать сразу: “Отвечайте, пожалуйста, в течение 24 часов”. У меня прекрасная память. Я делаю некоторые заметки. Клиент может вернуться, причем совершенно неожиданно. И поскольку я работал с этим человеком раньше, то могу вспомнить, что происходило. Могу вспомнить, кто его родители и т.д. У меня такой дар. Я чувствую, это часть обучения йоге, которую я прошел в 20—30 лет и продолжаю проходить еще и сейчас.

— Но я вижу, Вы ведете записи...

— Да, я записываю то, что важно и что я рассматриваю как причину и результат в каждом конкретном случае. Иногда я даю моим клиентам почитать свои записи. Сам я редко в них заглядываю. Раз это записано, что-то происходит здесь (указывает на голову). Именно так я учился, когда был ребенком. Записывал, а затем запоминал. Конечно, я не помню всего, но, в принципе, у меня есть собственная структура. Я чувствую, что работаю успешно, никогда не даю никакой рекламы. Все делается по рекомендации. Если люди прекратят входить в эту дверь, наступит конец моей практики. Я никогда не буду рекламировать свою работу.

— Почему?

— Мне не нужно. (Пауза.) У меня всегда есть работа. Если люди перестанут приходить, это будет означать, что мне нужно исследовать себя и переоценить свою позицию учителя. Не была ли работа, которую я делал, неуместной, неверной? Возможно, я прекращу практику, уйду на несколько лет и займусь переоценкой самого себя. Мне почти пришлось поступить так в прошлом году, но в итоге все закончилось благополучно. Это было связано со Школой. Кроме того, мне требовался отдых. Духовная связь нарушилась. У меня было в прошлом году меньше клиентов, чем за последние двенадцать лет. Я прошел через этот процесс сам, оценил себя и по-новому стал работать. Теперь я занят больше, чем когда-либо.

— Англичане, вероятно, находят трудным говорить о себе...

— Видите ли, мое восприятие этой страны изменилось. В Англии есть некоторая дикость. Я был в театре на прошлой неделе. Люблю театр. Я видел женщину, которая рыдала на сцене, и эти рыдания исходили из глубин ее души. Не говорите мне, что мы недостаточно страстны. Не говорите мне, что мы неэмоциональны. И в английском обществе существуют страстные люди. Есть подавление, но оно есть в любом обществе.

Мы говорим: “Итальянцы? Они легко выражают свои эмоции”. Я полагаю, что элементы подавления есть в любом обществе, они проявляются в любом индивиде. Подавляемые элементы можно отыскать и в обществах, которые мы считаем самыми страстными. Так что восприятие Англии как общества, в котором эмоции подавляются, не совсем верно. Так мне кажется.

Женское самосознание в нашем веке — борьба за избирательные права женщин, женщины в Тай Чи, йога 60-х, психотерапия 70-х, увеличение числа женщин-психотерапевтов в 80-х — очень быстро продвинулось вперед по сравнению с угнетенным самосознанием прошлого. Сначала моими клиентами на 80% были женщины. Постепенно, по прошествии лет, все больше и больше стало появляться мужчин. Они понимают, что им требуется помощь в том, что они не могут сделать сами. Таково было мужское воспитание: “Если ты не можешь разобраться с этим сам, ты не мужчина”. Постепенно мужчины — они больше не желают оставаться субботними отцами — начинают нуждаться в действенных отношениях. Семья и семейные отношения изолированы и в обществе не существует посредников. Если бы я пытался как-то по-другому назвать свою работу, то сказал бы: я посредник. Посредник для супружеских пар: поскольку я объективен, не вовлечен субъективно в их семейные отношения. Все больше и больше мужчин садится в мое кресло, сюда приходят бизнесмены. Прекрасно. Это началось в 90-х, а источник проблем связан с войной, с нарушенным после войны мужским сознанием. Я верю: в этом обществе мы были очень страстны как мужчины, но война подавила нас. Влияние войны на сознание и мужчин, и женщин оказалось огромным, но больше все же на мужчин, и оно распространилось и на последующие поколения. Интересно, что мужчины приходят, чтобы исследовать свое внутреннее “Я”.

— Я собирался спросить, должны ли люди всегда помогать себе сами, но, думаю, Вы уже ответили на мой вопрос.

— Я всегда стараюсь подтолкнуть человека к самому себе, так чтобы он мог научиться все делать сам. Пациенты выполняют домашние задания. Я поддерживаю их, но хочу, чтобы они научились поддерживать себя сами. Я даю им время для звонков мне с 8:00 до 8:30, и они могут тогда обсуждать интересующие их моменты. Я доступен. Я уезжаю на Рождество на три недели или месяц. Готовлю их к этому: не даю сильнодействующих препаратов. Многие работают со мной, но в Школе есть и другие учителя, к которым мои пациенты могут обратиться. Так что я могу уехать.

— Помните, я говорил Вам об этом психическом осознании... Данетт Чой?

— Да, Боб. Вы рассказали очень интересный случай из области психики. Женщина жила во Франции. Вы поехали к ней, и она сказала: “В восемнадцатом веке вы были индийским политиком”. Это психическое осознание кого-то другого. У людей есть какие-то свои особые каналы, у них бывают глубокие озарения, и я уважаю это. Однако есть определенный процент — десять, двадцать — ошибок. Я не хочу брать на себя риск психической проекции на кого-либо, которая может оказаться ошибочной. Я действительно хочу, чтобы люди раскрывали заключенное в них знание сами для себя, Бога внутри них. Так что я нахожу опасным все время давать людям ответы: они начинают лениться. Это должно идти изнутри: “Царствие Божие внутри нас”. Хороший духовный учитель помогает человеку самому раскрыть свои реинкарнации. Я могу предположить что-либо, но не стану произносить вслух, потому что могу оказаться не прав. И я не хочу нести эту кармическую ношу своей неправоты, направляя людей, с которыми работаю, по неверному пути.

Мы говорим о духовных учителях, и я не верю ни в какие “измы”. Существуют прекрасные традиции, и я также привержен им. Благодаря традициям получаются прекрасные учителя. Но если какой-либо из этих учителей говорит, что ты должен принадлежать определенной религии, должен стать таким-то, это может отрицать ваше внутреннее знание. Я не верю в превращения. Я верю в “Я”. “Я — то, что Я есть”, и “мы такие, какие мы есть”, верю в окончательную идентификацию. Духовный учитель должен помогать своим ученикам. Все дело в дыхании. Дыхание — суть жизни. Принесите дыхание в тело, внесите духовность в материальное, и таким образом вы построите свое собственное Царство Небесное на земле. Если один человек поступает именно таким образом и приносит духовность в жизнь и если все больше людей делают это, мир тоже станет духовным.

На сегодняшний день существует много великих религий, и я друг всех религий, и религиозных организаций сейчас достаточно. Мы должны вернуть религию к сущности индивида и переоценить философию, чтобы она соответствовала нашему нынешнему времени. Воля Бога все время развивается, находится в вечном движении, она не статична. Так что духовное начало в нас как индивидах должно находиться в постоянном движении, как в дыхании — расширение и сжатие, вдох и выдох. Я боюсь, религии увязают в догмах, они увязают в законах, которые, возможно, не подходят для нынешнего времени и нынешнего развития осознания. Наука продвинула вперед физический мир. Теперь мы должны продвинуть духовный мир, развить науку души и осознания жизни, чтобы создать равновесие между материальным и духовным мирами. Для этого необходимо влиять на причинно-следственные механизмы.

Заявляя: “Я шейх или священник, я тот-то или тот-то”, я определяю себя некими терминами. Поэтому я смотрю на клиентов или людей, с которыми связан, свысока. Так что я хочу, чтобы меня всегда знали просто как Пола. Я то, что я есть. Надеюсь, именно так воспринимают меня клиенты, так же как и я воспринимаю их. С другой стороны, некоторые клиенты приходят сюда и помогают мне понять кое-что и о самом себе. Если я устанавливаю позицию превосходства, потому что имею духовное знание, я отделяюсь от человечества. Не хочу этого делать. Хочу быть вместе с людьми и развивать отношения с клиентами, которые движутся в направлении равенства. Я называю это взрослым взаимодействием. Я обучаю своих клиентов и делюсь с ними чем-то некоторое время, поэтому мы можем продвигаться к уровню равенства, имея взрослые, взаимозависимые отношения сосуществования. Мы делимся своим знанием и опытом. От каждого клиента я также учусь чему-то и освобождаюсь от чего-то. В итоге получается двусторонний процесс.