Тут псалтирь рифмотворная 107 страница

Итак, из вышедоказанного всяк видит, что причины, для которых нынешние державы в своих государствах науки и художества на казенном утвердили содержании, были совсем противные причинам, для которых древние своих училищ не имели на подобном же основании. То-есть сему причинами были у нынешних держав, во-первых, трудность наук и художеств, по причине неприродных и разных языков, на которых оные у нас и поныне преподаются; следующая сему причиною была нынешних наук и художеств великая обширность и совершенство, и, наконец, усмотренная из сих явная польза и необходимая надобность в отечестве тому была причиною, большею всех других.

Однако сии причины не все совокупно и не во всяком государстве европейском действовали и были побуждением к такому училищ заведению. В России единственно для ожидаемой пользы и для народного просвещения оные заводятся. В других, напротив сему, государствах совсем другое начало и намерение было таких учреждении. Почему и гисторию учрежденных университетов в других государствах должно от других обстоятельств и причин выводить.

Когда западным государством римским овладели разные немецкие варварские народы, римляне, будучи не вскоре совсем искоренены, по разным областям, которые при сих переменах произошли, оставлены были жить чрез несколько времени на своих установлениях и правах. Однако, наконец, постепенно остатки римлян соединены были во единый народ с варварским. При котором соединении сделалось правление февдальное, подобное почти во всем польскому, состоящему из вельмож и имеющему над собою государя. По вкоренении сих варварских народов в Западной Римской империи остальные римляне, отчасу больше в упадок приходя, наконец, совсем покорены были своими победителями. При сем последнем римского народа уничтожении остатки римлян были еще монахи и церковные люди, которые держались римских установлений и сохраняли между прочими науками римские права. Варварские народы между тем, приняв христианскую веру и будучи в безмерном суеверии и невежестве, по большей части управляемы были тогда духовными, которым прибыль советовала держаться римских прав, не для того что к сим они привыкли, но с намерения, чтоб со временем, при тогдашних беспорядках и замешательствах в разных государствах, сохранить себе маетности и приобресть великие стяжания. При сем надобно знать, что в тогдашние времена, когда вся Европа в невежестве, суеверии и варварстве погрязла, одни духовные сохранили остатки некоторых древних наук. Они побуждены были к сему благому делу от своего звания и от обстоятельств, в которых они тогда находились. По особливому своему званию они принуждены были упражняться в богословии и диалектике и знать все оные церковные раздоры, которые тогда происходили на востоке и западе. По их священному чину они довольно в состоянии были удержать себе важность, достоинство и попечение, которое суеверные им всегда готовы отдавать даже до раболепства. Таким образом духовные, возвышаясь и усиливаясь нечувствительно, наконец сделались соперниками, во-первых, знатным фамилиям, а потом и самым державным особам. В тогдашние времена вельможи удерживали свое достоинство, будучи полководцами при армии и возвышаясь по военному чиноположению; напротив того, духовные, пользуясь благородных людей невежеством и суеверием, в большую отчасу приходили силу чрез свое учение и знание. На такой конец и с таким намерением духовные, дабы исполнить свои желания, особливые в разных европейских государствах учредили школы, в которых между прочими науками в юношество врождали такие замыслы, которые при встречающихся случаях могли бы их намерению соответствовать. Сии школы сначала при заведении своем учреждены были на иждивении духовных и на подаянии светских. Но когда папа римский и весь его причет церковный, возшедши на трон своего владычества, такую власть и силу получил, что мог по своей благостыне и целые государства дарить, кому хотел, тогда и сии училища от него получили маетности, доходы и великие привилегии. Такое есть начало университетов нынешних в Европе, которых учреждения совсем неизвестны были прежде ни грекам, ни римлянам. Они сначала были приватные школы на содержании монашеском и церковном, в которых сперва обыкновенно преподавались грамматика, риторика и диалектика; от сих трех наук и их училища назывались scholae triviales. Знатнейшие из всех такого основания школы, во-первых, появились в Италии, в городе Бононии и в Салерне. В 13 еще веке сии училища такие уже великие от папы получили привилегии, которые и поныне они имеют14. Около 1130 года часть уложения Юстинианова, называемая Pandectae, сыскана была по случаю в городе Амалфе, в Италии15. Сию часть юриспруденции по той же причине, для которой они и школы свои учредили, монахи тотчас в свои училища приняли и с великою ревностию старались распространить учение гражданской и церковной юриспруденции по всей Европе, что они вскоре не умедлили и в самое действие произвесть, так что по просшествии меньше нежели десяти лет юриспруденцию римскую архиепископ Кантербурский приказал преподавать и в Оксфорде16. Чрез введение сего учения scholae triviales открыли духовным и четвертый путь к снисканию власти, то-есть чрез сие учение они начали вступать в гражданские дела адвокатами, которые исходатайствовали себе некоторые выгоды церковные17, чрез которые они силились сделаться неподверженными ни в чем гражданской власти. Всякое приумножение наук умножило духовных власть и доходы. Они, зная свой верный прибыток в том, учили и юриспруденцию по своему вкусу, доказывая, что оная с небес ниспослана была и что оной училась и богоматерь. И, наконец, соплетая свои ко всему доказательства, они силились привесть всю вселенную в замешательство, заставляя государей поднимать оружие и пламень за свой софизм и за честь своего силлогизма, сделанного на Ferio или Barbara. Истинно удивления достойно, что Цицерон и Демосфен с неподражаемым красноречием не могли столько слушателей в свою сторону склонить, сколько гугнивый и косноязычный капуцин с безосновательным учением в своих школах успел.

Но когда злоупотребление толикой власти духовной за такой предел выходить начало, что многие державные особы лишились чрез них короны и наследства и знатные фамилии начали претерпевать от них повсеместно, - возобновление в Европе воспоследовало, при котором все монахи из школ и гражданского правления изгнаны были. При таких переменах европейские государи и высокие области приняли в милостивое свое покровительство сии училища, дозволяя оным на тех же основаниях и привилегиях продолжаться, на которых оные у духовных сооружены были. В доказательство сего мы видим, что в Великобритании18 и других государствах все почти университеты были того ж существа и происшествия. А поелику духовных столь не обширные в науках училища сперва получили столь безмерные доходы, маетности и привилегии, государи по мере великих иждивений на столь малые училища заблагорассудили приумножить науки и учредить все факультеты: как то богословский, юридический, медицинский, и сверх сего, приказали в оных преподавать все полезные и надобные отечеству науки. Наконец и другие державы, видя явную пользу из таких учреждений, по примеру прежних начали заводить и вновь университеты, каковой мы имеем счастье видеть в сем царствующем граде.

Такое было нынешних европейских училищ начало, из которого мы то примечать должны, что иногда и вредные обществу человеческие намерения преобращаются во благое всему свету, равномерно как иногда и самые изрядные установления в государствах к желаемому концу и намерению не клонятся; почему от поставленных в таких училищах предводителей требуется великого проницания к предвидению и отвращению вкрадывающихся нечувствительно в юность предосудительных мнений. От учащих здесь не меньшая великих дарований требуется и искренность к откровению истинного света. Их должность есть показывать ревностно, в чем святость прав, в чем целость и благосостояние отечества, в чем истинное и нековарное исповедание веры и в чем общее всех благополучие состоит. Сие теперь во всех училищах европейских поставляется за главное правило. И мы тогда только похвальными своей покровительнице наук покажемся, когда сие ж самое за главный рассуждения предмет в своей должности всегда поставлять будем...

РАССУЖДЕНИЕ О ПРИЧИНАХ ИЗОБИЛИЯ И МЕДЛИТЕЛЬНОГО ОБОГАЩЕНИЯ ГОСУДАРСТВ КАК У ДРЕВНИХ, ТАК И У НЫНЕШНИХ НАРОДОВ...

ГОВОРЕННОЕ... ИЮНЯ 30 ДНЯ 1772 ГОДА

К изобилию и обогащению государств, с[лушатели], принадлежат дешевизна и довольство, [кои между собою друг от друга ничем не разнствуют. Вода для того дешева, что мы его изобильны, в местах безводных и часто в походах ее дорого покупают; драгоценные камни для того дороги, что их немного. Для показания самого ближайшего пути к достижению сих выгод требуется сперва знать, в чем состоит довольство. При вступлении к сему я должен показать естественные нужды рода человеческого, которые требуют исправления, и в чем общее мнение различествует; а по крайней мере моего мнения изъясню причины.

Натура производит для всякого животного все потребное и довольное к пропитанию, без прибежища к искусству, которое произведение первородное делает лучшим. Каждого животного, какое бы оно ни было, главнейшие потребности суть: пища, одежда и жилище. Бульшая часть из тварей животных снабдена всем потребным. Нежность примечаем в одном только человеке: нет предмета, который бы произведен был по его нраву; он находит, что всякая вещь, какая бы она ни была, требует еще доброты превосходнейшей. Хотя привычка диких народов и показывает, что человеческая пища приуготовления не требует, однако человек, познав силу огня, нашел, что оную можно сделать приятнейшею и к варению в желудке способнейшею. Но не только его пища требует прибавления к доброте: сложение его также повреждается от воздуха неблагорастворенного, которым он беспрестанно питается и который ему по причине времен различных иногда бывает скучен и досаден. Тело человеческое по немощи своей не может сносить свирепости погоды. И в тех самых странах, где климат природной теплоты человеческого сложения горячее, женщины намазываются, дабы тем удобнее могли сносить жаров солнечных зной и мокроту дождевную. Вообще заключить: человеческие нужды не столь обширны, чтоб трудом человеческим удовлетворить им не было возможно. Каждый человек вышеобъявленные потребности сам собою достать может.

А поелику нежность человеческого тела требует гораздо больших иждивений, нежели какое другое животное, та же самая, или лучше сказать, гораздо превосходнейшая нежность души, взыскивает еще вящих снабдений.

И потому-то все науки и художества ее собственный предмет составляют.

Здесь, с[лушатели], открывается пространнейшее и едва пределами объемлемое поле разных изобретений, произведенных сильным могуществом души человеческия. Ее качествами произведен ученый свет и все то, что ныне под именем слывет наук и художеств.

Сии плоды и произведения души человеческия, умножаясь постепенно, возросли до толикого величества, что наконец единому оных и разумом объять возможности не было. От сего последовало оное многочисленное разделение, какое примечаем в науках ныне и художествах. Польза сего разделения сколько важна для обогащения государств, о том и сомневаться не должно. Ибо по толикому разделению наук и художеств делается разделение и самых трудов человеческих; а разделением сих последних, как всякому небезызвестно, всякая вещь приводится в совершенство и с большею удобностию. В противном случае, если б такого разделения не было в трудах человеческих, никакой бы рукомесленник своим трудом не токмо не разбогател, но нижи бы и довольное пропитание себе мог снискать. Так, например, если бы часовой мастер или и фабрикант последнейшия вещи, иглы, один собою все принадлежащее до совершенства таких и подобных сему вещей сам отправлял, то он едва бы в состоянии был сделать в год одни часы, а в день одну иглу, когда, в противном случае, чрез разделение трудов на разные руки премножество таких вещей в один день совершается и достается дешевле обществу.

Таким образом, показав сии две настоящие государственного обогащения причины, то-есть разделение трудов и изобретение художеств, к другим приступаю.

Сколь выгодно, с[лушатели], учреждение банков для коммерции, которая также обогащает всякое государство несказанно, и сколь счастливое за собою ведет следствие, цветущее состояние Англии, Голландии и других премногих областей доказывает очевидно.

Многие писатели политические вооружались опровергать сие преполезное учреждение, поставляя, что подрыв банков вреден и что государственное сокровище состоит во множестве сребра и злата; однако Англия находит, что их подрыв не столь вреден, как обыкновенно воображали некоторые. Убыток, правда, понести могут, но немногие, ибо количество ходячей монеты в пропорции всего стяжания и богатства, кои народ в домах содержит, весьма маловажно, да и богатству целого государства от того важного ущерба не причиняется, потому что и самая часть сокровища государственного не состоит в злате и сребре; деньги к изобилию целого государства пропорции не имеют. Итак, ущерб того не столько страшен, как обыкновенно представляют писатели. Есть средство, и только одно, к отвращению худых следствий, происходящих от подрыва банков, и оное состоит в том, чтоб не дозволять пользоваться банками одному, но ободрять умножение оных сколько возможно. Где банков много, там взаимная вселяется ревность, которая беспрестанно нечаемо и неожидаемо переносит аглинские ассигнации и в тот банк и другой, почему банкосодержатели остерегаются и принуждены предусматривать, как бы по принесении ассигнаций немедленно и безотговорно наличного монетою в том соответствовать.

Что до другого возражения принадлежит, то-есть что государственное богатство заключается во множестве злата и сребра, заблуждение оное примечанием можно изъяснить следующим. Человеческое трудолюбие есть такое средство, которое и имущество и деньги усугубляет, хотя не всегда в одинакой пропорции. Старание человеческое всегда и неусыпно стремится и готово свой труд приложить к тому, что есть предметом желаний и прихотей человеческих; и дела столько умножены могут быть, сколько человеческая сила в состоянии к тому приложить труда. Хлеба и подобных сему припасов всегда в большем изобилии иметь можно, нежели достать злата, сребра, драгоценных камней и проч., ибо одно в ближайшем находится достижении для человеческого трудолюбия, нежели другое. Почти всякую часть земной поверхности можно привесть к тому, чтоб производила хлеб, лен и проч., но злато лежит сокровенно в земных недрах, и к получению малого количества его требуется много времени, труда и иждивений.

Для сих причин монета никогда не доходит до такого количества, до каких умножаются другие вещи. И следовательно, деньги становятся дороже или дешевле по рассмотрению, сколько какое государство трудолюбивее.

У народов невежественных деньги ужасно цену имеют высоку. Причиною тому есть то, что у них денег других не находится, кроме тех, кои могут достать грабежом; ибо знания нужного, как их ввесть в свое отечество, они не имеют. От сего-то и происходит, что у них столь и цена высока. Но когда какая земля приходит до некоторого степени знания в науках, цена монеты ниспадает. Тогда-то уже люди начинают проницать в земные недры, доставать руды и преображать из них некоторые в монету.

Со времен падения Римской империи до обретения Западной Индии монеты цена чрезмерно была высока и беспрестанно возвышалась, потом чувствительно ниспала.

Мнение о богатстве и государственном изобилии, состоящем в одних деньгах, поелику неосновательное, подало причину в некоторых государствах, а особливо в Англии, ко многим о том прениям. Из многих о некоторых здесь предложу.

Не что другое, как предрассуждение сему причиною, что вывоз монеты вне государства там запрещен. Такое запрещение чрезмерно вредно той земле, ибо, в каком бы государстве ни находилась какая часть денег сверх обращения, почитать ту должно точно за мертвое сокровище, в земле сокровенное.

Сие-то запрещение главнейшею причиною убожества было и в Испании. Когда испанцы завладели рудокопными заводами мексиканскими, количество злата и сребра у них чрезмерно умножилось, ибо сии драгоценные металлы оставались у них без всякого употребления. Между тем иностранные цену своих товаров возвысили и тем самым испанцев принудили покупать вдвое и втрое те вещи, в коих они недостаток претерпевали. И от сего они мало-помалу начали приходить в чувствительный упадок.

Бедность страны никогда не произойдет от торгов с иностранными, только б оные управляемы были с осторожностию и благоразумием. Причины тому суть другие и те же самые, которые всякого приводят в убожество. Человек, ежели издерживает больше, нежели снискивает трудом, должен обнищать; равным образом и стране, когда она больше издерживает, нежели производит трудами внутри, а купечеством извне, нищета следует неизбежно.

Причины, кои препятствовали обществам достигнуть до такого цветущего состояния, в каком находятся нынешние государства, были или натуральные препятствия, или различные обстоятельства политические.

В первоначальном гражданстве разделение трудов не могло быть известным. Чрез долгое время люди, упражняясь в работе разных дел, едва могли доставить себе пропитание. Прежде нежели труд разделен быть мог, потребно было иметь избыток вещей. Недостаточный рукомесленник без сего средства не может и приступить к заведению фабрик и мануфактур, ибо прежде нежели человек сделается земледельцем, необходимость требует запастись ему по крайней мере на год съестными припасами, потому что он не прежде пожинает плоды своего труда, как по окончании лета. Вследствие сего во всяком непросвещенном обществе не может никто оставить обыкновенного ремесла, которым занят и которое подает ежедневное пропитание, доколе он не снабдит себя потребностьми так, чтобы оставалось и впредь на содержание себя и для начатия нового ремесла. Притом всякому небезызвестно, сколь трудно и в совершеннейшем состоянии народов снискать себе умеренный достаток. И ежели сие с толиким затруднением соединено в возвышенном состоянии рода человеческого, то несравненно с большим трудом и самая дневная пища снискиваема была при начинающемся обществе народов, которые, не имея заготовленного впредь, едва только в состоянии были плодами своих трудов из году в год пропитание иметь.

По сей причине и неудивительно, что такие народы везде долго закосневали в скудном состоянии. В нынешние просвещеннейшие веки и последний земледелец несравненно большими пользуется выгодами, нежели народы, рассыпанные по степям, без утвержденных жилищ кочующие. Такой, будучи снабден и простыми орудиями, несравненно с большим успехом и с большею удобностию отправляет свои дела, нежели другой, не достигший до его состояния человек.

Другая тому поставляемая причина зависела от обстоятельств гражданских. Во всяком первоначальном гражданстве правительство примечается весьма слабым и не имеющим довольныя власти к восстановлению благоучреждений в обществе, и потому оно не могло покровительствовать, нижи ободрять, а менее еще защищать оное от наглости и похищений соседних народов, ибо такие благоучреждения в правительстве производятся сильным могуществом и множеством веков совершаются.

В таких обстоятельствах между прочими многоразличными художниками и земледельцы, не имея от правительства надлежащего защищения и ободрения, делаются нерадивыми и неспособными к произведению обильных плодов своими трудами. От сего також обстоятельства часто рождается повсеместная в народе унылость духа и великое отвращение от трудолюбия: праздность на место ревностных подвигов больше в народе вселяется, от которыя рождается большее число тунеядцев, толь вредных обществу и не токмо не служащих подпорою государства, но более еще отягощающих оное и съедающих и последние плоды трудящихся немногих.

Но когда правительство и возымело довольную власть и силу к удержанию своего величества и к восстановлению благоучреждений внутренних, однако еще не в состоянии было защитить свои пределы от внешних нападений окрестных народов, которые в варварские веки своим завоеванием ужасные везде причиняли разорения. Нынешнее в европейских державах наблюдаемое равновесие, balance de pouvoir, тогдашним народам совсем не было известно; и потому победители, восстав наподобие ветреныя бури и овладев побежденными, земли их опустошали и самих их вконец разоряли. Доказательством сего суть арапы и другие премногие варварские народы, которые многочисленными ордами, не будучи другими державами от толикия наглости и свирепства воспящаемы, другие земли вконец истребили. Кратко сказать: в тогдашние времена и при таких правления обстоятельствах едина война не меньше зла причиняла, как и оные два главные наказания божие, то-есть глад и мор.

Нередко також бывает препятственным обогащению государств и народный вкус, происходящий от особливых обстоятельств. Как, например, у римлян художества и другие упражнения, необходимо нужные к благоденствию отечества, оставлены были единственно для того, что их стремление было больше к военному упражнению. Ибо в таких обстоятельствах, что большая часть народа за лестное и величественное признает, к тому и все свои желания обращают, оставя другие премногие, не меньше ж полезные для отечества упражнения, яко подлые и их внимания недостойные.

По сей причине у римского народа земледелие оставлено было в великом небрежении. Клавдий и Калигула воинам своим отдавали земли за ничто, на тот конец, чтоб те оные обработывали. А как солдат, по своему воспитанию, к такому делу совсем не сроден, того ради чувствительных успехов в его земледелии не оказалось.

Сии суть причины, препятствующие скорому обогащению государств...

Примечания

1 Так, например, когда зажиточный обыватель видит, что он имеет у себя с излишеством хлеба, соли, мяса и подобных сему съестных припасов, такого человека и самый опыт учил тогда излишек отдавать в замену: сапожнику за обувь, портному за одеяние, механику за орудия и пр., поелику сим средством он не сомневается достать себе такие нужные вещи от нарочитых людей дешевле, прочнее и без дальнего себе труда.

2 Во многих обществах от несправедливости рассуждений и от враждебного несогласия между людьми высшего и низшего состояния происходят установления, препятствующие такому натуральному течению; однако оные действительными нигде не бывают, поелику они совсем противны самой натуре человеческой.

3 De politheismo.

4 Всяк, если применится только к простолюдимым, услышит, что многие из них при вспыльчивых спорах говорят Гомеровым и Виргилиевым стилем и такие иносказательные слова употребляют, которых иногда и с намерения выдумать нельзя.

5 В Ветхом завете во многих местах поминается о лживых пророках, откуда видно, что в тогдашние времена держать пророков, астрологов и волхвов при дворах так в обыкновении было, как недавно в Европе было ж в обыкновении держать шутов.

6 Желающие уверены быть о таком нашем о древних философах рассуждении, могут прочесть Диогена Лаерция Гисторию о древней философии, с которой Геннекций и Брукер свои книги сочинили.

7 Многие и поныне принимаются писать свои Логики, однако их труд бесполезен. Аристотель сей науки предмет так истощил, что нынешним прибавлять к оному в пользу ничего не остается.

8 В сем государство во всяком почти городе до шести и больше разных вер исповедуемых найти можно, как то: calvinists, catholics, lutherans, presbyterians, quaquers, moravians, dissenters, seceders and the like. [Кальвинисты, католики, лютеране, пресбитериата (пресвитериане), квакеры, моравиане (сектанты моравские братья), диссентеры (диссиденты), сисидеры (отщепенцы) и проч. сторонники различных религий и сект в Англии.]

9 Leges XII tabularum: на сих деках вся римская юриспруденция, словами в воробья величиной вырезана, для всенародного известия в средине города выставлена была, так что оную всяк, кто желал, мог, думаю, и в 12 часов, как Отче наш, наизусть затвердить.

10 Похвала, оказанная при олимпических увеселениях Геродоту Галикарнасскому, побудила Туцидида писать Гисторию Пеллопоннежскую.

11 Iam iam non faciam versus, carissima mater. [Больше уже не буду сочинять стихов, дражайшая мать.]

12 Sympathia.

13 See David Hume's Essay on the populousness of ancient nations. [См. Давид Юм, Опыт о народонаселении древних г сударств.]

14 Смотри Vitriurii, Ius germanicum. Tit. ult. [Витриурий, О германском праве.]

15 Смотри Historiam iuris Augustini de Balthasar, pag. 39. [Августин Бальтазар, История права.]

16 Смотри Blackstone's Analysis of the laws of England in his discourse on the study of the law. [Блэкстон, Исследование английских законов в его рассуждении об изучении юриспруденции.]

17 Выгоды церковные, называемые в Англии the benefit of the clergy, были издревле привилегии, по которым духовные исключались от смертной казни. Сими выгодами сперва пользовался одни причет церковный; но, наконец, оные по предстательству монашескому дозволялись и тем, которые читать и писать знали. Почему и теперь в Англии, когда кого осуждают на смерть, придают и сие; without benefit of the clergy, без выгоды церковной.

18 В разных университетах великобританских имеются и поныне рукописные буллы, в которых папы своим архиепископам и директорам предписывали, какие меры предпринимать к изысканию маетностей и доходов государственных на содержание училищ, в которых также и привилегии их содержатся. По Реформации король принял всю власть прежних архиепископов и директоров в сих училищах на себя и жалует профессоров в оные своим патентом, от чего университеты великобританские называются king's colleges, то-есть королевскими.

ПЛАТОН (ЛЕВШИН)

МИТРОПОЛИТ МОСКОВСКИЙ

Об авторе

ПЛАТОН

(в миру Пётр Егорович Левшин)

Платон (в миру Пётр Егорович Левшин) (12 (23) - 24.11(6.(12). 1812) - митрополит Московский (1787). В 1758 г. окончил Московскую Славяно-греко-латинскую академию и принял монашество. Создатель Троицкой лаврской семинарии, архимандрит Троице-Сергиевой Лавры. Законоучитель императора Павла Петровича. Глава российского учёного монашества и духовного просвещения в России. Наследие Платона свидетельствует о подъёме православной философско-богословской мысли в последней трети XVIII - начале XX вв. Проповеди Платона, являющиеся высокими образцами духовного красноречия, возрождали, в эпоху распространения новоевропейской рационалистической философии, традиции православной философско-богословской мысли, восточной патристики, исихазма, метафизики сердца. Они были известны и за рубежом, в переводах на европейские языки.

КАТИХИЗИС

ИЛИ

ПЕРВОНАЧАЛЬНОЕ НАСТАВЛЕНИЕ

В ХРИСТИАНСКОМ ЗАКОНЕ

ПРЕДИСЛОВИЕ НА УЧЕНИЕ КАТИХИЗИЧЕСКОЕ

Тако Божьему промыслу благоволилось, чтобы и я юнейший Сочинитель сего говорил и катихизис толковал, будучи девятнадцати лет еще в мирском состоянии, начав 1757, а окончил 1758 года на седалище старец сидел, возвещал имя Господне братии моей, и посреди церкви воспевал его: как и сам Иисус Христос, будучи еще в двунадесятилетнем возрасте, заседал на кафедре Моисеевой, посреди старцев и книжников людских, то есть таких людей, которые как в летах были довольно зрелых, так и великое о себе народу давали мнение: тот, говорю, Иисус Христос, их, как отроков, обучал, как малоразумных наставлял, как преступников обличал, и за лицемерные поступки не переставал порицать; так, что они, как безответные, премудрости его удивлялись; а как неисправные пребезмерно злобствовали. Но он так поступал; понеже был и есть Божья сила и Божья премудрость; а я есть один из тех младенцев, за которых с исповеданием благодарит ходатай мой отцу своему: Исповедуются тебе, отче! Господи небесе и земли; яко утаил еси сия от премудрых и разумных, и открыл еси та младенцем (Мат. гл. II ст.25). Но и самая Христовою верою открывавшиеся таинства, сколь ни высоки, сколь ни много плачевны, сколь ни удивительны; только так своею наружностью не пышны, что ни плотскому миру или безумием кажутся, или за сор вменяются, или, по крайней мере за такое что-либо, которое их собственным понятиям не нравится. Нашего христианства, напр. самой первой знак и преименитый герб есть крест, то есть, Иисуса Христа поносная смерть и смертное поношение. Но о чем соблажняется Иудей, чему смеется Язычник. Да пусть и тот и другой безумствует. Нам смерть Иисусова есть первая похвала, и мы паче Египетских сокровищ почитаем поношение Христово: или, что приличнее моему намерению, как пришло время, в которое вечная правда должна была открыться, в которое подобает прововедному быть покаянию и оставлению грехов; не стерпев более созданию своему заблуждать, в превечном своем совете за благо рассудил дарованной через Христа благодати никого не лишит. Оную благодать некоторым лицам надобно было по всему свету провозглашать. Вы, которые здесь присутствуете, думаете, что тот Божий совет должен был быть с бытием самым великолепным. Да и правда: о чем ни подумаешь, все велико, все высоко, все непостижимо. Тот ли, которой спасение наше действует? Он есть, которой выше всех небес живет, Бог, да еще во свете неприступном; того ли, через которого спасение наше действует? Он есть Иисус Христос, о которого имени поклоняется всяко колено небесных и земных и преисподних. То ли, что действуется? Оно есть спасение душ наших, мира другое создание. Когда же так: то неотменно кажется тем, через которых ее дело производимо быть имело, надлежало быть по всему великим, по всему высоким. Мне кажется мало, чтоб они были силою Сампсоны, премудростью Соломены, честью Александры, или Августы; но нет! не такие советы Божие, какие наши. Не суть совести мои, яко же советы ваши, говорит сам Бог. Он тех избрал, которые были пред человеческими очами низки, презренны и немощны.