2015-06-14
281
И так что Божие суды суть справедливы, само збытие показало: которого напр. прежде видали при береге морском со своим братом изметающим мрежи; тот отвагу имел и по земле сети закидывать, и вместо рыб людей ловить, не чтоб умертвить, но оживить. Мне тех всех примеров, которыми обыкла Божия премудрость великолепнее себя оказывать, исчислять времени недостанет, да и не можно. Таковая премудрость не смотрит, пастухов ли кто сын, или и не зрелых лет: она такого похищает, которой ничего не имеет кроме жезла и пастырской свирели. Здесь мне на память приходит Иессеев сын: он беснующегося Саула своими гуслями приводит в разум, и в нем сгустившуюся кровь пением разбивает; он с Голифом, страшным оным Гигантом вступает в брань, и его железные щиты пращею разбивает; да он еще стал и таким, которого гусль в хвалах Божиих не умолкали. Его струна не переставала бряцть; он-то поутру вставши рано, обычай имел говорить: Востани псалтырь моя, востани слава моя, а за чем? Исповедатися Господеви, яко благ, яко с век милость Его (Псал. 56, ст. 9, 10). А что ж еще значил тот чудной и приятной, и которому я довольно почудиться не могу, Божий с Самуилом разговор? Самуил еще был, так сказать, трилетний юнец, незлобием преукрашенный юноша, и живу Богу будучи посвящен в жертву, жил в храме Господни. Самуил как спал, Бог ему спать не попускал: он его сими словами пробуждал: Самуиле, Самуиле! (Цар. гл. 3, ст. 4). Самуил не так, чтоб на сии слова не пробудиться, и приличного ответу не дать: да только Бог по тех словах умалчивал, а Самуил, как простодушный отрок, далее искать не поступал. Что, опять говорю, сия Божия с Самуилом, когда так можно сказать, игра? Когда не то, что он из уст младенец и сосущих совершает хвалу? А сие все для того действуется, да премножество силы будет Божия, а не от нас. Я все сии Истории для того привел, чтобы вы ими удостоверившись, не отважилися в учении Христовом учительские лица разбирать, как бы напр., так говоря; я Павлов; а другой, я Аполлосов; третий - я Кифин. В церкви Христовой может кто учение насадить, может кто и напоить, да не возрастить. И так ни насадитель, ни напоители есть что, но возраститель Бог. Без него насаждение недействительно, без Него напоение неплодно, без Него всуе зиждем град, напрасно метаем семена своя в землю; все наши предприятия без Него суть паутина, все замыслы на песке поставленный дом. То только основание в крепости не уступает Сионской горе, которого художник и строитель есть Бог; то только намерение в благополучной приходит успех, которое благословляет Христос; то только учение и истинно и спасительно, которое нас ведет в познание Христово; такого только мудрования держаться надобно, которое со словами Божиими одну силу имеет, в одном спасении нашем основано, к одному и тому же ведет блаженству. Такое учение я от всякого приму, в таком мудровании я со всякого приму, в таком мудровании я со всяким соглашусь. Не надобно у того, которой пшеницу сеет, смотреть, бели ли, или черны руки? Что мне вреда учинить того неученость, сего неискусность, когда тот же мне проповедается Христос, те ж представляются заслуги, теми же обнадеживаются обещаниями? А напротив ежели бы и Ангел с небес странное некое принес нам учение, и такое, которое бы нас с Христом пополам стало рассекать, как напр.: будто бы смерть Христова для нас не полезна, будто бы заслуги Христовы не действительны, будто бы иного нам надобно искать Искупителя; нам сие не только что принять, но и анафемою с Павлом отразить будет надобно. Опасайтесь ли, чтоб в Христовом, вам от кого-нибудь преподаваемом учении, не было какого ложного примесу, чтоб не возникнули какие плевелы, чтоб какой сокровенно не подан был еретичества яд? Мы имеем известнейшее пророческое слово, Ему внимаем як светилу сияющу в темнем месте (Пет. гл. 1, ст. 19). Имеем, говорю, слово Божие, которое ниже тогда может быть ложно, ежели бы мимо прошли небо и земля. Имеем камень краеугольный самого Иисуса Христа на сновании Апостол и Пророк. На нем всяке учение испытывать должны, в нем всякой изыскивать истины: тут в явь придет всякая гнилость, пут всякая постыдится, плевелы струтся, противность исчезнет. Только бы в сем твердо стояли, что Бог ни обмануть, ни обмануться не может. Что слово Божие подобно злату, седмерицею в пещи искушенному, что оно есть светло, просвещающее очи (Псал. 18, ст. 9). А как верующего человека ни дьявол перехитрить не может; такая вера есть непривременна, но которая тогда перестает быть, как уже светлый Богозрения воссияет свет... Камень; кого обвинить? Терние; камень скруши: терние сотри. И в сем то вся заключается о семени притча. Да тут ли и разум весь? Никак. Не за чем нам много учиться о полевом семени; не за чем Христу о сем много употреблять слов. У нас первая вещь душа; у Бога первое старательство о спасении души. Все Его слова, все учение к тому концу определены, чтоб лучше устроялась душевная наша жизнь. Он еще и учение то разными пестрит образы, чтоб удобнее оно в нас вместилось. Он то обещаниями склоняет, то страхом угрожает, то притчами, как бы некими подкопами в наши входит сердца. И так исходит сеяй сеяти семени своего. Исходить, говорю, Спаситель наш, слово свое сеять по нашим сердцам. Я здесь не могу удержаться, чтоб не дивиться, что и у сего сеятеля не всякому семени на благую землю случилось пасть: но иное паде на камени, иное в тернии, иное при пути, потому наипаче, что здесь уже камень есть каменное сердце, и словом Божиим не умягчаемое, терние есть распустное и сладострастное житие; а то, что при пути, есть житие не по закону Божиему управляемое и не христианское. Что ж? Похулить ли за то сего так доброго сеятеля? Да не будет. Когда бы его не старательством такие вредные случились помехи: то где тот промысл, которой и о последней печется птичке? Где та благость, которая и волос наш хранит? Куды ни поди, виновно наше окаменение; окаменения ж причиною мы. Виновно наше распустное житие, а распустно живем мы. Виновны наши не христианские обхождения, а христиане мы. Притом рассмотри, что из сей притчи вывесть можно. Перечти, сколько у сего сеятеля с плодом семен, и сколько негодных? То есть, сколько семен пало в благую землю, и сколько в неплодные места? Семя одно безнадежное пало на камень, другое в терние, третие при пути, четвертое птицы небесные восхитили; а на благую землю пало только одно; но сие сказано для того, чтоб мы знали, что всегда более таких слова Божия слушателей, которые то или совсем не принимают, как камень; или и принимают, да не дают ему удобной к произращению дороги; как терние и при пути. Сии все люди земля неплодная, на которую роса Божия не сходит: такие все слушатели суть или облака, ветрами носимые, или подобны тем, которые лицо свое усматривают в зерцале, а отшедшие забывают, какого они лица (Иак. гл. 1, ст. 2, 3, 4). Да может и семя, скажет кто, какой имеет недостаток, или гнило; правда: сие может быть в семени, которое сеют в полях, но не в том, которое на сердцах, то есть семени слова Божия; оно есть действительно и пронзительнее меча обоюду остра. Слово Божие есть роса, как негде написано, которая не возвращается, пока не напоит землю (Исаии гл. 55, ст. 10). Когда так; то какому надобно быть тому сердцу, которое ниже сим слова Божия пронзается мечем? Какой той душе, которая и при таком средстве остается неплодною? Сеятель совсем прав; семя не виновно: камень и терние нельзя не осудить. Бог общий наш промыслитель не может быть не правдив; слово Его истинно. Мы одни, поелику камененны, остались в вине. Боже мой! я сказал, что камни те, которые не дают влаги семени, сокрушаются: так по этому и окамененному сердцу нельзя миновать, чтоб, когда словом Божиим не умягчилось, то умягчится в геенском огне. Терние, которое густотою стесняет семя, вырывается и бросается во огонь. Сладострастной человек, понеже также не вмещает слова, не может всю Божия гнева ярость не поднять. И хотя человек надеется от руки Божия скрыться в последних моря: но и там десница Божия его достигнет, и оттуда за власа привлекши бросает в кромешную тьму, идеже будет плач и скрежет зубов. Там слова Божия преслушнику никакой не должно ожидать милости; а для чего? Для того, что то самое, что он презирал, первым на него будет обличителем. Слово, еже рех вам, говорит сам Иисус Христос, судит вы в последний день (Иоан. гл. 12, ст. 48). Примеру научись от богача. Он как в огне горел, просил у Авраама малой в той муке ослабы; но никакой не дано: приложил просить о братьях, которые еще в живых были, дабы и они не попали в то же место мучения; но ответ получил: что имут Моисея и Пророки (Лук. гл. 16, ст. 29). Моисей, Авраам говорит, и Пророки: для сих слов и историю сию привел. Понеже к сим словам прибавляет Авраам: их пусть послушают: а мы уже заключить можем; что ежели их послушают, то не приидут на место сие мучения: а ежели преслушают Моисея и Пророков, то есть их писания, то и братья твои, богач! за такое преслушание будут с тобою вместе мучиться. Следовательно, и все те, которые одного с богачем будут нрава. Что ж?
Уже ли и мы осуждены с оным богачем? Ах! слава тебе, Христе! нас только было ярость Божия, как бесплодные древа, хотела посечь, но наш ходатай Иисус Христос скоро предстал, гнев на милость преложил, говоря: отче мой! не посекая их теперь; но пусти и сие лето расти: а когда и так не прозябнут, посечеши их в грядущее лето (Лук. гл. 13, ст. 9). Его просьба пред Отцом небесным не может не быть важна, и неотменно, что просит, исполняется. Он просил, чтоб нас не погублял еще со беззаконьми нашими; так и есть. Мы теперь живи, прославляем Его. Он еще прибавил, что посечеши их в грядущее лето: и сие неотменно сбудется, ежели оставленное нам на покаяние время на зло употребим. И так пожалеем самих себя, пока еще время есть. Ты спросишь, как бы сие время не погубить? Я тебе сказываю, что мы телом по тех пор живем, пока есть хлеб, которым обыкновенно свой содержим живот (а когда б ничего не ели, то бы принуждены были скоро умирать) ты неподалеку пройди от тела к душе; она также без своей пищи жить не может: а какая ж бы та была душевная пища? Она есть слово исходящее из уст Божиих. Мы, чтоб в настоящем здравии наш душевной был живот, частее должны за слово Божие приниматься, нежели как воздух сей в тело наше привлекаем; ибо воздух сей делает только, чтоб тело наше жило, а не делает, чтоб хорошо жило: но слово Божие делает не только, чтоб душа наша жила, да еще, чтоб и хорошо жила, то есть чтоб целомудренно, праведно и благочестно жила. Слово Божие злато исправляет, добраго украшает, обоих веселит. Как некогда Савл, распыхавшись ехал, руки свои мочить в Христианской крови: глагол Иисусов его остановил; сделал кротчае агнца (Деян. гл. 9). Как огненная на Апостолов в пять-десятный день сошла благодать, и то чудо всех во изумление привело: Петр взяв глагол Божий, подлинно описал им и тот чудной случай: не преминул их укорить за неверствие, обличить за жестокосердие (Деян. гл. 2, 41). Что ж по сей проповеди последовало? Послушай Деяний Апостольских; там написано, что весь тот народ в великое пришел умиление, и крестились во имя Господа Иисуса в один день более трех тысяч душ. Чудно! тот народ умилился, и уверовал во Христа, которой пред Пилатом кричал: не имамы Царя, токмо Кесаря (Иоан. гл. 19, ст. 15). Закхея краткая Христова речь с верьху дерева совлекла, и его и дом весь сделала обрадованным (Лук. гл. 19, ст. 9). Что много? Что ты мне на сие скажешь, что Христовым именем вся гремит поднебесная? Нет иного имени под небесем, о нем же нам подобает спастися, токмо именем Иисус Христовым. (Деян. гл. 4, ст. 12). Слово Божие беззаконника самоосужденным делает, и дает еще знать здесь будущего гнева нестерпимость. Тоже слово Божие праведникову душу очищает духовным некиим огнем, и странною некоею питает пищею. Но вас не только одна польза должна привлекать к слушанию слова Божия, но и услаждение. Ибо слово Божие не есть так скудно, чтоб своего рачителя без всякого услаждения отсылало: оно вкусом так сладко, что паче меда устом Давидовым (Псал. 118, ст. 103). видом так приятно, что и самые солнечные лучи оным превосходит. Ибо когда человек впадает в искушение, а особливо, когда видит, что правда оскудела так, что и со свечею ее сыскать не можно; святость так умалилась, что кажется ее и не бывало на свете; любовь так иссякла, что будто последний наступил день: что, говорю, в таких размышлениях делать надобно? Как себя утешать ему следует? Пускай разогнет только такой священную книгу, или не поленится притти на то место, где она прочитывается: увидит, что то правда, о чем я теперь говорил; да что ж в той книге написано? В ней написано то, что есть Господь путь праведных и путь нечестивых погибнет (Псал. 1, ст. 6), то есть всевидящее Божие око есть такое, пред которым вся нага и явленна (Евр. гл. 4, ст. 13). Он видит, как праведник в клети затворившись, Ему одному молится: Не скрыто от него и то, что ты худое и в темном углу сделал. Не преминет же Он и праведнику трудившемуся тайно воздать яве, и грешника потаенного пред всем обличит светом. Начинаешь там, что сам Господь говорит: Аз мене любящия люблю (Прит. гл. 8, ст. 17); услышишь там милостивое оное призывание: приидите ко Мне вси труждающиися и обремененныи, и аз упокою вы (Матф., гл. 11, ст. 28). Сие так пронзительно слово, что нет столь ожесточенной души, которая бы не умилилась. Ты, которого душу грехи до земли склонили, и которому беззакония покоя не дают, за сим ли не погонишься гласом? Он говорит: приидите ко Мне; ты должен говорить; готово сердце мое Боже, готово (Псал. 107, ст. 2). Я бы хотел, Христе мой! и прежде твоего призывания в Тебе одном искать покоя, а теперь ли не послушаю? Когда Ты Сам, Сладчайший Иисусе, сам к рабу Твоему снисходишь: да кого ж Ты зовешь? Всех тех, которые трудились и обременились, то есть, тех, которые с Давидом говорят: Яко бремя тяжкое отяготеша на мне грехи мои (Псал. 37, ст. 6). Из вас, Слушатели, я довольно знаю, что много таких, которые или знают, сколько в свете человека смертного окружает бед, или и сами искусились, как то его крушат напасти. Из вас иной напрасно от другого будучи обижен, еще и от не праведного судьи в том же осужден был. Иной всю жизнь по закону Божию, как можно, вести тщась, в последней нищете и от всех в презрении жить принуждается. Но что вам много печалиться? Вас зовет Отец всякие утехи, говоря: приидите ко Мне вси труждающиися и обремененныи, и аз упокою вы. Когда бы вы от некоторого последнего раба были изобижены; а Царь бы, которой власть над всеми имеет, вам сказал: придите ко мне, я в ваше дело вступлюсь: я не попущу, чтоб вас кто обидел, а того раба последними истяжу муками: то должно ли бы вам хотя мало усумниться? Вам говорить Иисус Христос в своем спасительном слове: приидите ко Мне вси, да и именно какие, труждающиися и обремененныи, да и за чем? И аз упокою вы: и обрящете покой душам вашим. Мне при сем Защитник не страшна мирская неправда; не опасаюсь я человеческих коварств; не боюсь, что пенится море, что колеблется земля, что гремит воздух. Я слышу из того ж Божиего слова, что волнение морское ничего не вредит, только был бы при нас Христос. Сей случай не новой. Сие еще на земли сделалось при самом Христе. Корабль, в котором был Он со своими учениками, по водам морским носился так, что воздвигшиеся волны корабль совсем клонили к низвержению: в то время Христос опочивал: нужда привела Христа спящего разбудить; востани, вскую слиши, Господи? Господи! спаси ны, погибаем (Мат. гл. 8, ст.). Христос молитву призывающих Его выслушал; и, как имел власть, приказал морю, чтоб более не возмущалось, чтоб волны об песок разбившись сделали тишину велию. Море ни мало не помешкало. В самом приказе в первой себя привело порядок. Видите, что я говорю истину: а я говорю, что слово Божие нам, которые в сем многоплачевном мире находимся, есть не токмо такое средство, чрез которое нам спастись надобно, по оным Евангельским речам: Сия писана быта, да веруете во имя Иисуса Христа, и верующе живот имате в себе (Иоан. гл. 20, ст. 31). Но и одно такое утешение, без которого мы будучи и праведниками непрестанно бы скорбели, и будучи грешниками, во веке бы отчаялись. Да и как же не истина сие? Ты бы без слова Божия не знал, что кто погубить душу свою Христа ради и Евангелия, той спасет ю (Марк. гл. 8, ст. 35). Тебе сие было бы неизвестно, что любовь есть так великая добродетель, что и после смерти не упразднится, да еще более увеличится. От тебя бы было скрыто, что кто бедных снабжает, тот самого одолжает Бога. Ты бы в таком случае из полу благочестив был: а как? Ты бы и любя ближнего, о сей любви тогда сомневался, говоря сам с собою: за чем мне руку свою простирать на снабдение? За чем бедность других подкреплять, и самому чрез то делаться бедным, когда еще неизвестно, должно ли мне за то какой ожидать награды? А Христианин не так: он все свои дела на твердом полагает основании. Он, напр.: в вечер, утро и полудне встает на хвалу Божию потому, что знает, сколько он от Божией благости облагодетельствован. Он милует нищего потому, что из слова Божия знает, сколько он сам чрез Христа помилован. Он на беззакония руку свою не простирает потому, что знает, что он чрез Христа от греха освобожден по Павлову слову: аще умрохом греху, како лаки живи будем о нем? (Рим. гл. 6, ст. 2). А хотя б и согрешили, то опять Ходатая имеем Праведника Иисуса Христа. В Христовой благодати кто стоит, пусть бережется, чтоб не упасть; ежели же и падет, не совсем в отчаяние станет приходить. Он в слове Божием увидит, что Христос пришел призвать грешников на покаяние. И так праведной Христианин радуется, что он во Христе стоит. Грешной Христианин также не унывает, потому что чрез того же Христа грехам своим прощения ожидает.
Кроме сего за нужное почитаю объявить вам, Почтенные Слушатели! здесь еще то, что слово Божие есть свет: придите убо и просветитеся, и лица ваша не постыдятся. Слово, которое я имею говорить, есть Божие, приидите убо, послушайте мене, страху Господню научу вас (Псал. 33, ст. 12), а страх Господень начало есть премудрости. Приимите охотно учение такое, которое не только небесные отверзает нам двери, но и здесь во всяком благополучии устроить может. Такое учение, которое обыкновенно называется Катихизическое; а Катихизис есть особливо для таких, у которых еще вы не железна, у которых еще свежа память, у которых ноги ходки, то есть для отроков. Ежели же всякое учение обыкновенно преподается в отрочестве, то учение ли благочестия на старость отложить, которое не меньше детям нужно, как и старым людям? А как сия Академия есть такое место, в котором обучаются богопознанию, Христовой вере, Христову закону, Христианским обхождениям, для того наипаче, чтоб другим в сем были учителями, неведущего бы научили, заблуждающего исправили, неразумного бы просветили, были бы вожди слепым, свет сущим во тьме, наказатели безумным, учители младенцам: то для того и учреждено здесь преподавать Катихизис, яко сокращенное учение Богословии, посредством которого высочайшие догматы веры простою толкуются речью не только для учащихся в сей Академии, но и для других, пользоваться сим учением желающих. По сему и вы, которых я здесь вижу, и которые не будучи здешних школ учениками, но не меньшую учеников к слушанию имеете охоту; и вы, когда так всегда охотными будете, не меньше здесь учащихся успеете. Чего ради советую вам, отец ли ты? Приведи сюда и сына; двое ли вас? Без другого не ходи; друг ли кто тебе есть? То первую пред ним окажешь верность, когда и ему с собою вместе присоветуешь итти. А когда вы все такими себя окажете: то и вы Бога умилостивите, и мне, чтоб я исправным был в своем звании, у Бога благодать заслужите: Я же, аще токмо Бог восхощет, намерен толковать Символ веры, по тому, что сей Символ содержит в себе силу Катихизиса, то есть такие догматы веры, которые и не отменно всякому нужны, и обыкновенно толкуются. Но что б сие наше намерение желаемого достигло конца: то помолимся всекупно, да Бог поможет нам сие учение начать и окончить с успехом, аминь.
КАТИХИЗИС ПЕРВЫЙ
Обещался в вам в прошедшую неделю толковать Символ веры, что теперь и исполняю: только, чтоб приступить к толкованию Символа, не отменно наперед рассмотреть надобно, что когда всякое учение о Боге в какой-нибудь должно содержаться церкви, то имеем ли мы церковь? Или общественные сказать, должна ли быть в свете церковь, то есть такое собрание людей, которое веровало бы в единого Бога, и по закону Его жительствовало? А когда покажем, что должна быть церковь: то уже не о чем будет и сомневаться о том, что есть ли она? Притом не преминем поговорить и о том, что всегда ли, то есть, от создания ли мира должна такова церковь быть? Я бы тут очень желал краснейшими речами изъяснить, и некоторые Реторические употребить прикрасы: но только учение Катихизическое того не терпит: Катихизис, говорю, так толкуется, как в школах обыкновенно толкуются правила, или как бы вы дома своим детям что-нибудь нужное изъясняли. Почему и я принужден, вопрос учинив, толкование здесь приискивать; и словами такими, которые бы служили ко изъяснению и к выуразумению, а не ко украшению; чего ради вас, Благоразумные Слушатели, прошу простить в простоте слов.
Когда мы приступаем к Катихизису, то должны спросить, должна ли быть в свете церковь, то есть собрание в единого Бога верующих, и Ему угождающих? Отвечаю первое, не отменно должно: сего требует конец нашего создания, то есть слава Божия. Притч. 16, Рим. 11, ст. 36; а сей конец не был бы действительным, ежели бы не была церковь какая Богу служащая, и Его прославляющая. Вопросить: но во Адам весь род человеческий согрешил, к Рим. гл. 5, 12 и от Бога отступил: то где уже церковь? Отвечаю: правда, что такой церкви нет, какая была, или должна быть прежде падения, то есть церковь такая, которая бы силами естественными при сотворении данными Еф. 4. 24 служила Богу, и праведна была бы пред Ним: однако ныне уже Бог по своей бесконечной премудрости и из грешников сделал церковь. Еф. 5. 26 сделал их праведниками. Рим. 5. 19. Кол. 1. 14. Рим. 3. 24 по своей милости верою во Христа Иисуса; и о сей-то церкви здесь речь есть. Второе подтверждаю, что должна церковь быть из того предвечного Божиего 1. Пет. 1. 20. Деян. 10. 13 определения, которым определил Сына своего послать ради искупления рода человеческого, то есть, собрания церкве, которая бы в Него веровала и спасалася. А понеже тот совет Божий не отменно должен исполниться: Иоан. 6. 39. 10. 30, то не отменно должно и церкви быть. Третие подтверждаю из того, что не устоял бы сей мир, ежели бы в целом свете не было церкви, то есть, когда бы все люди не ведали Бога, и жили противу воли Его. Сие доводится из Священного Писания мест: первое из Бытия глав. 7, где Бог за то только, что беззаконников умножилось, потом, ради людей, и всякое дыхание погубил; но чтоб церковь не совсем прервалась, оставлен был праведной Ной: еще из Бытия ж гл. 18, где Бог объявляет, что он не только вселенной, но ниже городу, ежели бы праведники совсем умалились, стоять, хочет попустить: еще и из Исаи гл. 1, ст. 9 аще не был Господь Саваоф оставил нам семене, то яко Содом убо были, и Гоморру уподобилися дыхом, то есть не отменно бы все погибли. Четвертое, из послания к Евреом гл. 11, где Павел все почти исчислив века, ни один век так скудным не нашел, в котором бы какова не было праведника. Он зачавши от Авеля праведного вел порядком до Ноя, от Ноя до Авраама, от Авраама до Моисея: а что говорить о тех, которых ради множества ниже сам Павел имен мог изобрести, и которые крылись в пропастях земных? Таким же порядком не отменно шли и те века, которые считаются от того времени, как восток нас посетил свыше, потому наипаче, чтоб было правдиво то слово Христово, которым говорит, что церковь и врата адова не одолеют. О сем более удостоверяют разные, но премного бедственные церкве Христовы состояния, в которые и последнюю Христиане принуждены бывали проливать крови каплю, и имя Христианское до конца искоренено быть думалось: да только, чтоб правда была, что Христос говорил, то из адских уст были исторгаемы, из мучительских рук были свобождаемы, в гонениях, говорю, только что более умножались. И так из сих доводов ясно подтверждается то, что не только церковь должна быть, но и всегда, то есть, от создания мира была, и теперь есть, и будет до скончания века.
Вопрос. Почему должно узнать оную церковь? То есть, почему различествует то церковное собрание от другого всяких людей собрания? Отвечаю: по учению и житию. Вопрс. Разве такая церковь неотменно должна какое при себе иметь учение? Отвечаю. Всячески. Первое потому, что когда такая церковь верует в Бога, и по закону Его жительствует: то не отменно следует ей такое благочестивое о Боге иметь мудрование, К Тим. 6. 3. 1. Иоан. 4. 2. и изрядное о законе Божием понятие. 2. Кор. 6, 17, то есть такое, которое бы во всем воле Божией было согласно. Ибо иначе ниже бы церквию была. Второе. Такой церковь не только надобно иметь то, чтобы ее от прочих всех отличало, но и именно учение, для того точно, чтоб мир и другие какие не благочестивые собрания можно было обратить, и сделать своими членами. Матф. 28. 18. Вопрос. Какая же бы та была церковь, и где такая церковь? Отвечаю: такая церковь одна только есть Христианская; ибо она местом не определяется, то есть, не имеет границ, которыми бы далее итти не попускалася, как Иудейская: Во всю бо землю зыде вещание их, и в концы вселенныя глаголы их; Псал. 18. 5. и как говорит Христос, что Евангелию подобает проповедану быть во всех языцех. Лук. гл. 24. ст. 47 еще Иоан. гл. 4, 24. Вопрос. Почему можно признать что Христианское собрание есть церковь, то есть, что она одна правильно в Бога верует, и свято о Его воле рассуждает? Отвечаю: из учения, да к тому ж и из жития. Вопрос. А чем доказать можно, что учение Христианское есть православное и спасительное? Отвечаю: премного таких доводов; но только я некоторые наисильнейшие привожу: первое потому, что учение, которое Христиане содержат, есть самое древнее (Псал. 118, ст. 52). Помянух судьбы твоя от века и утешихся, и такое, с которым никакая языческая история в сравнение притти не может; ибо все, сколько бы их ни было, языческие писатели писали уже о том, что было после потопа; а что прежде потопа, о том ничего не писали достоверно, разве только некими догадками, и то из наших же Христианских книг по большой части взяв; следовательно и Христианское учение в оных книгах содержимое есть самое древнее: а самое древнее учение без сомнения должно быть истинное; первое бо благочестие должны люди восприять от Бога. Второе потому, что учение Христианское есть премногими исполнено таинствами (1, к Тим. 3. 16) такими, которым человек премного дивиться может, но понять не может. 1. Кор. 2. А прочие все веры наполнены баснями, и лживыми догматами, которым человек разве только совсем ослепленной поверит: как-то языческая, Магометанская и Еретическая. Третье потому, что Христианское только учение всяких добродетелей учить совершенству: оно учить всякой правде, как-то, почитать всякого по достоинству, Рим. 13, 7 глубокому смирению, Филип. 2. 5 ни мало не превозноситься пред Богом и человеком, крайней милости Божией, чудному беззлобию, Матф. 5. 39 как-то ударившему в ланиту обратить и другую, высокому воздержанию, как от братен, Лук. 21. 34. так и от страстей Гал. 5. 24. А инд того ни мало: в других сектах широкая на всякие сласти отворяется дверь; как в Языческой и Магометанской. В них, говорю, ни малого не находится о спасении души учения; но или сонное, или весьма странное у них о будущем понятие. Четвертое одно только Христианское учение показывает человеку, в каком он состоянии, показывает, говорю, ему его бедность, окаянство, скудость, Апок. гл. 3. 17. да так, что вместе представляет и средство, чрез которое бы от оной бедности мог свободиться, то есть, веру во Иисуса Христа: а в других соборищах того нет. Из сих доводов не заключишь, что Христианское учение есть и истинное, и одно душеспасительно, ничто иное будет, как при свете глаза закрыть. Вопрос. Уже ли церковь еще и из жития познается? Отвечаю, не отменно, потому что когда учение церкве, как сказано, должно быть и истинное и спасительное: то не отменно следует при таком учении быть житию добродетельному и со учением сходному: как напротив, где нет учения истинного, там нечего ожидать какого-либо в житии добра. Скажешь, что и во церкви истинной великие чинятся грехи. Отвечаю. Правда, хотя и чинятся, да только им церковь не учит, ниже такие дела защищает, как другие секты; но наипаче еще 1) строгою на такие грехи обличительницею бывает, 2) что по житию церковь еще и познавается, как учит сам Спаситель, говоря, Иоан. 13. 35. О сем познают вы, яко мои ученицы есте, аще любите друг друга, и Матф. гл. 5. 16. тако да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят ваша добрая дела, и прославят Отца вашего, иже есть на небесах. Вопрос. Мы, которые здесь собрались, и все просто те, которые не считаемся язычниками, или Магометанами, или Еретиками; мы, говорю, должны ли считаться в церкви, или яснее сказать, церковь, которую мы содержим, есть ли истинная и православная? Отвечаю: всячески церковь, которую мы содержим, есть таковая, для того, что все то имеет, что ни касается до истинной и православной веры: то есть мы веруем в Бога, чрез Христа спасены быть надеемся; мы принимаем Его слово, таинства содержим, воскресения чаем, ожидаем жизни будущего века, и все то, что нам Бог в слове своем ни открыл. Спросишь: а есть ли у нас та другая примета, по которой церковь познается, то есть житие с учением сходное? Отвечаю. Тут мне надобно бы усомниться, когда бы посмотреть на некоторые лица, которые Христианами обыкновенно называются, а житием весьма далеко от Христианского имени отстоять: да только тут нет речи о некоторых в церкви находящихся лицах: но о всей общей нашей церкви; про которую не можно сказать, что и другую церкви истинной примету не имеет, потому что Павел церковь Божию уподобляя царскому дому 2. Тим. 2. 20. говоришь, что как в царском доме есть сосуды златые, есть серебряные, есть и глиняные: так и в церкви Божией есть добрые, есть и злые, да не по учению, но по житию: а житие не исправное не совсем делает человека вне церкви средством покаяния: как там же Павел доводит примером глиняных сосудов. И так что надлежит до вопросов, довольно, кажется, их собрали: но только не оставим пользы нашей; а сие сделаем, ежели из всякого вам проговоренного толкования заметим то, что к нашей служило пользе, и откуда бы мы лучше жизнь свою исправляли.
