Водоворот эмоций

Мэри де Уоренн вошла в огромную библиотеку, где, она знала, ее муж просматривает журналы о поместьях или читает «Лондон таймс». Она была глубоко погружена в мысли, поглощенная характером Элизабет Фицджеральд, и не могла забыть события того дня – дня, когда она впервые встретила ее.

– Дорогая, ты вернулась, – вставая, с улыбкой произнес граф.

Он вышел из‑за своего большого стола, чтобы обнять и поцеловать жену. Его голубые глаза заблестели.

– Я собирался немного отдохнуть перед ужином. Ты присоединишься ко мне?

Мэри очень любила своего первого мужа, но она знала Эдварда де Уоренна даже в те дни своего замужества. Когда Джеральд О'Нил был убит британскими солдатами во время ужасного бунта в Уэксфорде, Эдвард пришел ей на помощь. Несколько месяцев спустя они поженились, и он воспитал двоих ее сыновей, Девлина и Шона, вместе со своими троими сыновьями и одной дочерью. Мэри влюбилась в Эдварда до убийства Джеральда, несмотря на то что они всего лишь обменивались вежливыми фразами или милыми приветствиями. Они были женаты уже шестнадцать лет; и до сих пор такое приглашение быстро вызывало в ней ответ. Они оба были средних лет, но для них ничего не изменилось. Редкую ночь Мэри не засыпала в объятиях Эдварда.

– Мисс Фицджеральд поехала сегодня со мной в приют, Эдвард, – мрачно произнесла она.

Улыбка исчезла с лица Эдварда.

– И что ты об этом думаешь? – быстро спросил он.

Мэри подошла к большому желтому креслу и села.

– Она очень добра, – после долгой паузы сказала она.

Эдвард прошел мимо нее к серебряному подносу и сел у стойки огромного книжного шкафа. Из нескольких графинов он выбрал шерри и скотч, вернулся к жене, сел на пуфик и передал ей бокал вина.

– Ты уверена, что она не пыталась произвести на тебя впечатление?

– Уверена, – ответила Мэри. – Как оказалось, монахини хорошо ее знают. Она долгие годы работала там с детьми, пока не забеременела и не уехала. Они были очень рады увидеть ее. И двое из детей, которые все еще там, тоже. Она такая же щедрая и любящая с сиротами, как и со своим собственным сыном.

Эдвард сделал глоток.

– Я уже навел о ней справки, и ее репутация была безупречной до сегодняшнего момента. На самом деле она такая, какой описала ее мать, – всегда была застенчивой и молчаливой, девушкой без кавалеров на танцах и без единого поклонника. Конечно, последнее, должно быть, из‑за ее нежного возраста. Ее все любят, она известна тем, что отдаст последнее, если ей встретится на пути бродяга.

– О, Эдвард! Она милая, добрая женщина, и ее ужасно опорочили!

Эдвард вскочил:

– Что ты хочешь, чтобы я сделал? Мне разорвать помолвку Тая? У его сына будет больше власти и богатства, чем у любого из Десмонд де Уореннов!

Мэри встала, дрожа:

– Но ты счастлив. Тебе не нужно сидеть в суде, шепча на ухо тому или другому члену Тайного совета, играя в политическое домино с другими влиятельными семьями союза. У нас такая хорошая жизнь, и я каждый день благодарю Бога за это. Неужели Тайрелу и правда нужен союзник, который позволит ему устроиться в Англии тверже, политически и социально, чем мы когда‑либо были?

– Мэри, а как насчет наших внуков? Времена изменились и продолжают меняться. Эта свадьба упрочит состояние следующего поколения. Я знаю, ты понимаешь это.

– Да, – с грустью прошептала Мэри.

– Ты хочешь, чтобы он женился на этой молодой женщине? – мрачно спросил Эдвард.

– Не знаю! – искренне воскликнула она. – Но Тайрел не развратник. Я не верю в его историю. Я думаю, они оба скрывают какую‑то долю правды. Как Тайрел мог переспать с такой девушкой? Это практически невозможно. Я уверена, что и она его не соблазняла.

Глаза Мэри наполнились слезами.

Эдвард вздохнул:

– С последней фразой я согласен. Она не соблазнительница. И, честно говоря, поэтому я в таком недоумении.

Мэри подошла к нему и обняла.

– Ты действительно в недоумении? Потому что сегодня ответ стал для меня так очевиден.

Он скорчил гримасу:

– Если ты собираешься сказать мне, что он ее любит, я не думаю, что хочу это слышать.

– Нет другого объяснения тому, что он потерял контроль над собой. Мы оба видели их вместе в тот день, когда она приехала.

Эдвард встретился с ней взглядом:

– Очень хорошо. Признаюсь, что у меня были точно такие же мысли. Мэри, я так много хочу для своего сына – и даже больше для его сыновей. Я хочу, чтобы дети Тая, Клиффа, Рэкса и Элеонор были в безопасности. Я не хочу, чтобы они беспокоились о том, как зарабатывать на жизнь!

– Но разве все будет так плохо? Посмотри на состояние, которое сделал Девлин. И мне кажется, Клифф нашел какие‑то сокровища на побережье Барбари. Я уверена в наших детях, Эдвард. Я не думаю, что они когда‑нибудь будут умирать с голоду.

– Мы же только что продали Брентвуд, наше последнее английское поместье! – воскликнул он. – Эта свадьба восстановит наше положение в Англии. Мэри… – Он взял ее руки. – Я хочу, чтобы он был счастлив, – хочу, чтобы наши дети были счастливы, – и я хочу, чтобы они были привилегированны. Ты помнишь, как была подавлена Элеонор, когда вернулась из Бата? Она красивая и богатая, но все‑таки была на втором месте. Я хочу, чтобы с нашими детьми общались как с равными все англичане, которых они повстречают.

Мэри минуту помолчала.

– Никто не знает лучше меня, что такое бессилие, когда ты ирландец, – прошептала она, и они оба знали, что она намекала на то время, когда ее мужа убили, а ее взяли в плен. – Но я выжила. Мы все выжили в этой тирании и нетерпимости, Эдвард. И я не уверена, что наших детей волнует уважение со стороны Англии. Мы воспитали пятерых очень сильных молодых юношей и одну сильную и красивую девушку, – с улыбкой произнесла она.

Эдвард молчал.

– Дорогой, Тайрел никогда не откажется от выполнения своего долга, мы оба это знаем. Но если он женится на Бланш, а любит он мисс Фицджеральд, то он никогда не будет счастлив так, как этого хочешь ты.

– Тогда мы должны молиться, чтобы он не был влюблен в мисс Фицджеральд, ты так не считаешь? – с непривычной для него резкостью сказал он.

Мэри вздрогнула от такого тона. И мудро решила не отвечать.

Лизи видела карету ее родителей во дворе; для нее это не стало неожиданностью. Она очень хотела увидеть своих родителей и Джорджи, но просто не могла предугадать, как поведут себя мама с папой.

– Мисс Фицджеральд? – сказала служанка. – Ваша сестра, мисс Джорджина, на террасе в Голубой комнате.

Лизи была взволнована. Она побежала по дому, затем остановилась и вернулась.

– А где Голубая комната? – взволнованно спросила она.

– Первый поворот налево, мадам, а затем направо.

Служанка отвернулась, пряча улыбку.

Лизи побежала налево, затем направо и очутилась в поразительной голубой гостиной с двумя каминами и золотой с белым звездой на потолке. Она сначала пробежала и ее, когда поняла, что в ней кто‑то есть. Она резко остановилась.

Тайрел сидел на диване, положив ногу на ногу. Его взгляд пронизывал.

– Где ты была?

Он был невероятно красив, но выглядел взъерошенным и опасно раздраженным, словно спящий лев, которого только что разбудили.

– Я… ваша мама пригласила меня присоединиться к ней, и мы вместе поехали в Сент‑Мэри, – сказала она.

Он медленно встал, снял пиджак, и Лизи увидела, что он одет в красивую рубашку, отделанную кружевом, почти белые замшевые бриджи и высокие черные сапоги.

– Графиня пригласила тебя или ты обманом выпросила у нее приглашение?

Лизи встревожилась:

– Кажется, вы сердитесь. Я прошу прощения за прошлый вечер. Мне не следовало шпионить за леди Бланш. Но я не выпрашивала хитростью приглашение у вашей матери, милорд. Она была очень добра пригласить меня присоединиться к ней, и мы замечательно провели день.

– А что насчет ребенка?

Лизи заморгала. Он никогда не называл Нэда своим сыном.

– Он был с няней, – мягко ответила она.

Его взгляд скользнул к ее корсету.

– Где твоя мантилья?

Лизи помедлила, ее сердце бешено забилось.

– Я отдала ее бедному ребенку, который был плохо одет.

Он уставился на нее долгим и строгим взглядом. Лизи продолжала нервничать, ее волнение увеличилось.

– Вы же не возражаете?

Тайрел подошел к ней, и Лизи напряглась. Он навис над ней и произнес тихим голосом:

– Ты очаровала моего брата, кажется, и весь кухонный персонал, а теперь еще и мою мать. Я очень надеюсь, Элизабет, что это не очередное развлечение.

– Это не так, – выдохнула она. – И я думаю, что вряд ли кого‑то очаровала.

Тайрел не отводил взгляд.

– А теперь ты притворяешься скромницей.

Лизи не могла понять его мрачное настроение. Разве ему не понравился бал прошлым вечером? Она медлила, не зная, смеет ли говорить на эту тему.

– Я слышала, бал имел огромный успех.

Он странно посмотрел на нее:

– Правда? И кто же, интересно, сказал тебе об этом?

– Но разве это был не приятный вечер, милорд?

– Нет. Это было дело долга, и только. – Без паузы Тайрел добавил: – Я возвращаюсь в Дублин завтра.

Лизи думала, что они не уедут по крайней мере еще несколько дней.

– Есть какая‑то экстренная необходимость? – спросила она, хотя на самом деле хотела знать, едет ли она с ним.

– Нет. Меня ждут только на следующей неделе. Однако я решил вернуться в Уиклоу завтра. Ты и ребенок поедете со мной, как мы и договаривались.

Лизи чуть дышала. Завтра она станет его любовницей. Несмотря на здравый смысл и рассудительность, ее охватило возбуждение, но также и тревога.

– Я уже приказал Роуз упаковать твои вещи, – сказал он, наклонив голову. – Извини, если это неудобно.

И с этими словами отошел.

Лизи смотрела ему вслед, положив руку на сердце. Она чувствовала облегчение оттого, что он берет ее с Нэдом с собой, но его настроение пугало. Что‑то точно было не так.

Фигура отделилась от занавески у двери террасы. На нее смотрел Рэкс де Уоренн, подняв темные брови.

– Никогда не видел такого неучтивого поведения. По крайней мере, со стороны Тайрела, – произнес он.

Лизи вскрикнула в ужасе оттого, что он стоял у двери террасы все это время и подслушивал. Сейчас он, прихрамывая, подошел к ней и пристально посмотрел на нее.

– Вы хорошо держитесь. Многие люди, будь то мужчина или женщина, убежали бы, если бы увидели недовольство моего брата.

– Будь у меня выбор, я бы тоже так сделала, – призналась Лизи. – Но я думаю, что ему тоже нужна поддержка.

Рэкс изучал ее взглядом.

– Он называет своего сына ребенком.

Лизи сразу же охватило нервное беспокойство.

– Я уверена, он просто оговорился.

– Все думают, что мой брат в восторге оттого, что у него наследник.

– Уверена, так и есть.

– Неужели? Он рад, что вы представили ему собственного сына. Отсюда его невежливые манеры и гнев.

– Мне нужно собирать вещи, – сказала Лизи, надеясь сбежать.

Но он закрывал ей путь к двери.

– Вам не обязательно оставаться с ним и терпеть его грубость. Вы можете вернуться домой.

– Я никогда не оставлю сына! – воскликнула она.

– А Тайрел? Вы будете страдать от его ухаживаний ради ребенка?

Она помедлила и наконец посмотрела Рэксу прямо в глаза:

– Временами он и правда меня пугает, но я знаю, что он хороший и у него доброе сердце. Я вмешалась в его жизнь. Я не виню его за гнев. Он не просил этого – ни меня, ни Нэда – накануне своей свадьбы. Это неуместно, – сказала она, – и мне жаль, мне очень жаль, что я причинила Тайрелу неприятности.

Рэкс уставился на нее. Затем наконец кивнул и улыбнулся:

– Мне надавать ему затрещин и напомнить, что он должен быть джентльменом при любых обстоятельствах?

Лизи заулыбалась в ответ, с облегчением поняв, что самое худшее позади.

– Мне бы очень хотелось, чтобы вы надавали ему затрещин, но я не думаю, что он послушает.

– Вы правы. – Его улыбка исчезла. – Я никогда не видел его таким противоречивым или нервным.

– Я не понимаю.

– Не думаю, что и поймете. Я очень хорошо знаю Тая. Он вряд ли открыл бы вам свои истинные чувства.

Лизи должна была знать, что имеет в виду Рэкс.

– Какие чувства?

– Он не справляется со своим долгом, мисс Фицджеральд. Разумеется, вы это знаете. И я думаю, он морально ломает себя.

Лизи застыла:

– Вряд ли я его первая любовница.

– Нет, не первая. Но он никогда прежде не был обручен. Вы его любите?

Сердце Лизи забилось. Она не знала, как ответить, и медленно посмотрела на Рэкса. Он был мрачен.

– Думаю, я могу видеть ответ в ваших глазах, мисс Фицджеральд.

Лизи даже не пыталась спорить.

– Мне бы хотелось дать вам совет.

Лизи знала, что не хочет слышать это.

– Если так надо.

– Страсти кипят слишком сильно у вас обоих. Я думаю, ничего хорошего не выйдет из этого договора.

Лизи опустилась в кресло. В глубине души она знала, что Рэкс прав.

– Я знаю, это не мое дело. Но я очень беспокоюсь за брата. Он не может дать вам то, что вы заслуживаете, мисс Фицджеральд.

Лизи встретилась с ним взглядом:

– Я не знаю, что вы имеете в виду.

– Перестаньте! Мы оба знаем, что вы не проститутка. Мы оба знаем, что этот договор не подходит вам. Тайрел должен жениться на леди Бланш. Он никогда не подведет свою семью, мисс Фицджеральд, не важно, какие страсти его обуревают. Вы должны бросить его, – прямо сказал он. – И чем скорее, тем лучше.

Лизи вскрикнула, закрыв глаза. Она знала, что он прав.

И, сказав это, Рэкс, хромая, вышел из комнаты.

Затем до нее донесся тихий голос сестры с террасы. Она забыла о Джорджи! Она потерла свои пульсирующие виски, собирая в кучу самообладание. Не важно, что подумал Рэкс, Тайрел все равно не позволит ей уйти. Она встала и пошла на террасу. Там сидела Джорджи и потягивала чай.

– Лизи! – Сестры обнялись. – Ты в порядке? – спросила Джорджи.

Лизи села, взяв ее за руку:

– Я попала в водоворот эмоций!

– Что происходит? – спросила Джорджи, понизив голос до шепота. – Тайрел ведь знает, что ты не мать Нэда, но все же он признал его своим сыном!

– Нет, он думает, что я мать Нэда, но не знает, что он его отец, – ответила Лизи.

Джорджи стояла в оцепенении.

– Тогда почему он признал Нэда своим сыном? – наконец спросила она.

– Он играет, Джорджи. За его молчание, если хочу остаться с Нэдом, я должна стать его любовницей. Кроме того, завтра мы едем в Уиклоу.

– Он шантажирует тебя?

Джорджи не верила. Лизи вздрогнула:

– Да.

– Но как же его помолвка? О ней объявили прошлым вечером.

Лизи напряглась:

– Он не дает мне выбора. Я не могу оставить Нэда.

– О, Лизи, – прошептала Джорджи, сжав ее руку. – Я знаю, как сильно ты его любишь. Никто не знает это лучше меня. Я не могу не сожалеть о том, что он не высмеял тебя и не выкинул нас всех, как, мы думали, он сделает.

– Я знаю его всю жизнь, – медленно проговорила Лизи, – но на расстоянии. И все, что мне о нем известно, основано на слухах. Джорджи, я начинаю думать, что не очень хорошо его знаю – или даже не знаю совсем!

– Это потому, что ты сотворила из него кумира. И ты приукрасила его образ. А он просто мужчина.

– Он такой раздражительный. Он такой властный! – Лизи содрогнулась. – Я не уверена, что он даже наполовину настолько добр, как я думала. Он высокомерен, как настоящий принц.

– Ты все еще любишь его? – спросила Джорджи.

Лизи кивнула:

– Кажется, больше, чем прежде.

Повисла долгая пауза.

– Думаю, ты должна знать, что Рори зашел навестить нас обеих вчера в Рейвен‑Холл. Мне пришлось одной развлекать его, – сказала Джорджи, выглядя расстроенной. – Это было очень трудно, ты же знаешь, я терпеть его не могу. Он спрашивал о тебе. – Джорджи подняла руки. – Мне жаль! Он так разозлил меня, что пришлось сказать, что ты переехала сюда!

Сердце Лизи забилось от ужаса.

– Ты рассказала ему о Нэде?

– Нет. – Джорджи была подавлена. – Я сказала, что тебя просто пригласили погостить. Он был очень подозрителен, и всего лишь вопрос времени, когда до него дойдут слухи о тебе, Нэде и Тайреле.

У Лизи заболела голова. Она была уверена, что Рори приедет в «Адар» и потребует встречи с ней. Что она может сказать ему?

– Это не твоя вина, – проговорила она. – Он друг Тайрела, и я уверена, что он рано или поздно узнает о моем новом положении.

– Что, если он расскажет графу и графине правду? Игра Тайрела закончится, и тебе придется уехать. Они никогда не позволят тебе остаться, особенно после такого мошеннического заявления, и они конечно же оставят Нэда.

– Как долго Рори пробудет в Лимерике? – спросила Лизи.

Если Рори поставит под сомнение то, что она вынашивала ребенка, ее слово будет против его.

– Думаю, не очень долго. Я так поняла, он на пути назад в Дублин. Может, он уже уехал?

– Это было бы и правда везением. – Лизи посмотрела на лужайки на холмах. – Я попробую убедить его молчать, – сказала она.

– Он обожает тебя, – внезапно сухо произнесла Джорджи. – Возможно, ты должна была рассказать ему все с самого начала.

Лизи встала:

– Джорджи? Я знаю, ты приехала в гости, но я так устала. Эту двуличность очень трудно выносить. Я должна лечь.

Джорджи тоже поднялась:

– Отлично. Я просто хотела проверить, в порядке ли ты, и узнать, почему Тайрел так себя повел. Я все еще не верю, что он заставляет тебя стать его любовницей. Я не думаю, что по‑прежнему восхищаюсь им.

Инстинкт Лизи сразу встал на защиту Тайрела.

– Кажется, я пробуждаю в нем самое худшее, но не суди его неправильно. Ты можешь винить его за то, что он такого низкого мнения обо мне?

– Ты действительно можешь сделать это, Лизи? Зная, что он официально помолвлен с кем‑то еще? Ты уверена, что должна это делать?

Лизи закрыла глаза.

– Не знаю, – наконец прошептала она. – О, Джорджи, у меня такое чувство, словно я маленький кораблик, потерянный в море, который несут течения, и я не могу это контролировать! Я просто иду с самой сильной волной.

Джорджи крепко прижала ее к себе.

Лизи снился чудесный сон. Она лежала на боку, сжимая в руках подушку, когда Тайрел поднял ее волосы. Она слегка улыбнулась, зная, что последует за этим. Это был тот сон, о котором она мечтала. Он прикоснулся к ее подбородку, прикосновение было легким, но ее телу сразу стало жарко. Кровь забурлила. Он нежно провел рукой по ее шее, ее плечу, которое было не накрыто, груди. Легко прикасаясь, он двинулся ниже по ее боку, к талии, а затем к бедру. Лизи вздохнула, беспокойно заворочавшись в кровати, ее кожу покалывало от желания.

Кажется, он прошептал ее имя:

– Элизабет.

Это Тайрел, подумала она, и он собирается заняться с ней любовью.

Его ладонь задержалась у ее ягодиц. Он гладил ее по бедру, пока ее плоть не стала пульсировать под его пальцами.

– Ты проснулась? – как показалось ей, спросил он.

Но она не хотела просыпаться – не сейчас, когда ее тело стало взрывным так быстро. Его рука была под ее хлопковой сорочкой, и его прикосновения она почти не могла выносить. Лизи отодвинулась.

Во сне она видела миллионы звезд, мерцающих в ночном небе.

– Мне нужно, чтобы ты проснулась, – нетерпеливо сказал он.

Лизи поняла, что это не сон, и сразу же проснулась.

Она лежала на животе, сжимая подушку, а Тайрел сидел у ее бедра. Лизи перевернулась, чтобы сесть, посмотрев на него.

Он снял сюртук. Рубашка была расстегнута. Лизи посмотрела в его знойные глаза, а затем стала изучать его мускулистую грудь. Ее сердце бешено забилось, мешая ей дышать.

– Я пытался разбудить тебя, – резко сказал он.

Она почувствовала еще больший жар, не только между бедрами, но и на щеках. Его взгляд опустился к краю ее сорочки, которая была слишком высоко поднята на ее бедрах. Она не знала, радоваться ей или печалиться, но его намерение сейчас нельзя было понять неправильно. Его рука опустилась на ее обнаженное белое бедро. Лизи вздохнула, посмотрев на нее. Его пальцы побелели.

– Мне нужно в твою постель, Элизабет, – грубо сказал он, и его рука скользнула между ее ног. – Я не хочу ждать.

Лизи вскрикнула, упав на подушки. Ее мозг пытался что‑то сказать ей, но в тот момент она не могла соображать.

Он снял с себя рубашку, и она услышала, как он снимает сапоги.

– Я не хочу быть грубым, – сказал он, склонившись над ней, прижав ее плечи к постели, – но не думаю, что могу себя контролировать.

И улыбнулся ей.

Ее сердце перевернулось, расширяясь от любви. Она улыбнулась в ответ и хотела сказать ему, что любой его поступок будет правильным.

На его щеке появилась ямочка. Он потянул шнурок ее сорочки у выреза, раздвинул горловину, опуская через оба плеча и грудь к талии.

Нэд заплакал во сне.

Нэд. Ее план… вино.

Лизи вскочила, словно подстреленная из пушки, схватила свою сорочку, попыталась натянуть ее. Тайрел встал, одетый только в бриджи и сапоги. Лизи увидела, как он возбужден, и желание большее, чем какая‑либо другая женщина могла себе позволить, охватило ее.

– Ребенок в порядке, Элизабет. Рози подойдет к нему. Я говорил с ней до того, как пришел сюда.

– Вино, – задохнулась Лизи.

Она подбежала к маленькой прикроватной тумбочке, где стояла бутылка вина, открыла ее и взяла два бокала.

– Что ты делаешь, Элизабет? – спокойно спросил он, но его глаза блестели, когда он наблюдал за ней. – Почему ты вдруг так занервничала? Я собираюсь доставить тебе такое удовольствие, какое не доставлял еще ни один мужчина. Обещаю.

Она замерла, стиснув сорочку у шеи. Одно прикосновение, и она взорвется.

Возбуждение вперемешку с волнением довели ее до полуобморока.

– Мы оставим вино на потом, – мягко произнес он.

Лизи отвернулась, наливая вино в бокал. Ее рука дрожала.

Тайрел взял ее за запястье, успокаивая. Он стоял так близко позади нее, что она чувствовала, как пульсирует его тело.

– Ты боишься? – недоверчиво спросил он.

– Нет, – удалось сказать ей. Она не хотела выпускать бокал вина. – Просто нервничаю, милорд.

– Не надо. Я не собираюсь причинять тебе боль. В конце концов, ты же не девственница, – успокаивающе прошептал он в ее ухо.

Лизи почувствовала, как у нее подгибаются колени. Он обнял ее сзади, сжимая грудь.

– Поставь вино, Элизабет, – приказал он.

Пытаясь удерживать свою сорочку и вино, она кое‑как высвободилась из его объятий, и, когда она это сделала, вино пролилось на его красивые бриджи. Отойдя, она натолкнулась на кровать и, пользуясь возможностью, пролила вино на бледно‑голубые простыни.

Повисло молчание.

Лизи закрыла глаза, моля о помощи, и повернулась посмотреть на него. Она забыла о своей сорочке, и та упала в лужу на полу.

Тайрел смотрел на нее и улыбался.

Лизи внезапно застыла. Она добилась, чего хотела, – на кровати было огромное красное пятно. Сейчас она может забыть обо всем, кроме мужчины, который хотел заняться с ней любовью.

Ей нужно вести себя скромно, нагнуться, поднять свою сорочку. Но она не двинулась. Она почувствовала гордость за свои полные грудь и бедра, поскольку увидела восхищение в его глазах.

К ее удивлению, он налил бокал вина.

– Ты очень напугана. Это потому, что я большой мужчина? Я войду медленно. Не хочу причинять тебе боль, Элизабет. – Он повернулся к ней, протягивая бокал. – Выпей. Это тебя успокоит.

Лизи покачала головой, не взяв стакан и не отводя от него глаз. Его взгляд затуманился. Тайрел отставил бокал, взял ее за руку и притянул к себе. Его тело дрожало. Он стал гладить ее плечи, руки, грудь.

– Ты такая милая!

Лизи вцепилась в его огромные голые плечи.

– Не такая милая, как вы, милорд, – сказала она.

– Ты хочешь меня? – грубо спросил он.

Она с трудом отвела взгляд от его груди и кивнула:

– Всегда… Я всегда хотела вас, милорд.

Еще миг – и Лизи была в его объятиях, в постели, на спине, Тайрел навис над ней. Лизи напряглась, когда он поцеловал ее с неистовой страстью.

Тайрел отстранился, срывая с себя бриджи.

Лизи приподнялась на локтях. Она почувствовала пустоту между ног, и только он мог заполнить ее сейчас. Она так сильно закусила губу, что из нее пошла кровь, когда увидела его обнаженным, и попыталась не вскрикнуть. Стоя с бриджами в руках, Тайрел посмотрел на нее.

Ни один мужчина не может быть великолепнее или могущественнее, подумала Лизи.

Словно прочитав ее мысли, он самодовольно улыбнулся ей.

Он отбросил свои бриджи и, раздвинув ее ноги, наклонился над ней, кончик его мужского естества, горячего и огромного, уперся ей в живот.

– Ты готова, – резко сказал он.

Это был тот момент, о котором она мечтала, момент, когда она могла стать частью его. И он это знал.

– Боже мой, – сказал он и внезапно наклонился к ее лицу.

Лизи застыла.

Он нежно поцеловал ее.

Лизи заплакала. Он не любил ее конечно же, но она ощущала его симпатию. Он не мог ее так целовать, будь она просто проституткой.

Тайрел поднял голову, и их взгляды встретились; Лизи увидела что‑то в его глазах, но не могла понять, что именно он сейчас чувствует.

Затем он обнял ее и вошел в нее.

Лизи забыла, что будет больно. Она планировала сдержаться, но, застигнутая врасплох, вскрикнула. Тайрел остановился, не погружаясь полностью.

Он не мог знать! Она лежала неподвижно, сознавая, что он внутри, и не уверенная, позволить ли ему продолжать.

Тайрел поднял голову и с недоверием посмотрел ей в глаза.

И Лизи заметила понимание. В ужасе она отвела взгляд.

– Поторопитесь, милорд, – удалось пробормотать ей. – Поторопитесь.

Он не двигался и какое‑то время молчал. Потом очень тихо спросил:

– Я делаю тебе больно?

– Конечно же нет, – солгала она, крепче обхватив его плечи, а затем ее глаза наполнились слезами от боли.

О, она такого не ожидала!

Тайрел пристально посмотрел на нее. Если он узнает, что она девственница, ей скоро придет конец, в отчаянии подумала она.

А он прикоснулся щекой к ее щеке.

– У тебя давно не было мужчины, – мягко произнес он. – Расслабься, дорогая. Расслабься, и мы будем делать все так медленно, как ты хочешь.

Она зацепилась за эту идею:

– Да, очень давно…

– Тсс, – сказал он, целуя ее щеку, глаза, ухо.

И мягко вошел в нее.

Но Лизи не могла расслабиться. Он помедлил, целуя ее шею, гладя по руке. Лизи поняла, что он больше не входит, и перевела дух, позволив себе насладиться его поцелуями. В то же время он дотронулся до ее груди, все еще целуя ее лицо.

– Извини, – прошептал он и вошел глубоко.

Боль была острой как нож. Лизи вскрикнула – слишком поздно, он был уже глубоко, но остановился, страстно целуя ее.

– Откройся, дорогая, – прошептал он.

Сердце Лизи застучало, ее охватила нежность. Она послушалась, позволив своим застывшим губам раздвинуться, и его язык проскользнул внутрь ее рта. Он целовал ее медленно и глубоко, и сердце Лизи начало биться еще сильнее.

Продолжая целовать ее, он скользнул рукой по ее животу и стал гладить там, где соприкасались их тела.

Лизи почувствовала, как дрожит под ним.

И внезапно она почувствовала удовольствие. Ей по‑прежнему было больно, но это больше не казалось важным. Пробуя это новое ощущение, она сильнее сдвинула бедра. Огонь вспыхнул, тело загорелось.

Боль ушла; ее сменило неистовое желание.

– О, Тайрел! – воскликнула она.

Он резко выдохнул:

– Я скоро закончу.

Лизи было все равно. Он двигался глубоко внутри ее – они были как единое целое, и волны удовольствия исходили от него к ней и от нее к нему. Она задохнулась, удовольствие ослепляло ее.

– Тайрел!

Он двигался все быстрее и быстрее, и Лизи напряглась, шепча его имя. Она слышала, как он вскрикнул, почувствовала, как он достиг кульминации, хотя сама еще не достигла ее.

Она никогда не любила его больше. Ее тело было переполнено теплотой, она чувствовала его желание внутри себя. И готова была отдать все, чтобы иметь от него ребенка.

Лизи поняла, что он лежит на ней, его мужское естество, все еще оставаясь внутри ее, почти не уменьшилось в размере. Полное понимание вернулось. Они занялись любовью.

Тайрел начал отодвигаться от нее.

Лизи обняла его и тесно прижала к себе.

– Не надо, – попросила она.

Он странным голосом спросил:

– Ты в порядке?

Она улыбнулась и поцеловала его в щеку.

– Да, просто замечательно!

Он не улыбнулся в ответ.

– Я сделал тебе больно?

Она подумала, что так и есть, немного, но ей было все равно, потому что напрягался внутри ее, и она задрожала от нетерпения и предвкушения.

– Нет.

– Вряд ли я тебе верю, – мягко произнес он, поднял голову и посмотрел в низ ее живота.