Угрожающее обещание

Лизи не медлила. Она развернулась и выскользнула из бальной комнаты в коридор. Ей нужно только миновать еще одну дверь, и она окажется в крыле для гостей. Лизи ступила в коридор и сразу почувствовала, что она в безопасности.

Тайрел схватил ее за плечо.

– Я не думал, что мои глаза подвели меня! – с недоверием воскликнул он, развернув ее лицом к себе.

Лизи прижалась спиной к стене.

– Я могу объяснить! – воскликнула она.

– Ты можешь объяснить свое присутствие на балу по случаю моей помолвки? – гневно спросил он. – Неужели для тебя слишком трудно – оказывать хоть немного уважения моей семье?

– Я не хотела показаться непочтительной, – печально произнесла Лизи.

Их взгляды встретились. Лизи смотрела на него, жалея, что осмелилась пойти на бал. Она также жалела о том, что он скоро обручится; лучше бы этого не было, ни сейчас, ни вообще никогда. Как же она была глупа. Его рот искривился.

– Не люблю, когда ты смотришь на меня так, словно я тебя обижаю! – воскликнул он. – Почему ты шпионила за леди Бланш? Не смей отрицать это, потому что я видел тебя за колонной, как ты подслушивала ее разговор с подругами.

– Я ничего не отрицаю, – выдохнула Лизи. – Я просто хотела ее увидеть. Слышала, что она очень красивая, и слухи были правдивые.

– Если думаешь заплакать, подумай снова, – натянуто сказал он. – Меня не тронут твои слезы.

Лизи подумала, что его слова немного странные, но не в состоянии была сейчас трезво мыслить. Вместо этого она пыталась сохранить самообладание.

– Мне очень жаль, что я пошла в бальную комнату. Но могу ли я поздравить вас, милорд? Леди Бланш станет для вас хорошей женой, – прошептала Лизи, в самом деле так думая.

В ее сердце и голосе не было насмешки.

Повисло молчание. Она хотела убежать в свою спальню, где сможет подержать Нэда. Внезапно Тайрел коснулся ее подбородка, заставляя посмотреть ему в глаза.

– Что это за игра? – Но сейчас он говорил спокойно, испытующе на нее глядя. – Другой мужчина мог бы поверить, что ты говоришь искренне, но я не верю. У тебя есть какой‑то план помешать моей помолвке? В этом нет смысла!

Его слова были подобны удару ножом. Лизи покачала головой:

– Вы так несправедливо судите обо мне, милорд. Я ничего не замышляю!

Он отпустил ее подбородок.

– Я сужу о тебе несправедливо? – Он изучал ее взглядом, и Лизи чудом удалось не вздрогнуть. – Кто осмелился прийти сюда, в мой дом, и заявить, что я отец ее незаконнорожденного ребенка?

Он уперся рукой о стену, прямо на уровне ее подбородка, загнав ее тем самым в ловушку. Было невозможно не думать о нем как о мужчине, особенно после того, что у них недавно было. Он никогда не был столь завораживающим и красивым, как в тот момент, и Лизи очень хотелось быть в его руках, но не в жаре страсти, а в нежных и любящих объятиях.

Глаза Тайрела выражали больше чем гнев; было видно, что он в смятении.

– Я уже объяснила это недоразумение, милорд. Вы подавлены по какой‑то другой причине?

– Какая другая причина может быть?

– Не знаю. Я ничего не знаю о вашей жизни, кроме того, что вы сегодня обручились и что у вас важный пост в Дублине. Но кажется, что вы… – Она помедлила. – Печальны или, возможно, очень несчастны.

Ее слова заставили его широко раскрыть глаза, но, когда он заговорил, стало понятно, что он зол, но пытается себя контролировать.

– Ты заходишь слишком далеко, – резко сказал он. – Я не печален или несчастен. С чего мне быть таким?

Лизи прикоснулась к нему:

– Тогда я рада.

Он отстранился:

– Мисс Фицджеральд, избегайте встречи с моей невестой. Для нее будет унизительно, если ваши пути пересекутся. – Он сделал паузу. – Это будет унизительно и для тебя. Я понятно выразился?

Она кивнула, внезапно рассердившись:

– Понятнее не бывает. Я должна ждать наверху, в комнате, которую вы мне предоставили, и не спускаться без вашей команды. Я же здесь, чтобы согревать вашу постель, ничего больше.

Его глаза невозможно потемнели.

– Ты говоришь так, словно я жалкий подлец. Кокетка! Разве ты не флиртовала со мной на балу на Хеллоуин, а затем просто исчезла? Разве ты не соблазняла меня каждым своим словом и манящим взглядом? Разве то же самое не случилось на центральной улице и в твоем доме? Я же не бегаю за сопротивляющейся девственницей. И перестань смотреть на меня так, словно мои слова ранят тебя до глубины души!

– Я попытаюсь смотреть на вас лишь с сияющей улыбкой и манящим взглядом, – удалось сказать ей.

О чем он говорил? Она понятия не имела о том, как флиртовать или смотреть на кого‑то манящим взглядом. Она никогда не соблазняла его!

– У меня и так отвратительное настроение, не насмехайся надо мной.

– Я не насмехаюсь над вами, милорд. Я бы никогда не сделала этого. Я слишком сильно вами восхищена.

Тайрел с удивлением посмотрел на нее. Лизи быстро закрыла глаза, опасаясь его реакции на ее следующие слова.

– Я не могу это сделать, милорд, – чуть слышно произнесла она.

Он наклонился к ней, очень близко.

– Не думаю, что расслышал вас, мадемуазель, – натянуто произнес он.

Она задрожала.

– Это неправильно, – прошептала она.

Он возвышался над ней в полный рост.

Лизи осмелилась взглянуть на него и увидела, что он смотрит на нее недоверчиво.

– Извините, я не могу стать вашей любовницей, – сказала она.

Он улыбнулся без тени веселья и наклонился ближе. Она чувствовала его дыхание на своих щеках, когда он говорил.

– Ох‑хо, – очень мягко произнес он. – Я знаю эту игру. И мне все равно. Мы договорились. Ты будешь моей любовницей.

– Не могу, – умоляюще произнесла Лизи.

Она хотела сказать ему, что чувствует, – что очень любит его и всегда любила, но сомневалась, что он поверит ей. Она боялась, что Тайрел станет презирать ее чувства. Или даже станет насмехаться над ними – и над ней.

– Возможно, – проговорил он, – нет худа без добра. В конце концов, никто из моей семьи не хочет, чтобы ты оставалась здесь.

Лизи захлестнул ужас. Ее и Нэда разлучат. Но выбора не было.

– Мы уедем сегодня же, – начала она.

– Мой сын останется здесь. Если вы предпочитаете уехать, мисс Фицджеральд, то уедете одна.

Лизи вскрикнула. Он признает Нэда своим сыном и угрожает оставить его здесь, чтобы заставить ее лечь в его постель?

Он притянул ее к себе; его глаза потемнели.

– Вы можете уехать одна, мисс Фицджеральд, или можете остаться здесь, с моим сыном, в качестве моей любовницы.

Лизи была потрясена.

– Я думала, вы добрый человек! Как вы можете быть таким холодным и жестоким? – воскликнула она. – Вы отнимете у меня Нэда?

– Твои игры делают меня таким! – воскликнул он. – Мне не нравится, мисс Фицджеральд, когда меня по вашему капризу дурачат. У нас был приятный полдень, и после этого ты решаешь уехать? Пока ты не решишь оставить здесь своего незаконнорожденного ребенка, ты никуда не поедешь.

Лизи не могла в это поверить. Это был не тот человек, которого она знала всю свою жизнь! Она прокляла себя за то, что была так глупа. Мужчина, которого она знала и любила, был ее выдумкой. Он спас ей жизнь, когда она была ребенком, – и она сделала из него принца. Она не знает настоящего Тайрела де Уоренна – и никогда не знала.

Он разразился проклятиями:

– Ты самая непонятная мне женщина! Ты выглядишь, словно тебе больно, как будто я и правда причиняю тебе боль, когда на самом деле я – мишень твоих игр!

Лизи удалось заговорить.

– Мне не больно, милорд, – солгала она. – Очень хорошо, вы выиграли. Вы выиграли. Ваши воля и интеллект намного сильнее моих. Когда мне быть готовой для вас? О, подождите! Вы же хотите навестить меня сегодня ночью – вы уже сказали. Я буду в той кровати, набрызганная духами, раздетая, нетерпеливая и сгорающая от желания. Полагаю, вы сначала выпьете по бокалу шерри со своей невестой или даже поцелуете ее на ночь перед тем, как присоединиться ко мне в постели?

Он поднял руку, и Лизи замолчала. Их взгляды встретились.

– Ты непонятная женщина, – сказал он, и Лизи удивилась, как спокойно он сейчас говорит. – У девяти из десяти мужчин есть любовницы.

– Но я никогда не была любовницей до этого.

Он моргнул.

– Лишь возлюбленной. Это другое, – ответила она.

– Да, полагаю, что так. Но я не хочу продолжать ссориться с тобой, Элизабет. И, по правде говоря, ты не можешь выиграть, поскольку я готов пойти на все, чтобы заполучить тебя.

Они не отводили друг от друга взгляд, и Лизи пребывала в полуобморочном состоянии от желания.

– Почему? – прошептала она.

Тайрел медленно расплылся в улыбке, и она подумала, что он собирается говорить. Вместо этого он обхватил ее лицо руками. Его улыбка исчезла, он посмотрел ей прямо в глаза.

– Я не знаю.

Лизи чувствовала, что его поцелуй неизбежен. Он наклонился, прикоснувшись к ее губам своими.

Это был легкий поцелуй, который никак не сочетался с их серьезной ссорой. Его губы касались ее, медленно, снова и снова, пока Лизи не забыла его жестокость и шантаж, пока она не задрожала. Тайрел наконец резко притянул ее к себе и страстно поцеловал.

Все ее тело было в огне, жажде и отчаянии. Он целовал страстно, и ее язык касался его языка. Все мысли исчезли, было только безумное чувство. Лизи целовала его в ответ, снова и снова, и теперь ее руки скользнули под его фрак, его жилет, рубашку, к его груди.

Она почувствовала, как бьется его сердце, мужественное и сильное.

Внезапно он оторвал рот от ее губ, наклонился к ней. Его глаза ярко блестели, Лизи с трудом поняла, что он прервал поцелуй. Она ждала, когда он поцелует ее снова, прикоснется к ее груди и волосам, ее лицу, возьмет ее на руки, и отнесет наверх, и сорвет с нее одежду. И закончит то, что начал. Внезапно она расслышала смех и чей‑то разговор и вспомнила, что бал в самом разгаре.

– Не думай дразнить меня снова, – резко сказал он. Его взгляд скользнул по ее лицу, задержавшись на губах. – Думаю, мы решили вопрос наших отношений.

Лизи вновь с ужасом вспомнила их ссору и его угрозу забрать Нэда. Она задрожала, ее сердце продолжало бешено биться в груди. Тайрел не собирался принимать отрицательный ответ, и в тот момент она не хотела спорить с ним.

Он ясно почувствовал ее подчинение. Его выражение смягчилось.

– Я не хочу ссориться с тобой, Элизабет. Я не хочу угрожать тебе. Пожалуйста, брось эти игры. Я знаю, что доставлю тебе удовольствие. И я никогда не обманываю. Я хорошо позабочусь о тебе и твоем сыне.

Он искал взглядом ее взгляд.

– Я нужен тебе, – спокойно добавил он.

Он понятия не имеет, подумала Лизи, как сильно он ей нужен и как нужен Нэду его отец.

– Я знаю, что вы позаботитесь о нас, – прошептала Лизи. – Я ни минуты в этом не сомневалась.

– Хорошо.

Он улыбнулся ей, но в его глазах был вопрос.

Лизи поняла. Несмотря на его отвратительный шантаж, он ждал, чтобы она согласилась на их уговор.

– Я вернусь в свою комнату, – сказала она. – И буду ждать вас там.

Она увидела в его глазах облегчение.

– А я вернусь к моим гостям. – Он помедлил. – Они уезжают завтра. Нам тогда будет легче.

– Я хочу верить вам, – произнесла Лизи.

Она никогда не хотела верить так сильно.

Тайрел пристально посмотрел на нее, потом улыбнулся – лишь слегка.

– Тогда верь. Мы начнем в Дублине. Будет разумно, если мы не станем начинать нашу связь здесь, в доме.

Лизи кивнула. Она почувствовала облегчение. Его лицо расслабилось.

– Наконец я вижу, что ты мне веришь. – Он поклонился. – Ты не пожалеешь о нашем уговоре. Я обещаю. Спокойной ночи.

Резко развернувшись, он прошел к другому выходу и исчез.

Лизи провожала его взглядом. Могла ли она быть счастлива таким образом? Мог ли он действительно сделать ее счастливой, когда был обручен с другой женщиной?

Лизи была готова отбросить все подозрения. Было так легко поверить в то пугающее обещание, которое он дал.

Лизи сидела на каменной скамье в саду, недалеко от дома. Со своего места она могла видеть лишь известняковый фонтан, но центральная часть дома была скрыта от нее. Был почти полдень, но она спала лишь час или два до рассвета. Несмотря на полное изнурение, она не могла перестать думать о Тайреле и ее будущем в качестве его любовницы. Может быть, ей станет легче, когда лорд Хэррингтон и Бланш покинут «Адар».

Лизи напряглась, когда увидела, как несколько огромных карет проезжают мимо фонтана прямо к дорожке. Дрожа и не замечая этого, она посмотрела на кареты, каждая из которых была запряжена четверкой лошадей. Она смотрела до тех пор, пока последняя карета не стала расплывчатым пятном. А затем она увидела лишь зеленые пастбища, бегущие холмы и голубое небо.

Они уехали.

Она уехала.

Лизи почувствовала, словно с ее плеч сняли тяжкий груз. Она знала, что это неправильно, но чувствовала облегчение.

– Мисс Фицджеральд?

Лизи повернулась на звук голоса графини. Она встала, торопливо сделала реверанс.

– Доброе утро, миледи, – сказала она.

Графиня тепло улыбнулась, а затем наклонилась поприветствовать Нэда. Нэд попытался встать.

– Вверх, вверх! – громко скомандовал он.

Улыбаясь от удовольствия, графиня подняла его на руки. Он сразу же погладил ее по щеке.

– Хорошо, бабушка, – заявил он.

– Мой милый внук, – проговорила она, обняв его. Затем графиня улыбнулась Лизи: – Он такой красивый!

Напряжение Лизи немного улеглось, когда она увидела их вместе. Это правильно, отчаянно подумала она. Нэд принадлежал «Адару». Хотя леди де Уоренн не была родной матерью Тайрела, Лизи быстро поняла, как сильно графиня любила графа. Лизи знала, что графиня считает Нэда родным внуком. Ее неминуемая связь с Тайрелом, может, и ошибочна, но привезти сюда Нэда было правильно.

– Моя дорогая, я собираюсь поехать в город. Я езжу каждую среду, чтобы отнести продукты в Сент‑Мэри. Тебе что‑нибудь нужно?

Лизи уставилась на нее.

– Миледи! – воскликнула она. – До того как уехала жить к тете, я обычно каждый вторник помогала сестрам там.

Графиня широко раскрыла глаза:

– Тогда у нас есть что‑то общее.

Лизи нетерпеливо воскликнула:

– Можно мне к вам присоединиться? Мне так хочется продолжить заниматься благотворительностью. Я скучала по детям! Бэт все еще там? А что насчет Стефана? О, он, должно быть, сейчас совсем большой!

Графиня задумчиво смотрела на нее.

– Бэт удочерили прошлой весной. А Стефана признал его отец прошлой зимой.

– Это замечательные новости, – сказала Лизи.

Она улыбнулась графине, радуясь за детей.

– Мне очень хочется, чтобы ты присоединилась ко мне, – произнесла графиня. – Почему бы тебе не оставить Нэда с Рози?

Тайрел скакал верхом на своем гнедом жеребце, галопом проносясь по полям, и осадил лошадь только затем, чтобы перескочить через каменную ограду. Он подгонял жеребца и мчался в «Адар», словно летучая мышь из ада.

Он спешился у конюшни, его жеребец тяжело дышал. Главный конюх, Ральф, принял жеребца, его взгляд выражал открытое неодобрение.

Тайрел протер бровь рукавом охотничьего жакета.

– Выгуляй его, пока он не успокоится. Затем дай хорошей мешанки из отрубей, – сказал он, неожиданно разозлившись на себя за то, что так сильно гнал любимую лошадь.

– Вам повезло, что он не сломал ногу, попав в сусличью нору, – резко произнес Ральф. – Это отличная лошадь.

Тайрел погладил потную шею своей лошади. Что с ним не так, почему он обрушивает разочарование на лошадь? Арабский скакун ткнулся мордой ему в плечо, говоря, что готов скакать еще.

– Пусть отдыхает несколько дней, – проговорил Тайрел, отлично зная, в чем его проблема.

– Есть, сэр, – сказал Ральф, уводя жеребца.

Тайрел вытер пот со лба, пытаясь не думать об Элизабет Фицджеральд и своем поведении. Ему не удалось. Он осторожно прошел в дом с черного хода, через садовую террасу и французские двери. Он пересек гостиную, направляясь к барному столику. Когда он наливал себе скотч, в комнату, хромая, вошел Рэкс.

– Ты пытаешься убить себя? – спросил он. – Или свою лошадь?

Тайрел опрокинул в себя стакан, чувствуя, как загорелось внутри. Прошлым вечером он шантажом заставил Элизабет остаться с ним. Кем же он стал?

– Надеюсь, я убью себя до того, как убью Сафира, – ответил он.

Он вновь наполнил стакан. Самое плохое то, что он был не в состоянии остановиться, да и не хотел. Даже в свете нового дня он не желал отступать от своей позиции. Вместо этого он решил покинуть Дублин раньше, чем планировал сначала.

– Сейчас полдень, – прокомментировал Рэкс. – Можно мне к тебе присоединиться?

Тайрел налил еще один стакан и, не ответив, передал его брату. Если он не может контролировать свое поведение, значит, он марионетка в ее руках.

А как насчет его приближающейся свадьбы? Ясно же, что он рискует отношениями с невестой и ее отцом.

– За Хэррингтонов, – с усмешкой произнес Рэкс, прерывая его мысли. – За прекрасную леди Бланш.

Тайрел вспыхнул, поднял стакан и сделал еще один глоток. Рэкс потягивал свой напиток, изучая брата, а потом сказал:

– Этот брак хорош во всех смыслах. Уверен, ты знаешь это.

– Да, точно, я просто в восторге, – сказал он раздраженно.

И от Рэкса не скрылось его раздражение.

– Правда? Ты не выглядишь восторженным. Ты выглядишь очень раздраженным.

Тайрел посмотрел на него.

– Я не раздражен.

Он изобразил улыбку. Рэкс какое‑то время потягивал напиток.

– Не старайся, Тай. Я знаю тебя хорошо и вижу, когда ты не в духе. В конце концов, ты редко бываешь в плохом настроении. Но эти несколько дней…

– Не нужно быть дипломатичным. Давай же, скажи это. Мое поведение неприемлемо. Я держу любовницу и невесту под одной крышей!

– Разумеется, мне не нужно ничего говорить, поскольку ты хорошо знаешь, что делаешь.

Тайрел выругался.

– Тебе нужно быть более осторожным, – резко произнес Рэкс и твердо добавил: – Хотя бы притворись, что доволен своей невестой.

– Я доволен. – Он знал, что его слова звучали не искренне.

– Тогда, может быть, тебе следует взять ее за руку и улыбнуться ей пару раз?

Тайрел посмотрел на него, его глаза потемнели.

– Я признаю, что был слишком занят прошлым вечером.

– Ты здорово разозлил Хэррингтона. Я слышал, как отец защищал тебя, говорил что‑то в оправдание твоей невнимательности. Тай, ради бога, даже Элеонор спросила меня, не болен ли ты! – произнес он, говоря об их младшей сестре. – Твое настроение было ужасным. Это на тебя не похоже.

– Я думал о других делах, – наконец сказал он.

– И какие же другие дела важнее защиты интересов будущего твоих наследников – и моих, Клиффа и Элеонор? – поинтересовался брат.

Рэкс был прав. Нет ничего важнее, чем эта свадьба, и он должен начать вести себя так, словно тоже так считает. Но он был не готов бросить Элизабет Фицдже‑ральд.

– Она не то, что я ожидал, – слишком серьезно произнес Рэкс.

Тайрел понимал, что Рэкс имеет в виду не Бланш. Он медленно встретился с взглядом брата. Он был пронизывающий.

– Она не такая, как я ожидал, – услышал он свой голос.

И внезапно вспомнил тот момент, почти два года назад, когда он спас ее от надвигающейся кареты. Он действовал машинально, желая схватить ее и спасти, а затем обнаружил, что стоит по колено в грязи и держит самую красивую и соблазнительную женщину, которой когда‑либо обладал. Если бы его ударила в грудь лошадь, он был бы менее удивлен.

– Почему ты улыбаешься? Я говорю о твоей любовнице, мисс Фицджеральд.

Тайрел медленно произнес:

– У меня не будет интрижки в доме отца, где гостит моя невеста и ее семья.

Рэкс насмешливо посмотрел на него:

– Мудро ограничить себя. Но не пытайся меня одурачить. Ведь очевидно, что даже если она и не твоя любовница, то скоро ты собираешься ее таковой сделать.

Тайрел вздохнул:

– Ты тоже будешь читать мне лекцию о последствиях такой связи?

– Нет, потому что я знаю, что ты не послушаешь меня. И ты не первый мужчина, который оставляет любовницу. Кроме того, рано или поздно ты выкинешь ее из головы… ведь так?

– Я очень на это надеюсь! – взорвался Тайрел. – Думаешь, я не знаю о последствиях своего поведения? Я никогда не собирался быть неверным в браке, Рэкс. Я всегда хотел, чтобы моя жена была мне больше чем просто жена; чтобы она была другом и любовницей.

Рэкс выглядел удивленным.

– Нет причины, по которой Бланш не может быть другом и любовницей, но мне кажется, что ты уже планируешь быть неверным ей, принеся клятву.

– Я даже не хочу спать с ней! Как я могу быть верным ей после женитьбы? – воскликнул Тайрел.

Рэкс поковылял к нему, положил руку на плечо:

– Послушай, не важно, верный ты или нет. Мало кто верен. Тебе просто нужно быть добрым, вежливым и осторожным.

– Конечно, – ответил Тайрел, отойдя от брата.

Он сел на диван, чувствуя отвращение. Он всегда хотел, чтобы его жена была доброй, вежливой и красивой, чтобы у него были сыновья и дочери и чтобы его дом был дружелюбным и милым. Любовницы никогда не было в этом сценарии. И вот, пожалуйста, скоро должен жениться, а он сбит с толку своей интригой и, кажется, не может контролировать свое поведение.

– Я нашел ее очень милой, – сказал Рэкс. – Я представлял себе яркую красотку, как Мари Клер, твоя последняя любовница, или невоспитанную охотницу за наследством. Но в ней нет ничего нарочитого или коварного. Когда мы встретились, она была в кухне, готовила пироги вместе с твоим сыном. Она вся была в муке, шоколаде и, как я думаю, каком‑то фруктовом соке. Она совсем не показалась наглой. Наоборот, скорее застенчивой; кажется, я ее слегка напугал. Видно же, что она не является чьей‑то любовницей.

Тайрел уставился на своего брата, не услышав его последнюю фразу. Она пекла на кухне?

– Ты уверен?

Перед глазами сразу появился образ Элизабет на кухне, пекущей пироги. Он очень хотел, чтобы Рэкс не ошибся.

Рэкс заулыбался:

– Да, я уверен, что она пекла. Я навел некоторые справки. Весь персонал на кухне очарован ею. И маме она нравится.

Тайрел напомнил себе, что следует быть осторожным с симпатией, растущей в нем.

– Звучит так, как будто и ты ею восхищаешься.

– Возможно. С осторожностью.

– Ты знаешь, что она приехала сюда, чтобы попытаться женить меня на себе?

Рэкс вздохнул:

– Да, конечно, все знают. Но я слышал, это было решение ее родителей, а не мисс Фицджеральд. Ее мать известна своей одержимостью выдать замуж двух незамужних дочерей.

Он хотел верить, что Элизабет жертва плана своих родителей. И все‑таки он же хорошо разбирался в характерах. Элизабет лгала, когда сказала, что ее уловка – это просто нежелание выходить за настоящего отца Нэда, и он знал это.

– Это больше не имеет значения, – твердо проговорил он. – Она здесь, и это главное.

Рэкс вскинул брови:

– Правда? Ты хочешь сказать, важно, что твой сын здесь?

– Конечно, – ответил Тайрел, отойдя от своего брата, чтобы тот не догадался, что он лжет по поводу Нэда.

Но Рэкс поковылял за ним.

– Тай, это так странно! Ты вел себя странно. Почему ты не ведешь себя как любящий отец, представленный своему первенцу?

Тайрел обернулся и изобразил на лице улыбку.

– Мне нужно время, – сказал он, – чтобы привыкнуть к обстоятельствам.

– Это ложь, – произнес Рэкс и дотронулся до руки Тайрела. – Что на самом деле не так? Почему ты напряжен и временами даже зол? Почему не выполняешь свой долг по отношению к семье и своей невесте? И почему ты вообще сблизился с такой благородной и хорошо воспитанной леди? И теперь ты приводишь ее сюда в качестве своей любовницы? Я знаю, что она мать твоего ребенка, но, Тай, ей нужен муж и собственный дом. Я знаю, ты хочешь этого. Что же, черт побери, происходит с тобой?

Внезапно Тайрел разозлился. Его брат был прав во всем.

– Очевидно, я лишился здравого смысла, забыл о семье и долге, – резко сказал он. – Элизабет должна была подумать о своем будущем до того, как прыгать в постель!

Но Рэкса было не остановить.

– Лучшим для всех будет, если ты образумишься и влюбишься в свою невесту. Я не могу защищать мисс Фицджеральд, но мне она очень нравится. Она заслуживает большего, чем ты даешь ей.

Он сердито поковылял к открытой двери и помедлил у порога.

– И мы заслуживаем большего, если ты глава семьи.

Тайрел не медлил. Он бросил свой бокал в дверь, в которую только что вышел его брат. Бокал упал на пол, никому не навредив. Тайрел закрыл лицо руками.