Первые впечатления

– Мисс Фицджеральд, я не знаю, следует ли нам быть здесь, – сказала Рози.

Ее лицо побледнело, и веснушки ярче проступали на коже.

Было нелегко найти кухню, занимавшую целое крыло дома и спрятанную в пыльной его части. Лизи, Нэд и Рози остановились у входа в большую комнату. Лизи поразил размер кухни. Она стояла перед четырьмя главными отсеками, где персонал готовил тщательно обдуманное блюдо. В одном отсеке было две большие и четыре маленькие духовки, у смежной стены стояло четыре плиты. Под окнами, из которых были видны амбары и конюшни, а также холмы с овцами и коровами, расположилось полдюжины раковин. С потолков свисали кастрюли и сковородки, а также пучки всевозможных трав. Лизи с унынием поняла, что найти валериану будет не просто.

Внезапно разговор, оживленный и эмоциональный, стал стихать. Лизи поняла, что их заметили и повернулась к ним.

Из самого дальнего конца комнаты пришла женщина, одетая в черное платье и белый фартук. Она подошла к ним, оценив взглядом стиль одежды Лизи. Поняв, что она леди, сделала реверанс:

– Я могу вам помочь, мисс?

Чемоданы Лизи привезли час назад, и она переоделась в кремовое платье, с розовым и зеленым узорами. Лизи улыбнулась женщине средних лет:

– Здравствуйте. Я мисс Фицджеральд, и мы недавно приехали в дом. Я плохо спала и хотела бы сделать себе успокоительное.

– Да, меня предупредили о вашем приезде. Я мисс Хинд, экономка. Буду счастлива сделать успокаивающее зелье для вас, мисс Фицджеральд. Пожалуйста, позвольте мне.

– Это было бы великолепно, – ответила Лизи, удивленная, как легко все оказалось.

Она не могла смотреть на экономку, так как была поражена режимом работы кухни. У стойки несколько служанок готовили целых лососей для жарки. Лизи насчитала две дюжины рыб. У другой стойки она увидела кусочки говядины, разделанной и жарящейся на сковородке. Была также дюжина фаршированных корнуолльских кур. Мальчики лущили горох и резали морковку и картошку, а группа парней постарше раскатывала тесто для пирогов с начинкой. Коренастый мужчина в форме шеф‑повара стоял за последней группой, уперев руки в бока. Однако он повернул голову и смотрел на Лизи.

– Что вам нужно? – спросила мисс Хинд.

Лизи вновь обратила внимание на седовласую экономку.

– Просто немного выжатой валерианы, – ответила она. – Мне бы также хотелось немного красного вина к себе в комнату, пожалуйста, так как это помогает мне заснуть.

– Конечно. Вам что‑нибудь нужно для ребенка?

– Немного фруктов было бы великолепно, так как Нэд обожает фрукты. Если это вас не затруднит.

– Конечно же нет.

Лизи не могла удержаться и прошла мимо экономки, остановившись рядом с мужчиной в форме шеф‑повара.

– Вы готовите яблочные пироги? – спросила она.

– Графиня обожает все с яблоками, – ответил мужчина.

– Вы пекли ей пирог с яблочной начинкой?

– Конечно, – в легком негодовании произнес он.

Лизи улыбнулась и сказала:

– Я люблю печь. Могу ли я сделать пирог с начинкой для леди Адар? Она так добра ко мне!

Казалось, мужчина очень удивлен ее просьбой, и он помедлил, широко раскрыв глаза.

– Вы гостья, – наконец проговорил он. – Я не уверен, что это будет уместно, мисс.

Лизи сейчас поглотила идея приготовить для графини самый лучший пирог с начинкой.

– Мне также сказали, что любое мое желание будет выполнено, – произнесла она. – И мне очень нужно испечь пирог с яблочной начинкой.

Теперь все в комнате смотрели на них, и мисс Хинд подошла к ним, выглядя беспомощной и взволнованной.

Шеф‑повар пожал плечами, выглядя так же беспомощно.

– Но я очень надеюсь, вы знаете, что делаете, – наконец сказал он.

– О, я знаю! – воскликнула Лизи, подбежав к столу. – Можно? – спросила она прыщавого парня, глазевшего на нее.

Он кивнул, густо покраснев.

Лизи потрогала кусочек теста. Ей не понравилось, как оно чувствовалось под пальцами.

– Джимми раскатает для вас тесто! – воскликнул шеф‑повар.

Лизи решительно улыбнулась, пройдя мимо группы мальчиков к мешку с мукой.

– Никто не делает яблочный пирог более деликатным, чем я, – проговорила она через плечо. – Я должна сделать пирог сама и боюсь, что мне придется начать сначала.

За ее спиной звучал шепот удивления, но Лизи было все равно. Напевая, она насыпала немного муки на стол и принялась за работу.

Лизи прошла по холлу, соединяющему кухню с тем крылом дома, где были ее комнаты. Рози осталась на кухне, где она обедала с персоналом, а Лизи держала Нэда за руку, медленно идя, чтобы он мог успевать, шагая рядом с ней.

Внезапно она остановилась. Гостиная, мимо которой она только что прошла, содержала в себе фортепьяно, клавесин и виолончель, и она была уверена, что никогда еще не видела более красивой лиловой комнаты с тремя рядами позолоченных стульев. Или видела?

– Мама? – спросил Нэд, на его носу была мука.

Был только один поворот, подумала она. Она пошла направо, а не налево, и он должен привести ее обратно к гостевому крылу дома.

Она улыбнулась Нэду, вытерев его нос кончиком пальца.

– Мы с тобой неряхи, – мягко, счастливо сказала она.

Он помогал ей делать пироги, и это невероятно нравилось ему. Он был весь в муке, но и она тоже. На его рубашке также было пятно от шоколада, так как повар дал ему небольшой кусочек пирога, оставшегося с прошлого ужина.

– Мы не могли потеряться, – сказала она сыну. Она не хотела обращаться ни к кому из членов семьи – не сейчас, когда она в таком виде. – Давай, милый, пойдем смело вперед и посмотрим, что там за неизвестная территория.

Она решила, что облегчит ситуацию. Она взяла Нэда за руку и двинулась вперед, но заметила обутую в ботинок мужскую ногу.

Она подпрыгнула, подняла взгляд и увидела пару очень темных глаз на лице, до боли знакомом. Лизи выдохнула, отступив, думая, что это Тайрел, а затем поняла, что стоит перед его братом, Рэксом.

Он опирался на костыль, так как его правая нога представляла обрубок, брючина над которым была зашита. Взгляд его темных глаз был очень пристальным и слишком откровенным для хороших манер. Теперь она рассмотрела, что они карие, не голубые. Он был намного мускулистее Тайрела, что казалось почти невозможным.

Он посмотрел на нее, затем на Нэда в напряженном молчании.

Лизи улыбнулась; он не улыбнулся в ответ. Вместо этого он очень внимательно посмотрел на нее сверху вниз.

Лизи была слишком подавлена, чтобы чувствовать унижение. Его взгляд был не пренебрежительный или сексуальный, он был холодный и беспристрастный, подумала она с долей волнения.

Она не знала, что он в «Адаре». Она слышала о его несчастной ране при сражении, она также слышала, что ему присвоили звание рыцаря и сейчас он проживает в Корнуолле, где ему дал поместья принц‑регент.

– Добрый день, – наконец сказал он. – Мисс Фицджеральд, я полагаю?

Лизи с трудом оправилась от своего удивления. Она сделала реверанс.

– Да. Думаю, я потерялась, – сказала она, встретившись с его строгим взглядом, чувствуя себя очень неуютно. Несомненно, подумалось ей, что он осмотрел ее, оценил и нашел неполноценной. – Должно быть, я повернула не туда. Мы были в кухне, – попыталась объяснить она.

– Я вижу. Вы вся в муке.

Лизи вспомнила сейчас об этом и онемела от страха.

– Мы готовили пироги с яблочной начинкой, – сказала она. – Я люблю печь и хотела сделать графине приятное.

Он вскинул брови.

– Прошу прощения. Извините нас, – проговорила она, повернувшись, готовая убежать.

Он схватил ее за запястье. Он споткнулся, когда сделал это, потеряв равновесие. Лизи быстро обхватила его за талию, боясь, что он упадет и поранится, но он сразу же отстранился от нее.

– Вы в порядке, сэр? – с тревогой спросила она.

– Я в порядке, – со злостью проговорил он.

Он зафиксировал костыль в правой руке и попытался поклониться.

– Я брат Тайрела сэр Рэкс де Уоренн Лэнд Энда, – сказал он.

– Я знаю, – удалось выговорить Лизи. – Я видела вас на многих садовых вечеринках на День святого Патрика. Я мисс Элизабет Фицджеральд, а это мой сын, Нэд.

Его взгляд рывком переместился на Нэда.

– Мой племянник, – сказал он.

Лизи кивнула; ее сердце бешено билось.

– Да.

Он холодно уставился на Нэда, который смотрел на него точно так же. Рэкс не двигался, Нэд тоже.

– Он очень похож на моего брата в детстве, – наконец сказал Рэкс.

Лизи не знала, что ответить, поэтому промолчала. Рэкс поднял свой взгляд на нее.

– Я проведу вас в западное крыло, – произнес он.

– Мы можем найти дорогу, но спасибо, – сказала Лизи.

Рэкс не доверял ей, и она не могла его винить.

– Я проведу вас в западное крыло, – повторил он.

Лизи был знаком этот тон. Значит, он такой же властный и требовательный, как и его брат? Казалось, так и есть. Ей ничего не оставалось, как повиноваться; она склонила голову и сказала как можно вежливее:

– Спасибо.

Он жестом показал ей развернуться и пошел по холлу, из которого она пришла. Лизи решила, что будет быстрее, если она понесет Нэда, поэтому она взяла его на руки. Он сразу же сказал:

– Вниз, мама, вниз. Нэд гулять.

В его тоне не было ошибки – Нэд собирался идти, и ничто не могло ему помешать.

– Не сейчас, – прошептала Лизи. – Ты пойдешь сам через некоторое время, а сейчас я понесу тебя.

– Нэд гулять! – выкрикнул Нэд таким же приказным голосом, как у короля.

Лизи посмотрела на Рэкса, который наблюдал за ними в ожидании, кто выиграет битву – мама или ребенок. Лизи не медлила.

– Однажды ты станешь очень могущественным мужчиной, – сказала она. – Но сейчас я твоя мама, и ты сделаешь так, как я скажу. Когда мы придем в наш холл, ты пойдешь сам, но не сейчас.

Нэд сердито посмотрел на нее; он был в ярости. Затем он обратил хмурый взгляд на своего дядю, словно собирался сказать, что это полностью его вина!

Рот Рэкса искривился. Словно он хотел улыбнуться, но отказался.

– Мисс Фицджеральд?

Лизи торопливо прошла мимо него, и он поковылял следом.

Тайрела вызвали в библиотеку, и он закрыл за собой дверь. Его отец стоял перед каминной решеткой, опираясь на серую известняковую полку. Библиотека была большой комнатой с двумя стенами книжных шкафов, полностью заполненных томами, одним диваном напротив камина, а другим – у противоположной стены. Несколько французских дверей открывались в шиферные террасы и сад. Тайрел видел, что граф витает в облаках и о чем‑то размышляет.

Тайрел подошел. Он знал, о чем будет разговор, и уже чувствовал себя виноватым и унылым из‑за своего поведения сегодня днем. Он знал о причинах, по которым не должен отказываться от лорда Хэррингтона или его дочери. И, вспоминая то желание, которое он был не в состоянии контролировать, он знал, что должен был отправить Элизабет Фицджеральд восвояси. Он не только собирался скоро жениться на леди Бланш, но и она находилась в его доме. Он никого не уважал так сильно, как своего отца, и он, конечно, уважал лорда Хэррингтона и его дочь, но его такое поведение, казалось, не выражало уважение ни к кому совсем, и уж точно не к традициям, в которых он был воспитан. Он всегда считал себя джентльменом – человеком чести, верности, благородства, моральных убеждений. Он страдал от серьезного морального проступка.

Элизабет Фицджеральд произвела огромное впечатление на него, ничто другое его не заботило. Даже сейчас, несколько часов спустя после того, как он побывал в ее постели, он не мог ни о чем нормально думать, кроме того, что его поглощало. Он не мог думать ни о чем, кроме нее, словно был прыщавым мальчишкой, страдающим от сентиментальной любви.

Но он не был подростком. Его поступку не было разумного объяснения и оправдания.

О чем он думал?

Граф Адар повернулся к нему, прервав его размышления:

– Лорд Хэррингтон спросил меня о мисс Фицджеральд.

Тайрел напрягся. Он очень хорошо знал, что в любом доме, даже таком большом, как «Адар», слухи распространяются очень быстро. Несомненно, в тот момент, когда он признал ребенка Элизабет своим сыном, эта новость распространилась по дому, как лесной пожар. Кто‑то из слуг подслушивал, или няня сплетничала с экономкой. Это не имело значения. Ни один секрет нельзя хранить долго.

– Ты хочешь, чтобы я заверил его, что мой незаконнорожденный сын не повлияет на мои обязанности перед его дочерью?

Он не собирался никому, особенно своему отцу, позволить догадаться о его моральной дилемме.

– Я уже сказал ему это. – Граф очень пристально посмотрел на Тайрела. – Он невероятно восхищается тобой, Тайрел, по уважительным причинам, и, как оказывается, он не беспокоится по поводу твоего внебрачного сына. В конце концов, практически у всех, кого мы знаем, есть один или два незаконнорожденных ребенка. Но он не совсем доволен тем, что мы поселили мисс Фицджеральд в доме.

– Разве ты не говорил ему, что я решил, что самым лучшим будет не разлучать моего сына с его матерью?

– Тайрелу было интересно, как долго он сможет прикрываться этой жалкой отговоркой. В таких обстоятельствах благородная семья часто забирает внебрачного ребенка, не принимая биологическую мать, а лишь оставляя ей компенсацию. Если бы Нэд и правда был его сыном, а его матерью была не Элизабет, а бывшая любовница, то он поступил бы именно так.

– Сказал. Но его аргументы были логичны, и он был прав. Он чувствует, что ее присутствие будет оскорбительным для его дочери. Я не могу не согласиться.

Тайрел напрягся. У него в голове пронеслись эпизоды того дня, такие живые, что он мог почувствовать вкус ее губ и мягкую, полную грудь у себя под руками. Джентльмен в нем согласился со своим отцом и будущим тестем, но у него была и темная сторона, та, которую пробудила Элизабет Фицджеральд. Он не хотел отправлять ее; он был поглощен своим эгоистичным намерением. Разумеется, это положение было компрометирующим.

У очень немногих мужчин его класса и положения не было любовниц, хотя его отец был исключением из правил. Он восхищался его верностью графине, и ему было ясно, что в его браке такой преданности не будет. От этого ему становилось больно.

– Отец, я все решил. Я с радостью поговорю с лордом Хэррингтоном. Я не сомневаюсь, что могу развеять все тревоги, которые у него есть. Мое намерение – не унижать мою невесту. Мое намерение – делать то, что лучше всего для моего сына.

– Я уже успокоил его, что ситуация временная. Я сказал ему, что, как только Нэд привыкнет к своей новой жизни, ты отправишь мисс Фицджеральд домой.

– Спасибо, – сказал Тайрел.

Это точно утихомирит отца Бланш на некоторое время.

– Ты взрослый мужчина, Тайрел, уже более десяти лет. Я знаю, что ты можешь самостоятельно принимать решения, а также делать ошибки. Думаю, мы оба знаем, что ошибка мисс Фицджеральд будет иметь неприятные последствия для «Адара».

Тайрел застыл, но он понимал, что граф прав.

– Она никак не влияет на Адар, – произнес он таким тоном, чтобы предупредить отца оставить эту тему. – Я не собираюсь отказываться от своих обязанностей.

– Я знаю, что ты никогда не предашь меня или Адар. – Граф помолчал. – Ты ее любишь?

– Конечно нет, – начал Тайрел.

Граф приблизился. Он сделал паузу, прежде чем заговорить.

– Тайрел, я не могу понять причину, по которой ты нарушил этикет.

Тайрел знал, что его отец говорит не о его желании оставить мисс Фицджеральд в «Адаре» на неделю и, конечно, не о его желании держать ее как любовницу. Он невероятно восхищался своим отцом и никого не уважал сильнее. В первый раз в жизни он лгал отцу, признав ребенка своим, – все ради женщины, которую он хотел видеть у себя в постели. Он не будет поддерживать эту ложь и не придумает еще одну. Он просто не может это сделать.

– Пожалуйста, не проси меня объяснять, – уныло проговорил он. – Нет разумного объяснения, которое я могу предоставить тому, что обманул мисс Фицджеральд. Мне очень жаль, отец. Мне очень жаль, что я разочаровал тебя.

Брови графа поднялись.

– Как странно. Она утверждает, что интрига случилась полностью по ее вине и что это она соблазнила тебя.

Он был так поражен, что почти выдохнул. Зачем Элизабет делать такое заявление?

– Зачем ей пытаться защитить тебя? – мягко спросил граф.

Она просто не могла намереваться защитить его, подумал он. Это точно очередной трюк с ее стороны. Он не мог понять, что за цель заставила ее играть в это.

– Не знаю. Вина была моя. Полностью.

– Я все еще не понимаю. Я же хорошо тебя знаю. Мне все равно, была ли она переодета или нет. Ты бы никогда не тронул невинную леди! – воскликнул он.

Тайрел отошел от отца.

– У меня снова нет оправдания, – наконец произнес он.

Но граф последовал за ним.

– Я притворюсь, всего лишь на минуту, что верю тебе. Ты встретил молодую женщину в маске на балу и потерял контроль и благоразумие. Тайрел, ты же не наивный. Ты не искал ее на следующий день, чтобы возместить ущерб? Брось, Тайрел, ты же знаешь, какую серьезную ошибку ты сделал.

Тайрел знал, что отец подразумевает предполагаемое соблазнение девственницы. Он вспыхнул:

– Может быть, оставим эту отвратительную тему? Очевидно, я не такой уж непогрешимый.

Граф покачал головой:

– Если бы она была красива, как твоя французская любовница или русская вдова, я бы понял. Вместо этого я вижу молчаливую, обычную и немного полную молодую женщину, ту, которая кажется абсолютно невинной. Она не соблазнительница. Сомневаюсь, что она расчетлива. И все же она невероятно воспламенила тебя?

Тайрел ничего не ответил, чувствуя себя некомфортно. Он ненавидел эту ложь всем своим существом.

– Разве тебя женщина никогда не делала обезумевшим? – услышал он свой голос.

Он сразу же пожалел об этом, так как это было признанием его чувств, и он знал, что ответит ему отец.

– Да. Твоя мачеха, графиня. Я влюбился в нее сразу после встречи, за много лет до того, как твоя мать умерла, а ее мужа убили. Может, я даже влюбился в нее с первого взгляда. – Его улыбка была унылой. – Но обстоятельства не позволили потерять мне благоразумие и контроль.

– Тогда ты лучше меня, – произнес Тайрел.

Он развернулся, чтобы уйти.

Граф схватил его за плечо, предупреждая его:

– Мне это не нравится, Тайрел.

Тайрел развернулся и встретился с ним взглядом, стряхнув его руку.

– Ты напрасно беспокоишься.

– Ты собираешься возобновить с ней отношения? – напрямую спросил граф.

Улыбка исчезла с лица Тайрела. Граф стиснул зубы.

– Я уже знаю ответ, увидев тебя с ней днем. Я не могу изменить твое решение – это же ясно, – но я также не могу принять твою любовницу под своей крышей. Не при таких обстоятельствах.

Тайрел внезапно почувствовал себя загнанным в ловушку своим отцом, лордом Хэррингтоном и даже ожидающим его будущим.

– Она и мальчик поедут со мной в Дублин на следующей неделе, – заявил он. – Не бойся, я не удовлетворю свое желание под твоей крышей, отец. Если ты не против, у меня есть несколько дел, чтобы уладить.

Он склонил голову, ожидая разрешения уйти.

Взгляд графа был разъяренный.

– И ты думаешь, что лорд Хэррингтон не узнает об этой новости?

Тайрел потерял самообладание.

– Я никогда не оспаривал мой долг и никогда не буду. Я был бы признателен, если бы ты не ставил под сомнение мою способность выполнять этот долг. Я женюсь на леди Бланш, как и было согласовано. Но мое частное дело так и останется частным. Хорошего дня, отец.

Он вышел из комнаты, не дожидаясь ответа отца.

Это было не важно. Графу больше нечего было сказать. Он сел в кресло с унылым выражением.

Окна в комнате Лизи выходили на задний сад и на холмы графства Лимерик. Она смотрела на них, тщательно смывая все следы пребывания в кухне, потом переодела платье. Становилось сумрачно, и она могла видеть слабые очертания луны, начинающей подниматься за отдаленным холмом. День был настолько полон событий и таким волнительным, что она совсем забыла о том вечере. Но внезапно она поняла, почему готовилось так много еды. Сегодня бал по случаю помолвки Тайрела.

Конечно же ее не пригласили.

Тайрел скоро обручится. И он сказал, что придет к ней этой ночью.

Лизи закусила губу. Она очень хотела увидеть его снова, но внезапно планирование таких встреч показалось неправильным. Но это то, что делали любовницы. У них были встречи с их любовниками, мужчинами, женатыми на ком‑то еще.

Это было так неправильно.

Ее пузырь восторга и возбуждения лопнул. Лизи стояла у окна, смотря, как наступает ночь, неожиданно чувствуя обиду. Она попыталась напомнить себе, что у многих благородных мужчин есть любовницы, но все доводы полностью подвели ее. При чем здесь она? После этого вечера он будет принадлежать кому‑то еще. Как она может смириться с этим?

Но может ли она уйти от него сейчас?

Лизи узнала, что Хэррингтоны уезжают завтра утром. Леди Бланш покинет «Адар» со своим отцом, по всей вероятности вернувшись в Лондон. Но ее отъезд не изменит факта их помолвки. Лизи привыкла мечтать, и сейчас она хотела, чтобы Тайрел отложил помолвку на несколько месяцев или даже на год. Она знала, что если бы только могла быть частью его жизни на это время, то была бы благодарна и счастлива навсегда.

Но Лизи не была глупой. Она не могла представить себе, что помолвку отложат, хотя бы на один день. Она не могла это сделать, не сейчас, не так – и конечно же не с его невестой, находясь с ними под одной крышей.

Ее прежняя радость сменилась невыносимой сердечной болью. Это поглощало. Лизи не знала, что делать. Она могла только надеяться, что Тайрелу нравится его невеста и она сделает его счастливым и довольным.

В тот момент Лизи хотелось самой увидеть, как красива его невеста, и определить, хороша и добра ли она и является ли той женщиной, которую он заслуживает. Часть ее понимала, что искать Бланш Хэррингтон неправильно, но она не хотела рассматривать возможные последствия.

Лизи приподняла свои кремовые юбки и поторопилась по коридору и вниз по лестнице; другая ее часть говорила, что это слишком опасно. Когда она приблизилась к главному дому, она смогла расслышать голоса гостей, смеющихся и общающихся под звон бокалов. Лизи медлила, с трудом переводя дыхание, ее сердце бешено билось. Что она скажет, если кто‑то из ее семьи обратится к ней? Что она скажет, если она столкнется с Тайрелом?

И, несмотря на ее лучшие намерения, ее сердце быстро застучало от простой перспективы снова встретиться с ним лицом к лицу. Лизи поругала себя и проскользнула в дверь к дальнему концу огромного центрального зала.

Это был бальный зал. Дюжины леди, одетых в свои лучшие вечерние платья и сверкающих от бриллиантов и изумрудов и других драгоценностей, были там, а также мужчины в черных фраках, вечерних брюках и белоснежных рубашках. Лизи вспыхнула, так как поняла, что одета в очень простое платье для вечерней прогулки. Хуже того, это было платье, которое носят молодые, незамужние, невинные леди. Лизи почувствовала, словно на нее все сразу же обратили внимание.

Она стояла у двери и не двигалась.

Как же она узнает невесту Тайрела?

Она уставилась на счастливую праздничную толпу. Она узнала многих ирландских лордов и леди, поскольку и раньше видела их в «Адаре». Но она не узнала остальных гостей.

Лизи внезапно почувствовала, что на нее смотрят. Почувствовав себя некомфортно, она обвела взглядом толпу, пытаясь увидеть, кто же ее заметил, и быстро спряталась за одну из коринфских колонн в зале.

– Не знал, что вас пригласили, мисс Фицджеральд, – раздался голос у нее за спиной.

Она знала голос. Это был Рэкс де Уоренн, и она вздрогнула, прежде чем неохотно повернулась к нему лицом. Она чувствовала, как ее щеки готовы воспламениться, пока делала реверанс.

– Мы оба знаем, что меня не приглашали, – ответила она, посмотрев на него.

Он был потрясающе красив, стоя в вечернем наряде, опираясь на костыль, и был так похож на Тайрела, что ее сердце бешено забилось с волнением и болью.

– Тогда что вы здесь делаете? – без тени улыбки спросил он.

– Я просто надеялась посмотреть на леди Бланш, – в отчаянии прошептала она. – Я слышала, она невероятно красива.

– Так и есть, – резко произнес он и указал левой рукой. – Она голубоглазая блондинка вон там, в платье, сочетающемся по цвету с ее волосами цвета луны, – сказал он.

Лизи проследила в направлении, которое он показывал. Она сразу увидела леди, о которой они говорили, и поняла, что надежды нет.

Бланш Хэррингтон была так же красива, как ее сестра Анна, но в совершенно другой манере. У нее была такая королевская осанка, что ее можно было принять за королеву, а не за дочь графа. Она стояла не очень далеко, и Лизи могла разглядеть ее тонкие черты лица и ее точеную, стройную фигуру. Как мог Тайрел хотеть ее, когда он вскоре будет обручен с Бланш, в смятении думала Лизи. Она была такой элегантной – на самом деле она очень подходила Тайрелу.

– Теперь вы удовлетворили свое любопытство? – спросил Рэкс; его тон был уже не таким резким.

– Она могла быть королевой, – прошептала она.

Он промолчал.

Лизи старалась сохранить самообладание. Бланш окружали почитатели, мужчины и женщины, и она вежливо смеялась над чем‑то. Где же Тайрел, подумала Лизи, и почему он не рядом со своей невестой?

– Конечно же я сейчас уйду, – произнесла Лизи, не в состоянии оторвать взгляд от Бланш. – Но почему Тайрел не с ней?

– Я догадываюсь, почему мой брат не танцует с приглашенными и со своей будущей невестой.

Его тон был странным, и Лизи повернулась к нему.

– Это не из‑за меня, сэр! – воскликнула она. – Я бы никогда не подумала соперничать с такой красивой леди.

Он приподнял брови:

– Но вы соперничаете, не так ли? Иначе вы бы уехали в Рейвен‑Холл, оставив Нэда здесь, где он и должен находиться.

Он не одобрял. Она почувствовала, как напрягается ее рот.

– Я вам не нравлюсь.

– Я вас не знаю. Я только знаю, что мой брат увлекся вами и это не временно и не хорошо для него. Его выгода – это леди Бланш, мисс Фицджеральд. Леди Бланш выгодна для «Адара».

Лизи напряглась.

– Тайрел не увлекся, – сказала она низким голосом. – И я не преследую его. Это он настоял на таком положении вещей, сэр. Я не могу оставить своего сына. И никогда не оставлю.

Его ресницы, длинные и густые, как у брата, опустились.

– И это достойно восхищения, я думаю. Но вам лучше вернуться к себе в комнату, мисс Фицджеральд, потому что если вас заметил я, то могут заметить и другие. А скандал сегодня никому не пойдет на пользу, даже вам.

Лизи кивнула.

– Я делаю то, что идет на пользу моему сыну, – прошептала она.

– Как это похвально, – сухо заметил Рэкс.

Он поклонился и похромал прочь.

Лизи бросилась за колонну, раздосадованная почти до слез. Брат Тайрела счел ее эгоистичной, корыстной проституткой, печально подумала она. Но он был прав в одном – если Бланш увидит ее и узнает, кто она, случится скандал. Лизи представила, как рассердятся граф и графиня, и задрожала; затем она представила, как разозлится Тайрел, и ей стало дурно.

Нет, она должна уйти.

Лизи выглянула из‑за колонны, с унынием понимая, что прошла довольно большое расстояние от двери, через которую смогла бы убежать. Затем ее сердце словно остановилось. Совсем недалеко от того места, где она стояла, леди Бланш и две другие красивые девушки уединились, чтобы посекретничать.

Лизи уставилась на них. Две девушки оживленно болтали и даже дергали Бланш за руки. Сердце Лизи заколотилось.

Она сказала себе, что не должна подслушивать. Вместо этого ее ноги сами сделали шаг, и она оказалась позади другой колонны – как раз за спиной Бланш.

– Ну же, Бланш, расскажи нам, как прошла поездка в карете?

– Это была приятная прогулка, Бэс, – мягко ответила Бланш, улыбаясь.

– Приятная прогулка? – недоверчиво воскликнула рыжеволосая Бэс. – Бланш, он так красив и галантен! Он поцеловал тебя? Не скрывай от нас правду!

Лизи закрыла глаза, говоря себе, что заслуживает той боли, которую испытывала сейчас, за то, что так бессовестно шпионила. Простого упоминания о том, что Тайрел мог держать в объятиях другую женщину, было достаточно, чтобы довести ее до слез.

– Он бы никогда этого не сделал, – сказала Бланш; в ее голосе зазвучали легкие нотки веселья. – Нет, он не поцеловал меня, потому что он истинный джентльмен, как мне сказал отец.

Две леди переглянулись.

– Сейчас не время быть такой спокойной! – воскликнула брюнетка. – Разве ты не взволнована теперь, когда увидела его? Этот мужчина, за которым бегают все женщины, будет твоим!

– Мне очень повезло, – искренне согласилась Бланш, – и за это следует благодарить отца, поскольку он старался найти мне такого великолепного мужа. А сейчас нам лучше вернуться, мы и так невежливо покинули общество.

И вся троица, рука об руку, вернулась к гостям.

Лизи сказала себе, что она должна быть довольна. Бланш элегантна, красива и, кажется, также добра. Лизи не сомневалась, что она станет хорошей женой и матерью и хорошей графиней. Это будет яркая пара.

Лизи хотела ненавидеть ее, но не могла, поскольку в Бланш было нечего ненавидеть. Ее мысли были прерваны ощущением того, что на нее смотрят.

Лизи быстро осмотрела толпу. У другого входа стоял Тайрел. Он заметил ее и наблюдал за ней.

Лизи хотела убежать и спрятаться, но было слишком поздно. Тайрел приближался к ней.

И он был недоволен.