double arrow

Небольшая конспирация

Лизи разбудил свет, проникающий в ее спальню. Интересно, сколько она проспала. Она сонно повернулась на бок, все ее тело болело, особенно мышцы бедер. Она словно прошла милю за милей, как солдат. В тот момент она вспомнила каждую деталь того, что произошло.

Теперь она любовница Тайрела.

Тайрел занимался с ней любовью. Когда‑то это было мечтой ее жизни. Теперь ее восторг смешивался со стыдом. Лизи очень хотелось забыть о Бланш, но это было невозможно.

Бланш не любит Тайрела, а она любит. Однако оправдание было абсурдным.

Тайрел загнал ее в угол, и, пока не покинет Нэда, она не сможет отказывать ему. Но теперь ее секрет в безопасности. Она любовница Тайрела, и он никогда не заберет у нее Нэда. Наконец она почувствовала облегчение. Лизи вспомнила об их ночах. Временами его поцелуи были невероятно нежными, иногда требовательными и резкими. Лизи была почти уверена, что он испытывает привязанность к ней.

Она наконец поняла, что одна в постели, и попыталась сесть, глядя на пустое место, где он был, с грустью оттого, что он ушел. И тут она почувствовала на себе взгляд.

Тайрел сидел на стуле недалеко от камина, полностью одетый, скрестив ноги, и очень пристально смотрел на нее. Он не шевелился.

Лизи немного встревожилась. Выражение его лица было таким холодным, и он был столь неподвижен, что мог запросто быть восковой фигурой. Что это означало?

Она неуверенно улыбнулась ему и, поняв, что не одета, натянула простыню до подбородка.

Его глаза заблестели.

– Тебе не нужно прикрываться передо мной. Мне нравится смотреть на тебя.

Лизи вспыхнула, довольная его похвалой и почти не веря, что он и правда так думал. Затем ее восторг уменьшился. Он по‑прежнему не улыбался, но и злым тоже не был. Так что же тогда? Она его разочаровала?

– Вы мной недовольны, милорд?

– Нет. Нет, я не недоволен. – Его лицо казалось напряженным, мускулы на скулах напряглись. – Как ты себя чувствуешь?

Она с удивлением посмотрела на него. Он беспокоится о ней?

– Очень хорошо, милорд, и я думаю, вы знаете почему.

Она почувствовала, как краснеет, и уставилась на пальцы ног. Как она могла быть такой дерзкой?

Тайрел медленно поднялся. Она сидела очень неподвижно, когда он приблизился к ее кровати.

– А как вы, милорд? – осторожно спросила она.

Неужели ему не понравилась их страсть?

Его лицо напряглось.

– Если ты спрашиваешь, понравилось ли мне быть с тобой, я думаю, ответ очевиден. Ты самая страстная женщина, которую я когда‑либо встречал! Я же знал, что мы с тобой друг другу подходим, когда говорил это.

Она попыталась вздохнуть.

– И что это значит?

– Это значит, что мне невероятно понравилось. Возможно, даже слишком.

Его взгляд потемнел.

– Я сделал тебе больно? – напрямую спросил он.

Она была удивлена.

– Конечно же нет.

– Я спрашиваю правду, Элизабет. – Он был в нерешительности. – Я же заметил, что у тебя долгое время не было мужчины. Твое тело приняло меня нелегко.

– Все было чудесно, милорд! Я ни о чем не жалею!

Разумеется, ей следовало бы исправить последнее заявление. Образ Бланш снова встал между ними.

– Боюсь, что я жалею, – резко произнес он.

– Вы сожалеете?

Она не верила своим ушам. Казалось, его лицо вот‑вот лопнет от напряжения.

– Я всегда гордился собой, не только потому, что я джентльмен, но и внимательный мужчина. Я был не внимателен к тебе, более того, я невероятно эгоистичен, Элизабет. Я должен принести извинения, если ты их примешь.

– Вы не должны так говорить! – выдохнула она. – Я в порядке, и вы были более чем внимательны – так нежны, так добры!

Он по‑прежнему стоял напряженный.

– Я бы никогда не сделал тебе больно, – сказал он. – По крайней мере, специально.

– Это было неизбежно, не так ли? – прошептала Лизи, так как думала о своей девственности.

Но сразу же покраснела и пожалела о сказанном.

Он уныло отвел взгляд.

Лизи встала с кровати, взяв с собой простыню.

– Милорд… Как вы сказали, прошло много времени. Но я и правда в порядке и…

Он посмотрел на нее.

– Ты должна была сказать мне, – мягко, даже опасно проговорил он.

Лизи не знала, что сказать. Он откашлялся.

– Я решил ехать в Уиклоу один.

– Один? – с недоверием и тревогой спросила она.

– Я уже показал тебе, что у меня огромный аппетит, по крайней мере в отношении тебя. Честно говоря, мне не хватает самоконтроля, и я не доверяю себе. Тебе нужен отдых. Ты останешься здесь, и я пошлю за тобой и мальчиком через неделю.

– Нет, – резко возразила Лизи.

Она не знала, сколько времени пробудет с ним, но рано или поздно оно закончится.

– Нет? Ты противишься моим пожеланиям?

Он не мог в это поверить.

– Да, – решительно ответила она. – Я еду с вами, как мы и планировали.

Неожиданно он улыбнулся:

– Ты очень дерзкая, Элизабет. Иди сюда.

– Что?

Он притянул ее к себе.

– Я не приду к тебе сегодня ночью, – прошептал он, пристально глядя ей в глаза.

Ее сердце забилось с невероятной силой. Но ей удалось улыбнуться ему, когда она поняла, что Тайрел возбужден. Будущее больше не тревожило. Она сейчас вообще о нем не думала.

– Но, кажется, прямо сейчас вам нужна моя постель, милорд. Вы уверены, что не измените свое решение?

Его улыбка исчезла.

– Ты мне нужна, – честно сказал он. – Но не так, как это было ночью. Моя кровь кипит, Элизабет, кипит.

Она застыла. Она поняла, что он хотел сказать. Он хотел обладать ею, без всяких предосторожностей. Представив себе, как это могло бы быть, она оживилась. Ее тело уже было возбуждено до предела, ей стало интересно, как она может соблазнить его в кровати. Прямо здесь, прямо сейчас.

– Моя кровь кипит для тебя, – сказал он, отпустив ее и отступив назад.

– Я рада, – сказала она от всего сердца. – Милорд? – мягко начала она.

– Нет!

Ее щеки вспыхнули.

– Тогда мы подождем.

– Да, подождем. – Он натянуто улыбнулся. – Ты уже правишь днем. – Он поклонился. – Мы уедем после полудня. До Уиклоу ехать двенадцать часов. Мы проведем ночь в гостинице. Увидимся.

Близился полдень, и день уже был замечательный; в ярко‑голубом небе парило только несколько маленьких облаков. Лизи с Нэдом сидели в саду на большом шерстяном одеяле. Нэд был занят своими игрушками, а Лизи обхватила колени, притянув их к груди, и не могла сдержать улыбку. Может, Тайрел был прав. Он обещал ей, что она не пожалеет об их уговоре, и в этот момент она не жалела.

– Лизи! Лизи!

Лизи обернулась, радостная слышать голос Джорджи. Внезапно она встревожилась, потому что Джорджи почти бежала, словно что‑то случилось. Лизи поднялась, когда Джорджи подбежала к ней. Она взглянула на бледное лицо и красный нос сестры и подумала, что та плакала. Джорджи никогда не ревела.

– Что‑то с мамой?

– Нет… Да! – воскликнула Джорджи. – Она сказала, что откажется от меня, если я не выйду за Питера! Прошлой ночью он разговаривал с папой и назначил дату на середину августа!

Лизи обняла ее. Джорджи дрожала.

– Что ты сказала?

– Я сохраняла улыбку на лице, пока эта мерзкая жаба не уехала. Затем я поняла, что не могу выйти за этого человека. Я обманывала себя, думая иначе. Я сказала маме с папой, что лучше уйду в монастырь, чем выйду за него. И я правда так думаю!

– Ты не католичка, – заметила Лизи.

– Папа тоже так сказал, но я ответила, что приму эту веру. И в тот момент у мамы начался сердечный приступ. Она упала на диван, жалуясь на боль в груди, все время причитая, что у нее такая упрямая дочь, как я!

– С ней все в порядке? – обеспокоенно выдохнула Лизи.

Джорджи посмотрела на нее:

– Я убеждена, что у мамы такой же приступ, как у нас с тобой. Все эти ее приступы, все ее жалобы и обмороки, все это – притворство, чтобы заставить нас делать так, как она хочет.

– И конечно же простого приступа было недостаточно, – продолжила Джорджи. – Она припомнила твое несчастное положение и ясно дала понять, что умрет – умрет! – если еще и я опозорю семью. И папа принял ее сторону. До твоего падения, Лизи, он с пониманием относился к тому, что касалось Питера. Сейчас он на стороне мамы. Он боится большего позора.

Лизи было стыдно за себя.

– Это моя вина, так?

– Нет, это вина Анны. И вот, пожалуйста, мы страдаем от отсутствия у нее морали, пока она счастливо живет в браке со своим мужем! – сердито воскликнула Джорджи.

Старый гнев вспыхнул в сердце Лизи. Нечестно, что они с Джорджи так страдают, в то время как у Анны безупречный брак и идеальная жизнь.

– Анна никогда не хотела, чтобы кто‑нибудь из нас так страдал из‑за ее ошибки.

Лизи говорила очень спокойно, стараясь не поддаваться жалости к себе или неблагоприятным или недобрым обвинениям в адрес своей сестры.

– Сомневаюсь, что это была одна ее ошибка, – горько проговорила Джорджи.

Лизи застыла.

– Что ты имеешь в виду? – осторожно спросила она.

Джорджи знала правду о разврате Анны?

– Я сомневаюсь, что Тайрел де Уоренн был ее первым любовником, Лизи. Я думаю, у приличных леди Лимерика были причины называть ее распущенной и самодовольной. Никто не флиртовал больше ее.

Пусть Анна и призналась в своих грехах, это признание было личным, и Лизи знала, что не должна обсуждать это с Джорджи.

– Анна легкомысленная и беззаботная, и это легко можно истолковать как распутное поведение, – сказала она, – когда ничего такого не планируется.

– Ты ведь никогда не перестанешь защищать ее? Даже когда она отняла у тебя Тайрела.

Лизи отвела взгляд. Она не хотела обсуждать это болезненное прошлое, больше никогда. И Джорджи поняла. Она вздохнула:

– Извини. У меня ведь вспыльчивый характер, а у тебя – великодушный. Мне нужно попытаться быть похожей на тебя, Лизи.

Желая поднять, себе и сестре настроение, Лизи сказала:

– Не думаю, что я лучший пример для подражания.

Ей вспомнился Тайрел, занимающийся с ней любовью; от этого ее кожу стало покалывать.

Джорджи посмотрела на нее.

Лизи знала, что покраснела.

Глаза Джорджи расширились от понимания.

– О… – после долгой паузы произнесла она.

Лизи попыталась улыбнуться:

– Я знаю, то, что мы делаем, неправильно. Я не хочу быть счастливой, когда ты так печальна. Но, Джорджи, я так его люблю.

– О боже, – выдохнула Джорджи, по‑прежнему с широко раскрытыми глазами. Затем воскликнула: – Если ты можешь быть счастлива, Лизи, тогда лови момент. Никто не заслуживает счастья больше, чем ты.

Лизи вновь села, притянув колени к груди.

– Я хочу, чтобы и ты нашла свое счастье. Мне очень не хочется, чтобы ты провела жизнь в браке, который окажется тюрьмой.

Она пожала плечами:

– Папа не поможет мне разорвать помолвку. Я думаю, что смогла бы пройти через все это ради нашей семьи, нашей репутации, но просто не могу выносить этого человека. Если мама не изменит свое решение, я уйду из дома, приму католицизм и присоединюсь к сестрам в Сент‑Мэри.

Внезапно Лизи пришла в голову идея. Она сжала руку сестры:

– Джорджи, у меня есть более простое решение.

Ее сестра повернулась к ней, в ее взгляде было столько надежды, что у Лизи разрывалось сердце.

– Правда?

– Да. Ты поедешь со мной в Уиклоу. Мы уезжаем сегодня днем. Не нужно возвращаться в Рейвен‑Холл за своими вещами – я отправлю за ними слугу. Ты напишешь маме с папой и мистеру Гарольду, что разрываешь помолвку. И можешь оставаться со мной так долго, как хочешь, – улыбнулась Лизи.

– Но… как ты можешь предлагать мне такое? Разве ты не должна спросить Тайрела? – дрожа, выдохнула Джорджи.

Лизи улыбнулась про себя.

– Я спрошу его, – ответила она, – но он будет не против. Я в этом почти уверена.

Лизи лежала на спине, улыбаясь небу. Джорджи рассказывала историю о трех медведях и большом плохом волке Нэду, сидевшему с застывшим выражением лица. Лизи слушала сестру, но по большей части мечтала о Тайреле. Она вздохнула, улыбнувшись пролетающему облаку. Поездка в Уиклоу казалось странной и чудесной одновременно – словно они стали семьей и ехали в свой дом как муж с женой. Она не хотела думать о Бланш сейчас.

Джорджи остановилась на середине предложения.

– Еще! – закричал Нэд.

Лизи повернулась к ним и увидела Рори Макбейна, идущего к ним по лужайке.

Она встала, ее сердце бешено забилось. Рори шел быстро и уверенно, и он был достаточно близко к ним, чтобы Лизи могла заметить, какое у него напряженное лицо.

Она заволновалась. Что сделает Тайрел, когда узнает, что она лгала ему? Может быть, он обрадуется, что Нэд – его ребенок, или вся его симпатия превратится в подозрительность, недоверие и даже ненависть? Лизи вскочила, заломив руки. Рори мог разрушить ее мир!

Джорджи вскочила:

– Я отошлю его! Забирай Нэда, и идите в дом!

Лизи схватила ее за запястье:

– Нет. Его не остановить.

Но Джорджи выдернула руку и закрыла Лизи.

– Добрый день, мистер Макбейн, – сказала она; в ее глазах отражалось беспокойство.

Рори был вынужден остановиться. Он слегка поклонился:

– Мисс Фицджеральд. Мне бы хотелось поговорить с вашей сестрой, пожалуйста.

– Лизи плохо себя чувствует и возвращается в дом.

Рори бросил недовольный взгляд на Джорджи:

– И вы тоже часть этой конспирации?

– Я понятия не имею, о чем вы говорите, – ответила Джорджи, – но я должна попросить вас, сэр, держаться подальше от моей сестры.

– Джорджи, – попыталась возразить Лизи, выступив вперед.

Джорджи не обратила на нее внимания, и Рори, казалось, не видел ее совсем.

– Я не думаю, что вы должны вмешиваться в наши отношения, – сказал он таким мягким и опасным голосом, что Лизи вздрогнула.

– Я не знала, что у вас отношения с моей сестрой! – воскликнула Джорджи.

Их взгляды встретились.

– Вас беспокоит такая дружба? – наконец спросил он.

Джорджи покраснела:

– Меня беспокоит, что вы вмешиваетесь в жизнь моей сестры. Не нужно преследовать ее, сэр.

Он оглядел ее с ног до головы и сказал:

– У меня нет желания спорить с вами, мисс Фицджеральд, поскольку вы ясно дали понять, как относитесь ко мне. Это же очевидно, что вы терпеть не можете мое присутствие. Мне жаль, что я не так галантен и очарователен, как ваш любимый жених. Но некоторые женщины игнорируют неприятную внешность и жертвуют всем ради финансовой защищенности в будущем. Я надеюсь, вы счастливы, мисс Фицджеральд, с вашим торговцем вина.

– Рори, как ты можешь так говорить! – воскликнула Лизи.

Джорджи побледнела.

– У некоторых женщин нет выбора, когда дело касается будущего, мистер Макбейн, – резко произнесла она. – Не думаю, что можно добавить что‑то еще. Хорошего дня.

Но Рори не двинулся.

– Я прошу прощения, – печально сказал он. Его щеки были такими же розовыми, как ее. – Джентльмену не следовало говорить такое. – Он помедлил. – Я не хотел сказать, что вы выходите замуж ради денег.

Джорджи была обижена – Лизи знала это, – но она высоко подняла голову.

– Как вы заметили, джентльмену не следовало говорить такие вещи.

Она пожала плечами. Она ясно дала понять: он не джентльмен, а просто позер.

Джорджи отвернулась, но Лизи была шокирована тем, что глаза ее сестры полны слез.

Поскольку Джорджи никогда не плакала – она была такой рациональной, такой благоразумной и хладнокровной во всем.

– Рори, – окликнула Лизи.

Он отвел взгляд от спины Джорджи. Когда их взгляды встретились, его лицо сделалось мрачным и строгим. Лизи посмотрела на него. Казалось, ужасная пауза длилась вечность.

– Я думал, мы друзья, – резко произнес он.

– Мы друзья. Ты мне так дорог! – воскликнула Лизи.

Он посмотрел на Джорджи, а затем на Нэда, которого Лизи взяла на руки. Затем, глядя только на Лизи, он сказал:

– Тайрел тоже мой друг.

Лизи глубоко вздохнула. Она дотронулась до его рукава:

– Что ты собираешься делать?

– Не знаю. Но сначала ты должна мне объяснить, что делаешь и почему. Я не могу поверить, что Лизи Фицджеральд, которую я знаю почти два года, устроила такой маскарад!

– У меня не было выбора, – вздрогнула Лизи.

– Мы оба знаем, что ты никогда не вынашивала ребенка. Лизи, ты не охотница за состоянием, надеющаяся обмануть Тайрела какой‑то продуманной игрой. Я пришел к неизбежному выводу. Именно Анна упала в обморок, когда приехала на Мэрион‑сквер. Именно Анна испытывала недомогание и не могла ни с кем общаться. Это, должно быть, сын Анны.

Лизи закрыла глаза, ее сердце бешено колотилось. Она не знала, что делать.

– Пожалуйста, – наконец сказала она. – Анна счастлива в браке. Пожалуйста.

Он широко раскрыл глаза:

– Значит, ты признала ребенка Анны своим?

Лизи кивнула.

– А Тайрел? Он позволил тебе пожертвовать собой таким образом? Я в это не верю!

Лизи молилась, чтобы Рори и Тайрел никогда не разговаривали о Нэде.

– Рори, перестань! Нэд – сын Тайрела. У нас договор – соглашение, если тебе угодно. Мы оба делаем то, что считаем лучшим для Нэда. Разве тебе этого не достаточно?

Даже когда она говорила, ей было стыдно за себя. У Тайрела было полное право знать правду. И, любя его сейчас, как никогда, она поняла, что не может так больше продолжать.

– И я должна остаться… Я полюбила Нэда, как своего собственного сына.

Рори продолжал с недоверием смотреть на нее. Наконец он сказал:

– Ты лгала мне. Мы кузены. И я действительно думал, что мы можем стать настоящими друзьями. А ты хранила от меня этот секрет. – Он покачал головой. – А теперь… теперь ты его любовница, так?

Лизи попыталась заговорить.

– Я же не слепой! Я думал, что знаю тебя. Но я не знал. Не знаю, – поправился он.

Даже не поклонившись, он повернулся и пошел прочь.

Лизи закричала ему вслед:

– Рори, подожди!

Но он не остановился. Вместо того чтобы войти в дом с черного входа через террасу, он свернул за угол и скрылся из вида.

Джорджи встала позади нее.

– Он любит тебя, – сказала она. – Поэтому так подавлен.

Лизи в удивлении повернулась к ней:

– Нет, ты ошибаешься!

Джорджи молча посмотрела на нее.


Понравилась статья? Добавь ее в закладку (CTRL+D) и не забудь поделиться с друзьями:  



Сейчас читают про: