Прекрасный Принц по-прежнему понятия не имеет, что происходит

— Ну, это здесь, — прошептала Лила.

Они с Лушей раздвигали плетевидные ветви в стороны, пробираясь через терновые кусты к башне. Вроде той, в которой держали Лушу (а до нее Рапунцель), эта башня была около девяноста футов, из белого с прожилками серого камня и торчала прямо из земли. И в этой тоже не было дверей — только крошечное окошко на самом верху. Луша на цыпочках подошла ближе.

Она замерла, когда услышала, как из-за башни послышались голоса. Они были пронзительно высокими, булькающими, напоминая всплеск воды, и если бы Луша больше знала об окружающем мире, то узнала бы в них голоса гоблинов. Голоса гоблинов всегда звучали так, будто они разговаривали с полным ртом желатина. Как бы ужасно ни звучало то, как гоблины говорят, но это не идет ни в какое сравнение с тем, насколько отвратительно хор гоблинов исполняет серенады. Но, как уже было сказано, Луша не знала, что слышит разговор гоблинов; она услышала булькающие звуки и подумала, что кто-то тонет.

— Кому-то нужна помощь! — выкрикнула Луша. — Не тревожьтесь, я на подходе!

— Постой, — сказала Лила. — Это же...

Но Луша уже рвалась к задней части башни. Она внезапно остановилась, когда увидела следующее:

а) что там и в помине не было никакой воды, и

б) там стояли три небольших зеленокожих существа, тычущих в ее направлении деревянными копьями.

— Ой, во имя доброты, — сказала Луша, — что вы такое?

— Что мы такое? — булькнул один из гоблинов. — Да ты хоть представляешь, насколько оскорбительно это звучит?

— Ну, разумеется, я знаю, что вы такое, — солгала Луша, осознавая, что чуть было не обидела существ с очень острыми палками. — Вы просто не дали мне закончить. Я собиралась спросить: «Что вы...здесь делаете?». И мне кажется, с вашей стороны было очень грубо перебивать меня.

— Ты замолчала, — сказал гоблин. — Я подумал, ты сказала, что хотела.

— Этому нет оправданий, — высокомерно заявила Луша. Она решила вести себя так, будто это ее владения и надеялась, что зеленокожие купятся на это. — И вы все еще не ответили на мой вопрос.

— Мы охраняем башню, — сказал гоблин. — А ты кто такая, а?

— Она Унылый Руфиан, — сказала Лила, подбегая к Луше. — Печально известный охотник за головами. Видите, ее платье унылого голубого цвета.

— Унылый Руфиан? — засомневался главный гоблин. — Я думал, это ОН.

— Почему это? — спросила Луша, сощурившись. — Считаешь, женщине никогда не стать лучшим охотником за головами?

Два гоблина поменьше тут же потрясли головами.

— А тогда, кто эта человеческая коротышка? — спросил вожак гоблинов.

— Ааа, она, гмм... она меня пленила, — выдвинула предложение Лила.

— Именно, я работаю на ведьму, — сказала Луша. — И вот доставляю свою новую узницу в башню.

— Узницу? — скептически переспросил глава гоблинов. — Но она даже не связана или типа того. И она пробежала за тобой добрых двенадцать ярдов.

— А ей не надо меня связывать, — быстро ответила Лила. — Я просто в ужасе от нее. Если бы вам довелось видеть, что вытворяет эта дамочка, вы бы тоже даже пытаться не стали от нее убежать.

Два гоблина, трепеща, снова уставились на Лушу. Их глаза вылезли из орбит, что сопровождалось довольно противным чпокающим звуком. Однако их главарь все еще сомневался. Он прищурился, глядя на Лушу.

— Если ты работаешь на ведьму, — осторожничая, медленно заговорил он, — тогда скажи, как ее зовут?

Лила выжидающе глянула на Лушу. Луша сделала глубокий вдох. Она понятия не имела, как звали ведьму. Но она готова была спорить на что угодно, что эти тугоумные коротышки также не обладают этой информацией.

— А вы сами-то знаете, как ее зовут? — спросила она.

Трое гоблинов, которые только пять минут назад, как познакомились со своей шефиней, прежде чем та накричала на них и отправила охранять башню, сгрудились вместе и принялись перешептываться. Этот звук был похож на то, будто в горшочек с рагу сунул морду мопс. Спустя пять минут или около того (обмен несколькими затрещинами между гоблинами с расстройства), они разорвали круг и снова уставились на Лушу.

— Гм, мы-то работаем на... Венди, — объявил первый гоблин.

— Превосходно, — сказал Луша, не имея никакого представления о том, так ли звали ведьму или нет. — Она будет рада узнать, что вы поступили правильно.

Все три гоблина с облегчением вздохнули.

— Но мне кажется, она не очень обрадуется, узнав, что я обнаружила вас троих нена той стороне башни, — продолжила Луша зловещим тоном, подражая интонациям своей мачехи. Гоблины, внимая, аж подпрыгнули. — Вы должны были охранять башню. Так почему же вы на той стороне, где окно?

— Ну, пленник... — начал было первый гоблин.

— Бард, ты имеешь в виду, — подсказала Луша, надеясь, что гоблин подтвердит то, что она уже и так знала про ведьмин замысел.

— Агась, точно, бард, — сказал гоблин. — Он написал ту известную песенку. Ну, знаете, ту самую. — Он подал знак другим гоблинам и трио запело:

— Слушай же, душа моя, сказку. И о чем же буду петь, вот подсказка. Девушка жила-была, платье все свое ждала...

Это был самое ужасное пение из того, что Лиле с Лушей доводилось слышать в своей жизни.

— Прекратите! Немедленно! — закричала Луша. — Да-да, знаю я эту песню. Просто ответьте мне, почему вы не там, чтобы неустанно стеречь его.

— Так-ить, бард обстреливает нас теми маленькими штуковинками, — застенчиво сказал первый гоблин, избегая смотреть Луше в глаза.

— Я не очень понимаю, как он это делает, но они очень быстро летают и жалят очень сильно, — добавил второй гоблин. — У него, похоже, рогатка или что-то такое.

Страшилище протянуло Луше ушкообразный кусочек слоновой кости.

Для Луши с Фредериком было сыграно достаточное количество домашних концертов, чтобы она смогла узнать ручку для настройки мандолины, когда увидела ее.

— Мы не хотим, чтобы нам делали больно, потому ушли на эту сторону, — закончил первый гоблин.

— Что было так безответственно, — строго сказала Луша. — Откуда вам знать, может, пленник уже сбежал, пока вас там не было?

Лила грустно покачала головой. Она указала на Лушу одной рукой, а другой рукой изобразила, будто перерезает себе горло. Один из двух маленьких гоблинов рухнул на спину, и остальным пришлось помогать ему подняться.

— Мы сходим проверим, — сказала Луша. — Как нам подняться наверх?

Встревожившиеся гоблины приволокли от ближайших деревьев чрезвычайно длинную лестницу. Кряхтя под ее тяжестью, они потащили лесенку к башне, и устанавливали до тех пор, пока та не уперлась в одинокий подоконник. Первый гоблин тут же начал взбираться, но Луша положила свою руку ему на голову, чтобы тот остановился. Ее слегка передернуло от ощущения влажного коврика под своей ладонью, но из образа она не вышла.

— Куда это ты собрался? — осадила его Луша. — Я иду первой.

— Да, сэр, мисс Руфиан, сэр, — сказал гоблин и спрыгнул вниз, уступая ей дорогу. Луша начала быстро взбираться по высокой лестнице.

— А нам надо, гмм, присматривать за вашей новой узницей? — спросил один из гоблинов, приближая острие своего копья к груди Лилы.

Луша остановилась. Ей не хотелось оставлять Лилу наедине с этими страшилами. Но Лила кивнула ей. «Я в порядке», — одними губами произнесла девочка.

— Да, приглядите за ней, — сказала Луша. — Но, чтобы с ее головы не упал ни один волос, а то попляшете у меня.

Лила ухмыльнулась.

Луша продолжила взбираться по лестнице. Когда она добралась до самого ее верха, то увидела, как в окне появился человек в шляпе с полями. Он держал в руках мандолину, оттянув нижнюю струну, будто это был лук, готовый выстрелить очередной ручкой для настройки. Грош-да-перо!

Когда бард увидел, кто поднимается по лестнице, он опустил свое импровизированное оружие.

— Леди Луша? — спросил он, думая, что, должно быть, у него галлюцинация.

Луша приложила палец к губам, чтобы Грош-да-перо не шумел, и велела взмахом руки отойти от окна. Внизу гоблины кружили вокруг Лилы со своими копьями.

Луша взобралась на подоконник, а затем опустила ноги в маленькую башенную темницу.

— Ничего не говори, — прошептала она барду, стараясь не отвлекаться на его сверкающие серебряные панталоны. — Мы можем обмануть их и вызволить тебя отсюда.

— Что мне нужно делать? — прошептал музыкант. — У меня осталась всего одна струна.

— Дай мне свою мандолину и отойди назад, — сказала Луша. Менестрель протянул ей свой инструмент, и Луша завопила, что есть мочи, обращаясь к гоблинам:

— Ой-ей, Венди этому не обрадуется. Вам троим лучше со всей прыти подняться сюда.

Запаниковавшие гоблины пустились наутек.

— Не бегите, — предупредила Лила. — Бессмысленно. Никто еще не уходил от Унылого Руфиана. Она вас найдет в считанные мгновения.

— Но... — начал было первый гоблин.

— У вас есть единственный шанс — подняться и разгрести весь тот бардак, что вы учинили, — сказала Лила.

Совсем разнервничавшиеся гоблины отдали свои копья Лиле.

— Подержи-ка, — сказал один.

Гоблины спешно взобрались вверх по лестницы, и как только каждый из них перешагивал через окно, то получал удар мандолиной по голове от Луши.

— Всего и делов-то, — сказала Луша, как только все три гоблина остались лежать сваленными в кучу на полу темницы. Они с бардом быстренько выбрались наружу, практически съехав вниз по лестнице. Потом оттащили лестницу от башни и уронили в траву, гарантируя тем самым, что гоблины останутся в ловушке на какое-то время.

— О, да здесь у нас еще одна прелестная юная леди, — сказал бард.

— Лила. Ваша большая поклонница. Рада знакомству. — Она пожала ему руку. — О, проклятье. Мне, наверное, следовало бы присесть в реверансе, да?

— Не берите в голову, — сказал бывший пленник, глубоко кланяясь. — Грош-да-перо Сладкоречивый в вечном долгу перед вами, девушки. Хотя, должен признаться, что совершенно сбит с толку, вашим появлением здесь, леди Луша.

— Я была пленницей той же ведьмы, — сказала Луша.

— О, так Вы были в заточении у этой изуверской женщины, которая пленила и моих собратьев бардов? — просил Грош-да-перо, взбивая свои пышные рукава на мерцающей золотом блузе. — Помощь должна поступить и к остальным. Как бы ни хотела часть меня видеть, как мои конкуренты томятся подальше от народа в этой крепости дерзкого декора, особенно Лиричный Лейф и его убогие рифмы. Разве можно полагаться на человека, который рифмует «Румпельштильцхен» со «смятым полотенцем»? Я даже представить себе не могу, как он получил допуск в Совет Бардов по Допустимым Рифмам. Но я отвлекся. Как я уже сказал, даже те неважнецкие сочинители не заслуживают быть запертыми по прихоти какой-то противной волшебницы. Когда она забрала нас из своей ужасной цитадели, я себе даже представить не мог, что она собирается с нами делать. Если быть честным, у меня отлегло от сердца, когда она посадила меня в эту маленькую башню и оставила с теми гоблинами.

— Так вот, кто они такие? — спросила Луша. — Гоблины?

— Не слушайте ее, — сказала Лила, похлопывая Лушу по спине. — Ей, по-видимому, в новинку внешний мир.

— Грош-да-перо, может, вы видели где находятся другие башни? — спросила Луша. — В которых томятся остальные барды?

— Нет, меня первым сюда бросили, — сказал Грош-да-перо. — Но если мои коллеги трубадуры все в подобных башнях, думаю, что может быть есть карта, которая показывает их расположение. Я слышал, как гоблины говорили об этом, когда пришли, чтобы нести караул, жалуясь, что ведьма не позволила им взять карту, чтобы они удостоверились, не ошиблись ли они башней.

— Это же здорово, — сказала Лила. — Так башня должна быть в том месте на Пике Крыла Летучей Мыши. Я скажу папе, чтобы он послал туда армию.

— Хорошо, тебе следует заняться именно этим, — сказал Луша. — Но я же должна немедленно идти обратно в ведьмину крепость.

— Сама? — воскликнула Лила. — Но почему?

— Потому что ведьма неуравновешенная, — сказала Луша. — Она может захотеть убить бардов до того, как подоспеет помощь. Я должна действовать немедля.

А вот, что она не сказала Лиле: она не желала сидеть сложа руки, пока какой-то взвод мужиков с мечами решит проблему. Ей хотелось быть в гуще событий.

— Ну, хорошо, удачи тебе, что ли, — сказала Лила. — Может, еще увидимся как-нибудь?

— Наверняка. — Луша вытащила латунную шпильку из своих волос и заколола непослушный локон Лилы. — Извини, — сказала она. — Он меня очень нервировал.

— Да ладно, чего уж там, — сказала Лила.

Луша повернулась к Грошу-да-перу.

— О, кстати, ваша мандолина, возвращаю. — Она протянула ему разбитый инструмент, растрескавшийся корпус которого был полностью отделен от деки и болтался на одной единственной нижней струне. — Прошу меня простить за это, — добавила она. — Надеюсь, у вас есть запасная.

— Вообще-то, тридцать пять штук, — сказал Грош-да-перо, сверкая белозубой улыбкой. — Еще раз примите мою благодарность за освобождение. Я напишу об этом еще одну песню.

— Еще одну? — удивилась Лила вслух, в то время как Луша уже бежала в лес.