Введение понятий саморепрезентации и объектной репрезентации

Изначально Эго выступало как адресат нарциссизма, объект либидозного замещения, но впоследствии произошли значительные изменения в понима­нии этих процессов; это произошло после того, как Хартманн (Hartmann, 1950) предложил впредь говорить о самости.

По его предложению Эго, заряженное либидозной энергией, Эго, которое на основании идентификаций с исходящими из Ид объектами, стало объектом любви, было обозначено как самость, в отличие от Эго, определенного как психический аппарат. В дальнейшем Хартманн предложил использовать поня­тие самопрезентаций, аналогично с понятием объектных репрезентаций для обозначения бессознательных, предсознательных и сознательных интрапсихи­ческих представленностей телесной и духовной самости в системе Эго. Якоб­сон (Jacobson, 1954, 1956) подхватила это предложение и использовала его в своих исследованиях психотических нарушений. Она рассматривает концеп­цию самости и саморепрезентаций, в отличие от концепции Эго, следующим образом: создание системы Эго связано с действием «мира объектов» и возра­стающим различением между ним и собственной физической и психической самостью.

«Из постоянно преумножающихся следов воспоминаний, прият­ных и неприятных, инстинктивных, эмоциональных, идеалисти­ческих и функциональных переживаний и из восприятий, с кото­рыми они ассоциативно связаны, формируются образы объектов любви, а также телесной и духовной самости. Изначально неясные и изменяющиеся, они постепенно расширяются и развиваются в постоянные и более или менее реалистические внутрипсихические репрезентации «мира объектов» и самости» (Jacobson, 1964, 1973, с. 30).

На начальной стадии развития Эго появляются, с одной стороны, уже отде­ленные друг от друга либидозные и агрессивные типы влечений, с другой сто­роны, образовываются связи разного уровня между этими влечениями. Таким же образом было введено в действие отличение объектов друг от друга и от самости и их репрезентации в новой системе; это снабжает Эго длительным либидозным и агрессивным зарядом энергии (там же, с. 28).

Якобсон, как и Хартманн, хотела таким образом подчеркнуть различие между Эго, которое представляет собой структурированную психическую сис­тему, и самостью, которую она обозначила как недифференцированную «пси­хосоматическую матрицу», характеризующуюся одновременным присутстви­ем либидозных и агрессивных сил, как наиболее раннюю психофизиологичес­кую сущность (там же, с. 17).

– 72 –

«Ядром ранних детских образов самости являются... следы воспо­минаний приятного и неприятного опыта, которые под влиянием аутоэротической и первоначальной целенаправленной активности, а также игрового общего исследования собственного тела приводят­ся в соответствия с образами тела. Изначально наше представление о собственной самости, точно так же, как и примитивный образ объекта, - это довольно непрочное единство. Вытекающее из опыта, который крайне сложно отличить от восприятий удовлетворяющих потребности частных объектов, оно сначала смешано и сплавлено с образами объектов и составляется из постоянно меняющегося ряда образов себя, которые отражают непрекращающиеся флуктуации в примитивном состоянии психической жизни» (там же, с. 31).

Якобсон указывает, что по очевидным причинам способность к объектив­ности нашей собственной самости в лучшем случае сильно ограничена, и по­этому самопознание может предоставить весьма скудную информацию о на­шей собственной самости, «поэтому саморепрезентации никогда не будут являть собой объективные представления в строгом смысле». Они даже еще в большей степени, чем объектные репрезентации, остаются под влиянием субъек­тивного эмоционального переживания (там же, с. 31).

В своих исследованиях самости и саморепрезентаций, противопоставляя их концепции нарциссизма и мазохизма Фрейда, Якобсон подчеркивает (там же, с. 28), что вторичный нарциссизм и вторичный мазохизм ни в коей мере не идентичны с либидозным и агрессивным оснащением системы Эго. По ее мне­нию не Эго, как считал Фрейд, сооружается с помощью энергии Ид; напротив, по мере формирования Эго констеллированные психические репрезентации самости замещаются либидо и агрессией и перевоплощаются в объекты люб­ви и ненависти. Фрейд придерживался принципиально иной точки зрения, ког­да писал, что усилившееся Эго пытается захватить объектное либидо, которое было выслано Ид на эротические объектные отношения, и стремится навязать себя Ид как объект любви, при этом нарциссизм Эго является вторичным (ПСС XIII, 1923, с. 275).

В связи с концепцией самости интересна для клинического и теоретичес­кого психоанализа и концепция идентичности. Для Якобсон идентичность имеет нечто общее с самореализацией человека, с его ролями и возможностя­ми в обществе (там же, с. 40); это обращает наше внимание на отношения меж­ду идентичностью, с одной стороны, и идентификациями Эго и Суперэго, с другой.

Якобсон (там же, с. 40) ссылается на работу Лихтенштейна (Lichtenstein, 1961), который различал идентичность животную и человеческую; в то время как в его понимании у животных идентичность предопределена, гарантирова­на их наследственными инстинктами и автоматизмами, идентичность человека как биологического и исторического существа формируется по-другому. Чело-

– 73 –

веку присуще историческое развитие с самоопределяющейся, самостоятельно созданной идентичностью, за сохранение которой он должен постоянно бо­роться. Конечно, для Якобсон, с учетом ее клинической позиции, угроза иден­тичности не столь сильна, как это полагает Лихтенштейн. У пациентов с невро­зами конфликта и переноса она играет существенно меньшую роль, однако у больных с нарциссическими, пограничными и психотическими нарушениями ее, как правило, несложно обнаружить.

Якобсон пишет, что «формирование идентичности на каждой фазе слож­ного инстинктивного развития и медленного созревания Эго человека должно отражать сложное формирование Суперэго и запутанные судьбы тех объект­ных отношений и идентификаций с его семьей и социальной средой, на кото­рых основывается его индивидуальная культурная и социальная жизнь» (там же, с. 43).