Внешнее подражание и внутренняя перестройка (конверсия)

Женевьева Пэшле и Серж Московичи (Genevieve Paichler и Serge Moscovici)

Что поражает на первый взгляд в феномене социального влияния, так это едино­образие, к которому оно приводит. Уже очень давно путешественники, просве­щенные умы обратили внимание и были удивлены единообразию чувств, пове­дения в группах, принадлежащих к культурам, достаточно отличающимся от их собственной, чтобы это единообразие показалось особенно выразительным. Наше собственное единообразие, наш собственный конформизм нами часто уже не вос­принимается: это как воздух, которым мы дышим, столь же невидимо, неразличи­мо и столь же необходимо.

Черты характера индивидов приписывались прежде и приписываются теперь в основном генетическим факторам. Человек уравновешен, как отец; щедр, как мать; чудак и сумасброд, как дядюшка. Но вот уже десятки лет антропологи, и в том числе Р. Бенедикт (R. Benedict), снабжают нас описаниями идиллических, аполлрновских культур, где все люди кротки, добры, щедры, готовы к сотрудниче­ству, или же культур ужасных, дионисийских, где все агрессивны, злы, эгоистич­ны, воинственны. Веками люди размышляли о детях-волках, выросших вдали от какого-либо присутствия человека и вне всякого социального влияния, которые умели только рычать, передвигаться на четвереньках, жадно разгрызать сырое мя­со и были неспособны адаптироваться к человеческой жизни, к жизни в обществе.

Во многих отношениях социальное влияние упрощает нам жизнь. Оно ука­зывает нам, как себя вести в большинстве ситуаций. Оно позволяет экономить энергию и средства. Оно делает «естественной» совокупность усвоенных видов поведения, несущих печать культуры и общества. То, что в век Просвещения на­зывалось подражанием, не что иное, как фундаментальный аспект влияния. «Подражание, следовательно, — это первое средство способности человека к са­мосовершенствованию: оно изменяет человека от рождения до смерти. Без под­ражания успешное развитие одного человека было бы потеряно для остальных: именно благодаря подражанию в вежливом и привычном обществе стираются различия характеров и все индивиды похожи друг на друга. Именно с помощью подражания дети постигают наши обычаи, условности, подчиняются нашим при­вычкам, изучают язык»¹.

«Доклад об исследованиях, осуществленных для изучения магнетизма у животных», прочитанный ^ в Академии наук господином Байи (Bailli) от собственного имени и от имени господ Франклина, •

Однако за этой простотой, за этой очевидностью влияния мы очень скоро стал­киваемся со сложностью явления. Тогда мы понимаем, что имеем дело с одним из самых очевидных и в то же время самых сложных явлений социальной психоло­гии. Даже язык не помогает нам. Влияние — единственное имеющееся в нашем распоряжении слово, служащее для обозначения совокупности фактов реальной жизни, не только отличающихся друг от друга, но и противоречивых. Одно слово для выражения нескольких значений, одно-единственное слово, чтобы назвать как действие, так и его результат, как единообразие, так и изменение.

Социальное влияние принимает невиданные до сегодняшнего дня масштабы. Каждый из нас вовлечен в совокупность стимулов, побуждений. Одновременно с развитием средств массовой информации укрепляется стремление к социальному контролю и поиск все более эффективных средств убеждения. Миф о башне, име­ющей систему скрытого наблюдения за каждым человеком, придуманный Бента-мом (Bentham, 1791), коварно и выгодно заменен пристальным взглядом, еже­дневно навязываемым нам рекламой, прессой, телевидением. Поиск средств убеж­дения приводит к размышлению над их природой и эффективностью, в частности над длительностью производимых ими изменений.

Существуют две большие категории возможных реакций на влияние: приня­тие и сопротивление. Именно здесь и возникают проблемы. Если имеет место со­противление, нам необходимо знать его масштаб, причины и объект. Влиять, на­против, значит вызывать изменение: всякое влияние предполагает изменение индивидов или групп под его воздействием. Констатация этого изменения, одна­ко, не дает нам возможности сделать вывод о его глубине и устойчивости, узнать, происходит ли изменение на уровне высказывания или на уровне мыслей. Мы не знаем, предполагает ли согласие пересмотр системы взглядов и системы пред­ставлений.

Нам случается носить какую-то одежду не потому, что она нам кажется эсте­тичной, нравится нам, а потому, что такова мода, и мы чувствуем облегчение, ко­гда она проходит. Аналогично этому часто существует разрыв между нашим пове­дением и публичными высказываниями и нашими чувствами, личными мыслями. Этот разрыв появляется и тогда, когда влияние вызывает согласие, и тогда, когда оно отвергается. Так, мы не решаемся носить некую одежду, которая хоть и нра­вится нам, но кажется слишком модной, тогда как через несколько месяцев мы ее надеваем безбоязненно. Именно в рамках этого разрыва между публичным уров­нем и уровнем частным ниже будут рассмотрены различные проявления социаль­ного влияния.