Введение. Если смотреть сквозь призму социальной психологии, то всякое поведение чело­века вписывается в контекст социальной взаимозависимости: оно является

Если смотреть сквозь призму социальной психологии, то всякое поведение чело­века вписывается в контекст социальной взаимозависимости: оно является одно­временно и реакцией, и стимулом в силу взаимности — которая не обязательно предполагает равенство, — существующей во всяком отношении между социаль­ными субъектами. Когда мы выражаем сомнение в общепринятой истине, пылко заявляем о своем несогласии, демонстративно выходим из зала заседания или же высказываем противоречащее суждение, мы реагируем своим поведением на от­дельную ситуацию. Поведение — это реакция организма, зависящая, следователь­но, одновременно и от состояния организма, и от ситуации, которая его вызвала. В то же время наше поведение не может не оказывать влияния на последующее поведение других участников ситуации. В главах, посвященных изменениям ат-титюда, процессам влияния и взаимодействия в группах, мы констатировали со­циальную эффективность различных видов поведения. Вопрос, который мы по­ставим здесь, — это вопрос о социальных представлениях, которые вызываются и мобилизуются различными формами поведения.

Предположим для этого, что в целом ряде ситуаций индивид систематически повторяет одну и ту же реакцию. Что побуждает наблюдателя изменить свою ре­акцию и приспособиться к реакции своего социального партнера? Характерное для поведенческой психологии объяснение приписало бы поведению непосредст­венно функциональную роль: поведение действует на «другого» как стимул. Само поведение и составляет, следовательно, содержание коммуникации. Так, в рамках имитационного научения, поведение является показателем, который руководит наблюдателем в его собственном поведении, так же как крыса научается двигать­ся в лабиринте, имитируя действия другой крысы. Если повторяемость создает условия для научения новой реакции и ее стабилизации (так как в этом случае поведение становится автономным и демонстрируется также при отсутствии об­разца), то окончательное закрепление (для крысы - найти воду), в свою очередь, дает мотивацию для принятия такого поведения для себя. Точно так же обстоит дело и в том, что касается компенсирующего научения, при котором наблюдатель научается не только имитировать какое-то поведение, но также и узнавать при­знаки ситуации, обусловливающей реакцию субъекта (для крысы — это световые

сигналы). Следовательно, в обоих случаях поведение служит непосредственным источником информации: оно уже не форма, а содержание, само по себе несущее информацию.

Но поведение представляет собой и форму, которая организует содержание. Другая причина влияния повторения одного и того же поведения может заклю­чаться в инструментальной функции: повторение может, таким образом, выявить специфическую установку субъекта по отношению к отдельному объекту. В этой перспективе, следовательно, поведение не составляет собственно содержания ин­формации: функция поведения заключается в выражении в коммуникации лежа­щего в его основе содержания. Возьмем для примера аттитюд. Мы определили его как относительно устойчивую когнитивную структуру индивида, как более или менее благоприятную установку индивида по отношению к какому-то социально­му объекту (наркотики, армия, сексуальное поведение). Аттитюд как таковой не поддается наблюдению или восприятию. Он фактически организует психологи­ческую реальность (мнения, поведения) другого порядка, которая является лишь его следствием, наблюдаемым, ощутимым для наблюдателя. Эффективность по­вторения одинакового поведения заключается, следовательно, в способности объ­яснить аттитюд. Именно аттитюд становится объектом коммуникации, а поведе­ние — это лишь средство передачи, коммуникационный канал.

Не подлежит сомнению, что поведение само по себе является содержанием и вместе с тем преимущественно используемым каналом для выражения содержа­ния (как и язык). Если эти функциональные и инструментальные аспекты пове­дения в процессе коммуникации занимали наибольшее место в социально-психо­логических исследованиях, то повседневные наблюдения, а также успехи, достиг­нутые в последнее время в различных областях нашей науки, подсказывают другое видение поведения. С этой точки зрения поведение вызывает и мобилизует соци­альные представления, выходящие далеко за пределы одной лишь необработан­ной информации, которую дает наблюдаемое поведение субъекта. В этой перспек­тиве повторение эффективно, поскольку оно конституирует стиль организации поведения, который изменяет его значение. Более того: сама организация пове­дения создает новые значения (субъект будет восприниматься как убежденный, а защищаемый им аттитюд — как заслуживающий борьбы за него). При этом так­же передается сообщение, касающееся взаимоотношений действующего лица и наблюдателя. Таким образом, повторение одной и той же реакции даст понять на­блюдателю, что действующий субъект не пойдет на компромисс и будет непре­клонно стоять на своих позициях, причем не остановится и перед межличност­ным конфликтом. Короче говоря, эта особая организация совокупности разных видов поведения порождает значения, выходящие далеко за пределы содержания, которое составляет или передает поведение, если его рассматривать отдельно в каждом случае. Именно эта своеобразная грамматика поведения будет предметом Данной главы.