Стили поведения: стойкость

Подобно звукам речи, поведение по-настоящему обретает подлинный смысл только в сочетаниях. Взятый отдельно, тот или иной вид поведения не несет ника­кого смысла или имеет ограниченный и даже неоднозначный смысл. Так, напри-

408 Глава 15. Стили поведения и социальные представления о них

Стили поведения: стойкость 409

мер, если я один раз назову зеленым цвет явно голубого диапозитива, это не буд_ет иметь устойчивого и достоверного значения. Наблюдатели могут счесть, что я ошибаюсь по невнимательности или по рассеянности, а может быть, у меня пло­хое зрение или даже я просто провоцирую окружающих. Поведение становится значимым, если оно организовано внутренне, а также в пространстве и во време­ни. Именно на эту организацию, несущую свойственное ей значение, указывает понятие стилей поведения.

Вернемся к приведенному выше примеру. Предположим, что я продолжаю вы­сказывать свою ошибочную оценку одного и того же голубого диапозитива, систе­матически повторяя, что он зеленый. Тогда смысл моего ответа изменяется. По­вторением я исключаю некоторые объяснения. Мои наблюдатели или партнеры по взаимодействию уже не могут предполагать рассеянность, так как она не мо­жет повторяться бесконечно. Предположим, далее, что я отстаиваю свое мнение, когда меня пытаются переубедить, доказывая, что правильный ответ — это го­лубой цвет. Повторяя свое мнение, я доказываю самостоятельность суждений и независимость по отношению к мнениям других людей. Я проявляю тем самым также уверенность в своей правоте. Если к тому же я доказываю, что у меня нор­мальное зрение, правильно называя диапозитивы других цветов, то будет исклю­чена атрибуция моего поведения внутренне присущим мне особенностям. По­следовательной и систематической организацией своего поведения я каким-то образом вынуждаю своих партнеров принимать всерьез мой неверный ответ, по­буждаю их пересмотреть критерии, которыми они пользовались, составляя свое суждение, и которые до того доминировали, и даже при случае мне удастся их убедить в обоснованности моей оценки. Как бы то ни было — и это было показано в главе, посвященной конверсии, — «другой» не остается безразличным к моему поведению: что-то в нем изменяется. Фундаментальной причиной этого измене­ния является мой имидж. Содержание моих высказываний, по-видимому, оказы­вает воздействие благодаря тем социальным представлениям, которые я мобили­зую. Мне удается поколебать трюизм благодаря тому стилю поведения, в который я «облек» свои ответы. Для этого мною, очевидно, были использованы поведенче­ские показатели, информировавшие о моих намерениях, о моем внутреннем со­стоянии, а не только о содержании моего ответа. Эти показатели разнообразны по своему характеру. Я могу создать впечатление уверенности твердым и убежден­ным тоном, утвердительными языковыми средствами, особенно выразительными в моих утверждениях.

Мы проанализируем стили поведения на основе примеров из исследовании процессов инновации. Почему именно они являются предпочтительным полем для изучения стилей поведения? В основном потому, что (как это было показано в других главах) мнение меньшинства оказывает влияние по причинам, которые не сводятся априори к простым характеристикам источника коммуникации (ком­муникатора), таким как признанная компетентность, авторитет или престиж, та как это социальные качества, которых меньшинство фактически не имеет. И° скольку его влияние не зависит ни от предлагаемого им содержания, так как он изначально непопулярно, ни от высокооцениваемых в обществе характеристИ коммуникатора, следовательно, влияние меньшинства зависит главным образом от его поведения, точнее от стиля его поведения.

Начнем с рассмотрения социокогнитивных следствий самого основного каче­ства стиля поведения — стойкости (Moscovici, 1979). Это качество определяется в основном некоторой формой систематического повторения одного и того же по­ведения или сходного по содержанию поведения (о синхронной стойкости см.: Kaiser, Mugny, 1987; Papastamou, Mugny, 1990). Исходная мысль заключается в следующем: для того чтобы содержание было принято во внимание, источник коммуникации должен организовать свое поведение так, чтобы оно доказывало _еГо убежденность, уверенность в своей правоте, а также бескомпромиссность. Как операционализировать эту идею? В серии экспериментов (см. Huguet, Nemeth, Personnaz 1995; Personnaz В., Personnaz M., 1994) была использована парадигма Московичи, Лажа и Нафрешу (Moscovici, Lage, Naffrechoux, 1969). В этом экспе­рименте группы состояли из 6 испытуемых, каждый из которых должен был устно назвать простой цвет ряда голубых диапозитивов. Два человека, которые были на самом деле помощниками экспериментатора, оценивали либо все предъявленные образцы, либо две трети из них как зеленые, т. е. давали явно ошибочные ответы. Здесь нас мало интересует точный процент оказанного влияния. Для нас важно различие, появляющееся в зависимости от систематического характера повторяе­мости ошибки. В самом деле, когда помощники ошибаются в двух третях числа ответов, их влияние почти равно нулю (Moscovici, Lage, 1976). Их влияние стано­вится значимым только в том случае, если они постоянно повторяют один и тот же неверный ответ. Повторение одного и того же ответа — это свидетельство стойко­сти, проявление уверенности и убежденности, демонстрируемое помощниками. Поскольку повторение поведения эффективно в той мере, в какой оно свиде­тельствует о последовательности системы ответов, это может проявиться также в отношении социальных суждений. В таком случае простое повторение одного или нескольких аргументов может в результате операционализировать стойкость (Paicheler, 1976; Wolf, 1979). Повторение может также характеризовать логиче­скую связность, последовательность сходных ответов, относящихся к несколько различающихся аспектам одного и того же объекта. Рассмотрим пример, каса­ющийся иностранных работников (Mugny, 1975a). Испытуемые должны были прочесть текст, в котором либо защищались, либо оспаривались различные права иностранных работников. Каждый из текстов (выдержанный в духе ксенофобии или ксенофилии) был составлен двояким образом: в терминах стойкой и нестой­кой позиции. Стойкость выражалась отстаиванием одной и той же позиции (бла­гоприятной или неблагоприятной) по отношению к различным правам иностран-"•^ев — политическим, профсоюзным, экономическим. Кроме того, высказывания °Ь1ли составлены в утвердительном, уверенном стиле. Нестойкость определялась ^аменой заключительных фраз некоторых параграфов (при том, что основное со­держание сохранялось в обоих текстах одинаковым). Стиль изложения был не-^уверенным. В конце коммуникатор заявлял, что не может принять решения, а это Ротиворечило началу параграфов, всегда ясному и утверждающему. Эффект °Жно резюмировать следующим образом: независимо от благоприятности или

°лагоприятности позиции по отношению к иностранцам содержания текста из-

^еНение мнений испытуемых происходило только в случае устойчивости позиции

^Источника коммуникации. Такой результат имел место как в случае благоприятно-

• ^Так и в случае неблагоприятного отношения к иностранцам, выраженного в тек-^тЭх. В этом эксперименте, так же как и в других, содержание не оказывает суще-

410 Глава 15. Стили поведения и социальные представления о них

Интенсивность конфликта 411

ственного влияния, а решающим для социального влияния коммуникатора всегл служит стиль, внутренняя организация поведения: если позиция была убежден­ной, то она убеждала.

Хотя стиль поведения оказывает определенное влияние, основная причина этого заключается не в собственных характеристиках содержания высказываний источника коммуникации. В рассмотренных нами экспериментах это содержание было непопулярным и не имело никакой привлекательности само по себе. Кроме того, содержание было рельефным, очевидным и, следовательно, доступным для правильного восприятия при всех условиях. Если стиль эффективен, то это в той мере, в какой коммуникатору удается навязать такое представление о себе, ко­торое приводит к парадоксальной валидизации его высказываний — благодаря расчетливой организации поведения, ясно свидетельствующего о его намерениях Каково же представление об источнике коммуникации? В большинстве рассмот­ренных экспериментов вводилось измерение имиджа коммуникатора. Задача ис­пытуемых обычно заключается в том, чтобы оценить его стойкость, вызываемое им восхищение и т. д. Эти измерения часто фрагментарны и ограничиваются спе­цифическими гипотезами, тестируемыми в рассматриваемом эксперименте. По­этому мы обратимся к эксперименту Немит и Вахтлера (Nemeth, Wachtler, 1974), где измерения имеют экстенсивный характер; кроме того, этот эксперимент неко­торым образом резюмирует все другие.

Испытуемые вместе с одним помощником экспериментатора участвовали в имитации заседания жюри присяжных. Во всех вариантах эксперимента помощник защищал яв-v>i но непопулярную позицию, предлагая 3 тыс. долларов в качестве возмещения ущерба,,,,, нанесенного потерпевшему при ранении во время аварии (несчастного случая), тогда... как испытуемые предлагали не менее 10 тыс. долларов. Во время всего взаимодействия помощник отстаивал одну и ту же точку зрения с помощью одних и тех же аргументов. Суть его мнения была, следовательно, ясной и очевидной, а изложение — логичным. Кроме того, в одном из вариантов эксперимента испытуемый свободно, по собственно­му почину, выбирал место во главе прямоугольного стола (а такое пространственное положение ведет, как известно, к увеличению способности повлиять на остальных уча­стников, как показали Стродбек и Хук (Strodbeck, Hook, 1961). В другом варианте экс­перимента это же место занимал помощник, но на сей раз место ему указал экспери­ментатор. Итак, влияние, оказываемое помощником, строго зависит от свободы выбора места за столом. Различие может показаться незначительным, но так думает только тот, кто не понимает важности общей организации поведения.

В целом испытуемые, характеризуя по просьбе экспериментатора его помощ­ника, оценивали его иначе, чем остальных членов жюри, в отношении нескольких качеств. Так, например, его оценивали как менее разумного, менее справедливого, менее отзывчивого, более холодного и менее склонного к сотрудничеству. Он так­же оказывается членом группы, которого меньше всех любят, которым меньше всех восхищаются, с которым меньше всех хотят общаться. С ним связан сильный конфликт, и он создает постоянное напряжение в группе. Поскольку его воспрй нимают как наименее склонного к сотрудничеству, он оказывается некоторым о разом отверженным как неприятный и нежелательный партнер. Если рассматри вать только этот аспект, касающийся взаимоотношений, можно ли иредстави себе, что коммуникатор способен оказать какое-либо влияние?

Однако того же помощника сочли более стойким и независимым, более актив ным и играющим центральную роль в группе, более волевым и уверенным в се&^е-

Qyi также в большей мере, чем другие, побуждает к размышлению и заставляет _артнеров пересмотреть свои точки зрения. Таким образом, повторение, какой бы _нл была его форма, выявляет социальную независимость коммуникатора и под-_черкивает его непоколебимое намерение не поддаваться давлению в сторону кон-,ьормтг^ости' которое оказывается на него в немалой степени.

Хотя этот список и не исчерпывающий, но тем не менее с его помощью можно _вЫделить основу, на которой в конечном счете создается значимость поведения. Поведение отмечено глубокой амбивалентностью: источнику коммуникации — больше, чем другим участникам — приписываются одновременно и отрицатель­ные и положительные характеристики (см. Mugny, Gachoux, Doms, Perez, 1988). Реляционный (связанный с взаимоотношениями) параметр конфликта, вызывае­мого источником (коммуникатором), объясняет в таком случае слабость откры­того влияния меньшинства (Mugny, 1982), когда оно не является отрицательным (Mugny, Papastamou, 1982-1983). Положительное влияние стилей поведения, ко­нечно латентное, осуществляется в форме конверсии (Moscovici, 1980), и тогда характеристики поведения оказываются связанными с другим параметром, более социокогнитивного порядка. Относительно этого параметра определено в какой-то мере отношение источника к объекту. Такой стиль поведения, как стойкость, обес­печивает коммуникатору признание независимости его суждений (ведь он проти­востоит давлению в сторону единообразия; см. Nemeth, Chiles, 1988), твердости и активности его воли, убежденности в правильности своих ответов — все эти со-циокогнитивные характеристики некоторым образом вынуждают объект воздей­ствия оценить валидность своих собственных ответов и вступить в конфликт с антагонистическими ценностями (Sanchez-Mazas, 1996). Так как коммуникатор независим и убежден, т. е. полон решимости (Lortie-Laussier, 1987), то его ответы представляют собой потенциально валидную информацию, которую следует при­нять во внимание хотя бы для того, чтобы выставить контраргументы с целью удостовериться в ее несостоятельности. Неприятие сообщения отсылает к целой совокупности действий, направленных на внимание, проработку — короче говоря, на понимание контраргументации, необходимой для установления несостоятель­ности информации, содержащейся в сообщении. Фактически такая деятельность служит прелюдией к процессу интеграции информации и невольного присвоения идей (Falomir, Mugny, Perez, 1996).