Грамматология

Франц. grammatologie. Изобретенная Ж. Дерридой специфи­ческая форма «научного» исследования, оспаривающая основные принципы общепринятой «научности». Деррида об этом прямо говорит в ответ на вопрос Ю. Кристевой, является ли его учение о «грамматологии» наукой: «Грамматология должна деконструировать все то, что связывает понятие и нормы научности с онтотеологией, с логоцентризмом, с фонологизмом. Это — огромная и

[45]

бесконечная работа, которая постоянно должна избегать опасно­сти классического проекта науки с её тенденцией впадать в донаучный эмпиризм. Она предполагает существование своего рода двойного регистра практики грамматологии: необходимости одно­временного выхода за пределы позитивизма или метафизического сциентизма и выявления всего того, что в фактической деятельно­сти науки способствует высвобождению из метафизических вериг, обременяющих ее самоопределение и развитие уже с самого ее зарождения. Необходимо консолидировать и продолжить все то, что в практике науки уже начало выходить за пределы логоцентрической замкнутости.

Вот почему нет ответа на простой вопрос, является ли грамматология «наукой». Я бы сказал, что она ВПИСАНА в науку и ДЕ-ЛИМИТИРУЕТ ее; она должна обеспечить свободное и строгое функционирование норм науки в своем собственном пись­ме; и еще раз! она намечает и в то же время размыкает те пределы, которые ограничивают сферу существования классической научно­сти» (Derrida:1972b, с. 48-49).

Это высказывание довольно четко определяет границы той «революционности», которую Деррида пытается осуществить сво­ей «наукой о грамматологии»; ведь «нормы собственного письма» науки — это опять, если следовать логике французского «семиотического философа», — все те же конвенции, условности наукообразного мышления (письменно зафиксированные — от­сюда в данном случае и «письмо»), определяемые каждый раз конкретным уровнем развития общества в данный исторический момент. И этот уровень неизбежно включает в себя философские, т. е. «метафизические», по терминологии Дерриды, предпосылки, на которые опирается, из которых исходит любой ученый в анали­зе эмпирических или теоретических данных, и зависимость его выводов от философского осмысления его работы несомненна.

«Грамматологический проект» как тип анализа был подвергнут критике Кристевой в ее «Революции поэтического языка». С точки зрения французской исследовательницы, «Грамматология» Дерриды, если ее характеризовать как стратегию анализа, предна­значавшегося для критики феноменологии, в конечном счете при­водила к «позитивизации» концепции «негативности». Пытаясь найти в языке ту разрушительную силу, которая смогла бы быть противопоставлена институтам буржуазного общества, Кристева пишет: «В ходе этой операции («грамматологического анализа», деконструкции в дерридеанском духе — И. И.) негативность позитивируется и лишается своей возможности порождать разрывы;

[46]

она приобретает свойства торможения и выступает как фактор торможения, она все отсрочивает и таким образом становится ис­ключительно позитивной и утверждающей» (Kristeva: 1974, с. 129).

Признавая за грамматологией «несомненные заслуги» («грамматологическая процедура, в наших глазах, является самой радикальной из всех, которые пытались после Гегеля развить дальше и в другой сфере проблему диалектической негативности» — там же. с. 128), Кристева все же считает, что она неспособна объяснить, как отмечает Т. Мой, «перемены и трансформации в социальной структуре» как раз из-за ее (грамматологии — И. И.)фундаментальной неспособности объяснить субъект и расщепле­ние тетического (от тезиса — однозначного полагания смысла. — И. И.), которое эти перемены и трансформации порождают» (Kristeva reader: 1987, с. 16). «Иначе говоря, — уточняет свою по­зицию Кристева, — грамматология дезавуирует экономию симво­лической функции и открывает пространство, которое не может полностью охватить. Но, желая преградить путь тетическому и поставить на его место предшествовавшие ему (логически или хронологически) энергетические трансферы (т. е. переносы значе­ния — И. И.), сырая грамматология отказывается от субъекта и в результате вынуждена игнорировать его функционирование в ка­честве социальной практики, также как и его способность к на­слаждению или к смерти. Являясь нейтрализацией всех позиций, тезисов, структур, грамматология в конечном счете оказывается фактором сдерживания даже в тот момент, когда они ломаются, взрываются или раскалываются: не проявляя интереса ни к какой структуре (символической и/или социальной), она сохраняет мол­чание даже перед своим собственным крушением или обновлени­ем» (Кristеva:1974, с. 130).