Концепции состояний сознания

Приняв во внимание как импликации только что приведенной притчи, так и общий контекст заключительных глав “эдинбургского курса”, следует утверждать, что общие очертания джеймсова учения о состояниях сознания определяются с удовлетворительной полнотой:

– состояния, центр которых располагается в “сверхличностном домене” подсознания, получают наименование мистических состояний сознания. Их основное содержание сводится к восприятию, познанию и усвоению базовых ценностей человеческого существования. В таком понимании, учение о мистических состояниях сознания фактически сводится к восстановлению традиционной европейской метафизики в ее усеченном виде.

Напомним, что предметная область метафизики традиционно сводилась в западноевропейских университетах, а также российских университетах послепетровского времени к учению о Боге, духах и о конечных ценностях человеческого существования (включая и “вечные вопросы” о смертности и бессмертии, свободе и необходимости)22. Именно эта, последняя рубрика составляет основное содержание реконструированного в настоящей работе “пятого критерия” мистических состояний по У. Джеймсу, в силу чего мы и нашли возможным говорить о своеобразном усечении “старой метафизики”;

– в таком случае, с одной стороны мистические состояния граничат с измененными состояниями сознания, центр которых располагается либо в сфере повседневного сознания, либо же в “личностном домене” подсознания. Их изучение составляет основной предмет психологии, а также и патопсихологии;

– с другой стороны, мистические состояния сознания граничат с религиозными, рассмотрение которых входит уже в компетенцию теологии.

В такой форме, представленная в “эдинбургском курсе” система “психология – религиозная психология – теология” воспроизводит в новых исторических условиях утратившую к началу XX века актуальность для позитивной науки, однако отнюдь еще не забытую традиционную таксономию “натуральная философия – метафизика – теология”.

“Новая метафизика” и парадигма постмодернизма

Совмещение такого рода отнюдь не является механическим. Напротив, выделение в системе наук “новой метафизики” со своими предметом и методом с необходимостью предполагает проведение парадигматических сдвигов сходного направления и у ближайших соседей, то есть в системе естественных и гуманитарных наук, с одной стороны, и теологических дисциплин – с другой.

Нужно признать, что общенаучного сдвига в указанном направлении до настоящего времени не произошло. Вместе с тем, в постмодернистской парадигме, довольно активно обсуждающейся в современном науковедении, можно обнаружить его признаки. Так, намечая перспективные направления развития своей науки, один из ведущих американских психологов, Стэнли Криппнер, подчеркивал:

“К числу долгосрочных результатов внедрения постмодернистских подходов в исследование сознания может стать сдвиг перспективы западной психологии от признания ценности лишь за одним, “нормальным” состоянием сознания – к полной оценке значения множественных состояний (multiple states); от точки зрения, полагающей “верхний предел” развитию человека – к позиции, признающей ограничения этого рода не более чем культурно-детерминированными (culturally determined); от пренебрежения экстатическим опытом человека, как патологическим или иллюзорным – к его принятию, как открывающим сферу латентных возможностей человека (neglected human capabilities); от пренебрежения незападными психологическими системами, как примитивными или гротескными – к признанию их богатства и сложности; от высмеивания опыта слияния с Землей или Божеством – к пониманию, что он может иметь существенное значение для выживания нашей планеты с ее обитателями”23.

Можно заметить, что ряд теоретических инноваций – как высказанных Криппнером в приведенных словах, так и содержащихся в иных местах процитированной статьи – вполне совмещаются с научной программой “восстановления метафизики”, выделенной нами в тексте “эдинбургского курса”. В этой связи, представляется не случайным, что процитированный автор отводит У. Джеймсу почетное место в списке предтеч “науки постмодернизма”24.

Сходные сдвиги наблюдаются и на другом фронте. Мы говорим в данном случае прежде всего о “теологии конструктивного постмодернизма”, разработанной американским протестантским богословом Дэвидом Рей Гриффином и его единомышленниками25. В научной программе, выработанной исследователями этой школы, видное место занимает призыв к переходу от теологии, замкнувшейся в “сакральной области” (sacred science) – к богословию, восстановившему плодотворные связи с другими науками о человеке в рамках новой парадигмы “науки, признающей духовность” (enchanted science).

После всего сказанного, нас не удивит, что одному из сборников, суммирующих научные доминанты данной парадигмы, было предпослано заглавие “Многообразие постмодернистской теологии” (Varieties of Postmodern Theology), прямо отсылающее к книге У. Джеймса.

На основании сказанного, мы имеем все основания положительно утверждать, что базовые положения “эдинбургского курса” классика мировой психологии Уильяма Джеймса продолжают сохранять научную актуальность и через сто лет после их опубликования.