Третье

Ведущий совмещает две позиции — организатора и участника, который, как и каждый член группы (но в большей степени, чем другие), влияет на группу своим состоянием, настроением, своими проблемами.

Вот пример из опыта работы.

Эти события происходили в школе, на факультативных занятиях по психологии. Группа сама выбрала тему занятий — проблемы подросткового возраста. Ребята проявили огромный интерес, наметили разнообразные вопросы для обсуждения и с нетерпением ждали следующего занятия.

Темы выбирались так. Ребятам был предложен ряд суждений о подростках. Они отмечали степень своего согласия с этими

суждениями и высказывали предположения о мнениях сверстников. Результаты работы должны были обсуждаться на следующем занятии.

Наступил день очередной встречи. Сначала были зачитаны результаты анкетирования. Вопросы, к которым все отнеслись одинаково, не рассматривались, для работы были выбраны спорные вопросы, где наблюдались явные различия во мнениях, в основном между мальчиками и девочками: взаимоотношения с родителями, учителями, сексуальные проблемы, отношение к учебе, проблема смысла жизни. Ребятам было предложено произвольно разбиться на подгруппы, каждая из которых должна была выбрать темы для обсуждения.

Первая неожиданность: вместо обычного при подобных заданиях разделения на две группы «мальчики — девочки» (в кладсе всего 9 человек), подростки разбились на три пары, а три человека решили работать поодиночке. При этом один мальчик пытался присоединиться к кому-нибудь, но его не принимали. Две девочки пригласили меня работать с ними. У меня сложились хорошие отношения с этой группой, и обычно меня «раздирали на части», однако на 'этот раз никто больше работать со мной не захотел. Не могу сказать, что это меня расстроило (наконец-то я никого не обижу, присоединившись к одной из групп), но я удивилась.

Во время работы подгрупп я наблюдала следующее: пара девочек обсуждала модели одежды, пара мальчиков писала программу для компьютеров (что позволило мне сделать вывод о целях объединения этих пар), а одиночки мучительно «выжимали» из себя «правильный» ответ и в результате отказались сдать мне свои работы.

С пригласившими меня девочками мы обсудили лишь одну проблему. Когда речь заходила об остальных вопросах, они выражали свое негативное отношение к мальчикам, а я пыталась добиться от них понимания.

Увидев, что происходит в остальных группах, я предложила провести общее обсуждение, но ничего не получилось. Урок закончился. Ребята пулей вылетели из класса, чего никогда раньше не было.

Обдумав занятие, я вспомнила свои ощущения в разные его моменты:

− напряжение при объявлении тем для обсуждения (я вспомнила, что в том возрасте я переживала эти же проблемы; увлекшись воспоминаниями, я временно отключилась от происходящего на занятии и одновременно напряглась);

− растерянность при разделении на подгруппы (я не понимала, что же мне делать, и в результате ничего не сделала);

− недоумение при реакции девочек, к которым я присоединилась, на обсуждаемые проблемы (желание свести все к выплеску агрессии на мальчиков);

− напряжение, которое у меня вызывали посторонние разговоры, услышанные во время обсуждения (значит, работая с девочками, я не была полностью включена в происходящее);

− и наконец, меня расстроило нежелание ребят сдавать работы и обсуждать проблемы в общем кругу.

Теперь попробуем разобраться, что же произошло. В какой-то момент (видимо, еще в начале урока) я переключилась на собст­венные переживания, но не сделала их достоянием группы: не сказа­ла о них и не стала обсуждать. Подростки скорее всего бессознатель­но это почувствовали и тоже выключились из работы. Я не сразу поняла, почему так получилось, поэтому все оставшееся время переживала по поводу ребят (они заняты не тем) и по поводу неверно выбранной темы занятий. То есть я чувствовала, что что-то идет не так, но не делилась своими переживаниями и тем самым воздвигала все более прочную стену между собой и группой. Таким образом, я находилась одновременно в двух позициях — ведущего и участника, погрузилась в собственные переживания, и это мешало мне при­нимать правильные решения. Возможно, это стало одной из причин неудачи.

Так что же можно было сделать в разные моменты занятия? Личностные проблемы есть у всех, в том числе и у ведущего, и они могут актуализироваться на занятии.

Вспомнив о своих проблемах, надо было сказать о них и сделать их предметом обсуждения. Это было бы логично: ведь если мы ждем, что подростки будут открыто обсуждать свои проблемы, то нам следует начать с разговора о своих трудностях (задать норму обсуждения, показать, что это не страшно).

Если вы упустили этот момент, то, увидев отрицательную реакцию детей, вы можете сделать ее предметом обсуждения, постараться вместе понять, что не так, а поняв — исправить. Ребята скорее всего реагировали бы эмоционально, а задача взрослого — понять причины и уже потом искать выход.

В описанном случае я сумела понять, что случилось, проана­лизировать причины произошедшего, хотя и после занятия, но, к счастью, до момента очередной встречи с группой. На этой встрече 10—15 минут было посвящено обсуждению предыдущего занятия. Ребята очень искренне говорили о своих чувствах, но только после того, как не менее искренне это сделала я сама. Большой неожиданностью стало для меня мнение детей, что мои проблемы - не единственная причина провала занятия. В этой группе девочки и мальчики очень различались по развитию — девочки опережали мальчиков, — и это отличие было выражено гораздо сильнее, чем в других группах. Поэтому для девочек были важны одни аспекты этой проблемы, для мальчиков — другие. Особенно же трудно им было говорить о том, что потом (предположительно) они должны были обсуждать вместе. Две девочки, которые пригласили меня для совместной работы, были ближе по уровню развития к мальчикам, поэтому дальнейшее обсуждение их не пугало. Было принято решение перейти пока к другой теме, отношения с группой не испортились, ребята продолжали с интересом заниматься.

Если бы я не поняла причин произошедшего и пришла к подросткам либо с обвинениями, либо сделав вид, что ничего не произошло, то продолжила бы тем самым построение стены между собой и группой. Тогда возникшее отчуждение могло бы стать началом конца работы с этой группой.

В этот момент в наш рассказ опять вмешивается Учитель. И нам важно послушать его, дабы прояснить разницу между уроком и тренингом.

Учитель: «Я больше не могу это слушать! Вы подумайте только, класс срывает урок, а преподаватель ищет какие-то подсознательные причины, рассказывает детям о своих чувствах. У меня большой опыт, и я скажу, что это совсем не специфический конфликт, а обычное дело — дети проверяют учителя (особенно молодого) "на прочность". Что тут рассуждать? Вправить мозги, и дело с концом! Или, иначе говоря, не дать детям захватить власть, показать, кто "вожак в стае"».

Я бы ответила (и, кстати говоря, не раз отвечала) так: «Вы знаете, в чем-то вы правы, но только если дело касается обычного предмета, на котором основная цель — знания, заранее запланированная тема. У нас же все иначе. Есть основная цель: в данном случае — создать атмосферу открытости и доверия, защищенности и принятия. И это главное. А уж как именно это будет сделано — дело второстепенное. Было запланировано создать такую обстановку в процессе работы в малых группах — не получилось, но ее можно создать и делясь с ребятами своими переживаниями. Хотелось, чтобы ребята обсуждали свои проблемы, — так можно начать с собственных воспоминаний, ведь проблемы повторяются, и, встретив понимание, ребята, возможно, перешли бы на свой опыт. А уж выяснять, кто "вожак стаи" — совсем не дело нашего предмета. Иногда лучше передать ведение дискуссии, выбор темы лидеру группы или всей группе, да­бы она получила опыт принятия решения и ответственности за него, столь необходимый для саморазвития».

Неопытный ведущий часто чувствует уходящую власть и напрягается от непривычности положения и непонимания, что делать. Но ведь важна прежде всего цель, и здесь вы всегда останетесь лидером. А вот если ведущий видит, что цель не достигается, что ребята просто отдыхают на занятиях или наслаждаются общением (что само по себе тоже неплохо), что содержательной работы нет, тогда он мягко по форме, но жестко по содержанию должен повернуть группу к работе, к достижению намеченных целей.