Майя: «Форс-минор» 11 страница

Кстати, тут ведь тоже есть Интернет… пойду посмотрю – может Наташка написала!

В Наггаре есть два-три Интернет-салона, цены вполне божеские для горного, удаленного от цивилизации селения – полтора доллара в час, так что можно посидеть, посмотреть – что творится в мире и в почтовом ящике. С Наташкой я познакомилась в автобусе. Она поехала с приятелями дальше – в Манали. А приметила я ее, еще когда пролезала к своему месту – такая пупса, симпатичная, с живыми глазками. Я думала, что она израильтянка, и вдруг услышала русскую речь. Она сидела в ряду прямо передо мной наискосок через проход, и я частенько ловила на себе ее взгляды. Попутчицы ее были совершенно тошнотворными девицами – одна пафосная, другая стерва, и я заметила, что лицо Наташки становится глупее, когда она с ними заговаривала. Плюнув на приличия, я довольно холодно отшила стервозную девушку, обратившуюся ко мне с каким-то вопросом, и заарканила к себе свою пупсу, после чего и узнала, что ее зовут Наташка, что я ей сразу очень понравилась, что ее попутчицы – это случайные знакомые, с которыми она летела в Индию в самолете и приклеилась к ним, поскольку сама не знала – что тут к чему. Мы сразу нашли общий язык, мне было с ней хорошо, приятно было прикасаться к ее рукам, плечам, обнимать ее, смотреть в глазки, и ей это тоже нравилось. Проболтали несколько часов. Как и я, она искала «то, не знаю чего» - то, что наполнило бы жизнь смыслом, содержанием, радостью, поиском, предвкушением. Как и я, она не захотела плесневеть дома и на работе, все бросила и понеслась в Индию в надежде хоть тут что-то или кого-то найти, или по меньшей мере просто попробовать разобраться в себе самой в стороне от обыденной суеты. Мы обменялись мэйлами и договорились, что обязательно встретимся в Москве. Наверняка она мне что-нибудь уже написала из Манали!... Точно! Письмо от Наташки…

«Привет, Майя! Это настоящее чудо, что мы с тобой встретились! Я не стала оставаться в Манали – тут совершенно нечего делать, и прямо сейчас одна уезжаю в Дарамсалу, говорят, там совершенно замечательные места – много тибетских монахов, красивые горы… помнишь, ты рассказывала мне про Лобсанга – может я его там встречу?:) Я тебе оттуда напишу, расскажу, как там. Я в тебя влюбилась с первого взгляда…

Майка, успехов тебе в твоих поисках, напиши – что у тебя получается с негативными эмоциями, а я напишу тебе из Дарамсалы. Обнимаю, тискаю, целую:) Твоя Наташка»

М-да, тут еще несколько писем, в том числе от родителей… Могу себе представить, что они мне пишут. Грузится… Ну точно!

«Майя, мы не ожидали, что ты вот так с нами поступишь. Наверное, ты считаешь себя достаточно взрослой для того, чтобы самой принимать такие важные решения, но то, что ты делаешь, ясно показывает, что ты еще ребенок, жестокий ребенок, который вопреки всем нашим мольбам и заботам бросил все и очертя голову бросился в это ужасное болото – Индию. Что тебя туда влечет? Майя, мы убеждены, что ты попала в секту. Почему ты не хочешь сказать об этом открыто? Ведь все к этому шло. Тебя всегда влекло куда-то не туда, - то к рокерам, то к йогам, то к этим ужасным тантристам... И каждый раз ты так вдохновлялась своими новыми знакомыми, что каждый раз становилось просто жутко – что на сей раз? Только благодаря нам ты смогла получить хорошее образование и найти такую престижную работу. И что? Ты вытерла о нас ноги и сбежала в Индию. Да знаешь ли ты, что было с матерью, когда она позвонила тебе, а ей ответила эта шлюха Яна? Как ты смела сдать бабушкину квартиру? И кому! Может ты и продать ее хочешь? Не удивительно… Твои дружки-сектанты еще и не того от тебя потребуют!

Ты говоришь, что мы не хотим тебя понимать, ты всегда так говорила… И никогда не хотела слушать, не хотела понимать. Где бы ты сейчас была, если бы не мы? В подворотне? В подвале? В тюрьме? Кто знает… До сих пор тебе удавалось пройти по краешку пропасти и не сгинуть в очередной яме, но сейчас ты похоже попала в настоящую беду и не оставляешь нам никакой возможности помочь тебе. Если бы ты хотя бы рассказала правду! Это уже было бы шагом навстречу взаимопониманию.

Майя, маме очень плохо, ты знаешь, как у нее плохо со здоровьем. Если ты не вернешься, в любой момент может произойти что-то страшное. Со здоровьем не шутят. Если в тебе осталось еще хоть что-то человеческое, возвращайся. Я сумею договориться по поводу работы, в крайнем случае у меня есть запасной вариант – есть вакансия в английском посольстве. Майя, мы ведь тебя любим больше жизни и сделаем все, чтобы ты была счастлива. Доченька, возвращайся пока не поздно, не доводи дело до беды. Любящие тебя мама и папа».

Скользкие цепкие лапы вылезли из мрачного подземелья. До сих пор им удавалось ловко манипулировать мною самыми разными способами – сначала с помощью агрессии и приказов, а если это не срабатывало, в ход шло продавливание на жалость, чувство вины. Не помню ни одной вечеринки, не отравленной чувством вины перед родителями, особенно перед мамой, за все – за то, что не позвонила, за то, что задержалась, за то, что пахну взрослой жизнью, а не детским мылом.

Я была так счастлива, когда умерла бабушка, - теперь я могла жить одна, хотя и тут пришлось побороться за это право, несмотря на, что мне было уже 22… И вот опять эти лапы хотят меня поймать, любой ценой заставить жить так, чтобы им было спокойно. Какая это к дьяволу любовь, если они думают только о том, чтобы ИМ было спокойно? И почему я должна душить себя собственными руками ради спокойствия хоть самого господа бога? Вот этого я никогда не понимала. У меня есть свои представления о жизни, у меня есть свои желания, влечения, а у моих родителей смысл жизни, кажется, заключается в том, чтобы изуродовать меня так, чтобы сделать свою жизнь удобной. И попробуй только скажи, что тебе плевать на их удобство и спокойствие. Тут же на тебя обрушится шквал «праведной» ненависти – мы тебя растили, мы тебя кормили и всякое тому подобное – знакомая всем мертвечина, которой всех хлещут по морде при любом удобном случае, когда нечего сказать по существу.

Здесь, в Индии, нищие уродуют своих детей очень изощренными методами – в младенчестве ноги или руки ломают, помещают в специальные колодки, так что потом конечности вырастают причудливо уродливыми, разной длины и формы; или пальцы сращивают, или отрубают что-нибудь, или вообще из человека делают нечто наподобие коровы на четырех ногах, - такого нигде больше не увидишь… Но разве не то же самое делают с психикой своих детей все родители с так называемого цивилизованного Запада? Разве не надевают нам те же самые колодки с самого раннего детства на все желания, мысли, на все наши творческие порывы, исследования, стремления? Разве мир состоит не из моральных уродов, вся жизнь которых состоит из комплексов, страхов, подавленных желаний и негативных эмоций? И все это скрыто за пуленепробиваемой маской приличия и тотальной лжи. За этой маской прячутся не невинные дети, как об этом советует думать психология, - это щит чудовища, которое за свои изнасилованные желания и стремления теперь перегрызет глотку любому, если в один прекрасный день господь бог возьмет выходной и отменит мораль и уголовную ответственность.

Не хочу сейчас думать о родителях, не знаю, как поступить. Кришнамурти писал о том, что у подлинно ищущего нет привязанностей, нет ни семьи, ни дома, ни родины. Шри Рамана послал своих родителей, когда те приехали его «спасать». Рамакришна писал, что если ты не позаботился о своей семье, прежде чем стал монахом, то у тебя нет сердца. Дон Хуан послал свою жену с детьми далеко и навсегда… но не всю же жизнь прятаться за авторитетами! Пора бы и самой принимать решения, которые идут вразрез со всеми опорами, на которых возлегает этот истекающий гноем гибрид – общество.

Ну и письмо от Макса… Наверное, уже не откроется, письмо открывается уже около минуты. Но нет – повезло:)

«Я забираю магнитофон, радиотелефон и половину компактов. Предупреди Яну, что я ей позвоню и заберу эти вещи. Макс»

И это все, что он смог мне написать после двух лет совместной жизни… Неужели больше нечего сказать? Раньше мне казалось, что у нас есть общие интересы, общие стремления, но разве мог такое написать человек, хоть сколько-нибудь близкий мне? Его реакцию на мой уход я оправдала тем, что это была ситуация не из легких, я и сама всегда неадекватно реагировала, когда бросали меня, - мне тоже хотелось сделать больно в ответ, хотя в остальных ситуациях мстительность мне была не свойственна… Поэтому несмотря на оскорбления, у меня все равно оставался светлый образ Макса, который рассыпался в пыль после вот этого коротенького письмеца. Эти строчки вынесли на поверхность моих фантазий и мифических представлений неприглядную реальность – два года я общалась сама с собой, дорисовав в этом человеке то, с чем мне хотелось общаться, в то время как сам он являлся пустышкой, скрывающейся за довольной физиономией смазливого мальчика…

Все, на сегодня достаточно. Связь окончательно умерла, и я бесцельно, в полузабытьи пялилась в мертвый монитор. Прошлое наступало на пятки, будущее виднелось только на пять метров вперед и проваливалось в непроглядный туман… А в настоящем определенных желаний по поводу того, что делать дальше, пока не возникало. Был полдень, и надо было себя чем-то занять. Мне определенно хотелось остаться в Наггаре еще на какое-то время, после чего последовать совету садху и уехать в Ришикеш.

Ну и как поступить, если прямо сейчас у меня есть несколько противоречащих друг другу желаний? Как следовать им, если «я» хочу пойти поваляться под деревом, опять таки «я» хочу поехать в Манали и все та же «я» хочу пойти в комнату поспать? Я подумала, что садху дал мне так мало информации и не захотел дать возможность встретиться с ним еще раз, и почти сразу же испытала недовольство и даже негативное отношение к нему. О! Негативные эмоции! Наконец-то мне удалось заметить их прямо в момент возникновения и при этом вспомнить о пресловутой практике. Даже сердце застучало быстрее, - вот прямо сейчас можно попробовать их устранить… Но как? Я думала о садху и понимала, что вместо симпатии, которая наполняет меня устремленностью, я чувствую себя замороженной негативным отношением. Я уже не могу адекватно рассматривать его действия и слова, теперь все воспринимается через призму этого мерзлого отчуждения. Я вижу все это, прямо таки вижу эту призму, этот механизм, но сделать-то ничего с ним не могу. Как же так? Так вот как значит обстоят дела на самом деле! Я-то думаю, что у меня всегда есть выбор – что испытывать, а что – нет, а получается, что этого выбора нет?! Прямо сейчас негативное отношение схватило меня за горло и не отпускает несмотря на то, что очередная и все та же «Я» НЕ ХОЧУ его испытывать. Это ведь самое настоящее насилие! Надо «мной»! (А был ли вообще этот садху?...)

Пыхтя, я поднималась по длинной и крутой каменной лесенке, стиснув зубы от напряжения и отчаяния от открывшегося положения вещей. Сейчас я ясно видела - негативные эмоции – это не «я», это чертовы паразиты, присосавшиеся ко мне, но их не сбросишь одним элегантным движением, тут необходимо нечто посерьезнее, чем желание их не испытывать, которое возникает вперемежку с желанием поспать и прогуляться по Манали. Я почувствовала себя диким мустангом, вознамерившимся выбросить из седла наглого ковбоя.

Роя копытами землю, закусив удила и всхрапывая от переполнявшего меня энтузиазма, я дошла до комнаты, села на кровать и твердо решила никуда не идти, - мне не хотелось выпадать из этого отчаяния в привычную легкость жизни. Просидев пару минут, я поймала себя на том, что очень хочу куда-нибудь все-таки пойти, и вскоре обнаружила, что уже начала думать о том, что нет никакого смысла сидеть в комнате и высиживать отчаянное состояние, как курица. Это «я» думаю, или это «они» думают так, будто бы это «я» думаю? Мои мысли шли дальше, я за ними наблюдала, и еще кто-то наблюдал за наблюдающим «я»… да… вот что значит встать поперек течения – все начинает бурлить и ходить ходуном. Ладно, прорвемся… Итак – какой смысл сидеть в комнате? Ведь именно в круговороте всевозможных ситуаций возникают негативные эмоции, а это значит, что я опять и опять буду пытаться их устранять. Лобсанг говорил Дэни, что это очень сложная задача, что сначала вообще ничего не получается, но мне нравится делать это, мне нравится пробовать, нравится даже испытывать отчаяние от того, что ничего не получается, - я все равно переживаю это как движение вперед. Теперь я могу противопоставить себя негативным эмоциям, и в самом этом противостоянии есть уже что-то новое, чего не было раньше, в этом уже есть доля свободы от отождествления с ними. Именно так я это переживаю – прямо в тот момент, когда возникло возмущение и отчаяние от невозможности прекратить испытывать отчуждение и недовольство, я почувствовала себя сильной и собранной, я увидела врага в лицо и пусть я проиграла эту битву, но теперь я знаю, что такое быть собранной и решительной, теперь я знаю, что мне есть против кого бороться и самое главное – за что бороться. Я еще раз сравнила два восприятия садху – вчерашнее и сегодняшнее. Вчера каждая мысль о нем звонкой стрелой попадала точно в цель, - гудящую восторгом радость, а сегодня – дамской шпилькой, неаккуратно впиндюренной в капризную голову, - в недовольство, в стервозность…

Хочу в Манали! Понятия не имею, что я там буду делать… Ощущаю дискомфорт от того, что не привыкла так поступать, а привыкла всегда отдавать себе отчет в том, зачем я куда-то иду, а уж тем более еду. Бросаю все необходимое в рюкзак, появляется тревожность… Прекращаю сборы, пробую устранить тревожность, черта с два, ни хрена не получается, она только усиливается, этого еще не хватало… Всплеск отчуждения к Дэни – что это за практика такая, когда страдания только усиливаются? – Чувство вины за возникшее отчуждение. КАК убить этих тварей, мать их??? - Сильное недовольство тем, что нахожусь в таком омраченном состоянии – КАК??? - Жалость к себе из-за того, что ничего не могу с этим сделать. Все новые и новые монстры появляются, словно из рога изобилия. Падаю на кровать и плачу от отчаяния. Разбита, нет разгромлена, почти что уничтожена сворой негативных эмоций, и не могу, хочу, но НЕ МОГУ ничего с ними сделать, и уже даже живительного отчаяния не возникает, - каждая мысль о текущем состоянии брызжет слезами. Так… прекращаю делать страдающее лицо… прекращаю сучить ногами и руками… останавливаю истерику. Терпеть не могу истеричек! Беру блокнот, записываю все, что произошло, немного торможу перед тем, как записать «ни хрена не получилось», но все-таки записываю это, и в тот же момент состояние меняется без каких-либо усилий с моей стороны, - хочется смеяться, и опять на глазах слезы, но уже не от отчаяния, а от радости. Кажется, я схожу с ума. А все-таки есть разница – просто просрать ситуацию, и просрать и зафиксировать это в своем дневнике, мол было то-то, пробовала сделать то-то и то-то, получилось вот то-то, вернее – ничего не получилось. Маленькое, но открытие, и умом никак не пойму – почему так получается, но в общем-то и наплевать, главное – сам факт того, что так получается: письменная фиксация того, что со мной произошло, делает даже из поражения маленькую победу. Круто! Хочется с кем-нибудь поделиться своим открытием. Смахиваю слезы и вываливаюсь на улицу ловить рикшу в Манали.

(18)

Через густые заросли марихуаны мне улыбался огромный синеликий Шива с неизменной коброй, обвитой вокруг его мускулистой шеи. Его глаза, по идее, должны изображать просветленное состояние, но на деле он чаще всего похож на обкуренного вдрызг хиппи. За головой Шивы - небольшой храм, обросший двухметровыми кустами конопли, в которых сидел садху и смачно курил кальян.

Он поднял на меня красные остекленевшие глаза, заулыбался и, с шумом выдыхая дым, поздоровался хриплым голосом.

- Добро пожаловать в обитель лорда Шивы:) – улыбка не сходила с его смуглого лица. – Хочешь покурить вместе со мной? Хочешь поговорить с Шивой вместе со мной?

- Я не курю.

-??? Здесь курят все.

- Разве это не карается законом?

- Вообще-то это конечно запрещено… формально запрещено, но реально этот закон не работает. Ну а в храме Шивы можно курить официально:)

-?

- Ты не знаешь, что курение марихуаны – один из ритуалов шиваитов? …Ну вот, теперь знаешь, хоть какой-то от меня прок:) Здесь можно курить, сколько захочешь, у меня много друзей со всего мира, и все они приходят покурить со мной. Лорду Шиве это нравится.

- Откуда ты знаешь это?

- Это же очевидно:)

- Ты садху?

- Когда-то я был садху, но теперь я живу здесь, присматриваю за этим храмом – подметаю пол, вытираю пыль, подношу благовония моему лорду Шиве:)

Он непрерывно улыбался, но впечатление от него складывалось достаточно неприятное, - как будто я разговаривала не с человеком, а с кактусом, которому хорошо там, где его посадили, и ничего больше ему не надо. На все последующие вопросы о его практике он отвечал ничего не значащими фразами типа «Шива всеведущ, а потому всемогущ», и я поспешила распрощаться с ним и с его храмом, который больше был похож на разноцветный чилаут наркомана, чем на место для практики.

Да, это наверное очень удобно – прятаться за всякими Шивами, узаконивая тем самым свои пристрастия и корыстные соображения. Помню, как-то в Москве я решила сходить на эзотерическую тусовку шиваитов, - меня интересовало все, что связано с так называемым духовным поиском, и я залезала во все дыры, движимая желанием найти хоть какой-то родник в этой каменной московской пустыне. Бредя по проселочной дороге, ведущей к перевалу, я вспомнила эту историю…

…Это было собрание шиваитского «духовного общества» в одной известной московской школе гипноза. Был день открытия, и кто-то был совсем новичком, а некоторые уже знали друг друга. С самого начала действа меня поразило то, что всех попросили представиться и рассказать о своей работе. Я уклончиво ответила, что пока что нахожусь в поиске, не желая сразу создавать напряженность, заявив, что не понимаю, какое отношение имеет моя работа к предполагаемой духовной практике. Костя, главный в этом обществе, начал что-то рассказывать девушке о духовном учителе из Индии. Он выглядел уверенно и уравновешенно. Впрочем, избежать конфронтации, конечно, не удалось, поскольку вскоре я услышала фразу, после которой все и началось:

-...есть некоторые признаки, по которым можно понять, что Виджай – просветленный.

- А можно поинтересоваться, что это за признаки? – влезла я в разговор.

Костя повернулся ко мне, на его лице выразилось недоумение и замешательство.

- Он никогда никого к себе не зазывает.

- Неужели это является достаточным основанием для того, чтобы предположить, что он просветленный?

- Да, является, потому что те, кто зовут, те точно мошенники.

- Да, я тоже так думаю по поводу тех, кто зазывает к себе народ. Но значит ли это, что тот, кто не зазывает, тот просветленный?

(голос народа агрессивно): «девушка, если Вас интересует, просветленный ли он, идите к нему и сами на него смотрите, что Вы от Кости хотите?»

- Я согласна с тем, что я не могу никак понять, что за человек Виджай, опираясь только на слова Кости. Мне интересно другое – почему Костя считает его просветленным.

- Виджай всегда делает то, что говорит. Если он говорит, что придет к шести, он приходит именно к шести, – Костя снова нащупал уверенный вид.

- То есть ты считаешь, что пунктуальность – это признак просветленности? А пунктуальный бизнесмен - он тоже просветленный?

- Ну нет конечно. Но если бы Виджай был не пунктуален, то это бы точно означало, что он не просветленный.

- Допустим, но значит ли это, что он просветленный? Это все признаки – он никого никуда не зовет и всегда приходит вовремя, или есть еще другие?

- Нет, не все, конечно. Я вижу в нем свет.

- О! Странно, что ты начал не с этого… А это что за свет? Где ты его видишь? Как? Ты его видишь глазами?

- У меня больше развиты кинестетически-сенсорные каналы...

- Это мне непонятно. Ты его видишь глазами или чем?

-... Ну да, глазами.

- А ты можешь описать, что именно ты видишь?

(агрессивные вопли народа): «ну началось... это допрос какой-то... зачем Вам это нужно?», «почему Вы задаете все эти вопросы? зачем Вы сюда пришли?», «есть интуиция, с помощью которой можно понять, что за человек перед тобой».

- А что такое интуиция? - Этим вопросом я окончательно разворошила осиное гнездо. Всплеск эмоций со всех сторон – «интуиция??? Вы не знаете, что это такое???? Это когда ты смотришь и знаешь!»

- Но что конкретно вы называете интуицией? Как вы это чувствуете, где, как отличаете от других мыслей, расскажите подробнее.

- Энергетические потоки в моих чакрах всегда говорят мне о том, что за человек передо мной, – Костя снова взял разговор в свои руки, успокоительно улыбаясь остальным.

- Что ты называешь энергетическими потоками и что ты называешь чакрами?

- Чакра в переводе с санскрита обозначает колесо.

- Отлично, и как ты воспринимаешь чакры?

(Народ с трудом сдерживается, время от времени выкрикивая): «Вы забираете все внимание на себя, Вы не даете другим говорить, у нас тут много других вопросов», «Дайте и другим высказаться».

- Так вам не интересна эта тема? Вас не интересует поиск истины?

- Очень интересна эта тема, но давайте ее перенесем на потом, нам сейчас нужно послушать и других.

- Если у вас есть какое-то восприятие, вы можете дать ему название, можете описать это восприятие. Вот, скажем, я испытываю нежность – я могу десять страниц исписать, описывая – как я это переживаю, что этому сопутствует, как это чувство проявляется и так далее. Вы согласны со мной? Но вы не можете сейчас описать, что конкретно вы называете интуицией.

- Ну это же всем понятно и очевидно, зачем это описывать?

- А мне непонятно. Я думаю, что каждый имеет ввиду что-то свое, вот мне и интересно, что вы имеете ввиду.

- А моя интуиция мне сейчас говорит, что Вы не просто так сюда пришли, Вы чего-то хотите, но скрываете от нас свои настоящие намерения. Может, Вы психолог и нас исследуете. Я чувствую, что не все так, как Вы говорите. Это, наверное, Ваша профессия – проводить такие опросы.

- Считаешь ли ты себя стремящимся к свободе, к истине?

- Разумеется.

- Так почему тебе тогда не нравятся мои вопросы? Ведь я пытаюсь выяснить истину в данный момент.

- А вот я Вас проверю, насколько Вы духовно реализованы! Вот такой вопрос – что такое «дхарана»? – Костя принял грозный вид.

- Понятия не имею. Что ты называешь этим словом?

- В переводе с санскрита оно обозначает «концентрация». Вот что это такое?

- Понятия не имею. А ты что этим называешь?

- Да Вы ничего не знаете! Вам надо учиться и учиться, у Вас нет никакого опыта, как можно Вам что-то объяснить?

- Я не прошу объяснений, я прошу описаний.

(народ агрессивно): «зачем Вы сюда пришли? Если у Вас какая-то корыстная цель, тогда платите деньги нам за то, что сидите тут с нами».

- Костя, я вот смотрю на тебя, ты 15 лет занимался йогой, а испытываешь сейчас ко мне такую ненависть...

(Крики народа): «И что из этого?», «Она нас вампирит», «Ты сама вся погрязла в ненависти», «Да Вы посмотрите, как Вы сидите, у Вас проблем выше головы, Вы напряжены, беспокойны, Вам наплевать на других...», «У Вас злой умысел, Вы делаете тут всем больно, Вы несете ответственность за эту боль...», «Зачем Вам это нужно? Почему Вы от нас требуете ответов? Зачем Вы сюда пришли?»

Наконец, Костя подвел итог:

- С Вами очень трудно общаться... я не хочу сказать, что Вы злой и нехороший человек...

- Но ты так думаешь, да?

- Нужно знать правила приличия, этикет, нужно быть мягкими друг к другу.

- Простите, но я не на кухню пришла чай пить, я пришла общаться с людьми, которые считают, что они ищут истину...

Таким образом, беседа продолжалась около часа – чем больше я пыталась удерживать их на обсуждении какой-то одной темы, чего-то предметного, тем больше они становились подозрительными и начинали обвинять меня в том, что я чего-то требую от них, что я давлю на них. Они все объединились против меня, злого и хитрого человека. Они все подозревали во мне кого-то ужасного, но кого - они не знали, и от этого становились еще более нервозными.

Далее произошло еще одно любопытное событие. Вся тусовка переместилась в другой зал. Во главе теперь оказался один очень известный московский маленький и худенький гипнотизер (условно Г.). Он всячески пытался делать вид, что он простецкий парень, но от этого становился только более важным и напыщенным. Его крошечные вороватые глазки тоже пытались делать вид, что могут спокойно смотреть на кого угодно, но от этого они не становились менее похожими на две зияющие дырочки, только прикидывающиеся человеческими глазами. Все очень мило беседовали, смеялись. Началась церемония чаепития по каким-то особым правилам. Ее проводил Г. Я от участия отказалась, потому что мне не нравятся никакие церемонии.

Г. барской интонацией объявил, что данная церемония посвящается великому учителю Шиве, творцу всего сущего. У меня сразу возникло желание задать ему вопрос по поводу «Шивы», но тут же возникло и беспокойство. Черт возьми, он же гипнотизер, авторитет, мало ли чего он может со мной такого сделать, о чем я даже не подозреваю. Это все-таки важная шишка, вон и школа у него своя, значит не на пустом месте он таким почетом пользуется. Да и народу уже около тридцати человек... но я терпеть не могу вот так оставаться со своим страхом за пазухой, это как груз, который потом еще долго носишь и никак не можешь выбросить, поэтому через пару минут я стиснула мокрые от волнения ладони и задала-таки ему несколько вопросов, на которые он яростно не хотел отвечать, хотя и продолжал улыбаться. Я настаивала, и когда он пытался делать вид, что не понимает, что я обращаюсь именно к нему, масляно улыбаясь своей соседке с блаженным лицом, всячески отворачиваясь от меня, я окликала его по имени и требовала, чтобы он ответил на мои вопросы. В конце концов он сообщил, что вопросы можно будет задавать только после третьей чашки, когда мы войдем в пространство чая.

Когда мы вошли в пространство чая, Г. попросил всех представиться и коротко сказать, кто чем занимается. Очень многие говорили о том, что их интересует только освобождение. Костя, представившийся скромно - «йог», также сказал, что его мучает то, что его родина раздроблена, что вокруг хаос, и что он хочет создать такое общество, в котором все воссоединятся и всё будет хорошо. Несколько человек сказали, что вся их жизнь – это поклонение Шиве. Сам Г. сказал, что только недавно понял, что он шиваит, что наконец-то нашел себя...

- А что или кого вы называете «Шивой»? – я решила все-таки разобраться с этим.

Г. тут же испытал недовольство, но постарался это не показать. Всю последующую беседу он не смотрел мне в глаза, когда я задавала вопросы, отворачивался и упорно продолжал пытаться делать вид, что не понимает, что я задаю вопросы именно ему. Он явно испытывал сильное недовольство, раздражение, но улыбался и делал вид, что совершенно спокоен.

- Шива – это великий йог.

- То есть вы поклоняетесь исторической личности?

- Нет, такой исторической личности не было.

- Так кому вы поклоняетесь?

- Богу, назовите его как угодно – можно Брахмой назвать.

- Так а что это такое?

- Есть такой образ...

- Так вы поклоняетесь образу?

- Нет.

- Может быть, вы как-то видите его?

- Нет, не вижу.

- Так а что такое «Шива»?

- НЕ СМЕЙТЕ ГОВОРИТЬ «ЧТО», когда говорите про Шиву! Идите читайте книги. Если у Вас нет никаких знаний, то почему Вы не сидите тихо в углу и не слушаете?

- Потому что я не понимаю, о чем вы говорите. Вы поклоняетесь чему-то, что вы называете «Шивой». Вы мне можете объяснить, что это такое?

- Шива – это все, даже вот этот чай.

- Тогда почему вы не говорите Шива, Шива, Шива, а говорите – подай чашку чая?

- Это невозможно объяснить в словах! Вы просто хотите все понять умом! А умом Шиву не поймешь!

- Простите, кого или что умом не поймешь? Вы можете как-то это описать? Ну хотя бы как-то?

Пока он увиливал, я обратила внимание на двух ревностных служителей Шивы, которые чуть не подрались, отстаивая свое право на то, чтобы проводить пуджу, переругиваясь злобным шепотом. Это переполнило мою чашу, и я во всеуслышание заявила, что считаю его позицию лживой и трусливой, и что каждый из них тут преследует какую-то корыстную цель, и уж никак не занимается поиском истины… Что тут началось! Добропорядочные шиваиты оторвались от своей возни около только что сооруженного алтаря и, краснея от ненависти, начали обзывать меня вампиром, требовать, чтобы я замолчала, но выгонять почему-то не решались – черт его знает почему, страшно наверное было. Впрочем, мой интерес исчерпался, и я пошла на выход. Вслед неслось: «Хватит нас вампирить!», «Да ей невозможно ничего объяснить! Ей нужно только поспорить...», «ты злая, холодная, жестокая вампирка», «нам неприятно Ваше общество», «в ней нет никакой доброты и тепла», «Вы вообще зачем сюда пришли? Поиздеваться что ли над нами?» Уходя, я ощущала настоящую свободу от того, что не плыву в одном ковчеге с этими разлагающимися от ненависти «искателями истины»…

…Стряхнув гнилой запах этих воспоминаний, я обнаружила, что забралась наверх к еще одной местной достопримечательности – древнему храму Кали. До того, как я приехала в Индию, при каждой мысли об индуистском храме по всему телу проходила легкая волна экзальтации и предвкушения. В моем воображении эти храмы были не просто камнями, не просто архитектурными сооружениями, но в реальности они оказались именно такими.