Примечания. 1 Бонхёффер отступает здесь от Лютеровского перевода, чтобы буквально передать греческий текст, на который и опирается в дальнейших рассуждениях

1 Бонхёффер отступает здесь от Лютеровского перевода, чтобы буквально передать греческий текст, на который и опирается в дальнейших рассуждениях. - Примеч. пер.

2 Источник этих перечислений можно видеть в словах* Господа в Мк. 7, 21 сл.

3 "Но я жив, говорит верующий. Я живу перед Лицом Божиим, живу в его милости перед его судом; живу в его терпении, свете, любви; я совершенно избавлен от всех грехов; все мои счета в долговой книге погашены. Закон уже ничего от меня не требует, меня не принуждает, не проклинает. Я праведен перед моим Богом, как Он праведен; свят и совершен, как свят мой Бог, как совершен мой Отец на небесах. Меня объемлет благоволение Божие; вот земля, где я стою, вот кров, под которым укрыт. Блаженство Божие и покой подъ-емлет и несет меня; там я дышу свободно и там я вечно блажен. Не имею и не творю уже грехов; с доброю совестью знаю, что я на Божьем пути и творю его волю, что всё во мне по его воле - иду или стою, сижу или лежу, бодрствую или сплю. И мысли мои и слова - тоже по его воле. Где бы я ни

был, дома ли, снаружи ли — все по его милостивой воле. Я Ему угоден, действую ли или покоюсь. Долг мой навеки погашен, а новых долгов, которых уже нельзя было бы погасить, я делать не могу. Меня хранит его милость, и я уже не могу грешить. Никакая смерть уже меня не убьет, я жив вечно как все Ангелы Божий. Бог уже не будет гневаться на меня или меня порицать; я навсегда избавлен от будущего гнева. Лукавый не будет меня искушать, мир никогда не поймает в свои сети. Кто отлучит нас от любви Божией? Если Бог за нас, то кто против нас?" (Кольбрюгге).

4 Дальше всякой общинной строгости и дисциплины, всегда служащей милосердию, даже дальше выдачи упрямого грешника сатане, Новый Завет знает самое страшное наказание -проклятие, анафему. Она уже не связана со спасением. Она есть предвосхищение Божьего приговора. В Ветхом Завете ей соответствует "херем", приводимый в исполнение над безбожником. Он означает окончательное отделение от общины: отлученного убивают. Из этого следует двоякий вывод: община уже ни при каких обстоятельствах не может терпеть и прощать отлученного. Поэтому он поручается Богу. Но, значит, отлученный одновременно проклят и все же свят, ибо выдан Богу. Но раз он, будучи проклят, принадлежит только Богу, то община уже не может по отношению к нему преследовать цель спасения. Что анафема означает отрыв от спасения, ясно из Рим. 9, 3; что анафема связана с эсхатологией - из 1 Кор. 16, 22. Что анафема постигнет того, кто сознательно своей проповедью разрушает Евангелие, говорит Гал. 1, 8 сл. Разумеется, отнюдь не случайно, что в единственном месте, где анафема направлена против конкретного лица, говорится о лжеучителе. Doctrina est coelum, vita terra (Учение - небо, жизнь - земля) (Лютер).

5 Доктринальная дисциплина не совпадает с общинной, поскольку последняя исходит из верного учения, то есть из верного употребления ключей, а первая борется против злоупотребления самим учением. Ложное учение губит источник общинной жизни и общинной дисциплины. Поэтому согрешить против учения хуже, чем согрешить поведением. Отнимающий у общины истинное Евангелие заслуживает неограниченного осуждения, а для согрешающего поведением Евангелие не потеряно. Доктринальная дисциплина относится в первую очередь к носителю учительной должности в Церкви. Первое условие — чтобы кандидат на соответствующую должность был "didaktikos", "умеющим учить" (1 Тим.

3, 2; 2 Тим. 2, 24; Тит. 1, 9), способен "и других научить" (2 Тим. 2, 2), чтобы никого не рукополагали поспешно, иначе его вина падет на рукоположившего. Таким образом, доктринальная дисциплина действует еще до призвания на учительную должность. От крайней добросовестности в этих решениях зависит жизнь и смерть общины. Но доктринальная дисциплина не кончается с поставлением на должность, напротив, только здесь по-настоящему и начинается. Сам оказавшийся пригодным служитель Церкви — Тимофей — нуждается в постоянном вразумлении, чтобы сохранилось верное, спасительное учение. Для этого ему особенно полезно читать Писание. Слишком опасны были бы его ошибки (2 Тим. 3, 10; 3, 14; 4, 2; 2, 15; 1 Тим. 4, 13, 16; Тит 1,9; 3, 8). Но необходимо напомнить и об образцовом поведении: "Вникай в себя и в учение" (1 Тим. 4, 13-16; Деян. 20, 28). Для Тимофея нет ничего оскорбительного в напоминаниях о целомудрии, смирении, беспристрастии, прилежании. Таким образом, всякой общинной дисциплине предшествует строгий надзор над ее служителями. Задача служителей - распространять верное учение и выступать против любых его извращений. Если явно возникнет какое-то ложное учение, то служитель обязан приказать, "чтобы не учили иному" (1 Тим. 1, 3); ибо верное учение — его долг, и он может приказывать. Далее, он обязан предостерегать от словопрений (2 Тим. 2, 14). Если кто-то стал гласно "учить иному", то надо ему сделать "первое и второе вразумление". Если он не послушает, то нужно порвать общность с еретиком (Тит. 3, 10; 1 Тим. 6, 4 сл.); ибо он совращает обшину (2 Тим. 3, 6 сл.). "Всякий, преступающий учение Христово и не пребывающий в нем, не имеет Бога". Такого лжеучителя надо не принимать в дом и не приветствовать (2 Ио. 10). Под видом лжеучителя идет Антихрист. Антихристом назван не грешник за его образ жизни, а только лжеучитель. Только к нему относится анафема из Гал. 1, 9. Соотношение общинной и доктринальной дисциплины таково: общинной дисциплины нет без доктринальной. Но не бывает и доктринальной дисциплины, которая не должна была бы вести к общинной. Павел упрекает коринфян за то, что они, возгордившись, устраивают расколы, а об общинной дисциплине забыли (1 Кор. 5, 2). Такой отрыв вопросов учения от вопросов образа жизни недопустим.

6 Различие между Павлом и Иаковом в том, что Иаков отнимает возможность самохвальства у смирения веры, а Павел -

у смирения дсл. Иаков не оспаривает того, что человек оправдывается только верой, а, отвращая верующего от опасного самодовольства в его вере, указывает на дело послушания и тем самым призывает к подлинному смирению. А Павлу, как и Иакову, важно, чтобы человек действительно жил, надеясь на милость, а не на себя самого.