Эми Кармайкл

Эми Кармайкл была для христианок всех деноминаций в Великобритании тем же, чем была Лотти Мун для южных баптисток в Америке. Тридцать пять книг, подробно описывающих пятьдесят пять лет служения в Индии, сделали ее одной из любимых миссионерок всех времен. Чрезвычайная скромность этой женщины, ее мягкость и искренность поставили ее в ряд тех редких индивидуальностей, которых можно назвать "слишком хорошими, чтобы быть реальными". Шервуд Эдди (Sherwood Eddy), миссионерский деятель и писатель, хорошо ее знавший, подпал под обаяние "красоты ее характера"; а характер Эдди считал ключом к успешной евангелизации мира. "Все миссионеры проходят через это испытание. Каждый нормальный миссионер идет на служение с высокими целями, но как христианин... он далек от совершенства. Его характер - это его самое слабое звено... Именно здесь мисс Кармайкл явилась благословением для всех, кто входил в целиком проникнутое взаимопониманием соприкосновение с ее удивительной жизнью... Эми Уилсон Кармайкл (Amy Wilson Carmichael) была человеком с самым христианским характером, который я когда-либо встречал, и... ее жизнь стала наиболее восхитительной и самой радостной жертвой, которую я когда-либо знал"".

Эми Кармайкл родилась в 1867 г. в обеспеченной североирландской семье, которая владела четырьмя процветающими мукомольными мельницами в маленькой деревушке Милайл. Она жила беззаботной жизнью, пока ее не отослали подростком в интернат. Ее отец умер, когда ей было восемнадцать лет, и, как старшая из семи детей, она взяла на себя тяжелую ответственность за свою семью. Отец оставил большие долги, которые невозможно было выплатить, чем обрек семью на тяжелое безденежное существование. Скоро они переехали в Белфаст, и здесь Эми познакомилась с миссионерской работой в городе. Участие в ней поставило ее духовные проблемы на первый план, но именно Кесуикское движение (межконфессиональная Библейская конференция, подчеркнувшая "более глубокую жизненную теологию", мировоззрение, согласно которому победоносная жизнь в Духе может преодолеть тенденцию христианина ко греху) перевернуло ее жизнь и вызвало ее духовный рост.

Эми почувствовала свое призвание к миссионерскому служению. Слово "иди" она слышала прямо от Бога, и у нее не было выбора. Однако ее решение одобрили не все и не сразу - в частности, оно встретило сопротивление со стороны Роберта Уилсона (Robert Wilson), председателя Кесуикской конвенции. То, что молодая женщина собирается посвятить свою жизнь миссии, было в глазах Уилсона вполне похвальным действом, но только не для Эми. После смерти жены и дочери Уилсона Эми стала его приемной дочерью. Она жила с ним и заботилась о нем, и он был глубоко потрясен, услышав, что она хочет уехать за границу. Хотя он и благословил ее с неохотой, но его мольбы вернуться причиняли ей сердечную боль вплоть до самой его смерти в 1905 г.

Эми услышала "македонский призыв" в 1892 г., в возрасте двадцати четырех лет, а на следующий год она уже была в Японии. Девушка стремительно ушла в работу, но, как и множество миссионеров до нее, испытала разочарования. Японский язык показался ей невозможным, и миссионерская община вовсе не являлась образцом гармоничной жизни, как она себе ее представляла. Она писала матери: "...мы здесь точно такие же, как дома - ничуть не лучше, - и сатана всегда при деле... Постоянно происходят крушения когда-то беспорочных миссионерских кораблей". Со здоровьем у Эми также были проблемы. Шервуду Эдди она позже призналась, что "сломалась от нервного срыва в первые годы... служения, страдая, как некоторые иностранцы, от того, что называется японской головой". "Климат, - писала она матери, - ужасно действует на мозг".

Прослужив более года миссионером, Эми пришла к убеждению, что Япония - не то место, куда направлял ее Бог. Поэтому, даже не уведомляя Кесуикскую конвенцию, основную организацию, откуда она получала поддержку, она отплыла на Цейлон. Чем она обосновала такое импульсивное решение? "Я думаю, что оставила Японию ради отдыха и смены обстановки, а когда в Шанхае поверила, что Господь велел мне следовать за Ним в Цейлон, я так и сделала". Эми оставалась на Цейлоне совсем недолго, потому что получила письмо с просьбой срочно вернуться домой, чтобы ухаживать за мистером Уилсоном, который заболел всерьез. Но, пробыв на Британских островах менее года, она вернулась в Азию, на этот раз в Индию, где прожила более пятидесяти пяти лет без отпуска.

С самого начала деятельности Эми миссионеры-коллеги и отдельные сторонники на родине видели в ней несколько эксцентричную особу. Некоторых тревожил ее принцип прямого контакта с Богом, особенно когда это нарушало их программы или службы. Она отличалась от других миссионеров тем, что никогда не приукрашивала реальные картины миссионерской работы. Ей вернули одну из ее рукописей, отосланных домой для публикации, потому что комитет "хотел бы кое-что немного подправить, чтобы все выглядело более вдохновляющим". Эми отказалась, и позже ее труд опубликовали под названием "Все как есть" ("Things as They Are"),

Через несколько лет после приезда в Южную Индию Эми переехала в Донашпур. Ее работа там заключалась в спасении храмовых детей (особенно девочек) от полной деградации. Именно за это ее и запомнили. Девочек продавали как храмовых проституток, якобы для того чтобы "выдать замуж за богов", а затем сделать доступными для индийских мужчин, посещающих храм. Это был один из "секретных грехов" индуизма, и даже некоторые зарубежные миссионеры, как утверждала Эми, отказывались верить этому. Некоторые считали, что она тратит время понапрасну, разыскивая детей, которых не существует. Но Эми так не думала. Обращенные индианки, которые больше знали о местных обычаях, помогали ей раскрывать эти ужасные преступления. Хотя она не была одинока в своих поисках (индийские реформаторы также негодовали по поводу подобной практики), она столкнулась с яростной оппозицией. Ей не раз предъявлялись обвинения в похищении детей, и над ней постоянно висела угроза физической расправы. Тем не менее Эми продолжала работу, и к 1913 г., через двенадцать лет после начала миссионерской деятельности, вызвавшей множество противотолков, она собрала под свою защиту сто тридцать детей. В последующие десятилетия сотни других детей были спасены и устроены в Донашпуре.

Донашпурское сестринство (ее организация стала известной под таким названием) являлось уникальным христианским служением. Все работники (включая европейцев) носили индийское платье, а дети получали индийские имена. Иностранные и индийские штатные сотрудники жили одной общиной. Детям давали образование и обеспечивали физический уход, особое внимание уделялось развитию их "христианского характера". Критикам, которые обвиняли ее в том, что она уделяет слишком большое внимание вопросам удовлетворения физических нужд, получения образования и формирования характера, что, по их мнению, никак не соответствовало евангельскому духу, Эми отвечала: "...нельзя спасти душу и сразу вознести ее на Небеса... Души так или иначе прикреплены к телам... а поскольку нельзя вытащить душу и заниматься ею отдельно, нам приходится заниматься и душой, и телом".

Эми пожертвовала всем для Донашпура и ожидала от коллег подобной отдачи. Много лет назад, еще в Японии, она отреклась навсегда от жизни замужней женщины. Это было трудное решение, то, о чем она долго не могла писать. Только через сорок лет она поделилась горькими переживаниями по этому поводу в частной беседе с одним из своих приемных детей. Она призывала его принять такое же решение: "В такой же день, много лет назад, я ушла одна в пещеру на горе, называемой Арима. Я боялась будущего. Вот почему я пошла туда - чтобы побыть одной с Богом. Дьявол все время нашептывал: "Теперь-то все в порядке, но что будет потом? Ты будешь очень одинока". И он рисовал картины одиночества - они до сих пор у меня перед глазами. Я повернулась к Богу в отчаянии и сказала: "Господи, что мне делать? Как мне пройти до конца?", и Он ответил: "Тот, кто доверяет Мне, не будет одинок". С тех пор это Его слово всегда было со мной. Оно исполнилось во мне. Оно исполнится и в тебе".

То, что другие должны последовать ее примеру отречения от семейной и брачной жизни, было для Эми как практическим, так и духовным решением. Донашпурское сестринство нуждалось в работниках, которые могли бы полностью отдаться детям как матери и духовные наставники. Для этой цели она создала протестантский религиозный орден для одиноких женщин "Сестры общинной жизни". Это было добровольное объединение, состоявшее изначально из Эми и семи молодых индианок, связанных клятвами. Если бы они позже решили выйти замуж, то не могли бы оставаться в ордене.

Сестры стали для Эми семьей. Теперь одинокие женщины имели рядом тех, на кого могли положиться, и чувствовали ответственность за ближнего. Они не испытывали тоскливого одиночества, и их не мучила нескончаемая мечта о замужестве в неопределенном будущем. Идея эта была взята из истории религиозной общины XIV в. "Братья общинной жизни", основанной римским мистиком-католиком Гергардом Гроотом, и мистицизм стал неотъемлемой частью сестринства. Мистическое единство с Христом компенсировало отсутствие физической любви, и Эми и ее сестры испытывали глубокое и умиротворяющее чувство покоя. К 1950-м гг. существовало уже три группы "Сестер общинной жизни", но попытки создать параллельные братства провалились.

Несмотря на то чувство единства, которое давало общение сестер, Донашпурское сестринство, как и другие христианские организации, сталкивалось с внутренними и внешними проблемами. Хотя Эми писала об этом часто в туманных выражениях и избегала всяких подробностей, но она намекала на периоды разногласий внутри братства и сама испытывала приступы обеспокоенности и напряжения. Донашпур не был идиллической утопией, которую видели посетители, но был замечательной организацией, развивавшейся и руководимой замечательной женщиной. Хотя последние двадцать лет (после серьезного падения) она прожила инвалидом, Эми не прекращала писать книги и молиться за дело своих дорогих детей. Она умерла в Донашпуре в 1951 г. в возрасте восьмидесяти трех лет.