Возвращение Modern Talking

Мы с Дитером встретились снова в первый раз за много лет в фотостудии близ Кёльна. Было смешное чувтсво: Со времен нашей последней встречи прошло уже 5 лет. Тогда мы ели жареную картошку в маленьком ресторанчике под Гамбургом. Это была ни к чему не обязывающая встреча, мы просто общались, не строя никаких планов на будущее. В этот раз это была фотосессия для нашего будущего альбома и нового сингла. С нами был наш будущий ТВ-промоутер Петер Ангемеер, который является настоящей легендой в шоу-бизнесе. Он любит свою работу и работает с полной самоотдачей.

Некоторое время спустя он рассказал мне, что фирма грамзаписи попросила его быть там с нами на съемках, на случай, если мы с Дитером снова вцепимся друг другу в волосы и потребуется его вмешательство. Этого не произошло.

В воздухе витало невидимое волнение. Мы знали, что это было новое начало Modern Talking, но мы не знали, что это станет началом самого грандиозного камбэка в музыкальной истории.

Я отлично помню, как создавалась легендарная обложка для «Back for Good». Идея была в том, чтобы Дитер, одетый весь в чёрное, и я, одетый весь в белое, стояли, прислонившись спинами, с обращёнными друг к другу головами, и улыбались. Мне требовалось переступить через себя, чтобы так позировать: я чувствовал его дыхание, стоял лицом к лицу с человеком, который несколько лет назад сделал всё возможное, чтобы полностью разрушить мою сольную карьеру.

Я ни в чём не был уверен. Может быть, Дитер и в самом деле изменился? Быть может, с годами он стал смотреть на вещи шире и стал более великодушным?

Фотосессия прошла легко и в полной гармонии, и Петер Ангемеер спросил, требуется ли его дальнейшее присутствие. Следующие недели были очень загруженными: я записал четыре новых песни для нашего альбома, кроме того, требовалось ещё снять видео. В помощь мы получили Эрика Синглтона, который написал и спел рэп-вставки к «You’re My Heart, You’re My Soul» и нашим последующим синглами.

Мы договаривались с нашим концертным агентом о туре по Германии, а также встречались с нашей фирмой грамзаписи о предстоящих промо-акциях. Фирма для нас разработала хитроумный маркетинг-план, который, в конце концов, должен был нас привести к успеху.

***

Наше возвращение состоялось на телевидении в «Wetten, dass…». Вот это шанс! Самая популярная тепелепередача в Европе, которую тогда смотрели 18 миллионов зрителей. Для нас построили кулисы в стиле сердечной перегородки, и нас с Дитером вывели к публике под руководством ведущего Томаса Готтшалька. Зрители в переполненной студии бушевали от воодушевления, а мы пели «You’re My Heart, You’re My Soul».

Я думаю никто тогда, ни Дитер, ни я, ни платтенфирма, ни промоутеры, ни СМИ, ни создатели «Wetten, dass…» не могли предвидеть этот гигантский успех.

Наш альбом «Back for Good» поднялся на вершину чартов не только в Германии. Нет, во всей Европе, Азии, Южной Америке, почти по всему миру люди заразились снова Modern Talking-лихорадкой. Мы продавали по 80 000 альбомов в час. Мы с Дитером были вместе почти круглые сутки. Наш водитель вёз нас с одного мероприятия на следующее. «Алё, это Дитер, ну, что, сколько сегодня уже отгрузили?», звонил Дитер каждый день до обеда в центральный офис фирмы грамзаписи. «И где мы теперь? 720 000? Смотрите там, чтобы сегодня было уже 800 000». Он был одержим цифрами, и ежечасно рассчитывал, что будет значить наш успех для его банковского счёта.

Во всём мире альбом «Back for Good» был распродан тиражом 5,7 миллионов копий.

Также наш тур по Германии и зарубежные выступления были чрезвычайно успешны. Мы с Дитером были на седьмом небе. Особенно забавным я находил то, что подруга Дитера Наддель на всех наших концертах была на сцене в составе хора. Как меняются времена! В восьмидесятых для Дитера было абсолютно недопустимым, чтобы моя жена Нора была с нами на сцене, а десятилетие спустя для его Наддель это было как само собой разумеющееся. Я думал обо всём этом, но язык держал за зубами: к чему было провоцировать его?

Тогда для нас было замечательное время. Хотя «тараканы» Дитера, как всегда, были при нём, со мной он обращался уважительно и довольно мило.

Мы получали одну награду за другой: BAMBI, ECHO, GOLDENE KAMERA, WORLD MUSIC AWARD, GOLDENE STIMMGABEL, GOLDENE EUROPA, а также бесконечные золотые и платиновые диски. Мечта стала явью во второй раз.

***

В июне 1998 года нам представилась свободная неделька. Наше заключительное шоу было в Таллинне, Эстонии. Я хотел на следующий день полететь домой, хотя уже через день у нас в планах была поездка в Монако: это должно было быть интервью у и с дизайнером одежды Вольфгангом Йупом. Всё как обычно. Я не хотел лететь из Таллинна в Монако, а хотел увидеться со своей подругой Клаудией и переночевать в собственной кровати.

Дитер же хотел лететь прямиком на Лазурное побережье, а я, с некоторыми из наших музыкантов, полетел на самолёте из Таллинна в Кёльн. Организаторы заказали нам частный самолёт, чтобы мы не зависели от расписания. Далее случилось невероятное. Когда машина от аэровокзала подъехал к самолёту, я не поверил своим глазам. И это должен был быть наш самолёт? Перед нами стоял автобус из 50-х с двумя приделанными к нему крыльями. Далее выяснилось, что это и был самолёт из 50-х. Меня обуяла паника. Через три часа полёта пилот приступил к снижению. Мы летели над облаками, и я радовался, что скоро прилетим в Кёльн, но моя радость быстро закончилась. В Кёльне есть дома и узнаваемый собор, но под облаками я видел только поля! Где мы? После приземления мы на полчаса покинули наше транспортное средство, и пошли в аэровокзал выпить чего-нибудь. Оказалось, что мы на острове Борнхольм в Дании! Промежуточная посадка! Пресвятая Мадонна! И теперь ещё 4 часа в нашем суперсамолёте в Кёльн, пока мы не приземлились в целости и сохранности. Тут же понабежали таможенники и полицейские с фотоаппаратами и принялись фотографироваться с нашим замечательным самолётом. Такого мы ещё никогда не видели: это был самый неудобный самолёт, на котором мне когда-либо приходилось летать.

Вечером я, смертельно уставший, упал на кровать, зная, что посплю всего пару часов. Мой вылет из Франкфурта в Ниццу был около 8 утра, и это была единственная возможность, так как наше интервью должно было состояться в полдень в пентхаусе Вольфганга Йупа в Монако. После прилёта я со своей поклажей на такси отправился из Ниццы в Монако к дому Вольфганга. Я вошёл в лифт, нажал на кнопку, и очутился перед дверью в квартиру. «Дин-дон!». Я услышал кашель и плевки, и кто-то с зелёной маской на лице открыл дверь. «Привет, Томас, я – Вольфганг, заходи. Я сегодня купался в море, чтобы освежиться, да заходи же! Проходи на кухню, Эдвииин, Ээээдвииин, Томас пришёл, сваргань ему чай. Я сейчас быстро в ванную, смою маску. Эээээдвиииин, ну где ты там? Где он? Идёт уже. Дитер ещё тоже не пришёл, проходи на кухню».

Он ушёл. Вольфганг! И его кашель! За семь секунд он дал мне краткую информацию о начале его дня.

Я познакомился с Эдвином, с которым Вольфганг жил в гражданском браке, и тот показал мне квартиру. Большая, очень большая, повсюду декорированная произведениями искусства. Точно помню, что там была картина польской хужожницы Тамары де Лемпики. Ещё были три собаки, полагаю, это были шпитцы, которые с любопытством бегали вокруг. «Дин-дон» - позвонили, и в дверях появились Дитер и Наддель. «Привет, Дитер, я – Эдвин. Привет, Наддель. Вольфганг ещё в ванной, а Томас уже на кухне, проходите, располагайтесь!»

«Дин-дон», раздалось снова. Эдвин открыл дверь, и вошла Сибиль Вайшенберг, которая была автором в Bunte, и которая и должна была проводить интервью. Привычное «Привет» и «чмоки-чмоки», затем в дверь позвонил ещё и фотограф. Всё превращалось в столпотворение: вокруг суетилась домохозяйка, Вольфганг, кричащий что-то из ванной, собаки, Дитер, Наддель, Фрау Вайшенберг, Эдвин и я. Аххх, я был и уставшим, и одновременно в приподнятом настроении.

Мы вышли на террасу, и Вольфганг вещал о своей жизни в Нью-Йорке и Потсдаме. Помимо этого, он спросил: «Дитер, почему, собственно говоря, у тебя такая смешная причёска? По-моему, она выглядит как распотрошенная подушка для дивана. Я бы придумал тебе совершенно новый стиль». Тишина. Смущенное молчание, Дитер не проронил ни звука. Смена темы. Мы перекусили, и началось интервью. Затем была ещё фотосессия на той же террасе пентхауса Йупа. Всё это время мы болтали друг с другом, и, честно сказать, это было здорово. На замечание Дитера, мол, Вольфганг Йуп является одним из известнейших дизайнеров, наряду с Карлом Лагерфельдом и Рудольфом Мосхаммером, Вольфганг кинул на него испепеляющий взгляд: «Мосхаммер? Этот жирный мюнхенский владелец бутика?»

Фотографирование на террасе с видом на Монако прошло успешно: в кадре были то мы с Дитером и Вольфгангом, то мы одни, то с собаками Йупа. Для одной из фото мы с Дитером расположились на кровати Вольфганга. Между нами была ещё одна из собачек и я подумал: «Хммм, чем это тут воняет?» Как сейчас помню этот запах, который тогда ударил в нос. Тем не менее, я сконцентрировался и улыбался в камеру. Пока фотограф перезаряжал плёнку, я посмотрел как раз на собаку, которая виляла хвостом, и понял, откуда шёл странный запашок: к меху сзади приклеились остатки «больших дел».

Вечером мы все встретились в любимом заведении Вольфганга и Эдвина, и после нескольких бокалов шампанского и белого вина, мы с Дитером и Наддель в «Hotel de Paris», чтобы переночевать. Это был невероятно весёлый, интересный и богатый событиями день, после которого я, измождённый, провалился в сон. На следующее утро я полетел домой, чтобы провести пару дней с Клаудией. Дитер с Наддель провели своё свободное время на побережье.

***

Modern Talking бил все рекорды, как в стране, так и за рубежом. Альбом «Back for Good» в более чем 30 странах был на первом месте. Я иногда спрашивал себя, где были те 11 лет молчания между мной и Дитером. Казалось, что паузы никогда не было, и наш успех продолжался дальше.

Однако, теперь всё было по-иному, я стал старше и опытнее.

За те два десятилетия, что я был в шоубизнесе, я приобрёл опыт, пережил взлёты и падения, ощущения счастья и разочарования. Я считал второе пришествие Modern Talking подарком, и мог наслаждаться этим временем гораздо в большей степени, чем в первый раз.

Было интересно наблюдать, как всё поменялось местами по сравнению с Modern Talking образца до 1987 года. Тогда Нора была моей постоянной спутницей, что Дитер всегда воспринимал в штыки. Теперь Наддель перманентно была с ним. В восьмидесятых мы с Норой носили повсюду нашу карманную собачку, мальтийца. Теперь у Дитера была такая же. Тогда я был главным действующим лицом в жёлтой прессе, теперь – это был он. Последнее было для меня облегчением, и я не должен был кидаться в бой против любой мелочи на первой странице Bild’а. Я понял, что во «втором туре», можно вести более расслабленную жизнь.

***

В конце девяностых музыкальная индустрия ещё не была в том кризисе, в каком она находится теперь. Фирмы грамзаписи ещё могли себе позволить кое-что. Так как Modern Talking был на гребне успеха, у нас была привилегия ставить свои условия в вопросах, касательных съёмок видеоклипов, поездок и размещения. Для нас заказывались только лучшие отели и перелёты первым классом; наши видео снимались в самых невообразимых местах планеты. Для съёмок клипа «You Are Not Alone» мы полетели в Южную Африку. Мы радовались тому, что это была середина января, промозглая зимняя погода, которую я терпеть не могу, в Германии, а в Южном полушарии нам ждала пара солнечных дней.

Мы снимали в Кейптауне и окрестностях. Наш видеорежиссёр выяснил, что примерно в часе езду от Кейптауна находится «Чёрное озеро». Вода в озере и не была в действительности чёрной, как можно было бы подумать, однако, камни по всему побережью были чёрного цвета, поэтому было ощущение, что озеро заполнено чёрной водой.

На озере соорудили четыре четырёхметровых платформы, покрытые чёрным пластиком и погруженные в воду на один сантиметр глубины. Мы с Дитером должны были стоять на этих платформах, и изображать выступление на сцене. У зрителей должно было возникнуть впечатление, что мы ходим прямо по воде.

Во время полёта мы уже радовались солнцу, 33 градусам и Кейптауну, одному из красивейших городов в мире. В реальности всё выглядело по-другому! Накануне температура резко упала, и вместо ожидаемого тепла при съёмках, мы замерзали при 12 градусах. Нас отвезли на пятиметровой лодке к нашей платформе в озере, на которой мы должны были отплясывать в промокших ботинках следующие три часа. Супер! Как профессионалы, мы отработали этот номер, однако, всё же едва сдерживая озноб.

На следующий день погода снова улучшилась, поэтому я уже мог загорать на террасе нашего отеля «Mount Nelson».

Меня всё время спрашивают, зачем ехать в далёкие страны для видеосъёмок. Ответ на этот вопрос только один: погода! Осенью или зимой погода в Германии непредсказуема. Единственной альтернативой в европейском регионе являются Канарские острова. Опять же, тамошний ландшафт и растительность подходят только очень ограниченному образу для съёмок. Конечно, в осенние и зимние месяцы выдаются солнечные дни, но видеосъёмки планируются заранее, и никто не может предугадать в начале января, какова будет погода в Германии во второй неделе февраля и будет ли солнечно. К тому же солнечные весёлые мелодии не очень-то подходят к голым деревьям на заднем плане.

Впрочем, на погоду нельзя полностью положиться ни в одной точке мира. У меня была съёмка видеоклипа на сингл «Tonight Is The Night» на Ибице в конце марта. Обычно в это время года там около 20 градусов, и малооблачная погода. Когда же пришло время моих съёмок, там едва было 15 градусов и затянутое облаками небо.

Кроме того похолодания в ЮАР, нам всегда везло, снимали ли мы видео в Гонг Конге, в пустыне в Неваде или в Майами.

На обратном пути из ЮАР в Германию, на Дитера снова напала «газетная фантазия». У нас был ночной перелёт, и после кормёжки я уснул. Я не очень люблю летать, по мне лучше передвигаться по земле на своих двоих, однако, моя профессия была бы невозможна без постоянных перелётов. Никому не нравится, когда самолёт попадает в турбулентность, мне, разумеется, тоже. Сидишь там в 50-метровой капсуле, на высоте 11000 метров, и, если что-то пойдёт не так, тебе крышка.

Всем, кто страдает от аэрофобии, могу лишь посоветовать: обращайте внимание на бортпроводников: когда они заняты своими делами, это значит, что всё нормально. Неприятно становится тогда, когда пилот делает объявления: «Cabin crew, немедленно занять свои места». В такой ситуации надо просто думать о хорошем и надеяться на то, что болтанка скоро закончится.

Итак, во время возвращения из ЮАР, якобы, началась турбулентность. Возможно всё так и было, но она не могла быть значительной, иначе я бы проснулся, ведь я чувствительный к таким вещам. После посадки Дитер рассказал мне, что нас здорово трясло. Что ж, такое бывает во время десятичасового перелёта через весь африканский континент.

На следующее утро мне позвонили из газеты «Bild». «Привет, Томас, скажи, каково это, когда уже почти прощаешься с жизнью?» - «Что? Как? Кто прощается с жизнью? Я что-то пропустил? Кто-то что-то снова про меня написал? Мне следует знать что-то? Я понятия не имею, о чём ты говоришь. Я вполне ещё живой», ответил я. - «Ну, Дитер мне позвонил и сказал, что вы по дороге из Кейптауна чуть не разбились. Самолёт пролетел сквозь сильный шторм, и болтало так, что вы это почти не пережили».

У меня не было слов. «Погоди-ка», ответил я, «возможно, это был какой-то другой самолёт, я в любом случае ничего не знаю. Я бы был осторожнее с такими заявлениями, потому что существуют же судовые документы, которые подтвердят, что ничего такого не происходило. Кроме того, шторм на высоте 11000 метров – это более чем что-то невероятное. Случайный порыв ветра да, но шторм?» Пауза. «Хм, ты прав», сказал журналист, «тогда мы лучше не будем публиковать это сообщение».

Я снова узнавал старину Дитера! Он знал, что ни одного человека не заинтересуешь совершенно нормальной видеосъёмкой. Поэтому, он выдумал эту почти-катастрофу, чтобы снова попасть в газету. Под девизом: сама по себе съёмка ещё не достаточный повод, но вот если туда подкинуть что-то зрелищное, то это, наверное, сгодится для заголовка с первой полосы. «ДИТЕР БОЛЕН ЧУТЬ НЕ РАЗБИЛСЯ ПОСЛЕ ВИДЕОСЪЁМОК» или «ДИТЕР БОЛЕН: СМЕРТЕЛЬНЫЙ СТРАХ ПОСЛЕ СЪЁМОК КЛИПА».

К сожалению, наша пишущая братия постоянно должна делать из мухи слона. Информация без драматизма, смертей или секса просто наскучила. А уж это Дитер умеет лучше всего. Однако, в эти игры я не играю. Мне и в голову не придёт выдумывать какие-то вещи, только чтобы попасть в газету, нет, спасибо!

***

Наддель повсюду сопровождала Дитера. Что, впрочем, не означает, что он не флиртовал с другими женщинами. После концерта или телевыступления Дитер с радостью рассказывал Наде, что теперь его ждут важные переговоры с платтенфирмой или устроителем концертов. В действительности же он отправлялся на интенсивные переговоры с фанатками.

Я не знаю, догадывалась ли Наддель об этом, или только делала вид, что ничего не знает о преданности Дитера фанаткам. Нет, ну честно: если не догадывалась, значит, она была наивной. Если знала и молчала – значит, была наивной вдвойне.

Полагаю, что Наддель любила Дитера, не смотря ни на что. Вероятно, она просто боялась остаться без него. Для нас, наблюдающих со стороны, эта ситуация частенько была неловкой и непонятной. Наддель всем рассказывала, что её бедный Дитер работает, должно быть, гораздо больше, чем этот Томас. Ведь Дитер не проводил все ночи в студии. Хотя, что Наддель называла работой?…

Однажды появилась кто-то совсем новенькая. Я каждый раз был свидетелем момента, когда Дитер начинал названивать кому-то из новых подруг. Но на этот раз всё было по-другому. Телефонные разговоры были доверительнее и интимнее, чем обычно.

У нас было телевыступление в Париже, и я уже было удивился, что Наддель не было с нами. Вероятно, у неё просто не было желания лететь в Париж на один день. В машине, по пути из телестудии в аэропорт, Дитер сказал: «Томас, слушай, эээ, я тут кое с кем познакомился». «Ах», высказал я своё предположение: «Начинается на «Ф» и заканчивается на «ельдбуш», не так ли?» «Откуда ты знаешь? Кто тебе сказал?», он был шокирован. Я ухмыльнулся: «Никто, сам догадался, да это и несложно, ведь она тебе постоянно звонит. Но теперь я знаю». (??? Как это вообще может быть? Томас опять что-то путает с датами. – Пер.) «Слушай, Томас», продолжил он, «я лечу прямиком на Мальорку и встречусь там с Вероной». «Что ты сделаешь?», вырвалось у меня. «Да, мы договорились с Вероной встретиться на Малье, и остаться там на пару дней». «Ха-ха», засмеялся я, «а Наддель ты рассказал, что у тебя важная встреча, на которой она будет только мешать, да?» «Да. Точно так. Слушай, Томас, можешь помочь мне купить бикини для Вероны», спросил он.

«Что-что? Выбрать бикини для Вероны Фельдбуш?», выдохнул я. «Да, ты же всегда в курсе, что сейчас типа модно», сказал Дитер, глядя на меня щенячьим взглядом. «Послушай-ка, Дитер», ответил я ему, «я тебе покажу, где в аэровокзале магазин купальников, а уж выбирай понравившийся сам. Кроме того, почему ты вообще должен везти ей бикини? Ручаюсь, что бóльшую часть времени она проведёт без него».

Разговор окончен! Во время наших последующих промо-кампаний Верона постоянно звонила на мой мобильник, чтобы Наддель ничего не догадалась. Тогда я передавал трубку Дитеру, говоря секретный пароль: «Это тебе Энди звонит». И всё это только для того, чтобы Наддель ничего не пронюхала про новое увлечение Дитера. Собственно говоря, я мог уже и не стараться, потому как вскоре после их секретной встречи на Мальорке, в газете было напечатано огромное фото с Дитером и Вероной на пляже. Посреди толпы людей. Типично для Дитера! Такое чувство, что он сделал это специально, чтобы все это увидели!

Те, кто хочет сегодня живьём поглядеть на Дитера Болена, должны отправиться на северные пляжи Мальорки. Там он лежит на крохотной подстилке, посреди тысяч туристов, или катается на, вероятно, предоставленной спонсорами, лодке вдоль пляжа. Ходят слухи, что его фотографируют на его же телефон, чтобы затем отправить фото репортёру-номер-1414 газеты Bild, и получить 500 евро вознаграждения. Можете поверить, так оно и есть.

Конечно, все эти интрижки не прошли бесследно. Наддель переехала из его дома, Верона въехала в его дом. Драма по всей линии фронта. Верона снова съехала от него, Наддель опять переехала к нему. И мы, Дитер, Наддель и я, поехали в турне по Польше. Настроение было как всегда: Дитер говорил Наддель, что ей должно нравиться, и оно ей нравилось.

Незадолго до того, как поехать из гостиницы на наш второй или третий концерт, я ждал Дитера в холле. Он вышел из лифта с краснющей щекой. «Что же с тобой случилось?», в шоке, спросил я. «Наддель как с цепи сорвалась». – «Как это?» - «Залепила мне пощёчину». Затем он рассказал мне, что ему на сотовый позвонила Верона, и он ей говорил, что она – единственная в мире для него, которая так много для него значит, и так далее. При этом он ходил по номеру взад и вперёд. К сожалению, он слишком поздно понял, что Наддель находилась в соседней комнате, и когда он лил в уши Вероне любовные признания, Наддель могла слышать каждое слово через приоткрытую дверь.

Остальное можно додумать. Когда он закончил свой разговор, Наддель уже стояла за дверью. Она дала Дитеру такую затрещину, что его мобильник полетел через весь номер. «О, Боже», - была моя реакция, и я покачал головой. С одной стороны мне было жаль его, но с другой – это вызывало улыбку.

Остаток дня был испорчен и подходил для сценария к фильму «Сцены из семейной жизни». Мы ехали в автобусе к месту проведения концерта, и Наддель с Дитером свирепо оскорбляли друг друга. Все музыканты, техники, помощники и наш менеджмент были там, и все чувствовали себя неуютно. Дитер сидел впереди в автобусе и постоянно названивал своему адвокату. Он хотел знать, как можно было бы оставить Наддель с «Zero», то есть, расстаться так, чтобы ничего не пришлось платить. Наддель орала с задних рядов автобуса, что ей есть чем ответить. И так далее, и так далее. Моё воспитание не позволяет мне писать, что было дальше. Но и сегодня, больше десяти лет спустя, у меня возникает рвотный рефлекс, когда я вспоминаю ту поездку и словесную дуэль между Дитером и Наддель.

Однако, глава «Верона Фельдбуш» закончилась быстро, потому как Верона стала устанавливать правила и условия для их отношений. Ставить какие-либо условия Дитеру невозможно. А когда речь пошла о деньгах, этому союзу уже ничего не могло помочь. Я не знаю, правда это или нет, что Верона ещё до свадьбы заключила договор о компенсации на случай развода, меня там не было. В любом случае, брак между Дитером и Вероной уже через несколько дней стал частью истории.

Наддель снова переехала к Дитеру в Тётензен, но уже не сопровождала его так часто. Поэтому, Дитер постоянно сопровождался другими «поклонницами». Мы с Клаудией поначалу ещё пытались вести с ними дружелюбные разговоры, чтобы девушки не чувствовали себя таким потерянными, однако, спустя какое-то время уже не могли вспомнить их имён. Постоянные приходящие и уходящие. У нас было выступление в Москве, и на развороте одной из газет меня поприветствовала серия непристойностей: Дитер, развалившийся с танцовщицей в ночном клубе. Он мог делать всё, что хотел. Если он ловил от этого кайф – пожалуйста. Но я не хотел читать об этом на следующее утро в газете. Увольте.

Затем мы на частном самолёте полетели из Москвы в Минск на наше следующее выступление. В «ручной клади» у Дитера была очередная «поклонница», имя которой я, разумеется, уже не помню. С нами был также и приятель Дитера Хельмут – «Хелли». И вот, когда мы летели из России в Белоруссию, Дитер спросил: «Слушай, Хелли, наши с Вероной обручальные кольца, которые теперь лежат в пруду у карпов, можно их достать и почистить?» «Ты спятил?», ответил Хелли, «купи новые. Это бессмысленно: прочёсывать весь пруд в поисках двух колец» «Слушай, Хелли», ответил Дитер, «а есть такие регулируемые по размеру кольца?» «Нет, Дитер, таких не бывает. Каждой женщине покупается новое кольцо».

Несчастное создание, хихикающее рядом с Дитером, конечно, не понимало ни слова. Она очутилась в частном самолёте по дороге из Минска, и она сидела рядом с поп-звездой, чувствуя себя посвящённой. Чего она не знала, так это то, что мы уже давно все в этом самолёте летели в Германию. Ей пришлой самой думать, как вернуться домой.

***

Время шло, буквально, как в полёте. После нашего успешного альбома «Back for Good» последовал альбом №1 «Alone», а в 2000-м году «Year Of The Dragon». Первый сингл к нему был «China In Her Eyes», и видео снимали в Гонг Конге. В прошлом на всех видеосъёмках нас сопровождала команда канала SAT.1 под руководством Ральфа Хермерсдорфера. Телевизионщики снимали Modern Talking как документальный фильм, а SAT.1 делал спецвыпуски, что добавляло нам очков. Типичная win-win-ситуация. С этой командой, особенно с Ральфом, было просто и приятно работать.

Мы проводили в разных уголках мира прекрасные и весёлые часы, и Дитер со всеми обращался, как со своими друзьями. Не понимайте это буквально: все люди являются друзьями Дитера до тех пор, пока они приносят ему деньги. Если это перестаёт быть таковым, и дружба заканчивается очень быстро – или, в худшем случае «это всё равно всегда было дерьмом» (одно из любимых выражений Дитера).

Это была фаза в Modern Talking II, когда стали проявляться первые признаки того, что Дитер снова озлобился.

Мы с Клаудией проводили много времени друг с другом в паузах между съёмками в Гонг Конге. SAT.1 взял интервью и у Клаудии. Она на этом не настаивала, а лишь хотела поддержать своего будущего супруга. Дитеру это, естественно, не понравилось, потому что он всегда не переваривал признаков Норы. То, что Наддель с готовностью давала интервью повсюду – это он считал что хорошо, к тому же он хотел, чтобы Наддель стала телеведущей и сменила Фельдбуш в передаче «Peep».

Мы пришли в отель, и Дитер накинулся на Ральфа Хермерсдорфера, критикуя его, что он, мол, снимает «дерьмовую картинку», «дерьмовые диалоги» и «дерьмовые интервью». Так дальше не пойдёт, - заявил Дитер. Ральф оставался спокойным, и даже в такой ситуации оставался в ладах со своими нервами. «Эй, Дитер, если у тебя больше нет настроения, так давай на этом и закончим. Мы сделаем нашу программу с кадрами Томаса и Modern Talking целиком, но без Дитера Болена отдельно. Я с радостью вылетаю следующим же рейсом обратно в Германию».

Полагаю, это был единственный разговор, который Дитер понимал: на него оказывали уверенное обратное давление!

Конечно, теперь это уже не было никакой проблемой, и кадры, сделанные «Ральфи» снова были суперклассными