Часть первая: секс и половые органы

ЗАЧЕМ НУЖЕН СЕКС ВВЕДЕНИЕ

Жизнь — это объединение сложных химических со­единений в ряды, кольца, спирали. Первое и наиболее важное дело всего живого — выжить, то есть препятство­вать вторжению разрушения извне и поддерживать со­вместную работу рядов, колец и спиралей. К сожалению, любое живое существо подвержено опасности. Если оно проходит сквозь них, то лишь для того, чтобы рано или поздно постареть. Тогда ряды, кольца и спирали теряют свою упругость, и организм постепенно умирает. Ничто живое не может жить вечно в качестве индивидуума, и для выживания нужно воспроизведение. Если живые су­щества не воспроизводятся в достаточных количествах, чтобы пережить все опасности, род постепенно вымрет, как вымерли динозавры и дронты. Следовательно, самая важная вещь, которую индивидуум любого вида может сделать после того, как он обеспечил собственную, без­опасность, — это воспроизведение.

Хорошо известно, что половое воспроизведение — один из предпочтительных способов, так что секс — самая важная, после выживания, вещь для каждого организма, который наделен полом. Некоторые животные, такие, как пауки, готовы отдать за это свою жизнь.

Некоторые люди тоже так поступают, хотя большин­ство людей старается этого избежать. Таким образом, секс — это средство выживания. Для выживания инди­видуума необходимо защищать тело, секс же необходим для выживания рода. Тело смертно, гены же могут жить вечно, если передаются от одного тела к другому в следу­ющем поколении. Это как палочка, которую один пере­дает другому в биологической эстафете, которой не видно конца.

Впрочем, иногда она кончается, как сказал поэт, жа­лобным воем, а иногда угрожает взрывом.

ЧТО ТАКОЕ ПОЛ?

Пол — это результат эволюции и выживания наибо­лее приспособленных, и люди находятся на верху этой пирамиды. Люди более забавны, чем какие-либо иные существа, и человеческий секс лучше других (по крайней мере для людей), так что, как патриоты человеческой расы, мы должны гордиться. Кто этого не делает, может отправляться туда, откуда он пришел, — к медузам.

До полового воспроизведения были еще два способа в животном царстве или в том, чему предстояло стать животным царством. Низшие организмы (то есть это мы полагаем их низшими, и до сих пор это еще не встретило возражений с их стороны) размножаются посредством двойного деления. Это одноклеточные малыши, кото­рые едят до тех пор, пока не становятся слишком боль­шими для своей оболочки; тогда они разрываются попо­лам, и на месте, где раньше был один, появляются два. Это больше похоже на Крючок с Приманкой («Вот куда мы опять попали!» или даже «Почему это всегда со мной случается?»), чем на «у-у-у». И конечно же, это очень однообразно, потому что обе дочерние клетки сделаны из тех же колец и спиралей, что и материнская клетка, так что у них маловато простора для проявления ориги­нальности. Хуже того: поскольку все клетки одинаковы, то любое изменение в среде, которое разрушает одну из них, скорее всего разрушит их все.

Конъюгация — уже некоторое улучшение. Это пред­полагает участие двух организмов, одноклеточных одно­го и того же вида. Они прижимаются друг к другу и обме­ниваются некоторыми кольцами и спиралями, прежде чем разойтись. В результате дочерние клетки оказывают­ся смешанными, и каждая несколько отличается от ро­дительских клеток. Это помогает им выживать, потому что изменения в окружающей среде могут убить одних, но другие, которые от них отличаются, могут остаться в живых. У таких организмов нет мужских и женских кле­ток, по крайней мере их трудно отличить.

Более близка людям копуляция; животные, к кото­рым это относится, уже разделены на два пола. Мужская особь тем или иным образом обычно внедряет свою сперму в женскую особь и оплодотворяет ее яйца. По­скольку сперма содержит многие различные гены, так же как и яйцеклетка, то в результате получается нечто вроде танца со сменой партнеров и возможно множество раз­личных комбинаций. Если не говорить об идентичных близнецах, все потомки отличаются друг от друга, что увеличивает шанс, что некоторые выживут при любых изменениях в музыке небесных и земных сфер. Есть жи­вотные, — например, рыбы, — которые двуполы, но не копулируют, поскольку женские особи откладывают ик­ринки в воду, и уже в воде мужские особи оплодотворя­ют их спермой. Улитки, по-видимому, получают удовольствия больше всех, не считая человека, поскольку являются гермафродитами и копулируют двумя концами одновременно.

Спаривание — это то же, что копуляция, хотя и зву­чит романтичнее. Этим словом пользуются любители птиц, школьные учителя и покровители домашних зве­рушек. Это подразумевает, что копулирующие животные тщательно выбирают партнера и очень его любят, но это необязательно так.

У людей это называется «брачным союзом» — мы уже говорили, что этим выражением пользуются по боль­шей части священники. Это означает, что присутствует или должен присутствовать духовный элемент, который делает это даже более прекрасным, чем спаривание жи­вотных; но это также не всегда соответствует истине. Тем не менее такие союзы обычно считаются благословен­ными, особенно если производят потомство.

Из всего вышесказанного возникает ощущение, что цель всей процедуры — воспроизведение, но это не всег­да верно и даже неверно в большинстве случаев, если речь идет о людях. Человечество проделало большой скачок, отделив удовольствие секса от его биологичес­кой цели, и человек — единственная известная форма жизни, способная по своему желанию устроить секс без воспроизведения потомства и воспроизведение без секса.

Как мы видели, сексуальное воспроизведение явля­ется усовершенствованием бинарного деления и конъ­югации. Это способ перемешивания генов для обеспече­ния большего разнообразия потомства, что создает боль­шие возможности выживания в изменяющихся условиях внешнего мира. Организмы, ищущие сексуальных парт­неров, позволяют себе заходить дальше и идти на боль­ший риск, нежели те, кто довольствуется менее чарующими способами воспроизведения. И чем более привле­кателен секс, тем дальше организм отправится на поиски его и тем на больший риск осмелится пойти. Следова­тельно, с биологической точки зрения, секс и его удо­вольствия — прекрасное средство для создания большого разнообразия организмов, живущих в весьма разнооб­разных средах, и для эволюции более приспосабливаю­щихся и отважных форм жизни.

НО О ЧЕМ ЭТО ВСЕ?

Объяснения, которые я до сих пор давал, могут удов­летворить пытливую улитку, так что она уползет более печальная, но и более мудрая; но это не слишком помо­гает в понимании тех вибраций, которые проходят через мужчин и женщин в повседневной жизни. Так что те­перь я предлагаю список некоторых вещей, которые свя­зываются с сексом в человеческой жизни: чем секс мо­жет быть временами почти для всех, и чем он может быть почти для каждого.

Прежде всего речь идет об оплодотворении: трепет­ный бросок спермы в плодородную каплю яйцеклетки, вдувающий новую жизнь в пульсирующее цветение. Но это может быть сделано без секса, с помощью искусст­венного оплодотворения. (Знаете ли вы, что существует самостоятельная профессия, состоящая в спринцевании индюшек, так что этих несчастных птиц не только ощи­пывают и съедают, но к тому же еще обманывают и спринцуют!)

Во-вторых, о зачатии, что может быть, а может не быть сексуальным, но удовлетворяет потребность жен­щины наполниться растущей новой жизнью и потребность мужчины наполнить ее и изменить ее тело и ее жизнь силой и властью своего инструмента.

В-третьих, речь может идти о долге для людей, кото­рые думают и говорят об этом подобным образом. Вот что они говорят: долг женщины — рожать мужу детей, долг мужчины — давать их жене; долг женщины — усту­пать желаниям мужа, а долг мужа — дать ей то, чего она не могла иметь, когда была девушкой; а в наши дни долг женщины и мужчины — одарить друг друга вожделен­ным оргазмом.

В-четвертых, это может касаться ритуалов: ритуал ночного секса или утреннего секса; секса по поводу го­довщины или по поводу Пасхи.

В-пятых, это может быть облегчение, освобождение от сдерживаемых напряжений, вызывающих возбужде­ние, неудобство или даже боль. Как бы ни сопротивлял­ся человек подобному освобождению и сколь бы ни счи-' тал это недостойной распущенностью, рано или поздно он находит себе для этого оправдание, хотя некоторые продолжают борьбу с искушением, наслаждаясь при этом чувством собственного благородства и праведнос­ти. Для таких людей освобождение достигается посред­ством того, что называется «отдушина». Если «отдуши­ной» оказывается человек, то возникает чувство вины за использование человека в качестве «отдушины». Если же эта «отдушина» рассматривается в качестве человека, возникает чувство стыда за недостаток человечности. Если облегчение не требует другого человека, по прин­ципу «каждый сам себе жена, или медовый месяц в руках», как они это называют, тогда мужчина ощущает тайный триумф самодостаточности вместе с одиночест­вом, разочарованием и отторженностью от человеческой расы, потому что это — один из первородных грехов, к которому многие вынуждаемы своей личностью или об­стоятельствами.

В-шестых, это может быть новое физиологическое приспособление к жизни, соглашение, дающее взаимное ощущение благополучия.

В-седьмых, это может быть удовольствие, к которо­му неустанно стремятся, вечная погоня за обетованным оргазмом.

В-восьмых, это может быть взаимно приятное раз­влечение, способ провести время в ожидании Санта Клауса или смерти.

В-девятых, -это может быть игра соблазнения и от­ступления, ссор и примирений, когда постель превраща­ется в арену для всевозможных психологических игр как уже известных, так и совсем новых, с изощренной изо­бретательностью рождаемых в отношениях между муж­чиной и женщиной.

В-десятых, это может быть средством для достиже­ния единства и понимания, для закрепления достигну­тых соглашений и для заключения новых, для приближе­ния к встрече двух душ, двух линий, скользящих вдоль тщательно возведенного для них барьера.

В-одиннадцатых, это может быть интимность и при­вязанность, сплавление двух твердых тел в огне страсти в союз, который может стать вечным, если не разобьется под ударами молота жизни или не сотрется монотонны­ми каплями тривиальностей, которые вечно тут как тут.

В-двенадцатых, это может быть предельное и вечно обновляемое выражение любви, кульминирующей есте­ственным продуктом, оплодотворенной яйцеклеткой, давая тем самым завершение круга.

Часто вопрос «Да что же он вообще дает, этот секс?» задается с оттенком отчаяния. Это обычно означает две пещи. Во-первых, «почему я так. ужасно этого хочу?»

Ответ в том, что мы так устроены. Не будем забывать, что мы все начинали в качестве моллюсков, и потребова­лись миллионы лет естественного отбора, чтобы превра­тить нас в людей. Более сильные и более энергичные ор­ганизмы, которые «ужасно этого хотят», в конце концов оставят больше потомства, и их вид скорее выживет, чем те, кто не так хочет. Так что мы стремимся получить это как только можем, если только не запутались совершен­но, а самые различные люди стараются запутать нас еще больше.

Это приводит нас ко второму аспекту, который бес­покоит множество людей: «Когда же мне достанется?» Ответ состоит в том, что вы получите это, как только бу­дете готовы. Вы можете получить это хоть сейчас, если согласитесь пойти достаточно далеко, и принести необ­ходимые жертвы, и принять то, что окажется связанным с этим. Вам придется столкнуться с последствиями: может быть, физическими, психическими, моральными, может быть, с предательством себя или своих родителей; так что, может быть, лучше подождать, пока придет время. В некотором смысле ожидание — жалкий способ жизни, он расходится с природой, но каждый волен иметь свои собственные «но» или выбросить их все вон.

ЦЕЛЬ СЕКСА

Секс лучше всего выполняет свои цели, когда он самодостаточен. Эти цели можно разделить на две груп­пы: те, которые развивались в течение биллионов лет ра­боты природы, и те, которые возникли десяток тысяч лет назад благодаря работе человеческих умов.

С точки зрения природы наши тела не имеют ника­кого смысла, если они не продуктивны. Мы живем на очень маленькой планетке — Юпитер в 1300 раз боль­ше, — и наше отличие от других небесных тел состоит в том, что наша Земля населена прямоходящими людьми. Чтобы она продолжала быть обитаемой, мы должны вос­производиться так быстро, как мы умираем, или бы­стрее. Следовательно, если у секса есть какие-либо цели, то величайшая, или космическая, цель состоит в выжи­вании нашего вида, а за ней просматривается цель про­должающейся эволюции посредством вариантов, то есть скрещиваний и улучшения посредством естественного отбора. Так что в этом отношении наши тела нужны лишь как носители спермы и яйцеклеток, а сами по себе не имеют большого значения. Наш единственный долг перед космосом — доживать до половой зрелости, чтобы иметь возможность воспроизводить свой род. Единст­венная функция спермы и яйцеклеток, в свою оче­редь, — быть носителями и оболочками для генов, кото­рые в них содержатся. Иными словами, загадка, отли­чающая Землю от любой другой глыбы, летающей в космосе, — это пригоршня человеческих генов; я говорю это буквально, потому что все гены человеческой расы могут уместиться в вашей ладони. А сперма и яйцеклет­ки существуют только для этих генов, а наши тела — ради спермы и яйцеклеток, и в этом состоит их священ­ная миссия. В великом устройстве вселенной по замыслу Творца каждый из нас — почтовый ящик для некоего ве­ликого Письма-эстафеты, о назначении которого мы никогда не узнаем, как всякий почтовый ящик не ведает, какие новости он несет в своем животе. Секс — топливо, которое влечет этот великий проект вперед, без секса он бы замер и распался, оставив лишь сухие кости в знак того, что когда-то существовал.

Тогда человеческую жизнь можно рассматривать как подготовку к нашей роли в произведении, за которым следует выращивание того, что произведено, а затем уга­сание, после того как это передано новому поколению. К счастью, многие могут по-прежнему наслаждаться сексом и после того, как их роль выполнена. Те, кто не смог участвовать в воспроизведении, в силу ли конститу­ции или предопределения, могут все же быть привлекае­мы друг к другу в великом экстазе, который отчасти ком­пенсирует то, что они потеряли.

За помощь в реализации этого редкостного устрой­ства Природа предлагает нам обычное и замечательное вознаграждение. Оргазм — это то, чем она расплачивает­ся с нами за произведение ребенка.

С невероятным великодушием она позволяет нам черпать сколько нам угодно из ее корзины с удовольст­виями и даже не требует их назад, если нам не удается быть продуктивными. Она также одаряет нас щедрой пенсией, когда мы становимся слишком старыми для продуцирования. И она не наказывает нас, когда мы пы­таемся одурачить ее с помощью контрацептивов. Для ре­лигиозных людей все это должно быть несравненным примером божьей милости. Есть, правда, одно исключе­ние: страшные болезни, которые овладевают нами, как - кажется, случайно. С другой стороны, тем, кто совер­шенно отвергает эти дары, остается быть медленно по­жираемыми завистью и каменеть: то, что делает фригид­ным и секс, делает фригидными и их мозги.

Боковой побег секса — стремление устроить гнездо; это заставляет мужчин строить дома, а женщин — укра­шать их, обеспечивает детям уютное жилье, пока они ждут своей очереди. И, к счастью, мужчины и женщины привязываются друг к другу, так что все это поддерживается «на ходу». По крайней мере так должно быть; хими­ческий круговорот тела и устройство нервной системы обеспечивают это, если не вмешивается ничто посторон­нее.

Это — что касается природы и того, что она создала в течение эволюции от первых примитивных генов, сфор­мировавшихся в океане, до человеческих семей, объеди­няющихся в общество для взаимопомощи. Но сами мы не удовлетворяемся тем, чтобы быть просто носителями семени, и мы разрабатываем секс и его возможности, превращая это в нечто более сложное и тонкое.

Во-первых, из секса проистекает наше бессмертие. Наши дома и заводы, наши фермы и фабрики, книги и картины — все эти продукты нашего труда и разума, ко­торые мы накапливаем и передаем нашим детям, — рано или поздно исчезнут, как нам говорят. Шелли поведал нам, как все монументы Озимандии рассыпались в пыль. Священники твердят о том же с кафедр каждое воскресе­нье. Тот же смысл содержат жуткие слова, которые про­износят в наше время: «Танки противника близко. Они разрушат все, что мы построили и что нам дорого». Наша последняя надежда, что наши дети, порождение нашего секса, выживут, а наши внуки, порождение их секса, будут что-то о нас помнить, и наши наследники в дале­ком будущем узнают о нас из легенд, как об Основателях Племени.

Во-вторых, мы уже говорили о более непосредствен­ных приобретениях. Даже как простое удовольствие — это спорт, более популярный в каждой стране, чем фут­бол, крикет или телевидение; всегда готовое утешение бедных и вожделенное наслаждение богатых. Секс дела­ет приятными часы, которые иначе были бы скучными и безотрадными; некоторые культивируют его как редкое растение, чтобы выжать из него до последней капли дур­манящее наслаждение. Это оправдание привязанностей, которые мы продлеваем любой ценой. Это привязывает нас к человеку, оказывающемуся единственной надеж­дой в нашем космическом уделе одиночества. Для тех же, кто находит друг в друге духовное свершение, — это мистическая форма первичного единения.

Итак, чтобы подытожить все, что сказано, секс — матрица для всяческого рода наиболее живых взаимо­действий: объятий и ссор, соблазнений и отступлений, созиданий и бед. Кроме того, это средство для счастья и для работы, заменитель всякого рода лекарств и цели­тель многих болезней. Он может служить забаве, удо­вольствию и экстазу. Он связывает людей узами роман­тики, признательности и любви. И он создает детей. Для человеческой жизни и человеческой любви все это — то, что он объемлет и что является его целями.

СЕКС И НАУКА

Что же мы даем ему в ответ? По большей части до сих пор — страх, презрение, отвращение и отрицание. Мно­гие рассказывали о его разнообразии. Этнографы не­однократно отправлялись в экспедиции, чтобы исследо­вать, как это происходит в других культурах. Но все это часто оборачивалось отрицанием секса. Наука предо­ставляет нам лишь ничтожную толику знания о сексе. Но даже то, что известно, зачастую встречает лишь подо­зрение либо обвиняется в претенциозности. Многое из того, что я говорю, исходит из загадок, интуиции и отче­тов, без строгой статистической оценки. Но средства против этого — под руками.

Возьмем утверждение: «хороший секс — хорошее здоровье». Я бы предложил следующее исследование.

Хорошо известно, что значительное число студентов живет регулярной половой жизнью. Значительное число студентов живет нерегулярной половой жизнью. Еще не­которая часть довольствуется мастурбацией, и неболь­шая часть (возможно) вообще обходится без половой жизни. Нетрудно было бы найти 4000 желающих участ­вовать в эксперименте, по две тысячи мужчин и жен­щин, соответственно — по 500 человек в каждой катего­рии (может быть, окажется проблемой найти 1000 чело­век, вообще не живущих половой жизнью). Необходимо лишь сопоставить сексуальные отчеты и отчеты о здоро­вье каждого из студентов в течение четырех лет обучения в колледже, чтобы выяснить, связан ли удовлетворитель­ный секс с лучшим или худшим здоровьем; а это было бы очень полезно знать как профессиональным врачам, так и всем людям. Это мог бы быть недорогой проект, легко выполнимый для одного хорошо работающего исследо­вателя (40 опросов в день в течение 100 дней, остальное время — для разбора карточек и составления таблиц). Для более ленивого исследователя это можно превратить в более дорогой и более внушительный проект, с не­сколькими секретарями и компьютером. В любом случае это вполне выполнимо. Но до сих пор, насколько мне известно, никто этого не сделал.

Между прочим, если М-р Налогоплательщик платит 100 000 долларов в год, его годовой вклад в такое иссле­дование составит менее одного цента. Я не думаю, что он поскупился бы на такой скромный вклад в важное науч­ное предприятие, а также на правах вкладчика стал бы вмешиваться в ход его осуществления.

СЕКС И РЕЛИГИЯ

Ничто так не нервирует религиозных людей, как секс, по крайней мере нерегулируемый секс. Поскольку каждая религия имеет собственные установки на этот счет, люди, принадлежащие к разным вероисповедани­ям, нервничают по разным поводам. Но большинство из них разделяет мнение, что секс входит в компетенцию религии, и полагаются на священников, старейшин (или шаманов) в определении того, когда секс является свя­щенным, а когда — профаническим. Поскольку эти люди чаще всего стоят на страже «истеблишмента», уста­навливаемые ими правила обычно более благоприятны для старых, чем для молодых, и скорее для лиц, занима­ющих ответственные посты, чем для обычных людей.

И среди верующих, и среди неверующих есть люди, которые рассматривают всякий секс как священный. И каждый человек должен иметь тайное место для свя­щенных вещей, иначе его ум превращается в прах, он движется к смерти. Но есть и такие люди, которые счита­ют всякий секс нечестивым; к ним относятся разного рода фанатики вроде русских скопцов, которые кастри­ровали себя в залог доброй веры. Несколько отличаются от них люди, которые превращают в дело жизни профанирование всего, что другие считают священным. Они могут быть организованы в ведьмовские группы или просто разгуливать в общественных местах в свитерах фасона «плевать на вас на всех».

С определенной точки зрения, секс может быть честным, а может быть мошенническим.

Это зависит от контракта или взаимопонимания между партнерами. Если они пришли к ясному понима­нию и придерживаются его, то секс — честный. Если же имеет место подкуп или шантаж, эксплуатация, обман или скрытые мотивы, то в той мере, в какой это наличе­ствует, секс оказывается мошенническим. Следователь­но, даже если кажется, что есть ясное понимание, то использование слабостей другого — это мошенничество, так как здесь присутствует элемент шантажа или обмана. Например, соблазнение ребенка сладостями в обмен на секс — это мошенничество; даже если ребенок соглашается на это, он подвергается эксплуатации, так как он не знает, во что вовлекается и какими могут быть последствия. Эта оценка соответствует юридическому понятию контракта: простого согласия недостаточно, это должно ныть «информированное» согласие.

Священники, практикующие трансакционный анализ, различают как священный и нечестивый, так и честный и мошеннический секс. Если попытаться свести эти различия воедино, то можно сказать, что всякий мошен­нический секс — профанический, нечестивый. С другой стороны, не всякий честный секс можно считать свя­щенным, и здесь эти подходы различаются.

Существует сильная тенденция приравнивать святость к напыщенной торжественности. Если нечто забавно и приятно, оно уже не может быть священным. 1хли кто-то смеется, он профанирует, чуть ли не осквер­няет это. Я не думаю, что какое-либо из этих предполо­жений верно. Если секс может быть священным, то смех и забава, будучи счастливыми человеческими чувствами, также святы.

В цивилизованных странах, как и повсюду, секс часто более свят, чем человеческая жизнь. Так, в Техасе человек может быть по закону убит даже за такие сексу­альные правонарушения, при которых не применялось насилия. Вообще говоря, считается правильным во вре­мя войны убивать как можно больше людей, если это указано соответствующей инстанцией. Но найдется ли кто-либо, кто смог бы санкционировать взрыв сексуаль­ной радости?

В мирной жизни боевой клич «Лучше смерть, чем секс» находит наиболее злополучное применение в американской тюремной системе. Двести тысяч обитателей тюрем штатов и федеральных тюрем полностью лишены нормальных сексуальных отношений. Поэтому эти муж­чины и женщины, в большинстве своем сильные и энер­гичные люди, используют для эмоционального выраже­ния гомосексуальность и убийство. Но никто до сих пор не решился предложить хотя бы тем, кто состоит в за­конном браке, получать сексуальное удовлетворение с законными супругами, дав тем самым какую-то возможность соблюдения приличий (правда, недавно в этом от­ношении появилось несколько исключений).