2015-06-28
258
Когда человек испытывает душевную боль, он видит мир через призму своего страдания. Ему кажется, что весь мир против него. В его мире, зараженном болью и страданием, нет выходов. Одни тупики.
Анхель де Куатьэ.
Я все же до конца лелеяла глупую надежду, что Калеб и родители передумают, но нет. Они оставались глухи к тому, что я потеряла аппетит, сон и настроение. Ставало легче только тогда, когда мы бывали вместе с Калебом. Возле него невозможно было не радоваться жизни. Я могла думать лишь о нем. И хотела бывать лишь с ним. Я заставляла его занимать любовь по несколько раз в день, даже тогда когда мне не очень хотелось, Калеб в итоге не выдержал.
- Не веди себя так. Ты не теряешь меня. Только подумай, сколько свободы это тебе дает!
- Я вполне могу быть такой же свободной, если ты поедешь вместе со мной.
- Нет. Если ты хочешь делать ошибки, я не смогу быть там с тобой. Я себя знаю, я просто не смогу промолчать, видя, что ты делаешь что-то не то.
После этого разговора, я отправилась спать, но это ничего не изменило. Я долго не могла сомкнуть глаз, и пропуская сквозь себя логику убеждений родителей и Калеба, не могла этого принять. И горькие мысли мучили мою душу и изматывали сердце.
С такой болью в сердце я ещё никогда не просыпалась.
И тут ещё наутро пришло глупое письмо, что я принята в университет Глазго. Самюель закатила по этому поводу вечеринку, Калеб весь вечер был сама галантность. Как же я его за это ненавидела. Лучше мне было просто умереть. Боль была такая, словно я уже готовилась к этому. Я отчаянно надеялась, что меня не примут, но нет, приняли.
И как насмешка были поздравления друзей, потому что они знали, как я хотела поступить в Глазго. Мое давнишнее желание, перенятое мной еще от Фионы, внезапно обернулось так предательски против меня. Все было против меня, даже мое сознание, так услужливо напоминающее о своих промахах. Единственное, что было хорошо, за всем этим, я почти перестала думать о волках. Я почти забыла о том наслаждении, что приносила моя власть. Ее вкус вдруг перестал быть такой остро опасный. Более жестоко наказания и не стоило придумывать. Если бы волки из лутонской своры знали, как я теперь расплачиваюсь за это, они бы ликовали. Но нет, они почти все мертвы, и им явно не до радости.
Я не знала кто из нас прав, я ли, Калеб, родители, и мне было от чистого сердца наплевать – я категорично была против расставания. И пусть, какие аргументы Калеб приводил, я не хотела ехать сама в Глазго. Да, я понимала как это по-детски и да я понимала, что они более правы, чем я, но расстаться с Калебом, пусть даже на год – равнозначно умиранию. Конечно же, это не нормально, чувствовать что-то подобное, возможно даже аномально – но я знала, что не выдержу этот год. Патологически не выдержу.
Да и я не хотела себе признаваться, но имелась еще одна причина, чтобы не уезжать – я боялась одинокого мира, что будет ожидать меня за стенами нашего дома и города. Одна, без родных, без друзей и любимого я не выстою против самой себя, и своих чувств, своих желаний и мыслей о волках. Я так привыкла к тому, что дома всегда есть кто-то, что их отсутствие меня пугало. А как же мне жить в Глазго одной? Да, можно завести друзей, можно попытаться наладить жизнь, стать частью сообщества людей, но только как это делать, если я большую часть своей жизни прожила в окружение вампиров, а теперь еще и оборотней. Трудно жить серди людей, когда уже себя таковой не считаешь. Раньше я не задумывалась, как на самом деле это было тяжело для моей семьи? А знаю ли я их вообще?
Мы разъехались по своим делам в один и тот же день. Калеб, даже не смотря на то, что ему это не нравилось, позволил мне в последний день остаться у него. Дело было не в том, что он не желал меня, а в том, как я этого хотела, и хотела ли вообще близости, но настаивала на ней. Пропуская иногда в себя его мысли, я понимала, что приношу ему тем самым боль. Но думаю, мне все же было хуже.
Отпуская его, я все думала, что сказать, и очень надеялась, что мы все же увидимся. Он мог просто уехать по своим делам, но ведь впереди был еще целый месяц лета, и я не верила, что он так поступит со мной. Что бы Калеб не говорил, ему было плохо не меньше чем мне, и в этом я могла быть уверена. Я постоянно ловила его взгляды на себе – тревожные, меланхоличные. И в тайне радовалась им – а вдруг Калеб передумает?
К вечеру мы добрались с Пратом до Глазго, и я еще не помнила, чтобы он был столь молчалив. В основном, его просто нереально заткнуть, но он видел, что творилось со мной, и не стал в это лезть, заняв нейтралитет, но на уровне подсознания, я знала, что Прат тоже согласен с Калебом и моими родителями. Все были против меня, даже он, тот от кого я меньше всего ожидала рассудительности.
Смотря на его профиль, радостный, до тошноты, я ожидала подходящего момента поговорить. Мне было очень нужно, чтобы хоть кто-то меня понял.
- Ну, давай, скажи мне это, я же вижу, что ты хочешь! - мы стояли в пробке уже минут десять, а Прат время от времени поглядывал на меня. Я не выдержала и выкрикнула это.
Прат покосился в мою сторону, и осторожно сказал:
- Я вообще не при делах. Ни в чем не принимал участие, и не собирался, и свои мысли оставлю при себе, потому что знаю какой у тебя характер. А у меня слишком ранимая душа, чтобы выслушивать твои обиды на них. Давай в другой раз.
- Будешь это рассказывать кому-то другому, - буркнула я, - я же знаю, как тебе хочется мне что-то сказать.
Прат секунду другую колебался, прежде чем раскрыть рот.
- Ну, хорошо – ты влипла, довольна?
- Полностью. – фыркнула я, совершенно не ожидая от Прата такой лояльности. Да что с ними всеми вдруг произошло? Неужели я действительно стала другим человеком, и это заметили все кроме меня?
Тяжело вздохнув, как родитель, которого просят объяснить ребенку сложные технологии, Прат все же решил придерживаться роли дядюшки, как бы ему это не претило.
- Если ты думаешь, что я скажу как не правы Терцо, Самюель и Калеб, то этого не будет. Они меня испортили, - Прат ударил по рулю и посигналил, чтобы машины продвигались скорее, будто бы это могло помочь. – И так всегда, чем дольше с ними живу, тем добрее становлюсь. И все же я с ними согласен. В следующий раз будешь тщательней скрывать, то, что натворила, и осторожней со своими желаниями. Я тебе постоянно об этом говорил, кстати. И я вообще не вижу причин для огорчения – представь у тебя полная свобода от влияния Калеба. Тебя ведь это всегда раздражает, не так ли?
- Меня? – я в шоке уставилась на Прата. Разве меня это раздражало? Я хотела было возмущаться и дальше, но снисходительная улыбка на лице Прата, удержала от этого. Он был прав. Действительно, меня всегда ужасно злило, как Калеб мной командует, но еще не было такого случая, чтобы мне это пошло во вред. Я от отчаяния уткнулась в руки. Я уже не понимала где правда, а где нет, и что правильно, а что нет.
- Оглянись, ты не умеешь делать ошибки – ты их создаешь. У тебя действительно нет опыта. Смирись с этим, и прими то, что они тебе предлагают. – это могло бы прозвучать смешно из уст Прата, но он был серьезен. Серьезнее чем я когда-либо видела.
Я посмотрела на Прата, и внезапно поняла, что если даже он согласен со всем, я действительно слишком многого натворила в своей жизни. Это нужно было признать, и принять, все последствия, которые шли за всем этим.
Как бы это ни было, но я выживу. Разлука не всегда так плохо и тяжело. Хотя кого ты в этом хочешь убедить? Себя? Не стоит, врать ты может, и умеешь, но не самой себе.
Только как теперь справиться с болью и безысходностью.
- Смирись, и не думай. Я бы на твоем месте, радовался бы. Не то, чтобы Калеб не был красавчиком, но ты слишком уж погрязла в нем. Он затягивает тебя, и так всегда, если встречаешься с вампирами. Ты можешь думать, что знаешь его, но это не так. Не смотря на то, как давно ты живешь с нами, нас настоящих ты не знаешь. Годы, за нашими спинами, тянут нас ко дну. Ты поплавок для Калеба, и думаю, он больше дорожит тобой, чем ты им. Но вам необходимо время.
Я ошеломленно смотрела на Прата.
- Скажи мне, что ты это где-то вычитал, или скажи, что ты сделал с Пратом?
- Ну, это то, что мне сказала Ингред, когда мы расходились. До сих пор не понимаю, что она имела в виду, но по-моему звучит хорошо. Тебе ведь помогло? А даже если нет, не хочу дальше продолжать этот разговор. Ты на меня тоску нагоняешь.
Я замолчала, и все же улыбнулась. С Пратом всегда было так легко. Да уж, Прата уже ничего не изменит, я уж на момент подумала, что у него появилась душа. Скучать с ним действительно не приходилось.
Мы не стали по приезде искать адвоката, оставив это на новый день. Расположившись в своем номере, смежном с номером Прата, я то и делала что думала, пока не заснула. Стоило ли ожидать, что сон мой будет хорошим? Я уже забыла, что такое нормальные сны.
Сегодня я не шла по темному коридору и не мучила никого из своей семьи. Я просто вышла к простому полю, похожему на то, что было за Лутоном, и отделяло нас от другого городка. Сначала это было словно одно светлое яркое пятно, которое постепенно прояснилось. Снова это грозовое небо, ветер затих, неумолимо в воздухе повисло тугое сырое облако наполненного магнетизмом воздуха. Вдыхая его, я словно задыхалась, и все же меня это не останавливало. Ступив на поле, я поразилась мягкости травы, и ее сочности, такая молодая и яркая она была. К тяжелому грозовому воздуху добавился запах цветов.
И повсюду, куда бы я ни глянула было это поле. Цветы, цветы, цветы, такие красивые, и все же вызывающие у меня раздражение и среди всего этого света и красоты и цветения стоял Калеб, в моем сне он не был таким белым как всегда. Но под солнцем его неземная красота расцветала, а глаза горели черным огнем, под ними же залегли тени, красноватые, будто бы он тер их. И потому его глаза вызывали тревогу.
Я сделала еще несколько шагов в его сторону. Идти было легко. Идти было необходимо, и я продвигалась к нему. Небо чернело, все затихло вокруг, и даже поражаясь это тишине я не собиралась сбавлять ходу, но не смотря на то, как я шла, Калеб по-прежнему оставался на том же расстоянии. Ощущая эту неправильность, я не останавливалась. Я хотела к нему.
Он был голоден, поняла я, и все же не было во мне ужаса или отвращения когда я шла ему на встречу. Но эти руки… холодные, незнакомые руки, появившиеся так внезапно, …они меня не пускали, а чужие губы шептали о том, что я недостойна его, недостойна…
Я проснулась в мокром поту, крича от страха, и тут же в моей комнате появился Прат. Волосы всклокочены, рубашка и шорты, он перенял моду Терцо, ходить в старых вещах Ричарда, и выглядел беспредельно комичным. Но не к времени.
- Какого черта ты орешь! Напугала меня. Думал опять эти волки. Маньяки, и всякая нечисть. Был бы я жив, наложил бы в штаны!!!
Я не уловила юмора. Этот страх все не отступал, хоть я сопротивлялась ему. Прат не позволил мне звонить Калебу среди ночи, объясняя это тем, что Калеб может быть на собрании, и ему не стоило мешать, но в моем состоянии не было места логики и рассудку.
Не сомкнув глаз до утра, я смотрела телевизор, просто не зная чем себя занять – из всех снов, что снились мне в этом году, этот был самым жутким. Я до сих пор ощущала реальность чужих холодных рук, таких же не живых, как и руки Калеба или остальных членов моей семьи. Они были такими жуткими и угрожающими, что я начинала дрожать, просто вспоминая их. А губы были полны ненависти, слова срывались с них, как проклятья.
Есть с утра я не смогла. Мое отображение в зеркале оставляло желать лучшего, даже не смотря на тонирующий крем и макияж.
- На нас точно подадут в суд, - Прат скривился, увидев меня и синяки под моими глазами, оставленные не только бессонной ночью, а и слезами. Косметика мало что помогла.
- За что? – я постаралась быть вежливой. Мне нужно было оставаться спокойной, и уравновешенной. Я очень надеялась, что это поверенный, или адвокат, или кто он там не похож на мистера Хедли из Чикаго, после него у меня были не очень хорошие впечатления про их профессию. И говоря словами Прата – он меня об этом предупреждал.
- Ты выглядишь, как жертва геноцида. Худая, запухшая, голодная и очень злая.
- Да, это все про меня. Спасибо что оценил, - чего мне не хватало с утра, так это доброй порции общества Прата. Его слова заставили меня проглотить пару тостов и сок, и это все что я смогла сделать в ответ на слова дяди. Он был прав, видок у меня не очень, и не стоило портить впечатление о себе и родителях. Еще чего доброго подумают, что меня действительно мучают голодом. Но я ничего не могла поделать – неделька выдалась не из легких, как и весь этот год, а после некоторых кошмаров, слова еда, особенно если это мясо, плохо сочетались. И я точно знала, что никогда в жизни не смогу есть кроличье мясо – хватило с меня того, которого притащила, была Бет.
То, что Прат сел за руль, спасло нас от опоздания, но не от штрафа, и первое что сказал мне Прат по этому поводу:
- Не говори Терцо.
Я так смеялась от этого, что только на улице, когда люди с удивлением взирали на меня, поняла, что это была истерика. Мы остановились перед внушительного вида домом, но не таким, как в Чикаго – там бы хорошая адвокатская контора, занимала бы этаж в какой-нибудь высотке. Но здесь, в Глазго, мой поверенный, и его фирма занимали весь 4 этажный дом, и как я поняла, он явно не был из самых дешевых адвокатов. Как всегда Сторки постарались. Я была польщена. Хотя нет, мне было все равно, пусть бы даже этот адвокат, поверенный, юрист, или кто он там, учился бы через Интернет.
Здесь, в так званом «квадратном километре», в западной части центра города, дом выглядел внушительно. Я оценила его, так как может оценить художник, и пожалела, что со мной нет Калеба, он нашел бы архитектуру здания, очень интересной. Без него, этот интерес терялся для меня. Я, возможно, была даже немного разочарована, тяжеловесностью балконов под окнами, и все же здание имело свой характер, и с ним трудно было не считаться или не заметить. Потемневший камень выгодно выделялся на фоне застекленных стен соседних зданий. Не удивлюсь если этой конторе столько же, сколько и самому зданию. В общем, было ощущение, когда я смотрела на этот дом, что попала в съемки Гарри Поттера. Не то, чтобы мне американке уже надоели английские дома – но здесь действительно все было как-то по-другому.
Прат подождал, когда я успокоюсь, и пропустил меня вперед, скрывая улыбку. Ему нравилось, когда кто-то неожиданно позорился на людях, и плевать что это его племянница. Я все мечтала о том, времени, когда все-таки смогу надавать ему по его наглой надменной роже. Только бы прожить этот год, и у меня будут все шансы воплотить мечты в реальность.
Но впереди ожидала другая реальность. Я почти ничего не знала, о какой недвижимости, доме или земле шла речь. Переписываясь изредка с Аланис, я все забывала об этом спросить, но божий одуванчик вряд ли сама толком что-то об этом знала. Надоедливые разговоры, объяснения и расспросы с которыми я в прошлом году имела дело, меня не прельщали после плохого сна. Но надо смотреть на вещи трезво – когда я в последний раз действительно хорошо спала? Наверное до того вечера, как Логан забрал меня из бара. А это уже почти три года тому назад.
Мы поднялись в основной офис, и всю дорогу к нужному кабинету, я слышала бормотание Прата обо всех встреченных девушках. Он не скупился во фразах, и мне было ужасно стыдно идти возле него – а вдруг это услышит еще кто-то. Мои уши были красными от стыда.
- Ты вообще еще помнишь, зачем мы здесь, или у тебя разжижение мозгов?
- Я помню, но кто тебе сказал, что я в этом буду принимать участие. Говорить будешь ты, а я просто ширма, чтобы с тобой был кто-то взрослый. Ты ведь знаешь, как я не люблю адвокатов.
Скрипнув зубами, я толкнула дверь с именем адвоката и зашла в очередное чисто британское помещение, похожие на десятки других, которые мы миновали. Зеленый ковер, зашитые до середины панелями стены, тоже зеленые, а к ним прислонены дорогие мебли – но уже явно не английские, а скорее итальянские. И множество гравюр собак. Просто множество – и почти все или гончие, или колли. Не думала, что гравюры могут пугать. Это было явное помешательство.
Миловидная девушка, одетая в строгий костюм, механически улыбнулась, посмотрев на нас.
- У вас назначено на прием к мистеру Гроуту? – ее улыбка перестала быть механической, как только она разглядела лучше Прата. Зря она это сделала, дядя тут же почуял запах легкой добычи.
- Конечно же, мисс Марлен Сторк, или же Рейн Туорб, должна была встретиться с мистером Гроутом в 10 часов.
Прат просто расцвел, когда заметил, как девушка начала лихорадочно икать запись.
- Просто сообщите ему, - мягко сказал Прат, оказавшись рядом с ее столом. Я подняла глаза к потолку, уже догадываясь, что за этим последует.
Прат нагнулся к девушке и провел по ее лицу линию, от чего на пунцово красной щеке выступила белая полоска. Он похотливо ей улыбнулся, а она не удержала ответной очарованной улыбке. Я скривилась, не желая на это смотреть. Да что они находят в нем? Прат ведь такой козел! Ну и мой дядя, но все-таки козел. Он даже сюда приехал, чтобы просто развлечься. Никакой поддержки, выслушиваю только насмешки и его похотливые слова по отношению к женщинам. И эта очередная глупышка выводила меня из себя, как и Прат.
- Д…Да,- заикаясь сказал девушка, и сделала то, что попросил Прат. Она подняла трубку смежного аппарата, и сказала о нашем приходе, но ей даже не пришлось нас провожать к двери, так как она сама вдруг распахнулась, и на пороге предстал статный, немолодой мужчина, с очевидной радостью при виде меня. Я догадывалась, чем это грозило – еще один из друзей деда. Деда, которого я почти не знала, и мне снова нужно притворяться любящей и благодарной внучкой. Ну, это вряд ли, зря родители послали, со мной Прата, он в отличие от Калеба, не будет меня сдерживать, а даст чего доброго послать этого адвоката, юриста, или кто он там. И будет при этом наслаждаться зрелищем, или же просто сейчас оставит меня одну и заведет эту секретаршу в какой-нибудь туалет, и…нет, я не буду об этом думать. Но довольный вид Прата именно об этом и свидетельствовал. Сдержав крик отчаяния, я вымучено улыбнулась мистеру Гроуту.
- Марлен, как я рад познакомиться с тобой, и я рад, что ты так похожа на свою мать, Фиону. Да, она тоже была красавицей.
Мне очень хотелось сказать, что я больше похожа на Джейсонда, но промолчала. Нужно потерпеть буквально час в его обществе, и все будет в порядке. Главное улыбаться, и не думать какой же козел мой дядя, потому что оставляет меня один на один с этим старым другом деда.
- Да, мне говорили. Но я ее почти не помню. Деда впрочем, тоже.
Последняя фраза заставила смутиться мистера Гроута. Мне не было от этого стыдно, я не соврала, сказав это. Но он, чтобы разрядить обстановку, решил познакомиться с Пратом.
- А вы, я как понимаю, один из родителей Рейн? – говоря это, мистер Гроут протянул руку Прату, которую дядя с удовольствием пожал в ответ. С слишком уж очевидным удовольствием. Я попыталась скрыть свое подозрение, подальше.
- Нет, я ее дядя, мой брат Терцо один из родителей Рейн…Марлен, живя с нами, она получила новое имя.
- Понимаю, - мне показалось, что адвокату эта новость не была приятна. Еще бы если он друг Сторков, вряд ли ему должно было нравиться то, что я сама не являюсь более Сторк. Честное слово, друзья Сторков иногда вели себя так, будто дед с бабкой мученики. Я все время этому поражалась. – Проходите. Может чаю, кофе, а для вас, Марлен – сок?
- Чай, - отозвалась я и прошла за протянутой рукой адвоката в кабинет. По крайней мере, это ненадолго отвлечет девушку от Прата. – И пожалуйста, Рейн, - я повернулась, чтобы взглянуть на его удивление, - Марлен меня почти никто не называет.
- Да, понимаю, - холодновато сказал адвокат, поджимая губы. Следом за ним в кабинет прошел Прат, и без приглашения хлопнулся в кресло. Я проследила за взглядом мистера Гроута, и с улыбкой отметила, что Прат ему явно не нравился. Только Прату в данный момент было наплевать – девушка сорвалась с крючка, и он был явно расстроен подобным оборотом. Ну я не могла не чувствовать некоторую мелочную радость от этого. Прату нужно было изредка давать по носу, чтобы он приходил в себя.
Я не спешила садиться. Мне нравилось окно, возле которого почему-то не поставили стол, а только нишу для книг. Убранство кабинета к тому же очень отличалось от того, где сидела секретарша – это был чистой воды хайтек. Мне нравилось, как тут совместили мебель, и при этом осталось впечатление, что тут много воздуха и света.
- Итак, как я понимаю, мои дедушка и бабушка оставили мне кое-какую недвижимость в Глазго?
- Не совсем, - натянутый голос мистера Гроута заставил меня обернуться, и я едва сдержала нервный смешок. Прат наглым образом поставил на стол адвоката свои ноги, при этом делая вид, что ничего такого себе не позволял. Выдержка явно подводила мистера Гроута, так как он начал краснеть от гнева, и его не отвлекало от этого даже мое внимание.
- Что значит не совсем, - я сделала вид, что не замечаю поведения Прата, потому что именно так нужно поступать с маленькими детьми, если они испытывают твое терпение. Прат как раз ребенком и являлся. Адвокат, приложив усилие, смог посмотреть на меня. На столе у него лежала папка с документами и фотографиями. Вытащив несколько фото, он пригласительным жестом указал на них, чтобы я могла посмотреть. Но прежде чем я дошла к столу, Прат уже заграбастал папку. Мгновение, когда адвокат попытается выставить Прата вон, приближалось. Все-таки нужно было оставить его в коридоре.
- Простите но это для мисс Сторк, - адвокат довольно проворным жестом вырвал папку из рук Прата, и на лице того отразилась такая улыбочка, что мне стало не по себе.
- Для мисс Туорб, - поправил его Прат, и все же не стал устраивать по поводу этого сцен. В ней были фотографии дома, и участка вокруг него, а так же карта, как к нему проехать. Под бумагами находился ключ.
- Дом не в самом Глазго? - Я спросила это, разглядывая карту. Не то чтобы я очень разбиралась в них, но отдаленность местности от Глазго просматривалась.
- Нет. Он находиться в селе Рисдир, между Глазго и Дамфрисом. В Дамфрисе если вы не знаете находиться комплекс учебных заведений университета Глазго.
- Я не знала, - туманно отозвалась я с интересом перекидая фото. Толком на них невозможно было понять, каким является дом на самом деле. – По-моему ему явно требуется ремонт.
- Он уже начат, но я ждал, чтобы вы приехали и сами обсудили, в какой цвет перекрашивать стены, что добавить, а что убрать. В общем, вам нужно съездить туда и оговорить все с прорабом который занимается ремонтом. Деньги на это были выделены задолго до смерти ваших дедушки и бабушки.
Я совершенно не имела представления, каким хочу видеть этот дом, так что поехать было обязательно. Лишний день погоды не сыграет, потому что если вернуться домой, там никого еще не будет дня три. Можно оставаться еще здесь.
- И что от меня требуется? – я обратилась к адвокату и наткнулась на картину того, как Прат в руках вертит нечто порцеляновое, что до этого стояло на столе. А мистер Гроут, зависнув почти над ним и уперев руки в стол сверлил Прата взглядом. Дядя явно собирался потрепать адвокату нервы. Что-что, а это у него всегда отлично получалось.
- Подписать бумаги и съездить посмотреть дом. Я по-прежнему буду заниматься финансовыми вопросами дома и ремонта, по крайней мере, по достижению вами 18 лет. После вы вольны выбрать иного адвоката, - хмуро сказал мистер Гроут.
- Думаю, ваша кандидатура, как адвоката и поверенного меня и дальше устроит, - еще чего, не собиралась я искать себе другого.
Прат не к добру оживился, и я знала этот блеск в его глазах, вздернутые брови, и наглую ухмылочку.
- Да ты с ума сошла, он наверняка с тебя три шкуры сдерет, небось, и ворует малеха, - заговорщицким тоном зашептал мне Прат, но достаточно громко, чтобы это слышал адвокат.
- Ничего такого я не собираюсь делать, - выкрикнул мистер Гроут, и теперь мне стало по-настоящему стыдно. Я даже не знала, что на это сказать. Извинения за поведение Прата прозвучат глупо.
- Хочу вас заверить мисс Сторк, ваши дедушка и бабушка были мои старыми друзьями, и финансовая сторона этого дела меня вовсе не волнует, - отчеканил с достоинством мистер Гроут. Превратившись всего за пол часа из солидного мужчины в нервного хлюпика.
Раздался приглушенный смешок Прата, мистер Гроут при этом был уже почти фиолетовый от злости. Думаю, я тоже.
- Я вам верю. Так, где расписаться?
Мой вопрос насилу заставил мистера Гроута прийти в себя. Он поправил галстук и воротник, словно из-за этого ему было сложно дышать. Я видела, что он старается взять себя в руки.
По скорому подписав бумаги, которые я даже не стала читать, я мечтала о том, как бы поскорей отсюда забрать Прата. Адвокат был уже на грани обморока или сердечного приступа, что грозило бы в его возрасте чем-то серьезным.
- Я съезжу в дом и поговорю с прорабом, а тогда позвоню вам. Хорошо? – я постаралась отвлечь мистера Гроута от Прата, но это удавалось действительно с трудом. Улыбка, с которой Прат смотрел на адвоката, так и провоцировала на агрессию, и не только мистера Гроута. – До свидания.
Толчком, сбросив ноги Прата со стола, я схватила его за руку и заставила следовать за мной. Не удивительно, что слов «рад был с вами познакомиться» или «давайте я вас провожу» не последовало. Мистер Гроут искал спиртное в то время, когда я тащила Прата к двери. Но мой настрой явно не остановил Прата, он вырвался и, вернувшись к адвокату, еще больше разозлил его, протягивая руку для пожатия:
- Ну что ж, простите, что недолго. До скорой встречи.
Минуту я думала, что мистер Гроут вмажет Прату, но профессиональная выдержка выиграла бой над злостью. Мельком пожав руку Прату, адвокат сделал вид, что нас уже нет в его кабинете.
Выйдя из кабинета адвоката, мы как раз встретили его секретаршу, несущую нам чай. Она очень расстроилась, видя, что мы уже уходим.
- Вы так быстро решили все дела? А мистер Гроут переживал, что ему не хватит и полторы часа, чтобы пообщаться с вами! – говоря это, она преимущественно смотрела на Прата. Он же в свою очередь довольно улыбался в ответ.
- Да, мой дядя прискорил события, - и я пошла вперед, зная, что Прат все равно пойдет за мной.
Я ждала до машины, чтобы вылить свой гнев. Но лицо Прата, было лицом праведника, когда он шел рядом. Я косилась на его яркую внешность, и понимала, как завидуют мне все женщины в здании, видя, что я иду с ним. Но они даже не знали, о чем думала я, смотря на дядю. Мне хотелось хорошенько его вылупить.
Мне было и так достаточно плохо, особенно когда я думала о Калебе или, смотря на Глазго, думала, что буду учиться здесь вдалеке от него. Так Прат еще добавлял мне проблемы.
- Ты что спятил, что на тебя нашло? – стоило нам оказаться в машине, как я излила на Прата свой гнев, копившийся во мне всю дорогу от кабинета.
- Ты мог его убить. Просто испугать до смерти!
- Ну, для меня подобное было бы новшеством, я еще никого не убивал страхом.
- Нашел чем гордиться!
Прат улыбнулся в ответ на мои слова.
- Это не смешно, - гаркнула я, не видя причин для радости.
- Ой, только не начинай. Я всегда это говорил и говорю, что терпеть не могу адвокатов, - Прат скривился в мою сторону и, заведя машину, влился в поток других машин на улице.
- Да что ты? Даже и не знала, - съязвила я, - но это не значит, что надо вести себя подобным образом. Ты поставил меня в неловкое положение. Да и родителей тоже!
- Вот не надо, - Прат умудрился хитро улыбнуться мне, и я задохнулась от негодования. – Во-первых, тебе понравилось мое представление. А во-вторых, ты ведь именно этого и хотела – чтобы тебя не расспрашивали о Сторках. У адвоката на это просто не было времени, а потом и желания.
- И ты думаешь, я теперь буду тебя благодарить? – осведомилась саркастически я, даже не веря, что слышу подобное от Прата.
- Ну, я не ожидаю, конечно же, фейерверка, но простое спасибо может согреть мое сердце, - Прат хихикнул себе под нос, думая, что я этого не вижу.
- Вот тебе способ получше, чтобы согреть твое сердце – залезь в полную ванну и кинь туда обогреватель. Поможет не хуже чем мое «спасибо», - огрызнулась я, и, сложив руки на груди, уставилась на дорогу, чтобы не видеть его самодовольной улыбочки.
- Ну не брюзжи, я просто развлекался, беды это не принесло, - вполне миролюбиво заметил Прат, понимая, что я по-настоящему злюсь, и его аргументы не могут меня убедить. Наверняка он просто боялся, что я пожалуюсь Терцо и Самюель. Так я и сделаю.
Но я уже не отзывалась. Отвернувшись вовсе к окну, я думала о том, как бы самой поехать и посмотреть дом, чтобы Прат не портил мне настроение. Мне очень необходимо было побыть наедине с собой.
- Да что ты, ведь это действительно было смешно, - Прат взял меня за руку, и я не могла дольше злиться на него. Он был еще тем козлом, но харизматичным. С этим не поспоришь. Злиться на него долго у меня просто не выходило. К тому же он прав – мистер Гроут не расспрашивал меня о Сторках. Что я могла ему сказать? Как они мне безразличны? Сторки не вызывали во мне никаких воспоминаний, кроме плохих. Я надеялась лишь, что дом не будет вызывать ассоциаций с ними. Знала я любовь Сторков ко всему необычайно дорогому.
Позвонив из гостиницы, я в который раз убедилась, что ни до кого из домашних дозвониться не возможно. Почта Калеба ввела меня в состояние коматоза. Я легла на кровать, подложив руку под голову, не зная, на что скоротать время. Этот день показался мне убийственно тяжелым и пустым. И ничего кроме гнева и усталости я не ощущала. Гнев, и ярость наполняли меня с полной силой, когда я смотрела в окно и видела тот город, в котором мне придется учиться. Я все еще была не в состоянии принять этот расклад вещей. Я и Калеб – целый год не вместе. Так не должно быть!
- Спишь? – голова Прата показалась в дверях, и мне некуда было деваться, как ответить ему. По тону голоса, можно было понять, что он ощущает передо мной легкую вину.
- Нет. Не смогла бы, даже если очень захотела. Сегодняшний кошмар еще не забыт.
- Тогда поехали, покажу тебе город!
Радость в голосе Прата, заставила почувствовать во рту горький привкус. Это Калеб должен был показывать мне город, а не Прат. Как же все эта действительно была неправильна. Но я уговорила себя встать на ноги и пойти с ним. Киснуть в темной комнате, и думать о грустном, было еще более не выносимо, чем шатаясь по городу, понимать, что он нас разлучит с Калебом.
- Тебе понравиться, - пообещал он мне, чувствуя, что ему сулит свобода от отсутствия Терцо и Самюель.
- Неважно, главное, чтобы не сидеть без дела, - вяло откликнулась я, на его бурную радость, и все еще не желая поддаваться ей.
- Ну, это первая стадия…нет, уже вторая стадия, - поправил он себя, на ходу застегивая шелковую темно-синюю рубашку, поверх нее, надевая кожаный кардиган. Как то это было дешево, но на нем смотрелось совершенно иначе.
- Стадия чего? – переспросила хмуро я, следуя за ним, по нашему безликому дорогому номеру в коридор. Мне казалось, эти здания сегодня не закончатся, и все на один манер – дорогие и строгие.
- Стадия… как там говорят, понимания что ли. Знаешь, это так же, когда говорят людям, что они умирают. Первая – отрицание, второе – агрессия, в твоем случае она пассивно – агрессивная, а вот третья будет принятие того, что это случилось с тобой – и таки да, ты уедешь от Калеба. Начни жизнь заново.
- Мне радоваться? – прищурившись в сторону Прата, поинтересовалась я. В коридоре очередная дама не смогла оторвать от Прата глаза. Я кисло улыбнулась, заметив это. Прат говорил со мной о новой жизни, словно меня это должно радовать.
- Будешь радоваться, после третий стадии. А сейчас тебе нужно расслабиться. Я знаю один чудесный ресторанчик, и даже пару музеев, - заверил меня Прат. Глаза его просто полыхали от радости. Он мне чем-то напоминал оборотней, когда они были довольны собой. Не хватало только вилявшего хвоста.
-Даже и не знаю, что меня пугает больше: то, что ты знаешь пару музеев или твоя радость по этому поводу. Признайся, ты там что-то натворил, и нас просто могут не пустить?
- Я полон сюрпризов, - мнительно заявил Прат, и проходя мимо зеркал в фойе гостиницы не удержался, чтобы не полюбоваться собой. Закатив глаза, я не стала задерживаться, у меня не было такой привычки, как у дяди. И все же я отметила, как сильно мы с ним отличаемся. Наверное, я так же глупо выгляжу возле Калеба. Сердце тоскливо сжалось при этой мысли, но я попробовала ее подавить.
- Жизнь тоже, - буркнула я себе под нос, и в этот раз заняла место водителя. Прат этому не очень обрадовался. Вскоре я тоже. Он постоянно просил меня немного притормозить, видя, как по тротуару идет какая-нибудь красотка.
Мы (то есть я), поели в каком-то замечательном ресторане, где Прат флиртовал со всеми подряд, чем меня ужасно раздражал. Я все думала, что сейчас чей-нибудь муж устроит скандал, и в итоге от десерта пришлось отказаться. Я не настолько люблю сырный торт, чтобы потом оттягивать разъярившихся мужей от наглого Прата.
Так же мы побывали в нескольких музеях, и перед кино я очень радовалась, что Прат ничего не натворил. Зря. Из кино нас вскоре выгнали, так как Прат начал наиграно храпеть, протестуя, таким образом, против выбранного мною фильма. Прат храпел настолько сильно, что игнорировать такой феномен было невозможно.
Мне казалось, что так краснеть мне уже давно не приходилось. Особенно ужасно было, когда наши имена с документов записали в черный список кинотеатра, а ведь мне тут еще жить!!!
Я была так зла, когда мы возвращались домой, что просто желая что-то сказать, почти задыхалась от злости. А по приезду в гостиницу, не стала поднимать этот вопрос, понимая по довольному поведению Прата, что он снова найдет свою версию событий, причину для своего поведения, и исключительную пользу для меня.
И лишь лежа в кровати, с телефоном в руке, я поняла, что он не давал мне концентрироваться на ситуации с моим отъездом. А заставил злиться на него, тем самым обернув всю агрессию и гнев с Калеба на него. Я была удивлена и растрогана. Раньше от Прата редко можно было добиться сочувствия. Что, правда, то, правда – мои родители испортили его, и явно в лучшую сторону.
