Лиссабонский процесс

Если мы не стремимся к скрупулёзной филологической аккуратности (т.е. если нам не интересно, когда выражение «общество, основанное на знаниях» было употреблено буквально в первый раз), а скорее хотим узнать, когда эта «модель» общества была впервые всерьез ему предложена, то, вероятно, будет правильно указать на историческое заседание Европейского Совета, состоявшееся в Лиссабоне в марте 2000 г. На этой встрече лидеры Европейского Союза признали, что экономика старого континента нуждается в глубокой модернизации, чтобы конкурировать с США и другими основными игроками на мировой сцене, и поставили перед ЕС амбициозную цель: стать к 2010 г. «самой конкурентоспособной и динамичной основанной на знаниях экономикой в мире, способной на устойчивый рост со все большим количеством все лучших рабочих мест и со все большей социальной сплоченностью». В этой декларации говорится об основанной на знаниях экономике, но можно сказать, что эта экономика является средством достижения достаточно общих социальных целей, таких как устойчивый рост, лучшие рабочие места, социальная сплоченность. Эти термины выражают тот факт, что европейские лидеры (и европейские граждане вообще) осознают еще одно обстоятельство, а именно то, какое огромное достояние представляют собой различные системы социального обеспечения, созданные европейскими странами, которые дают им возможность сделать более терпимыми страдания, причиняемые структурными и социальными переменами. Конечно, эти системы социального обеспечения (очевидно, очень дорогие) надо «модернизировать», но именно ради их «поддержания», т.е. не просто урезав расходы на них, но и не допуская снижения их уровня ниже того порога, за которым оказалась бы под угрозой «социальная сплоченность».

Для достижения столь амбициозной цели была выработана подробная стратегия, которая в основном включала научные исследования, распространение образования, профессиональное обучение, возрастающее использование Интернета и онлайнового бизнеса. Однако эта «лиссабонская стратегия» не принесла ожидаемых результатов, и уже в 2006 году Европейский Совет был вынужден скорректировать ее, сосредоточиваясь на росте и рабочих местах, т.е. на экономических целях, в значительной мере недостигнутых. Не отказываясь от упомянутых выше общих социальных целей, Европейский Совет рекомендовал продолжать концентрировать усилия в основном на улучшении экономических показателей через инновации и повышение квалификации. Поэтому государства – члены ЕС решили больше вкладывать в исследования и инновации, расширять либерализацию и реформы финансовых рынков и систем социального обеспечения. Ясно, что все эти меры имеют по существу экономическую природу, а также что исследования и инновации мыслятся как направленные на стимулирование экономики. Именно это понимание вдохновило планы на шестилетний бюджетный период с 2007 по 2013 г., в которых вызов глобализации открыто упоминается как условие, требующее от европейской экономики большей конкурентоспособности («Союз намерен ответить на глобализацию, сделав европейскую экономику более конкурентоспособной (либерализация телекоммуникаций, служб и энергетики)»). Общие цели, характеризующие «европейскую модель», не были забыты (Союз «стремится совместить потребность в росте и конкурентоспособности с целями социальной сплоченности и устойчивого развития, составляющие сердцевину европейской модели»). Однако, когда дело доходит до конкретных мер, вновь проявляется подход, ориентированный на экономику («структурные фонды ЕС будут расходовать больше на обучение, инновации и исследования в бюджетный период 2007–2013 гг.»).

Изложенные замечания не следует воспринимать как радикальную критику предложенных стратегий, поскольку никто не может игнорировать две великие перемены, начавшие преобразовывать не только экономику, но и повседневную жизнь во всем миреуже с 1960-х гг. Речь идет о возникновении глобальной экономики (поскольку национальные экономики стали все более взаимозависимыми) и о стремительном ускорении технологической революции (особенно благодаря Интернету и новым информационным и коммуникационным технологиям). Поэтому вызов этих двух эпохальных перемен был и остается фундаментальной проблемой планирования любого будущего общества. Остается, однако, открытым вопрос, могут ли экономические подходы, меры и стратегии быть достаточными для адекватного ответа на такой вызов.