Трансформация философии

Диалектическое оборачивание в антитезис

Парадокс редукции всего содержательного бытия мира к психофизической реальности, которую в конце концов необходимо исследовать причинно-аналитически, мог быть полностью замечен только тогда, когда стало ясно, что все, что вообще может быть понято в картине мира психофизической реальности, т.е. реальности точного естествознания, само является не фактом, а содержанием мира. Допустим, что просчитываемые процессы протекают всегда независимо от человеческого познания, тогда то, что среди них доступно истолкованию, должно возвращаться в горизонт открываемого языком мира, в котором вообще впервые как таковой раскрывается феномен, дающий толчок точному объяснению. Иначе говоря: без специально-терминологических структур значения, даже если это только математические структуры, вообще не может обнаружиться и то, что является психофизической реальностью точного естествознания. В более заостренной форме: если «мир» как совокупность доступных пониманию смысловых содержаний стремятся без остатка свести к психофизической реальности, то неожиданно обнаруживается, что и психофизическая реальность является смысловым содержанием и как таковая может присутствовать только в осмысленно конституированном мире. Если же стремятся не допускать ничего в качестве психофизически реального, то есть чего-то внутримирно сущего, что является основной чертой позитивизма в самом широком смысле, то больше не остается и самого позитивизма, так как он больше не может быть встречен в свете смысловой структуры мира. Возьмем конкретный случай:

если бы язык представлял собой только протекающий во времени процесс говорения, тогда и сам этот процесс больше не мог бы быть открыт - ни как процесс говорения, ни как процесс вообще. В качестве процесса говорения он сам должен конституироваться в мире, просвеченном языком.

Тот же самый circulus vitiosus (порочный круг) получается, если серьезно стремиться понимать бытие поэзии исключительно как выражение психических переживаний. Оказывается, что уже само «психическое переживание» (не как фактическое - здесь и сейчас, - но в своем так-бытии, «сущности») в определенной мере является поэзией. Если, наконец, все, что является предметом религиозной веры, должно быть только фактом исторической психической жизни, то в конце концов историческая психическая жизнь оказывается предельным миро-открывающим содержанием религиозной веры.

Эта точка диалектического оборачивания 19-го века была столь обстоятельно изложена потому, что только в этом пункте вспыхивает мак-