Основные ошибки исторического материализма

Здесь нам становятся ясными фундаментальные ошибки «исторического материализма» Маркса. Они состоят в следующем:

1. Главная ошибка заключается в том, что он распространяет на все эпохи истории и на все культуры народов духовную установку экономизма и индустриализма, тогда как она определяет характер лишь одной эпохи и одной семьи народов. Характер одного момента истории превращается в неизменный закон всей истории. Этим устанавливается неподвижная догма, отрицаемая диалектикой свободного творчества. Духовная установка «индустриализма» будет уничтожена другой высшей духовной установкой, хотя индустрия при этом может быть сохранена. Для Маркса всякая революционная диалектика кончилась на марксизме. Отсюда начинается консерватизм, хранение догмы и борьба с еретиками.

2. Для Маркса историческая необходимость была тождественна с природной необходимостью, только поэтому он мог говорить о «переворотах в экономических условиях производства», «констатируемых с естественно-научной точностью» («Диамат», цитата на с. 32). И поэтому он считает свой «экономизм» неизменным законом природы, а не духовной установкой, которая может быть отменена другой духовной установкой в силу диалектики свободного творчества. (Впрочем, ни Маркс, ни Энгельс не выдерживали последовательного натурализма в силу того, что никогда не могли продумать и решить антиномии свободы и необходимости. См. первую часть нашей книги.)

⁴⁵ «In deiner Brust sind dicnes Schicksals Sterne»"'.

3. Маркс всецело разделял духовную установку своего времени; в основе этой установки лежало суждение о ценности, суждение о должном. Маркс считал индустриализм абсолютной ценностью. Весь пафос его «экономизма» черпается не из того, что так было и так будет, а из того, что так всегда должно быть. Он разделяет тот пафос индустриализации, который впоследствии перешел к Ленину: история есть вечное движение индустриализации (развитие орудий производства), категорический императив наибольшей производительности труда.

4. Такого категорического императива не существует для человечества: материальное производство должно служить и подчиняться духовному творчеству. В этом его смысл и ценность. Хозяйство есть ценность, но подчиненная ценность. Над ним стоит ценность правоорганизации, без которой и вне которой оно не может существовать (ценность права и государства). Еще выше стоит ценность свободно признаваемой системы идей (науки, искусства, этики, религии); без нее техника, хозяйство, право и управление не имеют смысла, не имеют высших целей, творческих идеалов⁴⁶. Экономизм и техницизм Маркса представляет собой извращенное суждение о ценности, ложный императив, обращенный к человечеству.

Максимально продуктивная индустрия ни в каком смысле не есть ни личный, ни общественный идеал, ибо она может требовать поглощения и истощения всех сил личности (например, система Тэйлора или «стахановщина») и всех сил народа. Рабский труд, приставленный к современным машинам, может оказаться самым производительным трудом.

5. У Маркса мы встречаем два основных суждения о должном: категорический императив максимальной продукции, с одной стороны, и категорический запрет эксплуатации, с другой стороны. Между двумя императивами колеблется вся неосознанная и необоснованная этика марксизма: максимальная продукция есть добро; эксплуатация есть зло. Но что если максимальная продукция, как мы сейчас указали, потребует максимальной эксплуатации, а прекращение эксплуатации потребует сокращения продукции?

Опыт капиталистического индустриализма, равно как выяснившийся теперь опыт коммунистического индустриализма, одинаково заставляет признать, что процесс индустриализации

⁴⁶ Не имеют «организующих, мобилизующих, преобразующих идей, теорий, политических взглядов» (выражения «Диамата», с. 15).

требует максимального использования личности как средства, как орудия для индустриального аппарата. Но в этом именно и состоит, как мы видели (см. выше, с. 247-250), философски уясненная сущность эксплуатации⁴⁷.

Современной цивилизации приходится выбирать между запретом эксплуатации и императивом максимальной продукции. Маркс совершенно не сознавал этой моральной антиномии, он не понимал, что ставит рядом два противоположных идеала: идеал наибольшего количества товаров и материальных благ, с одной стороны, и идеал свободной автономной личности, развивающей все свои духовные потенции, с другой стороны⁴⁸.

Материализм и экономизм в качестве духовной установки стоит беззаботно рядом с этическим идеализмом Канта и Гегеля.

Маркс не имеет никакой этической диалектики и потому не видит возможности конфликта между противоположными ценностями. Он наивно предполагает, что чем интенсивнее и богаче продукция, тем меньше эксплуатации, тем легче она устраняется; и чем больше эксплуатации, тем хуже идет продукция. Это опровергается всем опытом истории: в первобытном коммунизме и в патриархальном крестьянстве, несмотря на самую несовершенную продукцию, нет никакой эксплуатация; в цеховом и ремесленном строе меньше эксплуатация, нежели в капитализме; в капитализме Маркс признает огромное увеличение продукции и вместе жестокую эксплуатацию. В коммунизме, с его интенсивной индустриализацией, мы находим наибольшую эксплуатацию личности ради максимальной продуктивности: крепостное право колхозов, каторжный труд заключенных, рабский труд рабочих. При этом выясняется, что такая форма эксплуатации и истощения всех личных и народных сил оказывается весьма продуктивной в военной промышленности и вполне эффективной в процессе индустриализации.

Интересно, что ответил бы Маркс, если бы настоящая, сократическая диалектика поставила ему вопрос: можно ли допустить эксплуатацию, если того требует интенсивность продук-

⁴⁷ Тэйлоризм составляет неискоренимую тенденцию всякой индустриальной продукции. Всякая фабрика, на которой даже никогда не слышали имени Тэйдора, имеет неискоренимую тенденцию действовать так, как если бы она осуществляла систему Тэйлора. Но тзйлоризм есть систематическое уничтожение автономии и свободы личности, превращение ее в средство, и только средство, в простое продолжение машины.

⁴⁸ Идеал «ассоциации, в которой свободное развитие каждого является условием свободного развития всех». («Коммунистический манифест», с. 41)^69*.

ции (например, внезапная индустриализация)? Или следует пожертвовать продукцией, когда дело идет о тяжелой эксплуатации? Что ценнее: наибольшее количество товаров или наиболее развитая свободная личность? «Экономический материализм» или «этический идеализм»?

Пожалуй, Маркс, как выразитель революционного протеста эксплуатируемых и жгучей ненависти к «эксплуататорам» (всех времен и народов), ответил бы, что в этом случае следует пожертвовать продукцией; однако марксизм в СССР дал как раз обратный ответ, оставшись верным принципу максимальной продукции, какой угодно ценой⁴⁹. Тем самым он остался верным экономизму, техницизму, индустриализму Маркса, тогда как категорический запрет эксплуатации, опирающийся на принцип ценности автономной личности, представляет собой переход к совершенно иному миросозерцанию: к этическому идеализму Канта, Фихте и Гегеля.

Марксизм должен решить, что составляет его социальный идеал: наиболее производительное хозяйство (и тогда все духовные силы и способности личности будут эксплуатируемы для достижения этой цели, как то происходит в коммуне муравьев и термитов) или наибольшая творческая свобода всех и каждого (и тогда хозяйство и производство будут рассматриваться как подчиненные средства для достижения этой цели)? Иначе говоря, какая из этих двух ценностей является высшей и какая подчиненной?

Как быть в случае конфликта этих ценностей? Наивная идея «предустановленной гармонии»^70* между ними не оправдывается историей и прежде всего современным индустриализмом.