Прощание. На следующее утро, когда я как раз сидела у огня, чтобы согреться, мужчины пришли снова

На следующее утро, когда я как раз сидела у огня, чтобы согреться, мужчины пришли снова. Я увидела их, несмотря на плотный туман, сразу, как только они вышли из-за угла и направились прямо к нашему дому. Очевидно, они ночевали в нашей деревне. В этот раз они не стали разговаривать ни со мной, ни с моей матерью, а сразу подошли к моему брату. Они сказали, что сейчас заплатят ему четыре тысячи рупий, а позже — еще две или три тысячи[4].

Старший из них держал крупные купюры перед носом Амара.

Мой брат, уставившись в пол, взял деньги и сказал:

— Хунча — о'кей. Она пойдет с вами.

Услышав это, я выскочила из дома и спряталась в сарае у соседей, за дровами, между овцами.

Мой брат стал звать меня. Меня выдала соседка:

— Если ты ищешь Урмилу, то она у нас в овчарне.

— Урмила! — строго позвал меня Амар. И я поняла, что пропала. Опустив голову, я пошла к нему.

— Если ты уважаешь меня и нашу семью, то пойдешь с ними. Тогда мы сможем отдать долги и купить лекарства для баузу. Сделай это для нас. Ты спасешь жизнь всем нам.

У меня не было выбора, и я это знала. Я должна была сделать это ради моей семьи. Я смотрела на свои новые шлепанцы, на мою маму и понимала, что придется уходить.

Мужчины снова надели свои темные очки, сели на свои мотоциклы и уехали. Длинный хвост пыли тянулся за ними.

После обеда брат сказал мне, чтобы я собрала свои вещи. Мама начала плакать. Я завернула в платок свое пестрое летнее платьице и синюю курта, длинную тунику, которую носят со штанами. На мне была та же рубашка, что и вчера. Больше у меня все равно ничего не было.

Моя мать плакала, Бисрами плакала, и я плакала тоже. Амар схватил меня за руку и потащил за собой, прочь от нашего дома, прочь от остальных людей.

Солнце уже опустилось низко над джунглями. Сверчки в рапсовых полях стрекотали так же громко, как и всегда. Хижины, деревня, поля и деревья выглядели как обычно. Собаки лаяли, коровы жевали жвачку, лежа на песке, четыре пестрых поросенка носились по дороге. Но для меня с этого январского дня 1996 года уже ничего не будет так, как раньше.