Античное наследие 8 страница

² Стрельцова, Г. Я. Паскаль и европейская культура. М., 1994. С. 75.

Часть I. Античное наследие

жизнь, полную злоключений. О его бедности ходили легенды. Полу­чил свободу лишь в 18 лет и был выслан из Рима в провинцию. Мораль для Эпиктета распадается на универсальное (воля Бога), личное (со­весть), духовное (помышления) и практическое (поступки) и предста­ет как особая деятельность, неразрывно связанная со свободой. Эпи-ктетучил: «терпи и воздерживайся», «ни о чем не жалей», «не сердись, не падай духом», «не беспокойся о внешнем, только собственные мыс­ли, желания и поступки заслуживают внимания», «благо и зло — в нас самих», «будь доволен всем, что у тебя есть», «старайся устранить из своей жизни сокрушения и стенания», «не будь трусливее детей, не тревожься, не гневайся, не раздражайся, не плачь», «ничего не бойся, никому не завидуй, живи спокойно, желай того, что в твоей воле, что честно и что у тебя под рукой» [Римские стоики... С. 237]. Его мораль проста: «не привязывайся к тому, что тебе не принадлежит».

Терпение — главное правило. Следует безропотно переносить страдания. Свободен лишь тот, кто не боится умереть, поступает в со­ответствии со своими убеждениями, не страшась ни мучений, ни оков, ни смерти. Эпиктет цитирует слова киника Диогена: «Я свобо­ден, потому что мне ничего не надо». Как по смыслу, так и по фразео­логии дидактика Эпиктета мало отличается от кинических моральных сентенций и христианских проповедей. К богу Эпиктет обращается со словами: «Распоряжайся мной отныне, как ты хочешь: я одного мне­ния с тобой, я твой»¹. О том же позже будет говорить Августин Бла­женный: «Повелевай, что хочешь».

Учение Эпиктета — это философия свободы, обращенная к «раб­скому существу» и отвечающая на «рабский вопрос»: что такое быть рабом? Рабство означает зависимость и испорченность. Так же рассуждал Цицерон: «Но если рабство есть (а это действительно так) готовность повиноваться, присущая сломленному, униженному, ли­шенному собственного суждения духу, то кто же будет возражать про­тив того, что все люди, подверженные страстям, легкомысленные, на­конец, все непорядочные являются рабами?»² Философию Эпиктета трудно назвать учением о добродетелях, хотя о них много говорится, учением об обязанностях, как, например, у Цицерона, хотя в ней упо­минается об общественных, родительских, соседских обязанностях и обязанностях дружбы с позиций «человека заботящегося», а также ра­дикально аскетической или чисто религиозной этикой. Это — «тера­певтическая философия», призванная излечивать от страха и неуве-

Беседы Эпиктета // Вестник Древней истории. 1975. № 3. С. 244. Цицерон, Марк Туллий. О пределах добра и зла. Парадоксы стоиков. С. 467.

Глава 9. Этика стоиков 89

ренности. Значительное место в ней занимает тема нравственного со­вершенствования личности.

По Эпиктету, свобода состоит в том, чтобы: а) хотеть только того, что от тебя зависит, б) желать или не желать по своему усмотрению, в) избавиться от желаний, а не удовлетворять их, г) жить в соответст­вии со своими убеждениями, д) отречься от того, что неминуемо долж­но погибнуть. Свобода заключается не в осуществлении желаний, а в их уничтожении. Тот, кто хочет властвовать над людьми, несвободен. Несвободен и тот, кто желает невозможного, трудно достижимого, «чужого», таких благ, из-за которых люди сражаются друг с другом, применяют насилие. Меланхолия, страх, тревога указывают на раб­скую зависимость человека. Конкуренция, борьба и целеустремлен­ность исключают свободу. Фатализм и толерантность стоиков упразд­няют проблему справедливости. Социальный и нравственный протест принимает в стоицизме пассивную форму.

От Эпиктета остались две большие работы — «В чем наше благо?» и «Беседы». «Беседы» записаны его учеником Флавием Аррианом, за­печатлевшим образ мыслей учителя и содержание его бесед. Арриан назвал свой пересказ «Учебник». Этот «Учебник» позднее лег в осно­ву устава св. Бенедикта, стал настольной книгой многих европейских моралистов — от Тертуллиана до Монтеня, Паскаля и Канта.

Эпиктет постоянно обращается к проблеме господства и подчине­ния, конфликта внешнего принуждения и внутренних убеждений, за которые ответственен сам человек. Философ утверждает: «Человек над человеком не господин»¹. По Эпиктету, рабство и зло есть одно и то же. Бог (Зевс) — господин и отец людей — выше и сильней цезаря. Тюремщики, господа, хозяева реальны и страшны только для тех, кто чувствует себя «беглым рабом». Упраздните нелепые мнения и стра­хи—и никто не будет властвовать над вами. Волнения и опасения свойственны рабским существам. Свободный человек рассудителен и спокоен. А разного рода треволнения, мучительные состояния, все то, что тяготит и угнетает, ужасное и страшное — не более чем легко уст­ранимые представления и восприятия. Задача стоической добродете­ли — дать человеку спокойствие и уверенность. Стоик не видит траге­дии ни в чем: «Трагедии имеют место среди богачей, царей и тиранов, а бедняк один не участвует в трагедии, разве только как участник хо­ра»². У него нет трагедийного чувства. Но он может участвовать в «иг­ре», пока она ему нравится, стараться хорошо исполнить свою роль, а

¹ Беседы Эпиктета. С. 253.

² Там же. С. 243.

90 Часть I. Античное наследие

если наскучило — бросить игру и уйти. Общество — не тюрьма. В иг­ре самой по себе нет глубокого смысла и практической заинтересо­ванности — тут люди-актеры лишь демонстрируют мастерство, то, че­му они научились. Они могут играть свои роли с воодушевлением или плохо, могут вовсе отказаться от игры. Не случайно Эпиктет так лю­бил сравнивать этическое поведение стоика с выступлениями атлета, кифареда, декламатора. В таких выступлениях главное — искусство, умение, подготовка. Стоик, как и актер, будет обращать свое внима­ние не на цель или достижение, а на само действие. Поступок облада­ет самоценностью. Человек не вступает во взаимодействие. Каждый выполняет в одиночку то, что считает нужным и положенным по его роли: «ты сделаешь то, что твое, и я — то, что мое. Твое — убить, мое — умереть без трепета».

Стоики трактуют общественную жизнь как театр. Люди разыгрывают социальную драму. Театр меняет социальные структуры, в нем присутству­ют собственные миры индивидов. В театре умирают эстетично и правди­во. Театр забирает людей из мира, который их произвел и воспитал. С под­мостков общества стоик уходит на подмостки театра. Действуя театрально, он сопротивляется социальному контролю и противостоит обществу. Эта техника отстранения и создания собственных миров используется стоиками: «Можно, хотя и ценой значительных психологи­ческих затрат, возвести себе крепость разума. Пребывание внутри этой крепости позволяет почти не обращать внимания на каждодневные ожи­дания со стороны общества. Как только кому-то удается построить такую башню, интеллектуальная конструкция этого сооружения все больше и больше начинает формироваться самим индивидом, а не идеологией ок­ружающей его социальной системы»¹.

Центральным понятием этики Эпиктета является понятие свобо­ды воли. В этом слышится отзвук сократического идеала внутренней свободы. Самое главное — это свобода воли. Над свободой воли чело­века никто не властен, даже Зевс. В ней заключаются и добро и зло. Говоря о свободе воли, Эпиктет нигде не ведет речи о произволе и аномии. Свобода воли не образует у него и предпосылки моральной ответственности, не означает антиавторитарной позиции, не ведет к отчуждению и обособлению человека. По Эпиктету, мораль — это бескомпромиссная мораль убеждений, твердых принципов. Эти принципиальные суждения изменяют наши представления о проис-

Бергер, П. Общество как драма//Человек. 1995. № 4. С. 28.

Глава 9. Этика стоиков 91

ходящем с нами и вокруг нас. Если традиционно мнения порицались за то, что они не исследованы и ошибочны, то Эпиктет хвалит неко- торые мнения за то, что мы можем их менять по собственной воле. Для Эпиктета жизненный и одновременно нравственный идеал — «делать то, что хочешь»: «Только не делай ничего, если это тяготит тебя, если это угнетает тебя, если ты считаешь, что это причиняет тебе зло. Ведь к этому тебя никто не принуждает»¹. Страдание возникает в ситу­ации, когда «хочу чего-то — и не получается». Как же возможно «делать то, что хочешь»? Для этого нужно отделить внешнее, то, что от тебя не зависит, от внутреннего, того, что всегда в твоей власти, — «свое» от «чужого». Хранить свое, не притязать на чужое, пользоваться тем, что есть, не жаждать того, что не дается, если отнимают, с легкостью отда­вать, не плакать и не жаловаться. Тогда будешь невозмутим. Благо — это добродетели и все причастное добродетелям. Зло есть противопо­ложное добродетели. Безразличное — это богатство, здоровье, слава.

Эпиктет не мог представить себе, что добродетель отделена от по­лезного: «Если благочестие и польза не совмещены, то благочестие не может сохраниться ни в ком»². Иными словами, когда добродетель сталкивается с пользой, обычно побеждает польза. «Все делать для се­бя отнюдь не означает поступать против общего блага», нельзя ждать, чтобы люди отказались от своего личного блага. При том, что многие античные авторы со скепсисом и осуждением относились к прагма­тизму и страсти к обогащению, для античной этики характерно соеди­нение добродетели и пользы. От добродетели ожидали полезности, а порок, как полагали, наносит ущерб самому порочному человеку. Эпиктет ставит тот же самый вопрос: какова польза от добродетели? Какую пользу принесли тебе твои мнения? И он же советует: «Тех, кто имеет злые мысли или заблуждается, надо жалеть. К людям следует проявлять милосердие». Эпиктет не согласен с философией отчужде­ния Эпикура и платонизмом, который содержит лишь непрактичес­кие рассуждения.

Если рассматривать себя как обособленного, говорит Эпиктет, то по природе тебе полагается прожить до старости, быть богатым, здоро­вым. А если будешь рассматривать себя как частицу некоего целого, частицу полиса, состоящего из богов и людей, то ради целого тебе при­дется болеть, подвергаться опасностям, впасть в нужду, умереть преж­девременно³. Эпиктет требует от человека самососредоточенности,

¹ Беседы Эпиктета. С. 244.

² Там же. С. 247.

³ См.: Там же. С. 246.

Часть I. Античное наследие

предвосхищая христианское «одиночество перед Богом». Этику обще­ния он ставит ниже духовной жизни.

Марк Аврелий (121—180) — римский император, «философ на тро­не», последний из великих языческих, дохристианских моралистов. С его творчеством связывают вырождение стоицизма, идею необхо­димости и внутренней неизменности мира при видимой его изменчи­вости. Стоики советовали «не гневаться», сохранять спокойствие ду­ши при всяческих внешних переменах, избегая крайностей, не поддаваясь неупорядоченным и неконтролируемым страстям.

Рекомендуемая литература

Антология кинизма: философия неприятия и протеста. М., 1996.

Гомер. Илиада — Одиссея / пер. Н. И. Гнедича, В. М. Жуковского. М., 2000.

Гусейнов, А. А. Античная этика. М., 2004.

Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М, 1978. Кн. 8.

Золотые стихи. М., 1998.

История этических учений / ред. А. А. Гусейнов. М., 2003. Разд. 4.

Лосев, А. Ф. Гомер. М., 1960.

Римские стоики. Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий. М., 1995.

Сенека, Луций Анней. Нравственные письма к Луцилию. М., 1977.

Сократ. Платон. Аристотель. Сенека. М., 1995.

Человек и общество в античном мире. М., 1998.