double arrow

Княжество Феодоро и крест пространства.

Величественный и грозный образ города на вершине Мангупа с давних времен поражал воображение путешественников, побывавших в сердце горного Крыма. Неожиданно появляющийся перед изумленным взором, словно скалистый остров, высоко вознесшийся над морем лесистых холмов Мангуп господствует над окружающими его долинами. Нерукотворная крепость окружена отвесными обрывами-бастионами, поросшие лесом ущелья - под защитой мощных стен и башен.

С плато Мангупа далеко вокруг открывается неизъяснимо прелестный вид, простирающийся на западе до скрытых горами башен Каламиты, Херсонесских бухт и ясно видной Чембало. Вправо от Каламиты - набегающие друг на друга волны холмов, в провалах меж которыми сгущается розовеющий в закатных лучах туман. За холмами начинаются бесконечные степи. Перемещая взор к северо-востоку, можно окинуть взглядом почти все крепости горного Кры­ма: Эски-Кермен, Кыз-Куле. Видны с Мангупа и Кырк-Ор, Тепе-Кермен, Качи-Кальон. На востоке панораму замыкает гигантский г ер Чатыр-Дага, за которым среди гор живописно расположился замок фуна

Эта великолепная панорама - зыблющаяся в волнах беспокойного времени, сжимающаяся и расширяющаяся под давлением буй­ных соседей округа Дори, или Феодоро - княжества, начала кото­рого затеряны в темных веках истории Крыма.

Упоминания о Доросе и владетелях Феодоро, причудливо пере­ мешанные со сведениями о Готии, Готской епархии, рассеяны во множестве древних источников, интригуя исследователей. Посте­пенно, подобно тому как в калейдоскопе из беспорядочной массы частиц складывается прекрасная и симметричная фигура, возника­ет дивный цветок, сверкающий красками великолепной византий­ской культуры, привитый к пестрому конгломерату культур наро­дов, смешавшихся на крымском перекрестке.

Над всем этим великолепием парит под облаками владыка княжества Феодоро - город Феодоро на вершине Мангупа.

Византийский иеромонах Матфей 1 увидел это диво в конце XIV — начале XV в., когда столица княжества была в расцвете, несмотря на раны войны.

Путешествуя и осматривая все, что есть в той местности, Увидел я великолепный, но совершенно запустевший город, Окруженный горными вершинами и отделенный от них долинами, Защищенный укреплениями в клисурах, подобно рвам и валам

прочих городов, Стоял посреди них город - диво дивное и чудо, приводящее

в трепет!

Подобный шестигранному престолу посреди долины. С его нерукотворными стенами небесной меди, Ясно видный издалека. Остановился я, совсем онемев от восхищения.

Обращаясь, в обычаях средневековой поэзии, к городу, Матфей спрашивает:

О чудеснейший город, именуемый Божий дар,

Кто тот высочайший и чудотворный мастер,

Соорудивший твои валы и клисуры, и вознесший тебя на высоту,

Воздвигнув удивительные природные стены

(О нем и его поэме подробнее на стр. 35—36 и 228—233 наст, издания)

Без извести, и плинф *, и резных мраморов,

Без ремесленников, искусных мастеров и разных камнетесов,

Без огромных камней и тесаных квадров,

Без рубил и пил и без прочих орудий,

Без криков и стенаний множества людей и без надсмотрщиков,

Без повозок и строительных лесов,

Без царской руки (поддержки, повеления) и денежных издержек

Эти стены высокие поставил вокруг тебя?

Как же сумел ты вознестись высоко над землей,

Достойный обозрения со всех сторон, как с земли, так и с моря?

Кто сотворил твои источники сладкой кристальной воды, Лужайки и долины, мысы и лощины?

Ибо нигде в мире не найдешь ни более широкого пространства, Ни более великого города, кроме, пожалуй, Константинополя, О чудо из чудес, меня изумляет твое сотворение!

Город «отвечает»:

Поистине, удивительно это творение,

В высшей степени совершеннейшее у Творца,

Преславного архитектора, мастера велемудрого...

(* Плинфа от plinthos - широкий и тонкий обожженный кирпич, применявшийся в византийских постройках. )

О Мангупе и других пещерных городах повествует труд «Описание Татарии» Мартина Броневского, посла польского короля Стефана Батория к крымскому хану Мухаммед-Гирею II. Он посе­ тил крепость в 1578 г., примерно спустя столетие после ужасов осады 1475 г., когда большая часть его жителей погибла, обороняя свой город, или попала в неволю. Неудивительно, что он видел упадок и запустение, хотя крепость при турках сохраняла важное значение как центр кадылыка, включавшего большую часть терри­тории бывшего княжества Феодоро. Он упоминает «два замка, по­строенных на высокой и широкой скале», «драгоценные греческие храмы и здания», ворота верхнего замка, украшенные мрамором и греческими надписями. Говорит он и о пожаре, случившемся спустя 18 лет после осады и довершившем разрушение. Вот почему,

его словам, не сохранилось ничего привлекательного и никаких письменных памятников «ни о князьях, ни о народах, владевших этими огромными замками и городами» [1].

В XVII в. количество сведений о Мангупе увеличивается. Пре­фект Каффы Эмилио Дортелли д'Асколи в труде «Описание Чер­ного моря и Татарии» поражен природной неприступностью Мангупа и обильными источниками воды: «Над городом нет ни одной вершины, с которой можно было бы его обстреливать... Но всего чудеснее то, что в нем и над ним не простые источники, а обиль­ные родники, изливающие как из бочки, чистейшую и вкуснейшую воду; удивляешься, думая, откуда она исходит, так как кругом одни глубокие ущелья. Итак, здесь проявляется ad litteram (буквально) всемогущество Создателя, который рек в псалме 103: „На горах будут стоять воды"»[2]. По его словам, это была последняя крепость на полуострове, сдавшаяся туркам.

Пожалуй, самое полное из дошедших до нас описаний принадлежит турецкому дипломату и путешественнику Эвлии Челеби, ав­тору интереснейшего сочинения «Книга путешествий». Посетив Мангуп в 1666 г., Эвлия восторженно пишет о неприступных обрывах и зияющих пропастях вокруг плато, описывает устройство главных городских ворот, упоминает семь башен, акрополь на мысу Тешкли-Бурун. В то время цитадель была необитаема, но поддерживалось ее боевое состояние, в основном здании хранились пушки, ружья и амуниция, ключ находился у коменданта крепости.

«Эту крепость нельзя сравнить ни с одной крепостью в заселенной части земли... Поэтому историки Чингизидов называют эту крепость Кахкаха (насмехающуюся над врагом) Крыма. Да хранит ее Бог в спокойствии! Потому что эта крепость есть творение Аллаха. Кто ее не видел, пусть не говорит, что видел лучшую крепость в мире»[3].

В то время на Мангупе еще было около 60 домов: эту цифру называет французский инженер Боплан (1640)[4].

После заключения между Россией и Турцией Кучук-Кайнарджийского договора, крепость утратила военное значение. С при­ соединением Крыма к России в 1783 г. она вновь оказалась в поле внимания военных: с нее снимают подробный топографический план, особо ценный тем, что в то время еще можно было различить направления улиц и кварталы города. План не издан и хранится в Российском военно-историческом архиве.

Начало научному описанию памятников Мангупа и других «пещерных городов» положил академик Паллас. Вместе с ним в 1800 г. посетил Мангуп английский профессор Э. Кларк, дополнивший сведения своего ученого спутника восторженными описаниями природы и романтических руин; ему принадлежит часто приводимое выс­казывание о Мангупе: «Ничто в какой бы то ни было части Европы не может сравниться с грозной величественностью этого места»[5].

«Положение Мангупа необыкновенно, - вторил ему русский исследователь-крымовед Петр Кеппен. - Находясь, так сказать, между небом и землей, он мог бы, кажется, противостоять всем превратностям мира»[6]. Однако период «описаний», ценный тем, что зафиксировал еще сохранившиеся на тот момент на поверхности руины, вскоре исчерпал свое значение, ибо достоверных истори­ческих сведений о Мангупе было на редкость мало. Характерно восклицание Муравьева-Апостола: «Что же такое Мангуп? Отчаяние мое! Выезжать отсюда скорее, ибо нет ничего досаднее как неудовлетворенное любопытство»[7].

В наших предыдущих книгах: «Тайны горного Крыма», «Бахчисарай и окрестности» мы уже кратко рассмотрели историю кня­жества Феодоро, его памятники. При этом наше внимание было сосредоточено на феномене «пещерных городов», этих удивитель­ных памятниках крымского средневековья, на спорах исследователей вокруг них. Пещерные города-крепости горного Крыма удиви­тельно слиты с экзотическим ландшафтом столовых гор и горных останцев Внутренней гряды. Ограниченные обрывами, почти горизонтальные плато с вырубленными в верхнем известняковом слое пещерами, создавали идеальные условия для создания оборонительных сооружений. Они особенно поражали путешественников прошлого как своей живописностью, так и загадочностью. Забылись их первоначальные имена, заплыли землей и поросли лесом развалины, и только вырубленные в скалах пещеры, лестницы, ко­лодцы, виноградодавильни сопротивлялись действию всеразрушающего времени. Кто высек такое множество пещер и когда? Пришельцы-готы или аборигены - потомки тавров и тавроскифов? Какова роль византийских инженеров в постройке раннесредневековых укреплений? Следует ли считать пещеры только вспомогательными сооружениями, а главными - наземные? А как же пещерные храмы и монастыри? Что представляют собой «длинные стены», построенные по приказу императора Юстиниана I для обороны «страны Дори», населенной готами - союзниками империи? И так далее.

о итоге исследователи пришли к согласию по ряду этих вопросов, хотя далеко не всех. Время возведения крепостей Юго-Запад­ной Таврики, включая Мангуп, приходится на столетие с середины VI по середину VII в. Строились они на обжитых ранее местах укрепленных самой природой и служивших убежищами местному населению в случае военной опасности. Эти крепости, естественно тяготевшие к Херсону и к Византии, строились с участием местного населения, заинтересованного в защите от напора кочевых и полу­кочевых тюркских этносов. Какова была степень этого участия? Об этом можно только гадать. Думается, что уже слабая осведомленность раннесредневековых авторов о крепостях Херсонских Клима­тов свидетельствует, что это в значительной мере дело рук аборигенов. Характерные византийские строительные приемы явно сочета­лись с местными, унаследованными от эпохи развития таврских укрепленных убежищ. Предпосылкой их создания являлось совершенное знание местности и наиболее подходящих пунктов для воз­ ведения укреплений; этим же, как естественно предположить, рас­ полагали потомки аборигенов - тавров и тавроскифов, а не оттес­енные сюда в эпоху переселения народов пришельцы с севера, со стороны степи - сарматы, аланы, готы, тюрки.

Далее - в какой степени возникновение «пещерных городов» надо связывать с готами? Ведь по имени их весь край в раннее средневековье стал называться Готией. Однако готы, по сообщению Прокопия, «не любят жить за стенами», а предпочитают «жить в полях». Напротив, укрепленные убежища аборигенов - это естественные убежища, обрывы, скалы, лишь в отдельных местах дополненные человеком с помощью достроенной стены, перегораживания горного прохода и т. д.

Споры о том, где локализовать Дорос-Феодоро сегодня в основном разрешились в пользу Мангупа. Восстановлены по крупицам основные вехи истории Дороса-Феодоро, выявлена его роль как средоточия византийско-греческо-христианских традиций в противовес католическому Западу - в лице генуэзцев и мусульманскому Востоку - в лице татар.

В дальнейшем, говоря о комплексе устойчивых элементов в области лингвистики, религии, искусства, бытовых обыча­ ев, которые являются в рассматриваемый период показательными для того или иного народа, чтобы избежать повторяющихся перечислений, мы будем пользоваться термином культурная парадигма (от греч. paradeigma - пример, образец).

В следующей нашей книге «Крым в сакральном пространстве» специально Мангупу внимания не уделялось, но была намечена его роль в перемещении культурных парадигм в контексте геополитического «креста пространства». Размышляя над смыслом популярного выражения «Крым - перекресток народов и культур», мы ввели понятие «крест пространства». Крест этот образован движением народов - носителей языков и культур - в меридио­нальном и широтном направлениях. Эти понятия играют определя­ющую роль в геополитике.

В Крыму, как сказано выше, геология, история самой земли, предопределяет историю населяющих ее народов. «Здесь стык хребтов Кавказа и Балкан» (М. Волошин) по горизонтали; а по вертикали полуостров нацелен своим далеко углубившимся в Черное море мысом прямо на середину Малой Азии. Именно в этой гористой, полупустынной местности, согласно данным различных наук, про­ исходили важнейшие для европейской цивилизации процессы. Здесь развертывалась неолитическая революция Х- VIII вв. до н.э., то есть переход от присваивающей к производящей экономике (выве­дение домашних пород скота, земледелие, возникновение городов, складывание индоевропейской культурно-языковой общности и т.д.).

Ученые отмечают, что между флорой и фауной Крымского полуострова и Малой Азии много общего. Высказано мнение, что еще в недавнем геологическом прошлом полуостров составлял единое пространство с территориями, ныне отъединенными Черным морем. Схожие виды растений и животных, с древности употребляемых человеком в пищу, предопределяют перемещения народов.

Между Ай-Тодором, южной оконечностью Таврики и Малоазийским побережьем - примерно день плавания на парусном судне. Этот издревле проложенный морской путь завершался в древ­ них малоазийских городах, в том числе Синопе и Трапезунде.

Так природа и история обозначили отрезок меридионального направления, связавшего Крым и Малую Азию. Пересекая Таврический полуостров, оно открывало путь культурным импульсам, идущим с юга к северным речным торговым путям. С Херсонесом связано создание славянской азбуки. Именно здесь первоучитель славян Кирилл нашел «книгу писанную русскими письменами». Спустя столетие там свершилось крещение князя Владимира. Двигаясь в южном направлении, мы попадаем в земли Сирии и Палестины, Египет, и соседние с ним пустыни Аравии, где некогда Моисей получил на горе Синай скрижали Завета.

Древним было знакомо это направление. Они назвали его «Алек­сандрийский меридиан» и придавали ему важное значение. Древ­ негреческий астроном Гиппарх полагал, что устье Днепра, устье Нила с городом Александрия и г. Мероэ в его верховьях расположены вдоль этого меридиана. И хотя русла этих великих рек обозначают меридиональное направление с известной долей приблизи­тельности, важность последнего, вовлекающего в культурные связи земли к северу от Черного моря, отмечена удивительно верно. Действительно, Таврический полуостров - самый южный участок се­ верной ойкумены, замыкающий с востока мир средиземноморской культуры.

Характерно, что для людей столь несхожих культурных парадигм: византийца, христианина Матфея и турка, мусульманина Эвлии - город Феодоро был прежде всего величественным символом - творением высшего разума, а затем уже делом рук человеческих Какой же символ являет нам город, построенный именно в этом месте, сохранившийся пусть в руинах, и, вопреки разрушительной работе времени и людей, даже в скудных упоминаниях письменных источников до сих пор волнующий наше воображение?

Мангуп - это реальное и символическое средоточие того перекрестка культур и народов, которым был Крым.

А если шире - символическое средоточие «креста пространства», образованного движением народов в широтном направле­нии, хорошо известным в античности, и меридиональным направ­лением, распространяющимся на народы Севера.

Почему нам так важно именно меридиональное направление? Разумеется, движение народов и культур в широтном, горизонтальном направлении, где Крым играет роль «самого крайнего сторожевого пункта, выдвинутого средиземноморской Европой на Восток», обозначено гораздо ярче. Вообще движение народов вдоль оси Средиземноморье - Малая Азия подкреплено немалым числом примеров.

Здесь и примеры легендарные, как поход Озириса-Диониса вплоть до Индии; греко-персидские войны античности, когда «напира­ла» Азия; и как ответ на них, поход Александра Македонского, мечтавшего объединить ойкумену под благодатными лучами эллин­ской культуры, в синтезе с древневосточными культурами. Позднее во всю длину ойкумены от берегов Средиземноморья до Малой Азии расположилась Римская империя.

В широтном направлении происходило «великое переселение народов» с востока на запад, сокрушившее античный мир в IV — V вв. Однако движение народов в широтном направлении практически не вовлекало в общий культурный обмен многочисленные народно­сти и племена, обитавшие к северу от Черного моря.

Отсюда - важность меридионального пересечения в районе Таврического полуострова: именно оно открывало путь культурным импульсам, идущим от Египта и Палестины, к северным речным путям, к будущим городам Киевской и Московской Руси.

этого направления была замечена уже в античности. Именно тогда был выделен Александрийский меридиан, проходивший через основанную Александром Македонским Александрию - средоточие эллинистической учености и культуры. Однако его се­ верный отрезок будет вовлечен в культурный обмен в пору раннего средневековья. И ключевая роль перекрестка широтного и меридионального направлений перемещения культурных парадигм выпа­дет именно Доросу-Мангупу, причем с особой наглядностью.

Ведь именно с севера на юг спустились раннегерманские племена готов и здесь, в Малой Азии и Таврике получили они крещение средиземноморской, византийской культурой.

Так, волею судеб или, как говорили в прежние времена, Боже­ственного Промысла (Провидения) стала скала-крепость символическим и вместе с тем реальным средоточием «креста пространства», прочерченного через Таврику и особенно выпукло обозначившегося в раннее средневековье.

Меридиональное направление, проходящее через Крым в средние века, было прочерчено далее на север, получив в древнерусских источниках название «Путь из варяг в греки».

Во введении к «Повести временных лет» «Александрийский меридиан» образно представлен в виде символического маршрута апо­стола Андрея Первозванного. Освоение и одухотворение простран­ства между Византией и северо-восточной Европой - главная идея, заложенная в описании путешествия апостола от Черного моря через Скифию до Балтики. В этой легенде киевский летописец ви­дел символ исторического места и значения Древней Руси.

«Александрийский меридиан» - понятие настолько же условное, как географический меридиан. Сам по себе меридиан невидим, можно указать его местоположение, но мало что можно сказать о его свойствах: нельзя сказать, например, какого он цвета. Но вдоль него и вокруг него группируются надежно фиксируемые и поддающиеся изучению следы материальной культуры. Великая историческая миссия народа поначалу незаметна. Да и складывается она из судеб людей, не осознающих, что они, решая свои по­ вседневные проблемы, являются в то же время частью какого-то глобального процесса, начало которого затеряно во тьме веков, а конечная цель непредсказуема.

Сила и действенность культурных парадигм, перемещавшихся в меридиональом направлении, подтверждаются тем фактом, что христианство пришло в Таврику не из близкого Константинополя, а непосредственно из Иерусалима. Явившиеся в Таврику в III в. готы, завладев боспорским флотом, двинулись грабить малоазийское побережье, и многие из них восприняли там христианство.

Все это способствует перемещению культурных парадигм с юга на север: вслед за византийскими монахами идут мастера-архитек­торы, иконописцы, переписчики книг. Идет интенсивный обмен товарами и людьми на «пути из варяг в греки».

Византийская империя, северная граница которой включала Херсонес и часть Южного берега, придавала Таврике особое значение. Наместники императора - топархи - бдительно следили отсюда за перемещением кочевых орд, появлявшихся из глубин Азии и угрожавших границам империи.

Торговые связи - основа богатства империи - со временем меняли свои маршруты, а через Таврику проходили пути торговли с северными странами.

Как и в древности, в Таврику перебирались переселенцы из гус­тонаселенного Понта. Это движение усилилось в VIII — IX вв. в ус­ловиях религиозных и гражданских смут, связанных с иконоборчеством, под напором мусульманских завоевателей.

Понт - римское наименование исторической области, ко­торую в 302 (301) - 64 гг. ло н. э. занимало Понтийское царство - эллинистическое государство на южном берегу Черно­ го моря и в Понтийских горах Анатолии. Наивысшего расцвета достигло в царствование Митридата VI Евпатора, окончившего свои дни в Пантикапее.

Это страна горных плато, и разделявших их плодородных долин, которые через узкие горные проходы вели к портам Синоп, Амис, Трапезунл. Внутренние области находились пол зашитой грозных крепостей - Феодосиополь, Себастейя, Колонейя, Неокесарея, Комана и др.

После распада Понтийского царства Трапезунл и прилегающие к нему земли вошли в состав Халлии, одной из фем

(военно-административных округов) Византийской империи

Константинополь, основанный императором Константином, был провозглашен вторым Римом, преемником священной Римской им­перии; этим было положено начало числового ряда, с неизбежно­стью предполагавшего появление - рано или поздно - Рима третьего. Так возник образ «странствующего царства», продолжающего традицию «священной империи».

В основе идеи «священной империи» лежит стремление приблизиться к «царствию Божию» на земле; отсюда, в частности,- сакрализация царской власти.

Византийская империя - священная империя; ее миссия - распространение православной веры; и пока она ее выполняет, неваж­но, каковы ее материальные успехи, насколько расширилась или сократилась она в своих границах; любой ее осколок несет полноту целого; посвящение в эту миссию может быть передано и неофиту.

По мере распада Византийской империи отдельные ее осколки готовы были подхватить идею странствующего царства, продолжить миссию империи в тех или иных уголках, прежде являвшихся глухи­ ми провинциями.

Крестовые походы, вдохновляемые папами римскими, имели важные последствия для Византийской империи. Венецианская республика, которой Византия мешала расширять торговлю с Востоком, сумела направить в 1204 г. крестоносное воинство на захват Константинополя. Взяв штурмом и раз­ грабив столицу Византии, крестоносцы захватили всю Грецию, включая острова Эгейского моря, и создали здесь Латинскую империю.

На оставшихся землях возникли три греческих государства: Никейская империя в Малой Азии и на восточных Балканах, Эпирский деспотат на запале Балкан и Трапезунлская империя.

История византийской диаспоры, часть которой распространялась на Таврику, не пользовалась глубоким вниманием историков. Однако, учитывая роль ученых греков в передаче культурной парадигмы в северном направлении, сохранении античного и раннехристианского наследия, рукописей и икон, наконец, в формировании просвещенной аристократической элиты европейских стран, в том числе России, то вопросы эти, несомненно, заслуживают внимания.

Более того, исследуя судьбы представителей знатных семейств, оставивших след в письменных источниках, мы получаем редкую возможность проследить проявление процессов вокруг «Александрийского меридиана», так сказать, в лицах.

Священная хоругвь распавшейся империи была подхвачена Комнинами, возглавившими Трапезундскую империю.

Трапезундская империя была создана в 1204 г. внуками византийского императора Андроника Комнина Алексеем и Давидом, которые во время захвата Константинополя нахо­дились в Грузии при дворе царицы Тамары. С помощью предоставленного ею воинского отряда, братья захватили Трапезунд - в то время центр византийской фемы Халлия. Местные феодалы и население поддержали их, в результате чего образовалось небольшое государство, простиравшееся вдоль побережья от Колхиды до Синопа; от моря в глубь суши гра­ницей его служили Понтийские горы.

Населяли его понтийские греки, которые воспользовались организационной основой прежней фемы для новых государственных структур.

К своим владениям Комнины присоединили и фему Херсон, получившую новое название Ператейя дальняя, заморская. В 1461 г. Трапезундская империя была завоевана турками.

Император Константин со стенами Константинополя. Мозаика, храм св. Софии

В центральной и восточной части Анатолии существовало немало провинциальных династий, преимущественно армянского проис­хождения, над которыми императоры так и не смогли установить полного контроля. Более того, они нередко стремились к самостоятельно­му царствованию, подчас пре­тендуя и на константинополь­ский трон. Среди местных владетелей на протяжении Х- XVI столетий упоминаются представители знатного Рода Гаврасов, владевших фемой Халдия, расположенной на землях бывшего Понтийского царства.

Власть Гаврасов над Хал- Аией была практически неограниченной. Прочное поло­жение семейства

опиралось династические связи с императорской семьей. Действительно, к нему как к крепкому дереву, были привиты ветви императорских семейств Комнинов, а затем Палеологов. Неудивительно, что господство Гаврасов ослабляло влияние императоров над этими областями, а это,в свою очередь, способствовало возникновению автономной Трапезундской империи.

Комнины значительно ущемили положение знатного семейства. Попытки вернуть себе былую власть, закончились вытеснением Гаврасов в заморские области в Таврику. Представители рода завладевают властью в юго-западной части горной Таврики -княжество Феодоро. Укрепление династических связей продолжается. Один из князей Феодоро провозгласит себя базилевсом и законным обладателем символа двуглавого орла с копонами на головах - семейным гербом последней династии Па- Хогов Пусть это продолжалось очень недолго, силы последнего осколка Византии были несопоставимы с энергией Османского хищника Но направление было задано: из Трапезунда через Феодоро двуглавый орел перелетел на Русь.

Выехавшие из Таврики Гаврасы, основатели родов Ховриных и Головиных, задолго до появления в Москве Софьи Палеолог, стали переносчиком культурной парадигмы «странствующего царства» с юга на север.

Встречное движение вдоль «Александрийского меридиана» на рубеже между увяданием античного мира и началом средневековья нашло выражение в парадоксальном на первый взгляд, термине - «Крымская Готия». За этим термином кроются результат процесса миграции готов от Балтики до Черноморья во П-Ш вв., их при­ общение к христианскому миру Византии, создание Готской епар­хии в Таврике, блестящий, но краткий расцвет княжества Феодоро.

В целом, все это - формы материального воплощения «Пути из варяг в греки», вдоль которого происходил культурный обмен древ­ них, но слабеющих цивилизаций с варварскими, но полными энергии северными народами.

Рассмотрению феномена меридионального перемещения культурных парадигм вдоль Александрийского меридиана через Таврику на основе сохранившихся объектов материальной культуры и доступных свидетельств о представите - лях рола Гаврасов и посвящена эта книга.

Общеизвестные исторические сведения, на фоне которых проис­ходят рассматриваемые события, не раскрываются нами подробно. Говоря словами византийского автора, «мы поступаем не так, как греческие философы, которые тратят бесчисленное количество громких слов на совершенно ничтожные вещи. У нас, напротив, таков обычай, что о важнейших вещах, которые более всего влияют на жизнь, мы выдвигаем короткие, простые положения, чтобы они легко у всех запечатлевались» [8].

Направление "юг-север" и путь Гаврасов из Халдии в Таврику.

Сведения о княжестве Феодоро и его князьях зияют провалами исторической памяти. Документальных свидетельств крайне мало, они обрывочны, многое утрачено, но есть признаки, что когда-то их, несомненно, было больше. «Videmus nunc per speculum in aenigmate, tune autem facie ad faciem» - «Видим ныне как бы в тусклом зеркале и гадательно, тогда же лицом к лицу»[9]. Ведь что-то побудило Мартина Броневского написать известные строки о фресках храма на Мангупе с изображением «царей и цариц, от крови которых они, видимо, происходили»[10].

Еще более показательна фраза Тунманна: «с 1204 г. город имел собственных князей, к которым принадлежал последний византийский император Константин перед своим восшествием на Пре­ стол» [11].

События, обозначенные этими датами, приводят нас к Гаврасам.

1204 г. - год завоевания Константинополя крестоносцами и возникновения Трапезундской империи (включавшей фему Халдия), и подчинившей своему влиянию Таврику. Но влияние это быстро ослабло.

В конце XIV в. византийский император Мануил II Палеолог по традиции считал Таврику входящей в состав империи. Он оста­ вил «Понтийские регионы, граничившие с Хазарией»[12] своему четвертому сыну Константину, который и стал впоследствии послед­ ним византийским императором. Древние представители рода Гаврасов владели внутренними областями Понта, которые занимала византийская фема Халдия. В течение столетия Гаврасы вели борьбу на границах Халдии с турка­ ми-сельджуками, не рассчитывая на помощь Византии. Под управлением членов этого клана с 1060 по 1140 г. Халдия была практически независимой от императорской власти провинцией.

Из их среды выдвинулось немало военачальников, пользовавшихся авторитетом и доверием населения. В борьбе с турками пал смертью храбрых Феодор Гаврас, канонизированный впоследствии как мученик и святой.

Считается, что в его честь получило свое название княжество Феодоро (хотя более вероятным следует признать версию, согласно которой древнее название Дорос, Дори было переосмыслено: с присоединением «Тео», «Фео» оно стало пониматься как «Дар Божий» и одновременно напоминать о св. Феодоре).

Феодор Гаврас, уроженец Халдии, прославленный воин и способный военачальник, был назначен Алексеем I Комнином дукой (правителем) Трапезунда. Был женат на Ирине из рода Таронитов, а после ее смерти в 1091 г. - на кузине жены своего свойственника - себастократора Исаака Комнина. Освободив Трапезунд от захва­тивших его турок, он стал в конце XI столетия почти независимым правителем города, «взяв его себе как собственный удел», по выражению византийской царевны и писательницы Анны Комнины. Сдержанные упоминания царевны Анны в ее сочинении «Алексиада» контрастируют с прославлениями в синаксаре, составленном в честь Феодора.

С небольшой, хорошо вооруженной армией воинов-акритов (сво­бодных крестьян-воинов, несших службу по охране границ империи), он успешно отражал натиск турок-сельджуков. Чтобы отвра­тить опасность открытого отпадения Трапезунда, Алексей I Комнин держал в Константинополе сына Феодора - Григория Гавраса.

Оклеветанный завистниками, он уходит со службы. Делает богатые приношения известным понтийским монастырям Вазелонас, Панагия Сумела, а также жертвует средства на строительство жен­ского монастыря св. Троицы, позже названного в его честь монас­тырем св. Феодора Стратилата. Ведет отшельническую жизнь в го

При очередном нашествии турок в 1098 г. он, уступая настояниям населения, возглавляет военные действия. После ряда успешных сражений он был схвачен турками близ г. Феодосиополь (Эрзерум) и, за отказ принять мусульманство, предан мученической смерти.

Феодор Гаврас стал героем не только греческого, но и турецко­ го фольклора. Феодор Гаврас воспет в турецком фольклоре как благородный и храбрый противник.

Позднее его останки были перевезены в Трапезунд, где в то время правил Константин Гаврас, и торжественно погребены здесь. Над ними были воздвигнуты церковь и монастырь. Церковь при­знала его мучеником в XII в. и святым - в XIV в. Причисленный к лику святых - воителей за веру, он стал почитаться как святой мученик Феодор Гаврас Трапезундский (Зонара, XVIII, 22). Па­ мять святого мученика приходится на 2 октября по православному календарю.

На фрагменте Синайской рукописи 1067 г., хранящейся в Публичной библиотеке Санкт-Петербурга, имеется изображение Фео- дора Гавраса - миниатюра с надписью «Феодор Гаврас, патрикий, раб Христов», где на голову святого воина возложил руку Иисус Христос; симметрично этому изображению на другом листе той же рукописи расположено изображение супруги Гавраса - Ирины, благословляемой Богородицей[13].

Сын и наследник святого воина Феодора Григорий Гаврас, ко­торого держали в Константинополе как заложника, неоднократно пытался бежать к отцу, но безуспешно. Он был помолвлен с дочерью себастократора Исаака Комнина, но помолвка была расстроена из-за второго брака его отца с родственницей жены Исаака. Позднее Григорий женился на малолетней Марии Комнине, доче­ри Алексея I Комнина. В 1103 г. он утверждается дукой Халдии. Здесь Григорий вступил в союз с эмиром Данишмендом и обосновался в 1106 г. в мощной крепости Колонейя, но был взят в плен своим родственником Иоанном Комнином. Он был с позором проведен по улицам Константинополя и заточен в башне Анема, однако впоследствии прощен, восстановлен в званиях и отпущен на родину. Он продолжил дело отца, успешно сдерживая напор ту­ рок на Византию.

Константин Гаврас был, по мнению одних, сыном Григория, другие считают его сыном Феодора или его племянником. Согласно записи в церковном календаре, был дукой Халдии с 1119 по 1140 г. В 20-е гг. XII в. он управлял Трапезундом как совершенно независимый властитель; однако в 60-е гг. XII в. Трапезунд вновь попада­ет в зависимость от империи, которая назначает сюда правителем Никифора Палеолога.

После Константина упоминания о Гаврасах как правителях Трапезунда прекращаются.

По мнению А. А. Васильева, «исчезновение Константина из на­ших источников может быть объяснено тем фактом, что он был отправлен в изгнание после перехода Трапезунда под власть Византийской империи; поскольку Крым был обычным местом ссылки опасных политических преступников, он был изгнан именно туда. Эта гипотеза может объяснить дальнейший ход событий. Гаврас, несомненно, принес в Крым врожденную склонность всей его семьи к борьбе против Византии. Возможно, он добился в Готии значительного влияния»[14].

Согласно византийским источникам, Гаврасы с X по XII в. сохраняли неукротимый мятежный дух и стремление создать в своей провинции самостоятельное царство.

«Их подчиняли, беря в заложники сыновей, опутывая родствен­ными связями с императорской семьей, награждая официальными титулами или снаряжая против них карательные экспедиции т. д.». В местных героических песнях вообще не вспоминают о Византии: борьба идет между понтийскими греками и захватчиками-турками под главенством рода Данишменд. «Оставаясь соперниками, - пред­ полагает А. Брайер, - Гаврасы и Данишменды имели между собой больше общего, чем с Комнинами или сельджуками Коньи»[15].

Хотя в Константинополе вполне осознавали опасность понтийского сепаратизма, однако полунезависимое правление Гаврасов было предпочтительнее угрозы сельджукского завоевания. К тому же Гаврасы были крупнейшими земельными собственниками Халдии, обладали экономическим могуществом и, хорошо зная обстановку на месте, приобрели авторитет как защитники родного края Воцарение Комнинов в Халдии означало значительные перемены в судьбе знатного рода Гаврасов. «Поскольку сепаратистское движение возглавлялось Гаврасами и поскольку Феодор, Григорий и Константин

Святой Феодор. Миниатюра из Синайской псалтыри XII в

энергично боролись за независимость, - делает предположение А. А. Васильев, - мы можем быть почти уверены, что торжествующий император не только лишил мятежное семейство возможности управлять Трапезундом, но также изгнал отсюда его наиболее опасных членов»[16].

Брайер отмечает интересный факт: Комнины, включив область Гаврасов - Халдию в свою империю, принялись энергично насаж­дать культ своего патрона св. Евгения в противовес св. Феодору Гаврасу, культ которого как настоящего защитника края от завоевателей, погибшего от руки турок, был бы уместнее [17].

С сепаратистскими устремлениями Гаврасов было покончено.

О том, как это произошло и как знатный род был оттеснен от власти во вновь возникшей Трапезундской империи, источники без­молвствуют.

Единственной возможностью сохранения независимости для Гав­расов было отправиться в земли, считавшиеся «заморской провинцией» Понта, - Таврику. Здесь память о них осталась в названии села Гавро (совр. Отрадное) в долине реки Бельбек, быть может, их родовом поместье. Фамилия Гаврас (в форме Гаврасов, Гаврин) существует в Трапезунде и в Крыму, а также в среде мариупольских греков и в наши дни.

Супруга Феодора - Ирина. Миниатяра из Синайской псалтыри 12 век.

Таким образом, после возникновения Трапезундской империи, Гаврасы, оттесненные от власти Комнинами, вполне могли направиться в Таврику, тле, в свою очередь, могли рассчитывать на поддержку местных феодалов, потомков Константина, сосланного туда несколько десятилетий назад.

Итак, Гаврасы, оттесненные от власти Комнинами, перебирают­ся в Таврику. Внешние обстоятельства перемещения неизвестны. Воз­ можно, они были направлены в Таврику в качестве правителей заморской провинции. Из других вариантов можно упомянуть ссылку или добровольный отъезд.

Если история родовитого семейства Гаврасов до XII в. хорошо освещена византийскими источниками, то после их предполагаемо­ го переселения в Крым над ним нависает своего рода безвестность.

В то же время князья Феодоро хорошо известны современникам - их упоминают в письменных источниках, но только по имени, фамилия уже не употребляется.

Гаврасы ли они?

Фамилия Гаврас появляется вновь лишь спустя два столетия в русифицированной форме - князь Ховра.

Те ли это Гаврасы?

О потомках знатного греческого рода Ховра, Ховрины, упоминает князь Курбский.

В «Русской генеалогической книге», опубликованной князем П. Долгоруким, «Бархатной книге»[18], молитвеннике Головиных и ДР-! упоминается «князь Готии» Степан (Стефан) Васильевич Ховра с сыном Григорием, который выехал из своих владений - «вотчин» в Судаке, Кафе и Мангупе - в Москву в конце XIV в. (1391 или 1405). Здесь он был принят с честью князем Дмитрием Донским (или его сыном князем Василием), получил подворье в Кремле, отмеченное на старинных картах города.

Позднее Стефан принял монашество под именем Симон, а сын его, Григорий Ховра, от которого пошли семьи Ховриных (Ховреиных) и Головиных, согласно преданию, играл важную роль в основании в окрестностях Москвы Симонова монастыря.

Авторитетные исследователи Крыма были убеждены, что это те самые Гаврасы.

Автор исследования «Судьба крымских готов», Ф. Браун, пи­ сал: «Основываясь на русских источниках, Ховра - это наиболее вероятная форма, из которой впервые на русской почве образовалась фамилия Ховрин. При Комнинах в Византии мы находим знатный греческий род Габрас или Гаврас, причем последнее имя по звучанию почти идентично русскому Ховра. Михаил Габрас (Гаврас) был выдающимся военачальником при Мануиле Комнине. Поэтому нет ничего невозможного в том, что одного из членов этой семьи император назначил топархом Готии и что этот род, в конечном счете, вырос до положения почти независимой династии...

Возможно, в будущем появится какой-либо новый материал, который сможет способствовать разрешению этого вопроса»[19].

Новые подробности о представителях знатного семейства, весьма независимого по отношению к Византии, и об их родине, имев­ шей давно утвердившиеся связи с «заморскими землями» - Таври- кой, сообщает английский историк А. Брайер.

Долгое время слабым местом гипотезы А. А. Васильева, как и Других ее сторонников, было почти двухвековое молчание источ­ников относительно фамилии Гаврасов - между последними упоминаниями византийских историков о Михаиле и Константине Гаврасах в XII в. и первым упоминанием русских источников о при­ бытии из крымских вотчин Ховры Стефана Васильевича с сыном Григорием в 1391 г.

Однако, полагает А. Брайер, «правящие семейства не исчезают на два века из поля зрения даже в позднесредневековом Крыму, где источники скудны»[20]. Новый материал, на который надеялись Ф. Браун и А. А. Васильев, может, по его мнению, быть найден в лице еще одного представителя рода, чья жизнь приходится на «темный период» середины XIII в. Это, по мнению А. Брайера, Никита Гадрас - архонт Синопа во время краткого отвоевания его Мануилом I Комнином, в 1250-1260 гг.

Косвенно это подтверждают традиционные связи Крыма и Сино­па. Даже и сегодня сообщение с Синопом происходит в основном по морю. Порт его гораздо ближе к Крыму, чем к Константинопо­лю и Трапезунду. «Великие Комнины могли рассматривать не толь­ ко Крым, но и Крым и Синоп вместе как Perateia - „заморские земли", значившиеся в их титуле. Связи Синопа с Кафой и Сугдайей были тесными; в XIII веке сельджуки в свою очередь обнаружили, что Синоп - прекрасная база для набегов на Крым. Поэтому Ники­ та Гадрас мог представлять ветвь семьи, вытесненной из внутренних областей сельджуками, которая еще поддерживала связи с Трапезундской Халдией, но была вынуждена искать естественное убежище в Крыму. Такая же экономика, основанная на скотоводстве, могла развиваться и вокруг Мангупа. Поэтому Никиту Гадраса можно счесть недостающим звеном между Гаврасами Анатолии и крымскими Ховрами, а также между областью Понт и Крымской Готией»[21].

От Трапезунда до Мангупа Гаврасы повторили путь, кот рым проследовал в 64 г. до н. э. Митридат VI Евпатор, царь Понта, причем во многом по тем же причинам; тот же путь проделали в VIII - IX вв. гонимые из Византии иконопочитатели.


Понравилась статья? Добавь ее в закладку (CTRL+D) и не забудь поделиться с друзьями:  



Сейчас читают про: