Вводные слова

Поскольку у нас еще не выработалось терминологичес­кое обозначение для специалистов этой сферы, нам при­шлось обозначить ее по названию всей данной профессио­нальной области. Американская литература использует тер­мин "псиоператор", требуя от него прекрасного знания языка аудитории и ее особенностей. Среди других требова­ний к квалификации, например, упоминались следующие*:

• Опыт написания текстов, при этом работа в рекламном агентстве предпочтительнее академической.

• Опыт административной работы.

i • Способность работать в группе и под началом кого-то.. • Знание производства графической продукции, знание

радиожурналистики, военная подготовка. т • Доскональное знание стран и языков аудитории.

• Способность работать с людьми, энтузиазм и любо­пытство, желание трудиться.

Современные требования не внесли существенных изме­нений в этот список. Происходит только расширение знания аудитории, превращение этого знания в более технологически ориентированный список. Приведем пример только одного раздела из информационных требований, поскольку всего их несколько десятков. Вот как выглядит подраздел, получив­ший название "Знание"**:

Методы фиксации и коммуникации (системы письма, языки, диалекты, магнитофоны, стенография, кино, фото­графия). Методы счета. Меры веса, расстояния, площади, объема, времени и стоимости. Времена года, погода и кли-

* Personal Problems of OWI Assam Psywar Team // Military Propaganda. Psychological Warfare and Operations. — New York, 1982. — P. 297-298.

** Psyop Essential Elements of Information // Ibid. — P. 323.мат. История и мифы. Герои культуры. Рассказы, песни и фольклор. Все это важно, поскольку американский полевой устав по психологическим операциям упоминает некоторые варианты использования бытующих верований против пов­станческих армий.

Перед нами особая область коммуникативного воздейст­вия, получающая все большее развитие. Н.С. Леонов спра­ведливо отмечает: "Информация, как никогда, стала инст­рументом власти. Когда была обнаружена восприимчивость человеческой психики к внушению, информация в форме пропаганды и агитации стала главным рычагом управления людьми. Она постепенно заменила собой грубую силу, на­силие, которое долгое время считались единственным и не­пременным орудием управления. Покойный ныне прези­дент США Ричард Никсон, выступая однажды в Совете на­циональной безопасности по вопросу бюджетных расходов, сказал, что он считает 1 доллар, вложенный в информацию и пропаганду, более ценным, чем 10 долларов, вложенных в создание систем оружия, ибо последнее вряд ли будет когда-либо употреблено в дело, в то время как информация работает ежечасно и повсеместно"*. У него также есть ин­тересное замечание о том, что "информация для всех" яв­ляется единственным товаром на рынке, который продается дешевле стоимости ее изготовления.

15. Общая модель воздействия в информационной кампании

Информационное пространство любой страны наиболее чувствительно к отрицательным контекстам. Мы привыкли работать с позитивными контекстами, поэтому, оказавшись в ситуации работы с контекстом негативным, оказываемся в совершенно новой ситуации. Информационное простран­ство должно уметь как предотвращать возникновение отри­цательных ситуаций, так и отражать их функционирование в случае их появления. Спиндоктор является одним из профессионалов этой области, призванный в первую оче­редь для работы с отрицательными ситуациями.

* Леонов Н. С. Информационно-аналитическая работа в загранучреждени-ях. - М., 1996. - С. 6.

Информационные службы создают отрицательные ситуа­ции для противника и предотвращают в своем собственном случае. Война в Персидском заливе имела заранее заданную цель такого рода в виде порождения имиджа высокоточной войны. Это решение какого-то спиндоктора призвано было заранее убрать из массового сознания представление о чело­веческих жертвах, что должно было разрушить привычное представление о войне. При этом подобный подход построен на эксплуатации принятой сегодня символизации армии как обладающей самым технологическим вооружением. Введение подобных образов позволяет в результате обмануть массовое сознание, ведя его в нужном направлении.

Цензурирование войны в Персидском заливе было ско­рее построено по британским традициям, чем американс­ким, поскольку вторые больше акцентируют проблемы сво­боды слова. Американская схема создания пула из отобран­ных журналистов позволило заложить вопросы цензуры на самом источнике информации. Это было дополнено конк­ретными запретами самостоятельно вести съемку или брать интервью. Британская схема была создана руководителем Брайеном Даттоном, руководителем армейских паблик ри-лейпшз. В ней были заложены такие моменты: предотвра­щение публикации информации о ведении конкретных во­енных операций, чтобы противник не мог ей воспользо­ваться, а родные солдат не волновались. Ограничения касались также подтверждения враждебной пропаганды. Это связано с тем, что в период отсутствия телевизионных новостей во время войны на Фолклендах из-за цензуры британское телевидение показало кадры аргентинских теле­операторов. Ф. Тейлор цитирует одну из статей, анализиру­ющих данный аспект, где есть следующие слова: "Минис­терство обороны долго рассматривало паблик рилейшнз как иную ветвь, помогающую призыву и продаже оружия. Это неверно. Американцы получили урок во Вьетнаме: фронт дома является настоящим, где могут быть проиграны не только битвы, но и целые войны. Британский кабинет до­лжен проинструктировать Министерство обороны в этом же направлении"*.

* Цит. по Taylor P.M. War and the Media. Propaganda and Persuasion in the Gulf War. — Manchester etc., 1992. — P. 39-40.Американцы вели постоянный мониторинг телевизион­ного отражения войны. Британский премьер Дж. Мейджор воспользовался войной, чтобы появиться в телевизионном обращении к нации впервые в качестве премьера. До этого в прямом эфире М. Тэтчер выступила только в 1979 г. С одной стороны, телевизионный канал использовался для выдачи позитивных контекстов. С другой, было сделано все, чтобы не допустить на него контекстов негативных.

Схемы контроля действовали следующим образом. С на­чала войны с войсками прибыло всего 50 журналистов, число которых затем увеличилось до 1500 человек. Амери­канские телевизионные кампании не имели права работать со спутниковыми тарелками. Цензура запрещала публика­цию только во время войны, но не после нее. Кстати, ирак­ская хроника оказалась более интересной для показа, пос­кольку американское телевидение было в этот период за­полнено "говорящими головами". Запрещенными для журналистов сферами оказались: спонтанные интервью с солдатами, кадры или фотографии солдат в агонии или шоке. Все страны-участники коалиции должны были при­нять данную информационную политику.

Информационные кампании заинтересованы в усилении воздействия. По этой причине мы можем увидеть факторы подобного усиления в каждой точке коммуникативной це­почки. Мы можем представить это в следующем виде:

Рассмотрим некоторые исторические периоды с точки зрения управления информационным пространством. Ка­кие факторы применяет Лютер в своей борьбе против като­лической церкви? Он впервые использует книгопечатание, некоторые из его памфлетов становятся своеобразными "бестселлерами" своего времени. Это первая идеологичес­кая война, которая ведется вполне технологическими сред­ствами. Доверие к печатному слову выше доверия к слову

устному, тем самым Лютер еще более усиливает свое воз­действие. Но поскольку одновременно он действует в "бес­письменной" среде, то он делает такую пропагандистскую операцию, как прибивание гвоздями своих девяносто пяти тезисов к воротам церкви в Виттенберге в 1517 г., сочетая действие из книжного мира с миром не книжным. В про­цесс воздействия входит и он сам как лидер мнения для своего типа аудитории (среди католиков именно священник является основным лидером мнения). Происходит усиление воздействия по всем имеющимся параметрам, поэтому ре­формация признается первой войной, ведущейся с по­мощью печатного станка. К 1500 г. в Европе работало уже 250 типографий. Система сразу же реагирует на этот новый канал, создавая индекс запрещенных книг.

Впервые достаточно серьезное внимание уделяют про­блемам подготовки солдата уже в древнем Риме. Это было связано, по крайней мере, с тремя типами факторов, отли­чающими древний Рим от древней Греции:

• отсутствие сложной системы богов, что требовало про­ведения процессов "обожествления" по мере необхо­димости, подобно тому, как бывший Советский Союз создавал свои идеалы под новые нормы, поскольку от­казался от старых "богов" (типа Павлика Морозова или А. Стаханова);

^! • иные типы военного наступления: греческая фаланга предполагала помощь рядом стоящего, римские вари­анты ведения военных действий предполагали отдель­ного воина, защищавшего исключительно свою терри­торию;

• в случае греческой армии не было временного разрыва между отданием приказа на наступление и самим на­ступлением, в случае древних римлян приходилось ма­неврировать, занимать более благоприятные позиции, что предполагало поддержание боевого духа не в на­ступательных позициях, а лишь в подготовительных к ним этапах.

В подобных ситуациях речь идет о создании боевого духа, говоря в современных терминах, происходит перепро­граммирование человеческого сознания с одного на другой тип поведения. Солдат, например, должен убрать из спискавариантов своего поведения трусость, добавить в него храб­рость и т.п. В значительной степени задачи этого програм­мирования (и перепрограммирования) выполняли речи полководцев, которые перед боем должны были задать жес­ткие параметры разрешенного для их солдат поведения.

Речь в первую очередь направлена на то, чтобы убрать ненужные варианты поведения. Поэтому она всегда повес­твует о трусах и героях, наглядно демонстрируя пагубность одного поведения и правильность другого. Речь выступает в функции завершения кодирования, которое велось ранее.

Отсюда возникает необходимость идеологии, под которой мы будем понимать общие принципы, общее мироощуще­ние для группы людей. Своя идеология в этом случае будет у фирмы, у семьи, у банды и у армии. Римский солдат, как и все остальные солдаты, должен был находиться под идео-логемой "я непобедим, все остальное ничто, мы сильнее". Отсюда постоянная потребность в любой военной ситуации с помощью демонстрации зверств врага вывести его из-под ситуации "очеловечивания". Противник принципиально ачеловечен. Вспомним употребление во времена Великой Отечественной войны определения немцев как "недочело­веков".

Идеология должна задавать программирование границ правильного/неправильного поведения, задаваемая ею кар­тина мира должна предоставлять прозрачное разделение мира на чужие/свои. Ср. как четко возродилась эта идеоло-гема в выборах в Санкт-Петербурге в декабре 1998 г., когда эксплуатировалась идея борьбы против политического объ­единения "Яблоко": не дадим править москвичам, изберем своих депутатов.

Победа закрепляется в древнем Риме триумфами, когда город на несколько недель уходит в празднество. Достойные солдаты награждаются землей и деньгами. Происходит явное закрепление нужного варианта поведения. Нарушение закрепленного поведения приводит к определенному шоку. Вспомним, к примеру, первый период войны в 1941 г., когда рушилась идеологема советского времени "своей земли вер­шка не отдадим".

Схема поведения, предоставляющая большую свободу, характеризуется удалением форм непосредственного конт-

роля. В системе внешний/внутренний контроль сильнее оказывается внутренний, наличие которого обеспечивает более эффективное функционирование. Мы имеем блоки­ровку ненужных вариантов поведения, идущую изнутри.

И Первая, и Вторая мировые войны показали включение одних и тех же методов контроля и управления. В период Первой мировой войны перед англичанами стояла задача "втянуть" в войну США. Для этих целей они использовали находившийся в их руках кабель, соединявший Европу и Северную Америку. Здесь впервые произошло управление общественным мнением путем формирования новостей, которые и задавали нужную картину мира. В пользу вхож­дения США сработали также просчеты немецкой пропаган­ды. Во-первых, это затопление немецкой подлодкой пасса­жирского судна "Луизитания", где среди пассажиров были американцы. Более того, через год немцы отметили это со­бытие выпуском специальной медали, что вызвало вновь бурю возмущения. Во-вторых, пропаганда раздула гибель британской медсестры, которая переправляла пленных из Бельгии в неоккупированные Нидерланды. Оба фактора очень ярко сработали на "демонизацию" противника. Не имеет значения, что, как обнаружилось в восьмидесятые годы, "Луизитания" переправляла оружие, о чем заявляли во время войны немцы. Но это обнаружилось только сей­час, а тогда это предстало перед миром как очередной акт вандализма. Можно заранее предсказать, что во все времена и во все войны наиболее болезненно воспринимаются дей­ствия военных в отношении гражданского населения. Вы­шеприведенные факты как раз относятся к их числу.

Первая мировая война вывела в число пропагандистских средств такой новый канал, как кино. В американских фильмах снимались Чарли Чаплин, Мэри Пикфорд, Дуглас Фербенкс. В одном из художественных фильмов героиня Мэри Пикфорд путешествовала во Францию, где своими глазами видела зверства немецких солдат. Кстати, это до­статочно часто реализуемый в истории цивилизации пере­ход. Например, массовая культура может готовить массовое сознание к новым ситуациям. Так, авторы доклада о терро­ризме отмечают, что из виртуальной действительности Гол­ливуда или романов Тома Кленси терроризм стал действи-тельностью следующего месяца*. Но они забывают отме­тить, что и общественное сознание уже заранее готовилось к подобным ситуациям.

Во время Второй мировой войны англичане вновь вы­шли на схему цензуры, которая не работала непосредствен­но с газетами, а с начальным этапом коммуникативной це­почки — источником новостей. В результате за все годы войны пришлось разбираться только с 4 газетами. Кстати, во время войны на Фолклендах мы вновь видим ту же схему: все свои сообщения журналисты могли передавать только с военно-морских кораблей. То есть принятой схемой конт­роля здесь является смещение цензуры к источнику, а не к получателю информации.

Вторая мировая война также вызвала к жизни бурное развитие киноиндустрии в качестве пропагандистского ин­струментария. Англичане, введя целлулоид в число страте­гических материалов, создали систему контроля над произ­водством фильмов, когда ни один фильм не мог быть снят без одобрения Министерства обороны. Они сменили типа­жи героев: если до войны простые люди выступали только в виде объекта для насмешки, то теперь они стали полноп­равным элементом фильма. Все это, понятно, помогало сде­лать фильмы опорой для подъема патриотического движе­ния. В этой же функции социального контроля выступает еще одно визуальное средство — плакаты. Помимо знако­мого нам варианта "Болтун — находка для шпиона" созда­вались плакаты, призывающие женщин идти работать на фабрики, соблюдать режим экономии.

Еще более активно воспользовались возможностями ки­ноиндустрии США. Пентагон назвал Голливуду пять наибо­лее интересных для него тем, в том числе и героику воен­ных. Но что более важно, на фильмы была возложена задача подготовки к службе в армии. В результате было снято семь фильмов под общим названием "Почему мы воюем", пер­вый из которых, "Прелюдия к войне", просмотрело мно­жество гражданских лиц. Остальные фильмы должны были подготовить к службе в армии пятнадцать миллионов резер­вистов. Фильмы подобного рода были особенно важны для

* Carter A a.o. Catastrophic Terrorism. Tackling the New Danger // "Foreign Affairs". - 1998. - Vol. 77. - N 6. — P. 80.

населения США, более замкнутого на своих проблемах и слабо ориентировавшегося в международных вопросах.

Советский Союз для построения широкой патриотической опоры среди населения также возродил к жизни известные исторические фигуры, дал новый статус русской православ­ной церкви, возродил старую военную форму. Особую роль также играло кино, где среди прочего были сняты новые кон­цовки к известным фильмам. Например, Чапаев в конце фильма не погибал, а выплывал живым и обращался с призы­вом к зрителям идти на борьбу с немецко-фашистскими за­хватчиками. Значимым здесь является то, что государство ис­пользует все возможные каналы воздействия, рассматривая их как источник патриотического воспитания.

Со временем изменяются только количественные пока­затели, а качественные во многом повторены. Так, в Первой мировой войне и в войне в Персидском заливе использова­лись листовки: по пять миллионов ежемесячно в 1918 году и 29 миллионов во втором случае. Листовки использовались во время войн и в Чечне, и в Таджикистане. Эта форма-лис­товка каждый раз заполняется сообщением, выстроенным исходя из национальной картины мира с точки зрения уяз­вимости данного типа массового сознания.

Вторая мировая война показала значимость такой законо­мерности, как максимальное увеличение каналов воздействия (кино, церковь и т.п.). В результате одно и то же сообщение, оформленное в соответствии с требованиями данного канала, попадает в массовое сознание множеством путей. То есть по­мимо отмеченного увеличения тиража, речь может идти и о таком средстве, как увеличение каналов.

При этом особой популярностью пользуются не только эмоциональные сообщения, но и сообщения гедонистичес­кого (развлекательного) характера. В них, как правило, иде­ологическая составляющая выражена только на втором плане. Соответственно, уровень воздействия подобного со­общения возрастает, поскольку оно становится "неотвечае-мым". Мы легко реагируем на прямые методы воздействия, с косвенными это сделать труднее.

Можно сформулировать также правило, противополож­ное закону построения художественного сообщения. Если художественное сообщение строится на деавтоматизациивосприятия, то пропагандистское сообщение, наоборот, до­лжно опираться на автоматизм реакций потребителя. На те характеристики, которые будут обработаны им, не задумы­ваясь.

Эффективные результаты достигаются при учете нацио­нальных особенностей аудитории. Так, листовки во время войны в Персидском заливе создавались с учетом консуль­таций с арабскими психологами, они имели вид "приглаше­ния", были проиллюстрированы рисунками. В самом нача­ле войны уже было сброшено 5 миллионов таких "пригла­шений". Три четверти солдат, сдававшихся с плен, подтверждали, что сделали это под воздействием листовок и радиопередач. Особо эффективными оказались листовки, сбрасываемые перед налетом. Перед тем как была сброшена огромная, размером с "жук-фольксваген", бомба, 6 февраля были разбросаны листовки, в которых говорилось: "Завтра, если вы не сдадитесь, на вас будет сброшена самая большая бомба в мире".

Вероятно, роль подобных листовок покоится на резонан­сной технологии: противник слышит то, что уже ожидается им, он лишь получает дополнительное подтверждение. Ав­томатическое сообщение из его памяти переводится в ре­альность, что и создает эффект резонанса. Подобное совпа­дение слышимого и ожидаемого и создавало максимальный эффект воздействия.

16. Интенсивные модели воздействия (метод "Промывания мозгов")

В идеале методы воздействия должны стремиться к тому, чтобы резко снизить рациональность решения потребителя. Это делается либо путем подключения к эмоциональной сфере, которая слабо поддается опровержению со стороны сферы рациональной, либо стремлением вывести человека на автоматизм его реакций, когда рациональная сфера также как бы отключена, но уже по другой причине. В пер­вом случае речь может идти о так называемой "культурной дипломатии": в американском случае речь идет о "кока-ко­лониализме", когда кока-кола, Макдональдс, джинсы, гол­ливудские фильмы несут в себе одновременно образ жизни

страны*. Принимая сообщение гедонистического плана, мы на другом уровне получаем сообщение идеологического плана, которое носит фоновый характер. А на фоновое со­общение невозможно отвечать рационально.

Автоматический характер воздействия, второй вариант отключения рациональности, подтверждается тем фактом, что наиболее сильными, например, во время войны во Вьет­наме со стороны США были листовки, построенные на по­нятиях "страха" и "семьи". Вполне вероятно, что на этих уровнях человек запрограммирован наиболее сильно. Это самые важные для его модели жизни ситуации. Например, сообщение о будущей бомбардировке, также очень эффек­тивное по воздействию, уже ничем нельзя вычеркнуть из памяти. Переход от менее удачного пропагандистского со­общения "Дезертируя, ты спасешь себя" к более удачному "Дезертируя, ты спасешь свою семью" объясняется тем, что здесь включены уже обе эффективные темы: и семья, и страх за свою жизнь.

Р. Чалдини анализирует некоторые варианты автомати­ческого включения тех или иных программ человеческим сознанием**. Для нас наибольший интерес могут представ­лять варианты обработки американских военнопленных во время войны в Корее. Американцы, вернувшиеся из подо­бных лагерей домой, становились в результате предприня­того там "промывания мозгов", сторонниками Китая. Кста­ти, из работы с человеческим сознанием нам становятся по­нятны причины возникновения тоталитарного государства, например, в бывшем СССР. Шло столкновение идеологий "вертикальное" (со своим прошлым) и "горизонтальное" (с Западом), что в ответ требовало более интенсивной идеоло­гической обработки. А наиболее идеально это осуществляется в условиях, когда отсутствуют другие источники влияния, что, собственно говоря, характерно и для всех тоталитарных рели­гиозных сект, где одним из первых применяется "выключе­ние" таких источников, как семья или друзья.

Одним из методов такого воздействия Р. Чалдини назы­вает стремление переходить от малого к большому: "Плен-

* Taylor P.M. Munitions of the Mind. A History of Propaganda from the Ancient World to the Present Day. — Manchester etc., 1995. — P. 256-257.

** Чалдини Р. Психология влияния. — СПб., 1999.ных часто просили делать антиамериканские и прокомму-нистические заявления в настолько мягкой форме, что эти заявления казались не имеющими значения ("Соединенные Штаты не совершенны", "В социалистических странах нет безработицы"). Однако, подчиняясь этим минимальным требованиям, пленные американские солдаты подталкивали самих себя к выполнению более существенных требований. Человека, который только что согласился с тем, что Соеди­ненные Штаты не совершенны, можно спросить, почему, по его мнению, это так. После этого его можно попросить соста­вить список "проблем американского общества" и подписать­ся под ним. Затем его можно попросить познакомить с этим списком других пленных. Позднее этому человеку можно предложить написать очерк на данную тему" (С. 77).

Это движение "от малого" лежит в русле ряда психоло­гических экспериментов, когда люди действительно совер­шают облегченный переход к новому большому действию, совершив предварительно близкое ему малое действие. Этим пользуются благотворительные организации, посте­пенно вовлекая человека во все более значимые поступки.

Дж. Браун, говоря о "промывании мозгов", приводит ре­зультаты западных аналитиков, которые заключили, что эта техника использовалась еще полицией царской России*. Хотя те методы, которыми он оперирует, похожи на резуль­таты, к которым пришли сами американцы во Второй ми­ровой войне. Так, Курт Левин, исследуя методы изменения вкусовых привычек, пришел к выводу, что просто лекция перед домохозяйками меняла предпочтения всего лишь на 3%, но когда вариантом воздействия становилось групповое обсуждение, в группе к изменению склонялось 38% реци­пиентов**.

Сходные варианты воздействия можно проследить и у Дж. Брауна. Пленные слушали лекции о победе против им­периализма в корейской войне. Но любая проблема реша­лась не с помощью силы, а путем дискуссии. Когда плен­ный не был достаточно разговорчив, его критиковали за не-

Srown J.A.C. Techniques of Persuasion. From Propaganda to Brainwas­hing. — Harmondsworth, 1963.

Rogers EM. A History of Communication Study. A Biographical Approach. — New York etc., 1994.

искренность; если он не двигался в нужную сторону, его кри­тиковали за субъективность, индивидуализм. Часть дня пос­вящалась личной критике их поведения, привычек, что напо­минает вариант психотерапии. В результате человек, покидав­ший лагерь, нес в себе следующий набор новых для него ощущений, как это видно из одного реального примера. Этот реальный человек западного мира отмечал: "Когда я покидал Китай, у меня было странное чувство: теперь я еду в импери­алистический мир. Никто не будет заботиться обо мне. Я буду безработным и потерянным — все будут смотреть на меня как на преступника. В то же время я считал, в моей стране есть коммунистическая партия. Я приеду из коммунистического мира; они будут знать, что меня подвергли перевоспитанию. Возможно, они захотят оказать мне поддержку" (Р. 277).

Основой такого воздействия признается проникновение психологических сил окружающей среды во внутренние эмоции индивида. Как и в случае тоталитарной секты, па­циент постепенно лишается своего "я". Происходит смена идентичности человека, которая начинается с того, что к нему даже обращаются не по имени, а по его лагерному номеру. Человек превращается в ребенка с его сильной за­висимостью от окружения. Собственно, об этом же говорят исследования жизни узников нацистских лагерей, где ос­новным средством воспитания послушания как раз и было низведение взрослого до положения ребенка, когда любые действия оказываются возможными только после получе­ния разрешения.

Разбирая результаты анализа методики "промывания моз­гов", совершенных другими исследователями, Дж. Браун вы­деляет такие этапы этой техники:

1. Снятие идентичности.

2. Установление вины.

3. Самопредавание.

4. Тотальный конфликт и базовый страх.

5. Мягкость и возможность.

6. Подталкивание к признанию.

7. Канализация вины. 8. Логическое развенчание.

9. Прогресс и гармония.

10. Окончательное признание и закрепление.

Первый этап мы уже рассматривали, остановимся вкрат­це на остальных. В результате второго этапа пленный начи­нает считать, что это не его "учителя" виноваты в его стра­даниях, а он сам. На третьем этапе он предает своих друзей, организации, в которых он работал. Он полностью изоли­руется от своего прошлого. На четвертом этапе он паничес­ки боится полной потери своей индивидуальности. На сле­дующем этапе он начинает впитывать знаки мягкости и доброты, которые появляются у его тюремщиков. На оче­редном этапе он выталкивается на признание своей вины, при этом оно становится тотальным, пронизывающим всю его личность, а не частичным, как ранее. В этапе канализа­ции вины пленный направляется к осуждению себя не столько за реальные действия, как за свою старую идентич­ность, на то, что он с Запада и "империалист". На восьмом этапе он критикует каждый аспект своей прошлой жизни, достигая девятого этапа — прогресса и гармонии, что затем окончательно закрепляется на последнем этапе.

При этом интересно замечание Р. Чаддини, что конкурсы очерков и т.п. делались за очень условную награду, чтобы че­ловек не стал думать, что его действия вызваны материальны­ми стимулами. Минимизация уступок в начале носит явно выигрышный характер: если человек не хотел написать про-коммунистический ответ на заданный вопрос, его просили переписать ответ из тетрадки его товарища (С. 81). Чтобы письмо дошло до родных, пленные сами насыщали его нуж­ными сведениями (хорошая жизнь в лагере, сочувствие к коммунизму). Но, как отмечает Р. Чалдини, тем самым ки­тайцы заставили людей записать на "внутреннюю магнито­фонную ленту" то, что им было нужно.

Подобные мини-изменения в конечном итоге давали не­обходимый результат. Возможно, что в данном случае чело­век не в состоянии прогнозировать суммарные последствия: от суммы безобидных мини-действий возникают реальные изменения в поведении.

В рамках американских психологических операций есть определенные требования к построению пропагандистских сообщений*:

• Во многих развивающихся странах существует отличие между аргументацией и убеждением. Убеждайте, не спорьте.

• Предложение выводов помогает изменять отно­шение, особенно для необразованной аудитории. Делайте выводы явными.

• Расскажите, о чем будет ваше сообщение, пере­дайте его, сделайте заключение. Усиление сооб­щения способствует изменениям.

• Предоставляйте помощь или поддержку, решайте проблему, отвечайте на потребности.

• Опирайтесь на легитимность — доверие к вам, авторитет, престиж индивидов, групп, организа­ций, других символов идентичности аудитории.

• Опирайтесь на страх, но с определенными ограни­чениями. Страх работает тогда, когда аудитория получает альтернативу имеющимся действиям.

На человека очень сильно действуют разрывы привычных коммуникативных потоков. Этим пользуются при воздействии на заключенных, которые лишены других раздражителей, кроме контролируемых. В результате они оказываются в среде, по сути лишенной каких-либо примет коммуникативности. Появление следователя после нескольких недель вынужденно­го безмолвия становится "лучом света в темном царстве".

Особая коммуникативная среда китайских эксперимен­тов также приводила к эффективным последствиям. Р. Чал­дини цитирует результаты других исследований этого фено­мена: "Доктор Генри Сигал, руководитель нейропсихиатри-ческой экспертизы, отмечает, что связанные с войной убеждения американских солдат, побывавших в плену у ки­тайцев, претерпели существенные изменения. Большинство этих людей стали верить, что Соединенные Штаты приме­няли бактериологическое оружие и, кроме того, сами нача-

* McLaurin R.D, A Survey of Methods and Media // Military Propaganda. Psychological Warfare and Operations. — New York, 1982. — P. 218.ли войну в Корее. Существенно изменились и политические взгляды бывших пленников " (С. 80). И это не просто из­менение под влиянием наказания, когда легче согласиться, уступить, чем спорить; как считает Дж. Браун, они действи­тельно вошли в плоть и кровь американских солдат.

Результаты китайского "промывания мозгов" оказались поразительными для западного мира, что вызвало к жизни даже конференции по изучению этого варианта воздейст­вия. Причем происходило усвоение того варианта идеоло­гии, который был с точки зрения Запада абсолютно непра­вильным. Все это выглядит очень странным еще и на фоне того, что собственно "листовочная война" со стороны Китая была очень слабой, поскольку они, как считают ис­следователи, совершенно не учитывали ментальных особен­ностей американских солдат*. Это говорит также о том, что данный метод выработан для условий нахождения под одним источником влияния. Наличие нескольких источни­ков меняет его результативность, что просто не учитывали китайские специалисты. В исходном случае результаты были ошеломляющими, хотя бы потому, что пленные с не­охотой покидали свой плен, уезжая домой.

Подведем некоторые итоги того, как протекает данный вид воздействия. Можно просуммировать вышесказанное, придя к следующему ряду принципов, которые лежали в ос­нове данного типа кот^уникации:

» Принцип "от малого к большему", покоящийся на ряде подтверждающих его психологических экспери­ментов.

® Принцип "как все", который не отмечают западные исследователи, но который вполне ясен с нашей сто­роны: пленные были поставлены в условия, когда все вокруг выполняли требования, поэтому одному трудно было устоять.

• Принцип "двух уровней", как бы дополняющий пер­вый и служащий основанием для второго: человек го­ворит нечто, идя на требования, понимая на другом уровне, что это не так.

* Mahler J.L., Livingston G.D., Jr. The Chinese Army arid Psychological Warfare: Past, Present, Promise // Military Propaganda. Psychological War­fare and Operations. — New York, 1982.

• Принцип "выработки единой идеологии группы": любая социальная группа, отделенная от других, начинает вы­рабатывать свою собственную идеологию. В данном слу­чае формировать ее помогают внешние участники.

• Принцип протяженности воздействия: прошли годы, а не недели, когда произошло необходимое завершение, оформившее произведенные над сознанием изменения.

• Принцип "низведения к ребенку", который часто при­меняется для выработки послушания: взрослый чело­век, возвращаясь к поведенческим стереотипам ребен­ка, когда он все делает с разрешения других, испыты­вает изменения и в сфере своего сознания. Возвраще­ние к статусу ребенка облегчает введение идеологичес­ких ценностей как бы с нуля.

В целом был осуществлен переход от одной непротиво­речивой системы ценностей к другой, ведь Запад всегда от­мечал научный характер коммунизма. Замкнутый коллек­тив, лишенный других источников информирования, легко осуществлял этот переход, от которого зависело выживание каждого из его участников. Вспомним, что упоминаемый выше метод самокритики употреблялся в Китае и в период так называемой культурной революции. Легкость перехода от одной системы ценностей к другой подтверждается и процессом "гласности и перестройки", когда произошло разрушение "старых богов" и установление новых. Здесь также возникло подобие одного источника воздействия, поскольку бывший источник коммунистической идеологии был отключен, а СМИ переключились на новый источник воздействия. В результате за достаточно ограниченный срок также произошло изменение системы ценностей на проти­воположные, в предыдущей системе рассматриваемые как "враждебные". То есть контролируемая коммуникативная среда при отсутствии иных источников воздействия облада­ет очень большими возможностями. При этом обязатель­ным элементом во всех этих случаях является разрушение прошлой идентичности человека и построение новой. 17. Психологические операции и асимметрический характер информационного оружия

Информационные войны выходят сегодня на авансцену вероятных вариантов воздействия. При этом мы будем раз­личать два возможных направления в этой области: инфор­мационные и психологические войны. В первом случае объ­ектом воздействия становятся компьютеры и информаци­онные системы, во втором — индивидуальное и массовое сознание. Мы имеем также принципиально различный ин­струментарий для этих двух вариантов воздействия. В случае информационных войн речь идет о выведении из строя. Ср. определение информационной угрозы как алгоритмов, ответственных за нарушение привычного режима функцио­нирования*. В случае психологической войны/операции речь не идет о выведении из строя, поскольку это невоз­можно сделать с индивидуальным и массовым сознанием. Наоборот, коммуникативная система сохраняет свое функци­онирование, только теперь она начинает обрабатывать сооб­щения, направленные на цели, интересные для коммуникато­ра. Собственно говоря, в этом нет принципиальной новизны, ведь и управленческая, религиозная, военная коммуникация в истории человечества всегда были направлены именно на это. Две возможные цели и два возможных вида инструмен­тария мы можем представить в следующем виде:

Психологическая война/операция представляет в этом плане большую опасность, поскольку не имеет видимых глазу разрушений, ее возможно проводить незаметно.

Термин "психологическая война" впервые появился в 1920 г. в анализе британского историка Дж. Фуллера резуль-

* Расторгуев С.П. Информационная война. — М., 1998. — С, 203.

татов первой мировой войны. Сами англичане употребляли в этом значении термин "политическая война", под кото­рой понимались совместные операции пропаганды и дип­ломатии. В 1945 г. капитан (позднее) контр-адмирал Э. За-хариас употребляет термин "психологические операции" в отношении войны с Японией. В 1957 г. американские во­енные заменили термин "психологическая война" на тер­мин "психологические операции". Это было связано с тем, что подобные действия могут быть не связаны с войной и необязательно быть направлены на врага. По этой причине сюда подпадает не только война, но и такие действия, как медицинские программы, строительство школ, ремонт дорог, которые призваны изменить отношение иностран­ного населения в нужном направлении. Сегодня НАТО употребляет термин "информационные операции", под ко­торым, например, понимается поддержка миротворческих сил НАТО.

Американский военный словарь дает следующее опреде­ление термину "психологическая война": "Планируемое использование пропаганды и других психологических дей­ствий, имеющих цель повлиять на мнение, эмоции, отно­шение и поведение враждебно настроенных иностранных групп таким образом, чтобы это служило достижению на­циональных целей"*. При этом акцент на чужой аудитории очень важен для США, хотя сегодня при глобальных ком­муникативных потоках практически невозможно работать исключительно с одной аудиторией.

Уже в 1953 г. Белый дом считал, что психологические операции присущи любому дипломатическому, экономи­ческому или военному действию. С шестидесятых годов психологические операции интегрированы как поддержива­ющие основную задачу по отношению к военным целям. С 1967 г. началось обучение в Школе специальных операций ВВС США, которое уже в 1968 г. завершилось из-за нехват­ки фондов. С 1974 г. это обучение возобновилось, и в тече­ние краткого срока офицеры обучаются ведению и плани­рованию психологических операций. При этом подчеркива-

* Цит. по: Walker F.W. Psyop is a Nasty Term — Too Bad // Military Propaganda. Psychological Warfare and Operations. — New York, 1982. — P. 260.ется, что психологические операции не принадлежат к спе­циальным, а связаны с любыми военными действиями.

Постиндустриальные страны имеют сильные информа­ционные инфраструктуры, от которых зависит вся их жиз­недеятельность. В результате эти страны занимают сильные позиции в области информационного воздействия. Однов­ременно они же становятся более уязвимыми для информа­ционного оружия, которые против них могут применить страны аграрного уровня развития. Они не имеют такой ин­фраструктуры, поэтому становятся менее уязвимыми. Они могут планировать и проводить свои собственные действия для информационного воздействия на постиндустриальные страны. В целом можно говорить об асимметричном харак­тере информационного оружия, что дает возможность, на­пример, такой малой силе, как террористы, держать в на­пряжении современное общество. Именно о такого рода воздействии (хотя и неинформационном) писал в свое время К. Малапарте*. Его основная идея состоит в том, что на действия государства можно отвечать только в неадекват­ном ему поле, тем самым снимая преимущества государст­ва. Можно также привести такой пример из китайских стра-тегем, когда город, не имея достаточных сил для защиты от приближающегося неприятеля, наоборот, распахнул свои ворота и какой-то человек стал прибирать дорогу. Против­ник остановился и обошел город, поскольку их полководец подумал: наверное, у них сильное войско, если они нас со­вершенно не боятся. Тем самым неадекватное действие принесло победу против сильного противника. Симметрич­ный ответ принес бы только поражение. В этом случае дей­ствия города носили чисто информационный характер, вы­ступая в роли знака для другой ситуации. То есть мы можем сформулировать следующее правило: чем сильнее против­ник, тем более асимметричным должно быть информацион­ное действие.

Асимметричность информационного оружия можно уви­деть, например, в ситуации воздействия на противника, когда его принуждают сдаться в плен. Солдат в этой ситуа­ции получает гораздо больше поддерживающих его военные действия пропагандистских сообщений, и только одно кон-

* Малапарте К, Техника государственного переворота. — М., 1988.

трсообщение в виде листовки может вывести его на иные действия: против подобной массированной пропаганды может сработать только асимметрическое информационное действие, которое будет носить "точечный" характер, попа­дая на его точки уязвимости.

Сходно асимметрично порождает свою информацию, на­пример, шут, на которого не мог реагировать король, посколь­ку априори шут обладает правом иного информирования. В этом случае поведение шута заранее запрограммировано на асимметрию. Любое сообщение обладает ценностью именно из-за своей асимметричности. Отсюда известное западное высказывание: когда собака укусила человека — это не но­вость, новость — это когда человек укусил собаку. Но­вость — это нарушение нормы, которое всегда является асим­метричным.

Асимметричность можно увидеть в теории карнавала М. Бах­тина, когда в Средние века реализовывался вариант "обрат­ного" поведения: шут в этот период мог стать королем, по­являлась возможность критики короля, поскольку король смещался на низшие позиции. Кстати. Ф. Фукуяма среди причин, которые привели к развалу СССР, называл невоз­можность легитимного выражения негативных оценок в тогдашнем обществе*. Успешность информационного ору­жия, можно считать, лежит в степени его асимметричности.

Асимметричность информационного воздействия особо проявляется в негативных контекстах. Это может быть, на­пример, обвинение или опровержение, на которые в совре­менном обществе реагируют несколько неадекватно. Это связано с тем, что мы привыкли порождать позитивные контексты и не умеем работать с негативными, представля­ющие для нас особые трудности. Например, фирма по паб-лик рилейшнз в Санкт-Петербурге получила заказ на разра­ботку согласованного с этикетом варианта отказа в спон­сорстве. Давать деньги — всегда приятнее, чем отказывать в этом, поэтому именно последнее задание потребовало обра­щения к внешнему разработчику.

Порождение негативных контекстов требует особого умения, поэтому необходима отдельная специализация. В американском коммуникативном пространстве существу-

* Fukuyama F. The End of History and the Last Man. — London, l^l)92.ет профессия спиндоктора, одной из задач которого как раз и является исправление ситуации в масс-медиа, когда она начинает принимать нежелательную форму. Спиндоктора работают как часть медиа-команды лидера. Например, именно спиндоктора готовили "покаяние" Б. Клинтона по поводу его связи с Моникой Левински. В результате этого выступления население сняло свое негативное отношение к президенту, что однако не решило его проблем с конгрессом.

В истории американского президентства было выступле­ние Р. Никсона от 30 апреля 1973 г., где он пытался отвести от себя обвинения в разразившемся скандале, получившем название "уотергейт". Р. Никсон сделал это неудачно, пос­кольку в результате этого выступления большинство амери­канцев решило, что он виновен. Одной из причин этого стало то, что публика реагировала не только на текст, но и на невербальные признаки его произнесения, которые пе­редавали волнение и вину американского президента*.

Но в истории у Р. Никсона было удачное выступление 23 сентября 1952 г., которое также было ответом на обвинения в том, что у него был тайный избирательный фонд. Про­смотрев это выступление сегодня, через много лет, можно сделать следующие выводы. Выступление Р. Никсона по об­суждаемым темам носило чисто человеческий, неофициаль­ный характер. Например, он говорил о том, что его дети получили в подарок щенка коккер-спаниеля Чекерса, и он не сможет его вернуть, поскольку дети полюбили свой пода­рок. Кстати, эта речь осталась в истории с именем этого щенка, она называется "речь Чекерса", а пес умер через 12 лет после этого в 1974 г. О значимости этой речи для своего вре­мени говорит тот факт, что ее увидели 48,9 % потенциальной аудитории. Само выступление длилось полчаса.

Среди своих рациональных аргументов Р. Никсон пы­тался провести различие между моральной ошибкой и отсут­ствовавшим юридическим нарушением. Он четко перечис­лил, на что именно сенатор тратит деньги, которые получает от американских налогоплательщиков. Он с необычной до­тошностью перечислил все, что имеет их семья, и во сколь­ко им это обходится. Р. Никсон четко подчеркнул, что за

* Детальный анализ этого выступления см. Eco U. Strategies of Lying // On Signs. — Baltimore, 1985).

все время работы его жена Пэт не получила ни цента из пра­вительственных денег, хотя все время помогала ему в качестве стенографистки.

Однако основной движущей силой этого выступления следует признать ее эмоциональный компонент. Никсон раскрыл все свои денежные поступления и расходы с точ­ностью до цента. Он ввел в обсуждаемый ряд эмоции своих детей (в связи со щенком) и своей жены, которая также находилась в кадре и молча смотрела на своего мужа. Каме­ра демонстрировала ее, когда в этом возникала необходи­мость.

Никсон говорил открыто, глядя глаза в глаза, изредка заглядывая в текст. Одновременно он выступил против своих противников демократов, которые в ходе этой кампа­нии заявляли, что если нет денег, нечего идти на выборы. Никсон в ответ сказал, что не может согласиться с подо­бным утверждением, из которого следует, что политика су­ществует только для богатых людей.

На экране он активно жестикулировал, то одной рукой, то сразу двумя. Привел в качестве примера письмо одного из избирателей, который высылал ему чек в десять долла­ров, поскольку это все, что у того было. Это выглядело как всенародная поддержка Р. Никсона. Тем более, что в начале этой речи, он заявил, что на личные цели он не потратил ни цента. В этом выступлении Никсон победил, сняв с себя все обвинения.

Асимметрические информационные действия имеют больше шансов на успех, поскольку' им нельзя найти адек­ватный ответ. Например, в случае Р. Никсона рациональ­ные обвинения были сняты эмоциональным контрвыступ­лением, то есть практически в иной плоскости. Асиммет­ричность становится единственно возможным вариантом в случае столкновения с более сильным противником. Для психологической войны это является уже нормой, посколь­ку в этом случае речь идет о порождении коммуникативного сообщения, которое должно функционировать по модели "один в поле воин".

Нереагирование также может рассматриваться как вари­ант асимметричного действия. Для телевидения это может быть отсутствие внимания к происшедшему событию. В ре-зультате такое асимметричное поведение разрушает собы­тие, которое создавалось в надежде на соответствующую ре­акцию.

П. Ершов видит асимметричность в обмене информа­цией между неравноценными противниками. Он пишет: "Врагу человек опасается давать информацию, не желая во­оружать его; сильный слабому скупо выдает информацию, поскольку не видит оснований излишне утруждать себя. Сильный занят тем, что недоступно партнеру: его время и знания дороги, и с его стороны было бы неразумной расто­чительностью растолковывать, мотивировать, обосновывать свои требования или просьбы"*.

Асимметричность выступает как фактор, который очень трудно прогнозировать, и в этом заложена сильная сторона информационного воздействия.

Если мы одновременно посмотрим на другие коммуни­кативные технологии, более традиционного порядка, на­пример, литературу, то становится понятным, что литерату­ра также "облекает" единый, допустим, любовный сюжет (как бы "симметричный" с точки зрения других подобных сюжетов) в новую асимметричную форму, которая читате­лем ощущается как единственная в своем роде, хотя это не соответствует действительности. Для массовой культуры это еще более наглядно, поскольку в ней жанровые характерис­тики проявляются более сильно. Для типичного детектива на первом месте находятся его жанровые особенности, для "Преступления и наказания" — характеристики индивиду­ального свойства.

В рамках психологических операций ставятся задачи из­менения моделей поведения. При этом чисто коммуника­тивные программы могут быть направлены на следующее**:

* Реструктурировать враждебные отношения избранных индивидов или групп.

в Усилить отношения дружески настроенных индивидов и групп.

* Ершов П.М. Режиссура как практическая психология. — М., 1972. — С. 194.

** Katz P.P. Intelligence for Psychological Operations // Military Propaganda. Psychological Warfare and Operations. — New York, 1982. — P. 122.

» Проводить постоянную нейтрализацию тех, чьи отно­шения являются неструктурированными, кто является "безопасным", будучи нейтральным. Здесь интересна по сути глобальность поставленных целей. Осуществить подобные изменения в поведении и об­щественном мнении оказывается возможным лишь при до­статочно серьезной исследовательской подготовке програм­мы. Базовыми точками при этом становятся следующие сведения (Р. 123):

• Определение целевой аудитории (дружеской и враж­дебной) в данном обществе.

• Убеждения, отношения, мнения и мотивации целевых

аудиторий.» Анализ существующих точек уязвимости отдельных

аудиторий в данном обществе.

• Определение содержания сообщения и наиболее эффек­тивных коммуникативных каналов для достижения цели.

• Эффект от проведения программы психологической операции.

На базе исследований во Вьетнаме в 1966-1971 гг. амери­канские аналитики предлагают следующие требования к со­общению*:

• Средства передачи сообщения должны быть в пределах возможностей восприятия аудитории.

• Сообщения должны попадать во внимание членов це­левой аудитории, вольно или невольно, сразу же или впоследствии.

• Слова и фразы сообщения должны быть понятными для целевой аудитории.

• Тема или содержание сообщения должны оцениваться членами целевой аудитории как понятные.

• Содержанию должны верить, чтобы целевая аудитория приписала достоверность сообщению.

• Убеждающая сила сообщения не может не учитывать опасности и потенциальных последствий, связанных с совершением действий, которые рекомендуются в со­общении.

Bairdain E.F., Bairdain EM. Effectiveness of Psyop Messages: A Foundation Study // Military Propaganda. Psychological Warfare and Operations. — New York, 1982. - P. 237.Приведем таблицу, отражающую внимание к одному из коммуникативных средств — листовкам (Р. 248):

Филипп Катц (Р. 138-139) предложил также шесть кри­териев эффективности сообщений в области психологичес­ких операций:

в Непосредственное восстановление: при равных условиях содержание сообщений, которые забываются не сразу, являются более эффективными.

* Восстановление со временем: при прочих равных усло­виях сообщения, запоминающиеся надолго, считают­ся более эффективными.

* Повторение: при прочих равных условиях сообщения, которые пересказываются другим, признаются более эффективными.

* Социологические опросы: существенное измерение эф­фективности может дать ответы на заранее составлен­ные вопросы.

* Физическая реакция на сообщение: физические действия аудитории могут быть признаны в качестве измерения эффективности.

* Контент-анализ: индикаторы эффективности могут быть получены путем контент-анализа мониторинга радио, газет, захваченной документации, вражеской пропаганды и т.п.

Выделяется также набор факторов, которые формируют эффективное сообщение*:

* McLaurin R.D. A Survey of Methods and Media // Military Propaganda. Psychological Warfare and Operations. - New York, 1982. - P. 217.

e Необходимо привлечь внимание аудитории.

• Быть достаточно простым, чтобы быть понятным для целевой аудитории.

«Сообщение должно предоставлять достаточный сти­мул, чтобы целевая аудитория стала думать или вести себя в нужном направлении.

При создании сообщений следует иметь в виду особую роль национальной картины мира, в рамках которой будет действовать это сообщение. При этом нельзя опираться на собственные представления, поскольку они могут не совпа­дать с представлениями целевой аудитории. Считается, что играет роль не только мир сам по себе, а то, как именно его видит человек. Он может жить в бедности, но не замечать ее, считая такой мир вполне справедливым*. По этой при­чине революции скорее начинаются там, где имеет место ухудшение социальных условий. Так, в США в шестидеся­тые годы резко обострился расовый конфликт, хотя этого не было в прошлом, когда положение негров было гораздо худшим. Это было связано с реальным замедлением темпов прогресса в эти годы**.

Р. Маклорин требует разграничения тактических и стра­тегических психологических операций: "Если, например, тактической целью является дезертирство противника или его отказ сражаться, то непродуктивно, даже может оказать­ся контрпродуктивно, использовать "стратегические" аргу­менты типа аморальности целей оппонента"***. Он считает, что это было ошибкой вьетнамской пропаганды против американцев, использующей аргументы типа "американс­ких империалистов".

Психологические операции занимают все более существен­ное место в жизни современного общества, поскольку резко возросли возможности информационного влияния на него****.

* Askenasy A.R. Role of Psychological Operations within the Military Mission // Military Propaganda. Psychological Warfare and Operations. — New York, 1982. - P. 13.

** Чалдини Р. Психология влияния. - СПб., 1999. — С. 232-233.

*** McLaurin R.D. Objectives and Policy: The Nexus // Military Propaganda. Psychological Warfare and Operations. — New York, 1982. — P. 109.

****Подробнее см. Почепцов Г.Г. Информационные войны. — Киев, 1999; Птенцов Г.Г. Психологические/информационные операции. — Киев, 1999.

Одновременно наблюдается еще один феномен — в мире изменился статус общественного мнения, что и вызывает к жизни такие коммуникативные технологии, как паблик ри-лейпшз и психологические операции.

18. Международные проекты по воздействию

на общественное

За послевоенное время США не раз, например, требо­валось заручиться поддержкой международной общест­венности в случае военных конфликтов. Инициатором в этом случае выступает военная сторона. Эти методы уже достаточно хорошо изучены. Но есть также большой объем проектов по изменению общественного мнения в сторону позитива в другой стране в мирное время. Такого рода правительственные заказы также достаточно часты. Кстати, этим отличался и Советский Союз, ведь по сути финансирование западных компартий также было проек­том по изменению общественного мнения этих стран, поскольку компартии традиционно считались источни­ком позитивной информации об СССР и его политике. В этом плане долговременно работали и артисты, и спор­тсмены, эффект выступлений которых далеко превосхо­дил время их разового присутствия за рубежом. То есть убеждающая информация очень четко "привязывалась" к развлекательной составляющей.

Один из последних проектов такого рода — создание группы "Финансовый совет России" из иностранных бро­керских компаний, работающих в России. Из-за резкого па­дения финансового оборота они решили начать оказывать влияние на настроения вкладчиков, поскольку из России идет только поток новостей негативного характера. Этот заказ отдан фирме "Берсон-Марстеллер". Интересно, что на этом поприще объединились компании-конкуренты. Как пишут "Известия" (1998, 14 авг.): "Предполагается, что совет будет функционировать как центр, куда стекается ин­формация о российских финансовых рынках. Там же будет идти обсуждение того, как лучше "продать" информацию с позитивным зарядом инвесторам. Ведется также поиск до-

статочно популярного человека, который выступал бы пред­ставителем совета в контактах с прессой"*.

В этом же духе идет движение по созданию уже чисто рос­сийской структуры в рамках холдинга ВГТРК. Этой структу­рой должно стать бывшее АПН, преобразованное в РИА-Но­вости. Новый председатель правления Э. Гиндилеев говорит: "Если говорить о РИА, то по сути речь идет о воссоздании Совинформбюро, основанного еще в 1941 году. Тогда стави­лась задача создания эффективного внешнеполитического пропагандистского механизма на благо Страны Советов. После 1991 года, с развал ом СССР, механизм этот был фак­тически заморожен. Сейчас, насколько я понимаю, власть нуждается в его реанимирошнии, но уже на новой основе. Ведь должен наконец кто-то постоянно и профессионально заниматься образом новой России за рубежом, чтобы, ска­жем, добиться того же благоприятного инвестиционного климата?!"

Такие же задачи существуют во взаимоотношениях между странами СНГ. Так, с точки зрения Узбекистана кон­статируется следующий выбор целевой аудитории: "Из всей международной общественности для Узбекистана наиболее значимая — российская общественность"**. Причем для ре­шения ПР-задач применялись вполне советские методы. Когда в России сложилось мнение об Узбекистане как о стране, где нарушаются права человека и не проводятся экономические реформы, руководство страны решило за­няться работой с общественным мнением страны своего ос­новного торгового партнера России. Например, было при­остановлена печать тиражей газет "Комсомольская правда", "Труд" и др. Возобновление их выхода в регионе было пос­тавлено в зависимость от того, будет или нет напечатано в них интервью с президентом И. Каримовым. И интервью были напечатаны. В Москве И. Каримов встречался с ин­теллигенцией, в Узбекистан приглашались группы россий­ских журналистов. В результате, как сообщает автор: "Менее чем за год в результате тотальной наступательной

См. также "Версия", 1998, № 12.

Хромов А. Узбекский вариант. Не близкий опыт решения столь близких проблем, или решение PR-задач пропагандистскими методами // "Со­беседник", 1998, № 6. - С. 10.информационной кампании, властям Узбекистана удалось приостановить волну критических публикаций в независи­мой российской прессе. В издаваемых в Москве газетах стали появляться вполне лояльные по отношению к узбек­ским властям материалы. А вскоре, к великой радости мес­тной власти, интерес к Узбекистану совсем пропал. Разве что собкор ОРТ порадует изредка россиян сообщением об очередной театральной премьере и прочих культурных до­стижениях республики". Ради справедливости следует отме­тить, что это не только активное воздействие извне, пос­кольку Россия в принципе потеряла интерес к событиям в СНГ. Число критических выступлений теперь не столь ве­лико и они не столь болезненно воспринимаются в бывших республиках СССР.

Михаэл Кунчик собрал материалы по ряду проектов воз­действия одних стран на другие*. Среди них и Южная Аф­рика, и Индия, взаимоотношения с которыми мы и рас­смотрим.

Южная Африка ————- США, Европа Южная Африка в прошлом всегда вызывала у нас четкие ассоциации, связанные с апартеидом. Советник по вопро­сам информации южноафриканского посольства в Вашинг­тоне В. Майер достаточно четко констатировал, что Южная Африка при любом случае подается как страна подавления, где нарушаются моральные нормы, принятые во всем мире, однако расовые волнения, которые столь активно предска­зываются, почему-то никак не наступают. Южная Африка публиковала в ответ в 1974-1975 гг. серию рекламных объ­явлений в масс-медиа США, Великобритании, Австрии.

Секретарь по информационным вопросам Южной Аф­рики Э. Руди разработал секретную кампанию с секретны­ми фондами в области паблик рилейшнз. Когда сведения об этой кампании были обнародованы, то непосредственный начальник Руди К. Малдер был вынужден уйти в отставку, а вся ситуация была обозначена прессой как "Малдергейт". Исходным толчком для этой информационной кампании стала ситуация, когда правительство Фостера почувствова-

* Kunczik M. Images of Nations and International Public Relations. — Mahwah, N.J., 1997.

ло, что возможно возникновение политической и экономи­ческой изоляции страны. Сам Э. Руди писал, что смерть 220 тысяч человек в Бурунди в 1972 г. получает меньшее освещение в "Нью-Йорк Тайме", чем убийство 70 человек в Южной Африке. Фостер принимает решение начать про­пагандистскую войну, чтобы повлиять на лиц, принимаю­щих решения. В феврале 1974 г. на совещании, на котором присутствовали Фостер, Малдер, Руди и глава бюро нацио­нальной безопасности ван ден Берг обсуждался вопрос о том, как воспрепятствовать растущей международной изо­ляции. Руди тогда заявил, что нужна пропагандистская война, где не будет никаких правил.

В результате в 1978 г. было запущено от 160 до 180 сек­ретных проектов стоимостью семьдесят пять миллионов рандов. Эти проекты были направлены на такие страны, как США, Израиль, страны Западной Европы. До этого с 1965 по 1975 г. также было потрачено два с половиной миллиона рандов для того, чтобы привезти в Южную Африку с озна­комительными визитами лиц, формирующих общественное мнение, чтобы они увидели разницу между реальным поло­жением дел и освещением этой ситуации в их прессе.

Среди проектов были и такие, как покупка газет. Так, один из американских миллионеров Я. Макгофф, обладаю­щий инвестициями в Южной Африке, должен был купить за двадцать пять миллионов долларов газету "Вашингтон Стар", имевшую на тот период финансовые трудности, чтобы противодействовать "Нью-Йорк Тайме" и "Вашинг­тон Пост". Десять миллионов долларов на эти цели ему предоставляло южноафриканское правительство, но он не смог найти оставшиеся пятнадцать миллионов. Позже этот миллионер на деньги из того же источника купил долю в компании международных телевизионных новостей United Press International Television News, распространявшей свою продукцию в 110 странах. Это позволило, например, пока­зать интервью Джона Фостера в 90 странах. В 1974 г. Мак­гофф помог организовать встречу между министром инфор­мации Мадцером и президентом Фордом. В 1974 г. он пы­тался противодействовать избранию сенатора Д. Кларка председателем подкомитета по африканским проблемам. На цели избрания его противника в штате тратились секретныеденьги из вышеупомянутых проектов. Считается, что 3,9 миллиона долларов из Южной Африки также перекочевали в избирательный фонд президента Форда.

Руда нанял две американские фирмы по паблик ри-лейшнз, заплатив им 3 миллиона долларов. В числе прочего эти фирмы организовывали инвестиционные семинары, ко­торые посетило более 300 ключевых фигур американского бизнеса. Министр финансов США получил 10 тысяч долла­ров за выступление на таком семинаре. Эту же сумму пол­учил на тот период уже экс-президент Форд за выступление на следующем семинаре.

Фирма по паблик рилейшнз организовала встречу меди­цинского светила-кардиолога из Южной Африки Кристиа­на Бернарда с американским профсоюзным руководителем Джорджем Мини. В результате не состоялся планируемый бойкот южноафриканских судов в американских портах, а Бернард убедил Мини послать делегацию, чтобы на месте ознакомиться с делами в Южной Африке. Поездки Бернар­да также были профинансированы в сумме 25 тысяч долла­ров из секретного фонда. Сам Бернард произнес красивую формулу, оправдывающую свою деятельность: "Я делан это не для правительства, а для Южной Африки".

Отдельной программой было преодоление бойкота спор­тсменов. Были напечатаны соответствующие брошюры на разных языках, были даны объявления в газетах. Был создан целый комитет за честность в спорте, который направил свои усилия на США, Великобританию и Австралию. В то время Южная Африка имела в своем составе лучшего в мире спортсмена в гольфе Гари Плейера. В 1975-1978 гг. от его имени пошли письма руководителям ведущих амери­канских компаний "Дуглас"