2015-06-24
264
Великий повелитель был в далеком походе, когда она собрала лучших зодчих
Самарканда, которые в час, указанный звездами, приступили к возведению
мечети.
Строил мечеть юный архитектор, который, пленившись красотой Биби-ханым,
стал жертвой безумной и безответной любви. Уже блистают прекрасной
глазурью стройные стены мечети, уже купол ее соперничает с небесным
сводом, осталось только замкнуть арку портала.. Но медлит влюбленный
зодчий, ведь окончание работ означает разлуку с Биби-ханым.
А между тем в Самарканд спешит гонец с известием* о возвращении великого
Тимура, и торопит Биби-ханым завершить работу. Архитектор согласен только
за дерзкую награду — поцелуй красавицы. Что оставалось делать? И Биби-
ханым разрешила поцеловать себя лишь через приложенную к щеке подушку.
Но поцелуй влюбленного зодчего был так страстен и горяч, что и через
подушку отпечатался на щеке красавицы.
Прибыв в Самарканд, грозный Тимур с восхищением рассматривал здание
мечети. Однако, отбросив легкое покрывало с лица жены, он увидел и след на
ее щеке. Разъяренный Тимур потребовал назвать имя виновника; когда
бросились искать зодчего, которого ждала неминуемая смерть, тот забрался
на' вершину минарета и на заранее сделанных крыльях улетел в Мешхед.
Сам Тимур похоронен в мавзолее Гур-Эмир, который находится возле
небольшого пруда на площади Регистан. Сначала Гур-Эмир предназначался
для погребения Мухамеда Султана — любимого внука Тимура, но теперь здесь
похоронены сам Тимур, его сыновья и другой внук — великий средневековый
ученый Улугбек, при котором мавзолей и превратился в фамильную
усыпальницу Тимуридов. Голубой ребристый купол мавзолея поднимается на
высоту 40 метров, деревянные двери с инкрустацией из слоновой кости ведут
в парадный зал... Лучи солнца, прорываясь сквозь мраморные решетки,
полосами ложатся на восемь надгробных плит, сами могилы находятся внизу
— в подземелье.
Центральной площадью старого Самарканда является Регистан, к ней со всех
сторон подходят улицы, радиально пересекающие территорию Старого
города. В древние времена через площадь протекал мощный канал,
оставивший массу песчаных отложений. Песчаные наносы, вероятно, и дали
название этому месту, так как «Регистан» в буквальном переводе означает
«место песка», «песчаное поле».
До XV века Регистан был крупной торгово-ремесленной площадью, однако
потом его значение как базарной площади отступило на второй план. При
хане Улугбеке, который был правителем Самарканда с 1409 по 1447 год,
Регистан становится площадью парадно-официальной: здесь стали
совершаться торжественные смотры войск, провозглашались ханские указы и
т.д.
Сейчас на самаркандском Регистане возвышаются три медресе: два из них
(Шир-Дор и Тилля-Кари) были сооружены в XVII веке, а третье воздвигнуто
еще в XV веке — при жизни Улугбека. Исторические хроники сообщают, что
это медресе входило в интересный, но не дошедший до нас ансамбль
монументальных построек, которые были возведены вокруг площади
Регистан. Напротив медресе, по другую сторону площади, была построена
ханака — странноприимный дом для дервишей. По словам султана Бабура,
посетившего Самарканд в XVI веке, ханака славилась своим величественным
куполом, который был «таких колоссальных размеров, что... равного ему нет в
целом мире». Однако ханаку разрушили довольно скоро, и на ее месте
выстроили медресе Шир-Дор.
Судя по старинным описаниям, к югу от медресе Улугбека находилось здание
главной соборной мечети Самарканда, возведенное на средства влиятельного
и богатого вельможи Алике-Кукельташа. Неподалеку от нее были выстроены
бани, считавшиеся самыми лучшими и красивыми не только в междуречье
Сырдарьи и Амударьи, но и во всем Хорасане. Они назывались «банями
мирзы», и главной их достопримечательностью был пол, выложенный из
различных пород камня.
Медресе Улугбека начали возводить в 1420 году по указаниям самого ученого.
Прямоугольное здание с четырьмя башнями-минаретами по углам, оно имело
большой квадратный внутренний двор, по всем сторонам которого
располагались худжры (кельи). Медресе Улугбека со своим богатым
архитектурным убранством, великолепными мозаиками, геометрическими
орнаментами и изображениями звездного неба на тимпанах главного портала
было подлинным храмом науки. Сейчас, входя в арку портала с площади,
нужно спускаться на несколько ступенек вниз. Однако при возведении
медресе поверхность площади Регистан была иной: пол арки портала
находился выше уровня площади, и на него, наоборот, приходилось
подниматься по нескольким ступеням широкой лестницы.
Но время не пощадило это великолепное сооружение: исчезли вторые этажи
худжр, увенчания порталов и минаретов, поднятые на барабанах купола
дарсхана — все это сильно исказило высотные пропорции медресе. И тем не
менее даже неискушенный глаз ощущает удивительную соразмерность всех
его частей и горделивую стройность пропорций.
Во времена Улугбека Самарканд был центром научной жизни Средней Азии,
сюда съезжались знаменитые математики, астрономы, историки... В медресе,
для которого Улугбек лично подбирал преподавателей, и его обсерватории
ученые прикасались к тайнам науки. Купцы и ремесленники, паломники и
поэты, странники и дипломаты — все стремились сюда, все дороги вели в
«драгоценную жемчужину мира» — сверкающий город Самарканд.
СТОВРАТНЫЕ ФИВЫ
Город Уасет, который в Библии упоминается под именем Но, греки называли
«стовратными Фивами». Знаменитая столица фараонов простиралась на
правом берегу Нила Около реки поднимались величественные храмы бога
Амона, за ними тянулись дворцы фараонов и важных сановников и теснились
узкие, темные и прохладные улицы. Шум и движение жизни наполняли этот
цветущий город.
Совсем другой вид имел город на левом берегу реки. Там тоже поднимались
величественные здания и храмы, но они стояли особняком, далеко один от
другого, и окружены были глиняными домиками. Все здесь было тихо и
торжественно. Если на правом берегу Нила над городом стоял непрерывный
гул, то здесь царили тишина и неподвижность, нарушаемые лишь
отправлением религиозных культов. А между тем к этому берегу тоже
причаливали тысячи барок и длинные процессии двигались по долине к горе.
Но привозили эти барки умерших, и процессии шли за гробами. Это были
другие Фивы — город мертвых. В этой Долине царей находятся 62 гробницы,
принадлежащие в основном фараонам Все они давно и хорошо изучены, но не
все открыты для посещения.
СТОВРАТНЫЕ ФИВЫ
В самом центре Долины царей, в окружении других усыпальниц,
расположилась гробница фараона Сиптаха. Он правил недолго и, по-
видимому, не оставил памяти о себе. И тем не менее его гробница с огромным
саркофагом украшена очень богато. Длина ее вместе с коридором составляет
105 метров, что значительно больше, чем у многих других гробниц".
Блистательные Фивы подарили всему человечеству свет величественной
цивилизации и красоту своих древних святилищ Наивысший расцвет город
пережил в эпоху Нового царства (1580—1085 гг до н. э.). Фи-ванское искусство
этого периода призвано было укреплять твердую централизованную власть
внутри страны и расширять ее внешнее влияние. Поэтому фараоны старались
придать еще больший блеск и пышность своей столице и храмам своих богов.
Во время правления фараонов XIX династии, при кажущемся внешнем
спокойствии, продолжалась борьба фараона со знатью и жрецами. Рамсес II не
рискнул, подобно фараону Эхнатону, явно порвать с вновь усилившимся
жречеством бога Амона, однако все же хотел несколько ослабить его влияние.
Иногда фараон лично исполнял обязанности верховного жреца, иногда
назначал на этот пост преданного жреца из другого города.
Два великих храма были в Фивах — Карнак и Луксор, и оба были посвящены
богу солнца Амону-Ра. Каждое утро он — юный и могучий — восходил на небе,
чтобы дать жизнь всему сущему на земле. А к вечеру старел и умирал, чтобы
наутро вновь родиться юным и могущественным. Такой круговорот жизни
боги предначертали и людям — стареть и умирать, чтобы потом вновь
возродиться...
Главным центром строительства был храм бога Амона в Карнаке, возле
которого было вырыто священное озеро. Расширение этого храма должно
было показать торжество культа бога Амона после поражения Ахетатона и
удовлетворить фиванских жрецов, а также прославить мощь новой династии
фараонов. Масштабы строительства были поистине грандиозными. Никогда
прежде колонны, пилоны и монолитные статуи не достигали таких
колоссальных размеров; никогда раньше убранство храмов не отличалось
такой пышностью. Большой гипостильный зал Карнака занимал площадь в
5000 квадратных метров. На этой огромной территории возвышался целый лес
исполинских колонн (высотой с 3-этажный дом), возведенных из песчаника.
Строить гипостильный зал начал фараон Сети I, а заканчивал уже его сын
Рамсес. Сверху донизу колонны гипостильного зала были покрыты
барельефами с изображениями победных походов фараонов. Эти картины
образуют целую эпопею в барельефах, картинах и надписях, где фараоны
представлены в разные моменты своей мирной и военной жизни. Эпический
характер этих картин вызвал у ученого Г. Вильсона предположение, что Гомер
был в Египте, видел эти барельефы и, вдохновленный ими, написал батальные
песни своей «Илиады».
В середине гипостильного зала поднимались 12 «папирусных колонн»,
высотой в 21 метр и более 10 метров в окружности: каждую из них не
11 В Долине царей была найдена гробница Тутанхамона, о которой можно
подробнее прочитать в книге «100 великих сокровищ»
100 ВЕЛИКИХ ГОРОДОВ
могли обхватить и пять человек. Капители этих колонн сделаны в форме
раскрытых цветков папируса.
Воздвигнутый Рамсесом II храм затмил все, что было построено до него. Он
строился очень много лет: один зодчий умер, и его место занял другой.
Десятки тысяч рабов погибали на изнурительных работах, но их никто не
считал. На место умерших пригоняли других, а храм все строился и рос,
утверждая могущество фараона и всесильных богов.
Однако в архитектурных формах карнакского храма уже сочеталось старое и
новое. Зодчие XIX династии должны были вернуться к архитектурным
традициям Фив, которые были прерваны Эхнатоном. Но после Ахетатона в
египетском зодчестве появилось и много нового, от чего мастера уже не
могли и не хотели отказываться.
Фиванские жрецы и высшая знать стремились заглушить все то, что еще
сохранялось от их поражения при фараоне Эхнатоне. Жречество, сохраняя
каноны в религии, вело борьбу с отступлениями от них в искусстве. Особенно
показательно это отразилось на царских статуях. Наряду с прежними типами
скульптуры, в Фивах появляются и своего рода светские образы фараонов и
цариц. Лучшим из таких памятников является статуя Рамсеса II, которая
сейчас находится в Турине. Скульптор,'создавая образ могучего правителя,
как того требовало официальное искусство, решил эту задачу уже новыми
средствами. Здесь не видно чрезмерно выдающихся мускулов, прямой,
кажущейся несгибаемой шеи и бесстрастно смотрящих вдаль глаз — то есть
всего того, что было присуще прежним образам фараонов. Непривычен был
уже и сам факт изображения фараона в бытовом одеянии и с сандалиями на
ногах. Основное впечатление силы и могущества достигнуто скульптором не
обобщением образа фараона — «сына бога Ра», а созданием образа земного
владыки Египта. Это достигалось спокойной позой статуи со слегка
наклоненной головой и внимательно ¦ смотрящими вниз глазами. Вероятно,
именно так сидел Рамсес II в тронном зале во время приема сановников
иностранных посольств.
Вторым святилищем бога Амона-Ра был храм в Луксоре, стены которого были
покрыты золотом, а пол — серебром. Храмы соединялись между собой 3-
километровой аллеей вырубленных из камня сфинксов с бараньими головами.
Эту аллею называли «тропой богов», так как во время праздников и
религиозных торжеств священная барка со статуей бога Амона шествовала из
одного храма в другой.
Сейчас Луксор — небольшой пыльный городок с несколькими десятками тысяч
жителей, но славе его может позавидовать любой столичный город. Его
называли «городом дворцов» и здесь обитали те, «чья слава покорила весь
мир».
В 663 году до нашей эры Фивы были разрушены войсками ассирийского царя
Ашшурбанипала, и от самого города мало что осталось. Но до сих пор
величественные руины храмов Луксора и Карнака, которые сейчас находятся
под открытым небом, производят неизгладимое впечатление на всех
посетителей.
БЛАГОРОДНАЯ БУХАРА
Приехал царевич Сиявуш, женился на дочери царя Афрасиаба и воздвиг
крепость (Арк). И положила та крепость начало городу Бухаре.
Так говорится в одной из легенд о рождении этого удивительного города,
история которого насчитывает более 2000 лет. Однако данные
археологических раскопок более прозаичны: к настоящему времени
достаточно подробно изучен период средневековой Бухары, что же касается
ранней истории города, то сведения о ней очень скудны. Археологические
исследования показывают, что уже в античные времена на территории
нынешней Бухары существовало крупное поселение. Памятники тех далеких
времен раскопать очень трудно, так как Бухара (в отличие от многих других
среднеазиатских городов) всегда оставалась на одном месте, и новые
постройки в ней наслаивались на остатки прежних сооружений. И хотя нет
данных о первоначальной территории города, плане, фортификации и даже
его названии, ученые не сомневаются, что поселение это было городским.
Как феодальный город Бухара начала складываться в VI веке, когда тюркский
предводитель Шири-Кишвар, подавив восстание бедноты, сделал город своей
столицей. Город, называвшийся тогда Нумиджгат, возник в низовьях
Зеравшана — там, где река, уже отдавшая свои воды полям и садам, терялась
в камышовых зарослях. Коренное население Бу-
100 ВЕЛИКИХ ГОРОДОВ
БЛАГОРОДНАЯ БУХАРА
хары было тогда иракского происхождения: оно исповедовало зороастризм, о
чем говорит построенное здесь святилище огня.
В VII веке правитель Бидун восстанавливает цитадель и сооружает в ней
замок, «по плану подобный созвездию Большой Медведицы». С тех пор
крепость Арк и стала ядром феодальной Бухары: в ней расположились
дворцы, правительственная канцелярия, храм, казначейство и тюрьма. Вокруг
цитадели и начинает слагаться собственно город — шахри-стан, обведенный
четырехугольником крепостных стен. С западной стороны простиралась
площадь Регистан, за которой тянулись поместья феодалов, где среди зелени
садов высились укрепленные замки. Вне шах-ристана стал формироваться
торгово-ремесленный пригород (рабад), который в 850 году тоже был обнесен
стенами.
Но эти стены не спасли город от нашествия армии правителя Арабского
халифата. Защитники Бухары наносили сильные удары по арабским войскам,
но путем обмана и вероломства тем удалось захватить город. Когда
военачальник Кутейба взял Бухару, он потребовал, чтобы половина домов в
городе была передана арабам, а жители близлежащих окрестностей должны
были поставлять им дрова, съестцые припасы и клевер для конницы.
Целое столетие в истории Бухары связано с арабским завоеванием, что,
конечно же, отразилось на жизни города. Однако военные действия в течение
столь длительного времени и неоднократные народные выступления не
нанесли Бухаре серьезного ущерба: город ни разу не был взят штурмом и
разграблен. В трудных случаях бухарцы предпочитали заключать пусть самый
тяжелый мир, нежели держать изнурительную оборону.
После арабов в Бухару пришел Чингисхан, который отдал город на
разграбление. Нашествие монголов превратило эти цветущие оазисы в груды
развалин: от пожара сгорела большая часть города, уцелели только соборная
мечеть и некоторые дворцы, построенные из кирпича. Однако ни войны, ни
раздоры местных феодалов не могли остановить развитие Бухары, которая
росла сказочно быстро. Строительство здесь не прекращалось даже и тогда,
когда Бухара, вошедшая в состав империи Тамерлана, потеряла свое
политическое значение и отошла на задний план, так как великий
завоеватель сделал своей столицей Самарканд. После распада империи
Тамерлана и последовавшего за этим завоевания страны узбеками Бухара
мало-помалу вновь начала приобретать значение столичного города.
Самым ранним из сохранившихся в Бухаре исторических памятников является
мавзолей Саманидов. Народные предания связывают возведение мавзолея с
именем Исмаила Самани — самого выдающегося представителя этой
династии, правившего в 892—907-е годы. Однако научные исследования
приводят к выводу, что перед нами фамильная усыпальница многих
представителей этой династии.
Архитектурная композиция здания очень проста: это куб, увенчанный
полушаром. Здание имеет очень толстые стены (до 1,8 м), благода-
ря чему мавзолей и сохранился. Все фасады усыпальницы равнозначны: в
середине каждой стены — большая стрельчатая арка, включенная в
орнаментальную прямоугольную раму, составленную из кирпичных кружков.
По верху мавзолея, опоясывая все его стороны, идет аркада из больших
стрельчатых окон — по 10 с каждой стороны.
Почти девять столетий возвышается над древней Бухарой минарет Калян
— «Великий минарет», который виден еще издалека, с какой бы стороны вы
ни приближались к городу. Он был воздвигнут караханидом Арслан-ханом
после того, как старый минарет, находившийся у стен цитадели, срыли, а
соборную мечеть передвинули в сторону города. Минарету Калян была
придана оригинальная форма, послужившая впоследствии предметом
неоднократных подражаний: он строг, величав и уравновешен в своих
монументальных формах, а его пропорции и членения выдержаны с большим
вкусом. Минарет представляет собой массивную, слабо суживающуюся кверху
колонну, сложенную из квадратного жженого кирпича на алебастровом
растворе. Минарет увенчан сталактитовым карнизом, на котором возведен
павильон-фонарь с 16 стрельчатыми окнами. Все это завершается вторым,
уже сильно выступающим, сталактитовым карнизом.
Мостиком-переходом минарет соединяется с мечетью Калян, из которой
можно попасть внутрь башни и по узкой, крутой лестнице, насчитывающей
105 ступеней, подняться наверх — в ротонду: здесь пред вами откроется
прекрасный вид для полного обозрения Бухары. Пять раз в день через 16
арочных просветов неслись отсюда голоса муэдзинов, призывая правоверных
на молитву. Однако «Великий минарет» служил и другим целям: в
неспокойную пору дозорные день и ночь следили с вершины Каляна за
окрестностями, чтобы не пропустить приближение врага. Позднее, в XVIII—XIX
веках, минарет был местом публичной казни, с его 46-метровой высоты
сбрасывали на мостовую осужденных, поэтому он и заслужил еще одно
название — «Башня смерти».
Сама мечеть Калян пережила несколько этапов постройки, но дошедшее до
нас здание восходит к 1514 году, когда в Средней Азии правили первые
Шейбаниды. Ее называют еще «Джума мечеть» («Пятничная мечеть»), и она
является одной из самых грандиозных мечетей Средней Азии. Масштабами
своими она почти не уступает соборной мечети в Герате, которая в XV веке
перестраивалась по указанию великого узбекского поэта и мецената Алишера
Навои.
Мечеть Калян занимает большую площадь (180x130 м) и имеет традиционный
двор, окруженный галереями. Вокруг двора располагаются купольные
галереи, где 288 куполов покоятся на мощных столбах, а внутри галерей
царят полумрак и прохлада. Во время празднеств в бухарской мечети могли
одновременно разместиться до 10 000 человек.
В XVI—XVII веках Бухара вновь достигла своего былого расцвета, что
сказалось и на ее архитектурном облике. Город был коренным образом
перестроен, изменилась его планировка, появились ансамбли, которые и
определили лицо города, сохранившееся до наших дней. Однако
100 ВЕЛИКИХ ГОРОДОВ
внутри стен старой Бухары всегда была страшная теснота, еще в X веке из-за
антисанитарии, нечистот и зловония город называли «отхожим местом
страны». Положение усугублялось еще и тем, что многочисленные кладбища,
ранее находившиеся за городскими воротами, после возведения в XVI веке
новых стен оказались в черте города.
Скученность жилищ в Бухаре достигала невероятных масштабов, и зодчим
приходилось проявлять чудеса небывалой изобретательности, сооружая 2—3-
этажные каркасные жилища Например, в старой еврейской махалля жилые
дома в несколько этажей представляли собой прижатые друг к другу и сильно
вытянутые вверх строения с внутренним двором-колодцем, в который
выходили окна: на дне таких колодцев всегда было темно, грязно и душно.
Бухара была разбита на большое число гузаров (кварталов), которые
представляли собой исторически сложившуюся административно-бытовую
систему города. Жители издавна селились в Бухаре слободами, что нашло
свое отражение и в названиях многих гузаров: в Пухта-бофон жили лучшие
ткачи, Ахтачи'— оскопители баранов, коз и телят, Зубда — продавцы пахучих
трав, Лойхуракон — едоки глины, Гарибия — безродные и т.д.,
Дворец эмира на площади Регистан — это небольшая, но высокая и
неприступная крепость с одними воротами. В средние века вход в него шел по
пандусу, круто поднимающемуся вверх через башенные ворота и крытый
проезд. В одной из стен дворца на недосягаемой высоте виднеется окошечко,
в которое эмир показывался народу. Под ним располагался бухарский арсенал
— небольшой навес, из-под которого выглядывали пушки.
Рядом с входными воротами висела огромная плеть (камчин) — символ
эмирской власти. В верхнем ярусе ворот Арка были установлены вывезенные
из Коканда трофейные часы-куранты, которые звонили каждый час. Во время
религиозных праздников, отъезда и приезда эмира, а также во время выдачи
войскам денег в цитадели играл оркестр.
Внутри цитадели, под самым пандусом, находились помещения страшной
«канахоны» — камеры для заключенных. Персидские клопы (кана), которые
обитали в этих печально известных камерах, впивались в тела узников,
доставляя им жестокие мучения. Под террасой, располагавшейся справа от
входа, умерщвляли женщин, обвиненных в прелюбодеянии или в занятиях
«самой древней профессией». Несчастных привязывали к доске, которую
потом сталкивали вниз: жертвы почти всегда умирали, не достигнув земли.
Площадь перед входом в эмирский дворец не раз обагрялась кровью, когда
здесь совершались тоже печально знаменитые бухарские казни —
вспарывание горла ножом.
Недалеко от эмирского дворца красуются башня и высокий столб — все, что
осталось от древнего дворца Тамерлана, так называемого «Белого замка».
Предания рассказывают, что с этого столба когда-то бросились вниз 40
придворных, чтобы подхватить бумагу, которую ветер выхватил из рук их
повелителя.
БЛАГОРОДНАЯ БУХАРА
Средневековье царило в Бухаре еще и в середине XIX века, и мало кто мог
заглянуть в этот скрытый мир. За несколько веков до этого только нескольким
русским посольствам удалось побывать в Бухаре, а некоторым
путешественникам их любопытство стоило жизни. В 1823—1824-е годы здесь
побывали англичане Муркрафт и Дэври, но на обратном пути они по приказу
эмира были отравлены, а дневники их бесследно исчезли.
В 1837 году в Бухаре встретились русский прапорщик Виткевич и британский
лейтенант Берне. О том, что им удалось узнать, они тоже не успели
рассказать миру: англичанин вскоре был убит, а Виткевича в тот день, когда
он должен был докладывать царю Николаю I о своем путешествии, нашли
мертвым в номере петербургской гостиницы.
Но в настоящее время громкая слава этого древнего города привлекает
тысячи туристов со всех концов земного шара. Около 140 исторических
памятников далекого прошлого сохранилось в Бухаре, и почти о каждом из
них сложены легенды и предания.
Ни один город не имел столько названий, как Бухара. Русский ученый Б.
Бартольд считал, что название «Бухара» происходит от санскритского слова
«Бихара», что означает «монастырь». «Бухара-и-Шариф» («Благородная
Бухара») — с почтением произносили на всем Востоке в знак особого
уважения к городу талантливых мастеров, зодчих и великих ученых
древности.
«Благородная Бухара» — это своего рода учебник оригинального зодчества
для архитекторов и строителей. Войдите в любое медресе — медресе
Улугбека, медресе Абдализ-хана или Кош-медресе, — и вы сразу увидите, как
извилист коридор, по которому вы идете. Это делалось для того, чтобы
горячий воздух быстрее остывал, циркулируя по зданию непрямым путем. И
еще для того, чтобы входящий лучше обдумывал цель своего визита, идя по
этим длинным коридорам...
ДРЕВНИЕ АФИНЫ
ДРЕВНИЕ АФИНЫ
Акрополь
Олива — священное для греков дерево, дерево жизни. Без него невозможно
представить греческие долины, зажатые между горами и морем, да и сами
каменистые склоны гор, где оливковые рощи чередуются с виноградниками.
Оливы взбираются почти к самым вершинам, они господствуют и на равнинах,
своей сочной зеленью скрашивая желтоватую почву. Они тесным кольцом
окружают деревни и выстраиваются вдоль городских улиц. Непритязательные
и жизнелюбивые, оливы уходят своими корнями не только в каменистую почву
Греции, но и в причудливый мир ее мифов и легенд.
Местом рождения священного дерева считается Акрополь — холм, вокруг
которого и раскинулась греческая столица. Города античного мира обычно
появлялись возле высокой скалы, на ней же возводилась и цитадель
(акрополь), чтобы жителям было где укрыться при нападении врагов.
Начало Афин теряется во временах баснословных. Первый царь Аттики
Кекроп, прибывший в страну в 1825 году до нашей эры, построил на Акрополе
крепость с царским дворцом. При Кекропе состоялся и известный спор между
богом Посейдоном и богиней Афиной за обладание Атти-кой. Олимпийские
боги во главе с Зевсом выступали судьями в этом споре, когда Афина и
Посейдон принесли свои дары городу. Ударом трезубца рас-
сек Посейдон скалу, и из камня ударил соленый источник. Глубоко вонзила в
землю свое копье Афина, и на этом месте выросла олива. Все боги
поддержали Посейдона, а богини и царь Кекроп — Афину. По другому
преданию, Посейдон произвел лошадь, но и она была признана для жителей
Аттики менее полезной, чем оливковое дерево. Разгневанный проигрышем бог
послал на равнину вокруг города огромные волны, от которых можно было
укрыться только на Акрополе. За жителей заступился громовержец Зевс, да и
сами горожане умилостивили Посейдона, пообещав воздвигнуть в его честь
храм на мысе Сунийон, что впоследствии и сделали.
Первоначально весь город и состоял только из крепости, только потом вокруг
Акрополя стали селиться люди, стекавшиеся сюда со всей Греции как в
безопасное от нашествий кочевых племен место. Постепенно здесь
образовались группы домов, которые затем были объединены вместе с
крепостью в единый город Предание, которому следовали и греческие
историки, указывает, что произошло это в 1350 году до нашей эры, и
приписывает объединение города народному герою Фезею. Афины лежали
тогда в небольшой долине, окруженной цепью скалистых холмов.
Превращать Акрополь из крепости в святилище первым стал властитель-
тиран Писистрат. Но он был умным человеком- придя к власти, он приказал
приводить к себе во дворец всех бездельников и спрашивал их, почему они не
работают. Если выяснялось, что это бедняк, у которого нет вола или семян,
чтобы вспахать и засеять поле, то Писистрат давал ему все. Он считал, что
