Глава 6. - Что есть будешь? – сияющая Амели взяла со стола меню в красивой кожаной папке

POV Bill

- Что есть будешь? – сияющая Амели взяла со стола меню в красивой кожаной папке. Я от усталости смог только неопределенно дернуть плечом.

Когда я видел в фильмах, как гламурные блондинки говорят, что они устали после посещения салона красоты, то только недоверчиво фыркал и поражался тупости режиссеров, а оно вон как оказывается… После пяти часов в наманикюренных лапках Жана и его шустрых помощниц я чувствовал себя как выжатый лимон, нет не так, как выбритый, хорошенько отбитый молотком, ободранный и смачно прожаренный сдохший лимон.

О боже, как они выдерживают все эти пытки?! Я едва не выл. Ладно СПА и солярий, после которых просто чесалась кожа, и то совсем недолго и совсем чуть-чуть. Но эпиляция! Господи, какая жуть! До сих пор мороз по коже. На кол бы посадить того, кто придумал эту чертову пытку. После того как мне ободрали (по ощущениям было именно так) волосы с первой ноги, я возмутился и попытался пискнуть, что, мол, брутальные мужики должны быть волосатыми, на что Жан фыркнул и сказал, что даже будь у меня раз в двадцать больше волос, то я все равно бы тянул на брутального мужика точно так же, как чихуа-хуа на добермана, и приказал захлопнуть «очаровательный ротик», иначе он мне туда что-нибудь запихнет. Но Билл Кернер не был бы Биллом Кернером, если бы не попытался что-нибудь вякнуть поперек. В результате я получил в рот жутко красный и жутко сладкий чупа-чупс, после чего меня погладили по головке, обозвали «хорошим ребенком» и сделали эпиляция ТАМ. Я даже не думал, что это надо, но Жан только расхохотался, глядя на мое вытянувшееся покрасневшее лицо и вышел. Очевидно, комментировать сие действо он не собирался, а я порадовался, представляя, КАКИМИ могли быть его комментарии.

После этой пытки девушки с разноцветными волосами снова что-то втирали в мое тело, отскребали от лица, мазали какими-то вонючими штуками, которые жутко щипались, когда попадали в глаза, но адская конфета слепила весь рот, и я даже законно повозмущаться не мог.

Наконец-то меня выпустили в общий зал, где Мел с Жаном о чем-то бурно спорили, размахивая руками, совершенно не обращая внимания на то, что в зале уже были посетители. Когда взгляд девушки наткнулся на меня, то она улыбнулась и показала большой палец, а Жан, бросив ей что-то напоследок, подошел ко мне.

- Гусеница начинает превращаться в бабочку, - улыбнулся он и подтолкнул меня к креслу перед зеркалом. Оно было настолько близко, что я прекрасно разглядел, что количество прыщей на моем лице фантастическим образом уменьшилось и вообще оно стало менее бледным, что ли. На этом мое общение с зеркалом было закончено, ибо Жан развернул меня к себе и в его руках устрашающе поблескивало что-то металлическое… О ужас, пинцет! Я вжался в спинку кресла и хотел заорать, но чертова конфетка так слепила губы, что оттуда вырвался только испуганный писк, на что мой мучитель выдал:

- Будь хорошим ребенком, - и, не обращая внимания на мои протесты, визги, ляганье и царапанье свершил свое черное дело.

Я с ужасом ждал, что же произойдет дальше, но меня всего лишь отправили за маникюрный столик, где жутко болтливая девушка, похожая на рождественского эльфа (наверное, благодаря своему маленькому росту, обаятельной улыбке и красно-зеленому одеянию) заохала над моими руками и (о позор на мою немытую голову!) ногами и целый час ползала вокруг меня со всякими пилочками, щеточками, ножничками, щипчиками, кисточками, в результате чего мои руки и ноги стали похожи на бабские, то есть мягкие, белые, с блестящими аккуратно подпиленными розовыми ногтями. Полный сюр! Похоже, это существо решило сделать из меня свое подобие.

Я встал из кресла полный намерений устроить разборки, но счастливая улыбка на лице Мел, которая бросилась мне навстречу с сияющими глазами и чмокнула в щеку, не дала мне этого сделать.

- Билл, я и не думала, что ты такой... – она на секунду задумалась, очевидно, подбирая слова, - потрясающе красивый, - снова поцелуй в щеку и мое лицо заливается краской, а мысли совершенно улетучиваются. - Пойдем, - тянет меня за собой за руку к диванчикам такого гадостно-салатового цвета. - Мы с Жаном тебе тааакой образ придумали.

Я внутренне содрогнулся, представив, чего «тааакого» мог придумать Жан, но тонкие теплые пальчики в моей ладони и сладковатый запах духов кружили голову, поэтому я покорно опустил многострадальный зад на диван и даже милостиво принял стакан с каким-то жуткого вида соком и такими же жуткими запахом и вкусом и приготовился, как мученик, восходящий на костер за правое дело, выслушать их. У меня едва волосы не встали дыбом. Оказывается, это был только подготовительный этап. Подготовительный, понимаете? Мне придется сюда ездить для повторения этого ада целую неделю каждый день, а затем не менее двух раз в неделю лицезреть раскрашенную гейскую мордашку Жана. О ужас! Но и это не все. Все САМОЕ ИНТЕРЕСНОЕ еще не началось. Завтра он пообещал заняться моей головой и лицом вплотную, а пока настоятельно советовал заехать в оптику и заказать линзы, после чего всучил бумажку с каким-то цифровым кодом и уточнил, что это код цвета линз (а я уже про себя решил, что обязательно ее выброшу, а то мало ли, вдруг такие, как у него, или еще хуже, например какие-нибудь желтые в зеленую звездочку, – от этого француза всего можно было ожидать). Потом он сообщил, что после обеда отдаст меня на растерзание таинственному Джону, после чего они с Мел загадочно перемигнулись, а послезавтра приедет некая Кларисса с Полем (черт, я, кажется, начинаю ненавидеть французские имена), которые привезут шмотки... И еще что-то, и еще… Они говорили так долго и так упорно игнорируя мои попытки влезть в разговор, что я просто задремал на диване.

- Билл! Очнись, - перед лицом мельтешила ее ладошка, а в ушах звенел смех. – Ты опять уснул?

- Нет, просто задумался, – улыбаюсь в ответ.

- Что есть будешь?

Я взял меню и, пробежавшись глазами по ценам, сглотнул: моих карманных месячных денег хватило бы только на чашку капучино.

- Даже не знаю... – бормочу, чувствуя, как снова краснею.

- Билл! – мою руку накрывает теплая девичья ладонь. – Не заморачивайся насчет денег. Ты на меня как будто работаешь, понял?

Поднимаю глаза, чтобы сказать, что разум как бы все понимает, но внутри так противно. Я всегда испытывал отвращение к альфонсам, а теперь сам был почти таким же. Конечно, все это надо было Мел, поэтому она платила, и этот аргумент вроде бы был разумным, но он не уменьшал чувство собственной жалкости и ничтожности.

- Ты понял? – ее глаза темнеют и сужаются, она резко подается вперед и впивается своими губами, намазанными сладким блеском, в мои. Я настолько растерялся, что на секунду замер. Ее язык нетерпеливо скользнул в мой рот, и это было... приятно. Чертовски приятно, так что я почувствовал разочарование, когда она отстранилась.

- Ты неплохо целуешься, - я смутился еще сильнее, - для первого раза, - фыркает, а я едва не проваливаюсь под стул от стыда.

- Я не... – пытаюсь оправдаться.

- Не парься, научим, - смеется и подзывает официанта, который, как мне показалось, бросил на меня презрительный (или завистливый?) взгляд. – Мне, пожалуйста, как обычно, а этому прекрасному молодому человеку, - кивает на меня и дарит нежный взгляд и легкую улыбку, от которых сердце зашлось еще сильнее, - то, что обычно заказывает мой брат.

Официант молча кивнул, а она снова перенесла все свое внимание на меня:

- В глазах немного темнеет? В ушах шумит, сердце заходится, дрожат пальца и чуть кружится голова? – внимательно смотрит, прожигая взглядом и чуть улыбаясь. Я неуверенно кивнул, откуда эта девушка все знает? – Вот такой он, первый поцелуй... – мечтательно протянула она, очевидно, что-то вспоминая, наверное, свой... А я смутился еще сильнее, хотя куда уже... – Я заказала тебе то, что Том обычно берет, - Мел так резко сменила тему, что я едва поспевал за ней. - Стейк, овощи, пара салатов и гранатовый сок. Ты же все это ешь?

Я только кивнул.

- Билл, - начала она. – Ты ведь пишешь статьи? Кинокритику, да?

- Да, - интересно, с чего она об этом заговорила?

- Я просто у тебя кусочек прочитала. И меня тут буквально посетила просто гениальная идея, - я уже заметил, что когда она загоралась какой-то идеей, то начинала говорить громче и активнее жестикулировать. – У нас есть дядя в Нью-Йорке, правда, родители с ним не общаются, но это не важно, - дергает открытым плечиком. - Так вот, он держит в своих загребущих лапах контрольный пакет акций какого-то крупного издательского дома. И они, по-моему, издают Vogue, Cosmopolitan и еще что-то. Так о чем я? - на пару секунд прерывается, картинно задумываясь. - Когда я читала твою статью, то сначала подумала, что это воговская кино-рецензия. Так клево написано. И я позвонила дяде. В общем, у тебя есть штук десять статей? – вопросительно смотрит.

Я кивнул, пытаясь осознать, что мне только что, кажется, подарили еще один золотой билет в жизнь.

- Отлично, тогда после оптики заедем к тебе, ты их мне дашь, а я переправлю дяде. Он ничего не обещал, кроме как отдать редакторам посмотреть, так что... – улыбается и подмигивает.

Пока я пытался переварить услышанное, принесли обед. Это все напоминало сон или фильм. Амели Каулитц за одни день успела начать изменять мою жизнь так, как ее не изменило даже мое рождение. Что будет дальше, даже представить страшно... Но пока... Стейк, я иду к тебе!